— Среди взрослых меньше, и намного. Трое или четверо на сотню, как по всей Великой Руси. А вот из отроков лет четырнадцати-пятнадцати — больше трети, в некоторых полках и половина! Не всякий русский посад — да наверно, сэр Ричард, и не всякое английское графство может сим похвастаться!
— Вы правы, экселенц: не всякое. В Англии есть глухие места.
— При самом создании ландмилиции блаженной памяти государем Петром Алексеевичем, я вписал в регламент полковые цифирные школы и поголовное обучение. То есть, ребят — поголовное, девок — на усмотрение родителей. Даже при том, что желаемое исполнено лишь частично, нам есть кем наполнять классы навигаторов и артиллеристов, равно как и любые другие, кои угодно будет учредить! Можно выбирать лучших, одного из десятков, без риска исчерпать источник, потому как семьи многочадны и детей, твердящих ныне азы, в полковых селениях много. Уже сейчас количество годных в солдаты превышает штат, а когда нынешние десятилетние войдут в боевой возраст, превысит оный вдвое. Если не случится глада и мора, от чего Господь да избавит, в нашем распоряжении окажутся тысячи грамотных, твердых и верных людей, с малолетства знакомых с оружием и возросших под сенью полкового знамени.
'...Всем обязанных графу Читтанову и бесконечно преданных ему', — закончил тайный голос внутри меня. Не вслух — но всякому, прошедшему хотя бы тривиум политики, мысль сия будет явна. На каком шаге мне постараются подставить ножку? Обученные люди нужны, и школы создать не воспрепятствуют. Тем более вдали от столицы, где аргусы наши бдят не очень старательно. Удастся ли пристроить выучеников? Смотря куда. За места в гвардии и при дворе отпрыски благородных семей готовы зубами грызть друг другу глотки. В армейских полках посвободней, однако мирное время не позволит быстро продвинуть в офицеры вчерашних школяров. Сия привилегия только будущему Шляхетскому корпусу дарована. В артиллерии и флоте препятствий не обретается: там всегда некомплект, и кем попало его не заткнешь. Знающих — с руками оторвут, не спрашивая дипломов от Герольдмейстерской конторы.
— Кстати, сэр Ричард, как вы отнесетесь к мысли открыть, помимо артиллерийского и навигаторского, кораблестроительный класс? У вас и так много учеников, многие из них сами стали превосходными мастерами — но почему бы не поставить дело на более широкую основу?
— Сие искусство постигается только долголетней практикой.
— Не вижу препятствий. Воронежские и тавровские верфи так или иначе нужно переносить на море; пусть при них и будет сия школа. Ваш бесценный опыт — капитал, который надо беречь и приумножать. Сорбонну или Оксфорд мы тут не устроим, однако ж с Морской академией Санкт-Петербургской потягаться можем вполне.
Англичанин задумался: видно, что идея его захватила. На склоне лет людей иногда посещает желание перехитрить небеса и часть себя сохранить на этом свете: свой ум, вложенный в чужие головы, например. Похоже, наметился союз с фигурой не особо чиновной, но важной по влиянию среди моряков.
Сей стратегический альянс был окончательно закреплен по пути в Азов, когда я пригласил командора в свою карету. Намерение убедить императрицу в необходимости ассигновать миллион для строительства на юге двух десятков смоллшипов встретило в нем горячего сторонника. Последние шесть лет латали старье, и даже на то денег не хватало: в настоящее время азовский флот имел два корабля годных и третий в тимберовке. В порядке ответной любезности капитан-командор согласился изменить конструкцию своих пятидесятипушечников сообразно моим пожеланиям: везде, где возможно, заменить деревянные шканты, кницы и нагели железными деталями. Камбузная печь, прежде выполнявшаяся из кирпича, тоже подлежала клепке из листового металла. Как легко догадаться, заказывать это все (а также инструменты и корабельные гвозди) Адмиралтейство должно было в Тайболе. Немалый подряд: на каждый кораблик полторы тысячи пудов железа, и весьма дорогостоящего! Приватная выгода очевидна — и государственная тоже не упущена, ибо суда получатся надежней.
