Имя для планеты

— Но быть телепатом, знать мысли других людей — большое преимущество? — напомнил я. — В политике, например...

— Я — не политик и не дипломат, и не собираюсь им становиться, — отмахнулся О'Доннел. — К тому же, телепатия дар в обществе людей, а где здесь общество? Ты, да я, да мы с тобой...

— Кстати, а зачем это нужно глогам? — вдруг вспомнил я. — Они говорили, что долго ждали нас.

— По словам глогов, они на этой планете работают уже много миллионов лет. Всё местные животные-телепаты — их рук дело... — объяснил Патрик. — Нет, они не занимались каждым видом отдельно. Просто много лет назад они воздействовали на предка вида, который теперь стал господствующим. Ну, как на Земле у всех млекопитающих был один предок, какая-то крыса... Если бы её тогда научили читать мысли, мы сейчас запросто 'телепали' друг другу...

— 'Телепать' — это забавно... — засмеялся я. — А какая конечная цель у глогов? Ведь они говорили, что ждали нас очень долго...

— Их цель — дать дар чтения мысли разумному существу. Люди местным глогам встретились впервые. Давным-давно основатели их лаборатории надеялись переместить её в космос, если первые опыты окажутся удачными. Они удались, но про лабораторию отчего-то забыли. Так глоги и остались здесь, они ждали, продолжали опыты... И дождались нас, — закончил Пат.

— А та гигантская обезьяна? Она была, вроде, разумна, с дубиной...

— Ага, я тоже спросил, — кивнул мой друг. — По их словам, обезьяна — тупик местной эволюции, как и на Земле. Этот зверь слишком велик и могуч, у него нет врагов, значит, и умнеть ни к чему.

— Понятно, — задумчиво протянул я.

То, что сообщил мне Патрик, было удивительно и непостижимо. Телепатия... Дар великий, дар бесценный, как и обещали глоги. Может, я сглупил, когда сбежал, хотя, стоит ли об этом сожалеть? Некоторые вещи лучше не знать. Многая мудрости — многая печали и это не мной подмечено...

— Вот я и хочу спросить, — вдруг очнулся Пат, — нужен ли ещё тебе такой попутчик?

— Какой 'такой'?

— Ну, ненормальный? С искусственным сдвигом в башке? — усмехнулся он.

— Пат, мы друзья, — ответил я. — Нужен.

* * *

Равнину, что начиналась за лесистыми горами глогов, мы пересекли на следующее утро. Специально встав пораньше, мы начали путь ещё в полумраке, а к рассвету уже подошли к чащобе, что находилась вдали. В пути мы постоянно оглядывались, нас тревожило, что на этом голом пространстве мы будем, как прыщ на коленке, а если предположить, что у вертолётчиков есть тепловизор, то обнаружение наше заняло бы несколько секунд. Тем не менее, всё обошлось. Мы прошли через открытое пространство, и в тот миг, когда солнце позолотило верхушки деревьев, уже углубились в лес.

Весь день мы топали по лесу, нога меня не беспокоила, я втянулся в ритм путешествия и больше не представлял обузы для Патрика. Сейчас я понимаю, что зря этим гордился, ведь кроме тягот путешествия, Патрик тащил свои пожитки, которые не достались пузырнику и наотрез отказывался их бросить.

К вечеру мы снова вышли на равнину, но поскольку от места падения Зяблика было очень далеко даже для вертолётных рейсов, решили не перестраховываться и двинулись дальше.

Мы шли по лугу, поросшему неизвестным жёлтым злаком, похожим на пшеницу, а может, ячмень. Я плохо разбираюсь в ботанике и не придавал этому значения, пока Пат вдруг резко не остановился. Я чуть не уткнулся ему в спину, так внезапно он встал.

— Это поле... — вдруг пробормотал он. — Ты понимаешь, Серж, это поле!

— Поле? — усомнился я. — Откуда?

— Да точно — поле! Вернёмся к его началу, надо найти тропку.

— Зачем нам это? — не понял я. — Идём дальше, как шли.

