в лесу зафронтовом

— Я готов взять на себя обязанности заместителя командира подразделения по политической части. Необходимо собрать по бойцам сведения по принадлежности к ВКП(б) и комсомолу, после чего провести в подразделении партийное собрание. Вот жеж его понесло, но нет надо маленько осадить, чтобы не зарывался. А ведь это он еще не совсем оправился от болезни. Силен.

— По первому вопросу с Вами полностью согласен. По второму рекомендовал бы отложить до момента передислокации в пункт ППД. И вот еще, возьмите, вы же остались без оружия. Сказал и протянул ему кобуру с наганом.

— Оружие знакомо? Увидев его кивок, продолжил

— Тогда владейте, уточнитесь по людям отдохните, вечером переговорим, а утром в путь. После чего зашагал в направление пруда, дико захотелось окунуться, снять напряжение, слишком уж тяжело прошел разговор. Но факт есть факт, политрук с нами, и это хорошо, хотя нервы он мне поделает, усмехнулся я про себя.

Рассудив, что оружие у меня почищено, форма в порядке, немного покивал своему земноводному, что не захватил плащ — палатку, по утрам роса, да и накрыться, чтоб. Ну, да и бог с ней с немецкой плащ — палаткой, да и со всеми немцами в придачу, с ними вернее свинский пес, как они выражаются. А я, пока взяв что — то типа коврика из избы, подстелить на травку, прикемарю на солнышке минуток шестьдесят. Один фиг разбудят, меняя караульного.

Часа поспать не получилось.

— Стой! Кто идет?

Окрик караульного, выдернул меня из объятья морфея, быстрее пробки из бутылки теплого шампанского, со сдернутым проволочным предохранителем.

— Лежать! Оружие на землю! Это Иванов продолжает отдавать команды.

Молодец уйгур промелькнуло в голове, не тушуется. Рывком поднялся, одновременно поднимая находившийся рядом автомат, а с ним, я не расставался, увидел двух старшин. Один сместился к углу избы, держа все пространство перед домом на прицеле ПД, второй залег со своим SUOMI с другой стороны от крыльца, тоже контролируя ситуацию. Остальных не увидел, но думаю, что она тоже были готовы огнем встретить нежданных визитеров.

А на тропинке было, как бы по литературней высказаться, просто все как то уходит на русский командный. На тропинке лежали два революционных матроса.

ДА, да, я не шучу и не потерял крышу, улетевшую шурша шифером. На тропинке лежали два матроса, перетянутые крест, накрест пулеметными лентами. Единственное что в виде их выбивалось из революционной действительности, так это лежащие возле них автоматические винтовки.

— Встать, кто вы такие?

Требовательно спросил я, делая пару шагов на встречу. Матросы поднялись, и без своих винтовок, продолжавших лежать на земле, снова начали навивать ощущение déjà vu. Посмотреть было на что. Черные штаны, синяя роба, в вырезе на груди видна тельняшка. На поясе ремень с золотистым якорем. Бескозырка, с надписью ' Пинская флотилия'. И пулеметные ленты, обхватывающие обоих краснофлотцев. У одного обычный солдатский сидор. У второго еще одна пулеметная лента по, над ремнем.

Никаких петлиц на форме не было. Отчего я сначала начал впадать в непонятку, а потом вспомнил и посмотрел на обшлага рукавов, потом выше. У одного на рукаве была нашивка с маленькой алой пятиконечной звездой, у второго такая же звезда, только под ней четыре золотые полоски. Насиловать память дальше не пришлось, краснофлотец со звездой и полосками представился.

— Краснофлотцы Пинской флотилии мичман Кротов и матрос Еремин.

Из дальнейшего расспроса краснофлотцев выяснилось, что ребятам тоже достался свой фунт изюму. Они были с одного бронекатера. В общем, весь его живой личный состав можно сказать так. Только вчера похоронили, здесь же в саду своего командира, которого несли четыре дня, надеясь добраться до частей Красной Армии.

Наутро 22 июня, катер стоял на ремонте, и весь личный состав отправили в морскую пехоту. Все шесть человек, экипаж катера, под командованием командира катера лейтенанта Краюхина, были оставлены на охране одного из перекрестков дороги. С задачей удерживать до подхода основных сил. Силы подошли, правда в форме мышиного цвета.

А много навоюешь с одним максимом, ТТ, лейтенанта и четырьмя светками, это они так про СВТ40. В результате бой, отступление, опять бой, в этот раз втроем, оставшиеся живые, после первого боя, из засады обстреляли колонну немцев, мотоцикл охранения сняли, что ехал первым, а в четырех машинах оказались солдаты. Там лейтенант свою пулю и словил.

Разрешив, мореманам, точнее речникам забрать свое оружие и предложив перекусить, дальше разговор прервался приходом садового сторожа. Он поведал о новостях.

Немцы вспомнили, что на захваченной территории надо наводить свой порядок, ну и написали распоряжения о сдачи оружия, приемников, а так же выдачи бойцов и командиров Красной Армии, а так же коммунистов, и их семей.