Зато расчеты мои по срокам Козенц безжалостно похерил. Четыре корабля в год — невозможная цифра, из-за нехватки опытных мастеров, коих нельзя заменить вчерашними крестьянами. Два — и то сомнительно. Взамен того, сухой и жаркий климат Приазовья делает излишней трехлетнюю выдержку древесины: половины срока вполне достаточно. Пустить в ход новую верфь можно хоть на будущий год, если принципальные деревья (дубовые бревна, идущие на киль и другие важнейшие части) перевезти из Таврова не самосплавом, а на плоскодонных баржах. Для предохранения от гнили британец согласился испытать каменноугольную смолу, в надежде, что оная окажется сильнее обычной.
Заразившись азартом мастера, я решил: гулять, так гулять! — и на первый корабль ассигновал собственные деньги (с естественным условием контроля над расходом оных). Богатый человек просто обязан приносить иногда подобные искупительные жертвы, дабы приглушать зависть и поддерживать доброе отношение к себе. Хотите верьте, хотите нет, но мне иногда кажется, что людская ненависть и злоба имеют непосредственное действие, не объяснимое рационально: они подрывают здоровье человека, на которого направлены, и лишают удачи в делах. Причем действенны лишь сантименты со стороны соплеменников. Враги отечества пусть ненавидят.
Превращение из ходатая в заказчика делало непререкаемыми мои пожелания по улучшению конструкции, кои в противном случае подверглись бы суровой критике в Адмиралтействе. Конечно, дозволение государыни на строительство все равно требовалось — но дареный конь, сами знаете, в хозяйстве на особых правах. А когда преимущества нового станут явны, обосновать возврат к старому будет непросто. Под сей резон, навязал корабельному архитектору еще несколько новшеств, ожидавших своего часа со времени возвращения 'Менелая'. Первое — водяные бочки из белой жести (в деревянном каркасе, чтоб не мялись). Кстати, как довелось узнать, голландцы еще лет сто назад, плавая в тропиках, использовали мартаваны — огромные сосуды из обожженной глины. В них тоже вода не тухнет; но уж больно, дьяволы, тяжелы. Второе — вертикальный подъемник с воротом для доставки зарядов из крюйт-камеры на орудийные палубы. Сие позволило бы исключить беготню вверх-вниз во время боя и сократить подносчиков. Третье — единый калибр. В нижнем деке двадцатичетырехфунтовые пушки, наверху такие же гаубицы. Заменив последними длинные восьми— или девятифунтовки, мы ничего не потеряем: если волны столь велики, что нижние порты невозможно открыть, вести огонь издали бесполезно. Капитан-командор, заикнувшийся о чрезмерном весе батареи, выслушал целую лекцию о достоинствах сверленых орудий, которые значительно легче литых, но по баллистике оные превосходят — за счет малого зазора между ядром и стенками ствола. С таким вооружением корабль четвертого ранга по весу залпа будет равен третьеранговому.
Правда, сверленые пушки требуют хорошей литейни. Иначе ядра выходят кривые. Липские заводы, состоящие в ведении Адмиралтейства, к исправлению безнадежны. Сразу надо думать, где расположить мастерские, чтоб иметь рядом уголь и водные пути (для удобного подвоза демидовского чугуна с Урала). Хорошо бы свой выплавлять, но ведь не поставишь доменные печи в голой степи. Англичане давно уже (лет семьдесят, пожалуй) задумываются о переходе на кокс и пытаются добавлять его к древесному углю; пока что предел их достижений — смешанное топливо. Я тоже пробовал — и понял, что с наскока сего не сотворить. Нужен иной состав шихты и усиленное дутье. Тратить немалые деньги на новые опыты? Не сейчас. Есть множество более насущных нужд: без дополнительных вложений шагу не ступишь. За какое звено ни возьмись, тянется вся цепочка.