— Нельзя топтать чужое поле, — терпеливо объяснил О'Доннел. — Хозяевам это может не понравиться, а конфликты нам ни к чему. Возвращаемся!

Я послушно развернулся. Мы шли гуськом, поэтому испортили совсем немного растений, и наверно, Патрик был прав. Если тут есть хозяева, негоже начинать разговор с выяснения причин потравы. Вернувшись к окраине луга, мы двинулись вдоль неё и к моему величайшему удивлению вскоре наткнулись на стёжку, ведущую через поле. На звериную тропу это было не похоже... Значит, Пат не ошибся, здесь были разумные существа. Снова глоги?

Мы неторопливо шли по тропке и совсем скоро заметили вдали крыши каких-то строений. Стало ясно, что это деревня, причём довольно большая.

— Мы идём внутрь? — поинтересовался я. — Это не опасно?

— Я пока не чувствую опасности, — заверил меня Патрик.

Ах, да! Я и забыл про дар телепатии... Ну что ж, положимся на него.

Мы не спеша прошли по единственной улице и углубились в деревню. На пути нам не встретилось ни единой души, создавалось впечатление, что деревня покинута, но Патрик сказал:

— Здесь много людей, просто они прячутся. Боятся...

Сказать по правде, выглядели мы не то, чтобы угрожающе, но живописно, это факт. Я в своём замызганном туристическом наряде с дубиной на плече и Патрик в обрывках мехов, с луком и сумой за спиною. Оба грязные, небритые и странные. Тут поневоле насторожишься...

Ветер гнал по дороге пыль и сухие листья, скрипели забытые детские качели, над домами клубился лёгкий дымок, но улица оставалась пустынной. Скажу честно, мне не нравилось это, но я целиком положился на новоприобретённый дар Патрика.

Дойдя до места, где улица раздавалась вширь, мы остановились прямо посреди утоптанной дороги. Я покрутил головой, оглядываясь. Вокруг было тихо, но напряжение по-прежнему висело в воздухе.

— Мы пришли с миром, — произнёс Пат, — и не хотим зла.

— Хотелось бы отдохнуть... — честно добавил я.

Не знаю, может быть от моей наивной фразы, а может, после слов О'Доннела, но я тут же почувствовал, как напряжение спало. Почти физически ощущавшееся, оно тут же раскололось на тысячу кусков.

Из ближайшего дома нам навстречу вышел плечистый мужчина в клетчатой рубахе и мешковатых штанах и на чистейшей интерлингве произнёс:

— Здравствуйте! Признаться, мы ждали вас, — сообщил мужчина. — Пожалуйста, проходите в дом.

Мы прошли внутрь. Внутри было скромно, но чисто.

— Ждали? — спросил я, оглядывая просторную комнату с широкими лавками по стенам.

— Да, сюда прилетали на вертолёте два человека, расспрашивали. Похоже, они искали вас, — сказал мужчина.

— Они обещали вернуться? — уточнил Пат.

— Не знаю, но нам бы не хотелось. Это плохие люди, — произнёс он, испытующе глядя на О'Доннела.

— Нам тоже не хотелось бы, — заметил я.

Патрик кивнул.

'Всё в порядке, Серж, — прозвучало у меня в голове. — Здесь нам не грозит опасность, у этих людей нет никаких дурных мыслей. Просто они опасаются...'

— Мы как раз собирались ужинать, — сказал мужчина. — Не хотите присоединиться?

— Хотим, — кивнул Патрик. — Я забыл, когда ел последний раз нормально, на тарелках и за столом.

Я с благодарностью кивнул. В комнате появились женщины, одетые в простые длинные платья, три девушки и одна взрослая, видно их мать, жена хозяина. Они проворно ставили на стол тарелки со снедью, а мы прошли во двор помыться перед ужином. Патрик обнажился до пояса, я лил ему на руки и на спину воду, а он всхрапывал и с удовольствием отфыркивался. Потом мы поменялись.

— А на этой планете оживлённо. Знай я, что здесь такая весёлая тусовка, не стал бы торчать в своём лесу, — усмехнулся он, выливая мне на спину очередной ковш.