Швырять деньги безоглядно возможности не имелось. Хотя товар, привезенный 'Менелаем', был полностью продан и оплачен, добрая половина выручки застряла в банке Сан-Джорджо. Дело в том, что главный доход генуэзские банкиры издавна получали от кредитования испанских королей. Разойдясь с контрагентами в итоге накопившихся счетов, нынешний монарх объявил, что ему дополнительно причитается два миллиона испанских песо, и послал самого крутого из своих военачальников истребовать оные. Адмирал Блас де Лезо с шестью кораблями вошел в гавань, выдвинул пушки и навел оные на город. С кем-то другим еще поторговались бы, потянули время — но этого знали. Сей флотоводец, прозванный 'пол-человека': однорукий, одноногий и одноглазый, — имел нрав неукротимый, и решительности в нем хватило бы не на половинку адмирала, а на дюжину целых. Деньги отдали моментально. Незваный гость удалился, объявив, что честь испанского флага спасена.
Честь — честью, однако некоронованные вкладчики пострадали. Не отрицаясь от выплат, банкиры настоятельно просили о ретардации года на два или три. Никоим образом не заинтересованный в банкротстве Сан-Джорджо, я согласился. Как и все прочие: видимо, больше ни у кого из партнеров банка не нашлось под рукою линейной эскадры.
Сочтя все затраты, пришлось отказаться от денежного участия в строительстве нового порта близ устья Кальмиуса. Пусть государыня сама справляется. Надо бы ее поощрить, выбрав подходящее имя для крепости. Анненбург? Анненштадт? Или лучше Анненхафен? Как-то не звучит. Имя сие не угодно Фортуне: мои новейшие беломорские корабли, названные 'Св. Анна' и 'Св. Екатерина' (Прасковье не хватило) потребовали после постройки усиления каркаса. То ли баженинские мастера согрешили, то ли Франсуа Кулон-младший, у коего мои люди списали чертежи. А может, замена дуба на сосну и лиственницу вышла боком. Ни соловецкие чудотворцы, ни гомеровские герои этаких бабьих капризов себе не позволяли.
Губернатор азовский Пашков (вообще-то вице-, но унизительную приставку часто опускали, понеже старшего начальника, при нынешнем пренебрежении отдаленными провинциями, в Азове лет пять как не было) встретил с предупредительным вниманием и опаской, справедливо полагая, что дальнейшая карьера его будет сильно зависеть от моего доклада императрице. Впрочем, для серьезных претензий к Егору Ивановичу просто не было почвы: армия и флот не в его ведении, а податные сборы в губернии невелики. При всем желании, много не наворуешь. Больше всего меня интересовали отношения с туземными народами.
Пространство меж низовьями Дона и Кавказским хребтом делят три племени: ногаи, черкесы и калмыки. Долгое время первейшей фигурой в сих краях был неутомимый смутьян Бахты-Гирей, коего безуспешно старались истребить и мы, и крымцы. Лихой татарин никак не давался в трату, лишь недавно его черкесы зарезали. Впрочем, исчезновение упорного врага не пошло на пользу русскому влиянию. Пока он был жив, сменявшие друг друга ханы ничего не могли поделать с беспокойным и строптивым родичем; кубанская степь оставалась ничейной территорией без твердой власти. Ныне Крым уверенно подчинил разрозненные ногайские орды и добился по крайней мере формального вассалитета черкесских князей, обретающихся меж Кубанью и Черным морем. Известно было о пересылках с кабардинцами и калмыками, с целью отрыва оных от России и привлечения на враждебную сторону.
Пашков недоумевал, почему я с ходу затребовал сведения о малозначительной, по его мнению, ярмарке на Кагальнике. Пришлось дать вице-губернатору надлежащие разъяснения:
— Егор Иваныч, мы с Григорием Чернышевым шесть лет назад, сей торг устраивая, отнюдь не о наполнении казны хлопотали. Вернее, не в первую очередь. И не о купецких прибытках. И уж тем паче — не о бездельной корысти твоих мытарей. Дело о том шло, как бы кочевых ногаев от хана оторвать и привязать к России. Чтоб ихние мурзы предпочли торговлю набегам, на место лука и сабли ходили к нам с овчинами и бараньей шерстью, да конские табуны гоняли. А если ты, друг любезный...