— А как они оказались здесь? — спросил я, с наслаждением растирая по бокам прохладную воду. — Поселенцы не выглядят измождёнными и в то же время, особых признаков современных технологий я не видел. Всё старомодно, пасторально...

— Плохо смотрел... — улыбнулся Пат. — Там, на другом конце деревни вышка ветрогенератора, я заметил. Так что какие-то технологии у них имеются...

Мы закончили мытьё и вернулись в комнату. Хозяева мирно сидели за столом и не начинали ужина. Я ожидал вечерней молитвы, как бывало в старых фильмах, но просчитался — никаких обрядов не последовало. Все просто начали есть, и, похоже, это был обычный долг вежливости.

Безумно хотелось узнать, кто эти люди, почему их занесло на забытую всеми безымянную планету, как они живут и чем занимаются, но я помалкивал. Просто ужинал. Такие расспросы лучше вести на сытый желудок, а пища была очень вкусной. Вероятно, у хозяев тоже есть к нам вопросы, но они молчат, не требуют ответа, посему не буду и я настаивать. Тем более, что Патрик не сообщал ни о чём тревожном.

Мы спокойно поужинали, а потом вышли на улицу, и присели на лавочке у стены дома. Проходящие мимо уважительно кивали нашему хозяину, с любопытством поглядывали на нас, но с разговорами не подходили. Некоторое время мы молчали, женщины негромко переговаривались в комнате, их разговор доносился из открытого окна, но обсуждали они тему, далёкую от нашего визита. Так, обычная бабья чушь о тряпках и украшениях — женщины всегда останутся женщинами.

Потом Пат сказал:

— Меня зовут Патрик О'Доннел, моего друга — Сергей Градов. Наш корабль потерпел катастрофу на этой планете. Мы шли к астрогационному бакену, хотели позвать на помощь, но набрели на эту деревню.

Пат сократил нашу историю, объединив свою судьбу с моей, но так было проще — не стоит углубляться в детали, когда они не важны.

— А те люди, на вертолёте? — напомнил хозяин.

— Из-за них наш корабль и потерпел катастрофу, — ответил Пат.

— Ясно... — ответил хозяин. — Меня зовут Тиалас, но вообще-то мать назвала меня Джоном. А Тиалас это по-эльфийски...

— По-эльфийски? — не понял я. Нет, я читал, конечно, Толкина, но встретить человека с эльфийским именем на чужой планете — это слишком. Да и непохож Тиалас был на эльфа, как я их себе представлял. Взрослый мужик, примерно, ровесник Патрика, плечистый, крепкий, серьёзный.

Тиалас помолчал, потом медленно произнёс:

— Вижу, моя история будет длиннее вашей. Но вечера здесь длинные, торопиться некуда. Расскажу, пожалуй. Итак, это селение называется Эгладор...

Он снова замолчал, видно собираясь с мыслями.

— Мы все с одной планеты и даже из одной тусовки, знакомы с детства, — начал Тиалас. — Все были повёрнуты на романах Толкина — Профессора, как мы его звали. Начиналось всё невинно — обычные ролевые игры, переодевания, маски, игрушечные бои на деревянных мечах... Типичное неформальное объединение молодёжи, как зовут такое социологи. Мы читали фэнтези-романы, тачали жестяные доспехи, изучали эльфийский язык квенья, но для нас это было не просто досуг, не просто времяпрепровождение, а протест. Одеваясь в страшные маски и самодельные панцири, разыгрывая очередную 'потешную' баталию, мы не просто играли, мы отрицали. Отрицали весь мир, что сложился до нас, и нам казалось, что мы знаем, как должен быть устроен наш мир, честный и справедливый.

Тиалас замолчал, задумавшись. Я мало знал об этой тусовке. У нас на Фароне, наверно, она тоже существовала, но как-то прошла мимо меня. Должно быть, потому что находился в другой среде — хакерской...

— Не могу сказать, кому первому пришла в голову эта мысль, — продолжил мужчина, — должно быть, она носилась в воздухе. Постепенно обрастая деталями, она впервые прозвучала на Хоббитских играх — ежегодном сборище ролевиков. Сначала как прикол, она становилась всё более реальной и, наконец, дошла до вполне оформившейся идеи. А идея была простой — набрать добровольцев, закупить оборудование, припасы и сорваться на необитаемую планету, подальше от заселённых мест — строить там свою, справедливую жизнь. Нам казалось, что та жизнь, про которую мы читали в романах Профессора, совсем рядом. Нужно только сделать шаг.

Тиалас усмехнулся своим воспоминаниям и продолжил:

— У молодых много энергии. Мы начали готовиться, сохраняя тайну проекта, как зеницу ока. Даже в нашей тусовке о нём знали не все, а лишь избранные. Элита! Больше года готовились, продумывая самые тонкие мелочи, нам казалось, что предусмотрели мы всё, что только может случиться. В нашем сообществе имелись богатые люди, всё-таки мы были не дети, а вполне совершеннолетние молодые мужчины и женщины. Мы смогли втайне закупить всё, что собирались, зафрахтовать корабль и прибыли сюда, на эту безымянную планету.

Тиалас снова замолчал. Видимо, это были тяжёлые воспоминания. Если до этого лицо его было спокойным, даже умиротворённым, то теперь на нём прорезались морщины, а глубокая складка залегла поперёк лба. Теперь стало ясно, что он заметно старше Патрика.

— Мы выгрузились и корабль улетел, не обещая вернуться... Полная секретность была нашим условием, — продолжил Тиалас. — Мы настолько уверились, будто можем построить сказку, что не озаботились даже гиперсвязью. Сгинули в никуда... Между тем первый год был очень тяжёлым... Выбирая место для поселения, мы смотрели, чтобы оно было красивым, но не предполагали, что здесь случаются суровые зимы.

Патрик кивнул, подтверждая.

— У нас имелись материалы и инструменты, но пользоваться ими мы не умели, да и не знали ничего. Умение выстругать игрушечный меч мало похоже на кузнечное дело, живописные шалаши из веток не спасают от мороза, а красивый вид с горы не заменит миску горячего супа. В ту зиму от голода, холода и болезней умерло несколько человек... — вздохнул мужчина. — Хорошо, что мы взяли с собой книги... По большей части это была фэнтезийная ахинея — основное наше чтиво — но среди этой муры кому-то из нас хватило ума положить несколько справочников по биологии, медицине, ремёслам и земледелию. Они-то нас и спасли... С тех пор мы живём здесь, в Эгладоре, уже двадцать шестой год. Я женился, здесь родились мои дочери — прекрасные девочки. Мы сумели выжить, привыкли, наладили быт и сейчас не бедствуем. Но две пары мужских рук нам не помешают, поэтому мы рады встретить вас, — закончил Тиалас.

Мы молчали. Я был впечатлён странной историей селения Эгладор. Добровольно уйти от мира, чтобы воплотить мечту, построить своими руками сказку... Конечно, с обычной, обывательской точки зрения они совершили ошибку, но у кого повернётся язык утверждать это? А вдруг, когда-нибудь из этого забытого Богом и людьми поселения родится новая цивилизация, чистая, свободная, справедливая? Может быть, шаг к мечте стоит таких жертв? Тиалас и его друзья смогли приблизиться к собственной мечте. У многих ли хватит мужества сделать такой шаг?

— Это интересная история, — заметил я, наконец, — и интересное предложение...

— Но нам надо подумать, — заключил Патрик.

* * *

На следующее утро мы получили от Тиаласа самодельное мыло коричневого цвета, которое отлично мылилось, но ужасно щипало глаза и острый нож с ремнём. Я не мог понять, зачем это дополнительное 'оборудование', но Патрик быстро смекнул, что нам предлагают побриться перед завтраком. О'Доннел сноровисто наточил нож на камне, а потом долго правил его на ремне. Попробовал на тыльной стороне ладони — острое ли — и вручил прибор мне.

— Как бритва! — заявил он, усмехаясь.

Это, конечно, была не гигиеническая паста, которая уничтожает щетину и одновременно моет кожу, но всё же лучше, чем ничего. Проверим, как ухаживали за лицом наши предки... Я намылил щёки и принялся за бритьё.