— Напраслина, Ваше Высокопревосходительство. Сроду из таможенных денег копейки не брал.
— Не брал, так не брал. Если Вашего Высокородия подчиненные, утратив страх Божий, дерут неуказные поборы в свой карман с любого, кто на торгу явится, и всех инородцев распугали... Не спорь, Егор Иваныч, у меня доношения о том не первый год копятся. В казну из сих денег меньше попадает, нежели на содержание таможни идет — так что прямой резон торговлю учинить вольной, а чиновников... Чиновников лишних найду, куда деть. Сенат я уведомил, в резолюции не сомневаюсь.
— Господин генерал, не по-христиански как-то, люди все же... Дети у всех...
— Так и я не зверь. Живота лишать не намерен. Даже суд заводить не стану, ибо досугом на сию волокиту не располагаю. Просто переведу в другие края, с понижением в чине.
— Куда, коль не секрет?
— В Охотский острог. Дивное местечко. Тоже на берегу моря. В общем, лишних у тебя заберу.
Борьба с казнокрадством подобна прополке огорода: столь же скучна и столь же нескончаема. Совершенно искоренить плевелы невозможно, они прорастают вновь и вновь. Стоит ослабить усилия — и самые мудрые замыслы не принесут плодов. Подобно сему, ленивый земледелец вырастит вместо полезного урожая трехаршинный бурьян. В промежутках меж показательными экзекуциями, утомившись от разбора дел, я езжал к флоту, в Белосарайскую крепость или в Троицкую у Таганьего рога.
Моряков назойливое внимание начальства (к тому ж не своего, адмиралтейского, а сухопутного) отнюдь не радовало. Тем более, начальство совало свой длинный нос в такие дыры, куда не склонны заглядывать адмиралы.
— ... ... мать! У тебя нужник плавучий, а не корабль! Воняет, как на турецкой галере!.. — Срамил я капитана, лазая вместе с ним в глубинах трюма. — Что, матросам до гальюна не дойти?!
— Много с поносом, Ваше Высокопревосходительство. В гошпиталь отправляем, когда на целую шлюпку наберется.
— Устрой корабельный лазарет, отдели больных от здоровых — иначе вся команда сляжет. В гарнизонах и ландмилиции с гастрическими лихорадками бороться умеют. Средства известны: питье кипяченое или кислое, мытье рук с мылом, баня. Так чего же флот отстает?! Ждете, пока начнут взыскивать за неоправданные потери? Регламент о сбережении здоровья до вас довели? Так исполняйте, бесово племя!
— Слушаюсь, Ваш-шпр-с-ство!
По роже видно, что сие послушание — до тех пор, пока генерал не уедет. Когда-то в бутурлинской дивизии правила здоровой жизни вбивались шпицрутенами. Не только солдат и унтеров — пришлось и офицеров иных посечь. Но вбили крепко. Здесь так не сделаешь: уже потому, что начинать пришлось бы с капитанов. Приличия не позволяют. А по-хорошему не доходит. Может, вычеты из жалованья ввести за чрезмерную смертность в командах? Так для этого надо жалованье хотя бы платить, вовремя и полностью, — о чем морские офицеры уже мечтать забыли. Через капитан-командора новые порядки не ввести. Козенц хорош как инженер и корабельный архитектор, однако не одарен силой принуждения и начальственной въедливостью. К тому же, наша с ним дружба имеет предел прочности, который я чуть не перешел недавно, назначив ему в помощь своих приказчиков. Старик обиделся и пришел ругаться со мною.
— Если, Александр Иванович, ваши люди лучше меня знают, как корабли строить, так не лучше ли им сие и поручить?!