Поблагодарив деда Якоба, за информацию, и за принесенные, им еще треть мешка картошки, постарались успокоить тем, что с утра нас в саду уже не будет.

Не знаю, но мне показалось, что после этих слов дед, аж вздохнул свободнее что ли. Проводив деда, проверил результаты приведения бойцами себя в порядок, в общем, не до жиру, но ничего. С оружием даже близко к хорошо. Патронов бы поболе, да ведь и мы не вьючные животные.

Порадовал мичман, мало того, что у него оказались карты Белоруссии, забрал у погибшего командира, так он без всяких вопросов, что, да куда попросил разрешения, примкнуть к нашему отряду.

Однако у нас и воинство набирается, еще пару музыкантов, да кого ни будь из конвойных войск, до кучи усмехнулся я не веселым мыслям. Самое смешное, что нет ни одного пехотинца, а это же основной род войск, прикол однако.

Попросив у Кротова карту, сверился со своими мыслями, в общем все верно, оттягиваться надо в район поселка Телеханы, там хороший лесной массив, да и озера с болотами имеются. Для базы небольшого отряда должно подойти. От места, где мы сейчас находимся, не далеко меньше пятидесяти километров, за две, три ночи должны дойти. Вызвал Кривоноса, Сорокина, Брынзу и Кротова, довел до них свое решение. Возражений не последовало.

Приказав Кривоносу контролировать смены охранения, велел до вечера отдыхать, чтобы уйти не утром, как сказал деду, а в ночь. Почему, да пусть будет, правильное выражение сказал Сырок, на всякий, всякий.

Выступам на рассвете, над Сахарой дует ветер...Стоп какой, на фиг, рассвет, какая Сахара. Хотя, да выступаем, правда не на рассвете, а в ночь, да и ветер дует не над Сахарой, а в Белоруссии, но ведь дует же. Вот только у нас знамени нет, непорядок. Стоять! Это я себе. А то опять понесло куда — то не туда. Мысленно конечно.

Ну, а шагаем мы нормально, 'правильной дорогой'. Впереди мои разведчики, в авангарде, сзади мореманы, в арьергарде, ну и Брынза с Ивановым, боковое охранение. Бандуру, которая ПТР39 Есипову по очереди помогали нести мы с Чевлидзе, политрук не помогал, уже то, что он шел сам, без помощи, было хорошо.

Расстояние до места предполагаемого базового лагеря, вроде и не большое, но был один минус если идти напрямую, от места, где мы организовались в отряд, то возникает проблема отсутствия лесов. А для нас, лес сейчас как дом родной. Потому мы немного забираем в сторону Логишина, а уж там втянувшись в лесной массив, повернем на Телеханы. Крюк не большой, но нам спокойней. Единственная серьезная водная преграда, река Ясельда, ну уж скрытно форсировать ее я думаю, сможем.

К реке вышли еще затемно. Берег реки порадовал обилием кустов и деревьев. С лежкой на световой день проблем быть было не должно.

Назначив парные караулы, приказал людям отдыхать. Мне даже показалось, что после данного приказа политрук посмотрел на меня с благодарностью. Но это лирика, да и темно еще было, навыдумывал наверно. Хотя Сорокин молодец. За весь переход, а что ему тяжело идти было видно, он ни разу не пожаловался, не попросил снизить темп или еще какие послабления. Как, там, у товарища Маяковского, про гвозди, хотя переводить ценный ресурс комиссаров, пардон, пока еще заместителей по политической части, на стройматериалы. Ну, да опять левые мысли полезли, но по любому пока, во всяком случае, комиссар молодцом.

Ладно, сейчас отдых, затем по возможности аккуратно, прочесывание близлежащей местности в поисках средств переправы. Последнее время, ну как последнее, после переноса, скажем дня через два, потому, как первые дни все ж я был малость шальной, начал воспринимать все окружающее меня с довольно большой долей иронии. Нет, я не принимал данную действительность как какую — то ММОRРGшку, а схватки с немцами, ее PvP составляющей. Нет и еще раз нет. Мне даже было практически без разницы прошлое ли это моего мира или параллельная реальность. Для меня вторгшиеся в пределы нашей Родины, да Союз Советских Социалистических Республик — моя Родина, причем получается как тут, так и до переноса, немцы были однозначно врагами. А с врагом что делают, если он не сдается. И я о том. Но все равно периодически накатывала, какая — то веселость, нет, она не мешало моему восприятию действительности, даже, наверное, помогала, не давая напряжению навалиться на меня. Может то, что со мной происходило, я привел несколько сумбурно, но как, то так, не знаю как выразиться точнее, да и нужно ли?

Утро красит, а ведь действительно красит. С места нашей лежки, открывался изумительный вид на восход солнца над рекой. Слева по руслу реки, по линии горизонта, нижняя темная полоса, сменялась ярко красной, переходящей, в коричневатую. Коричневая полоска неба, в свою очередь сменялась желтой полосой, далее цвет обзаводился бирюзовым оттенком. Впоследствии, переходя в синий цвет, являющийся основным. Ярко желтый полукруг самого светила величественно выплывал над рекой, имею внутри себя еще один полукруг, только меньшего диаметра, источающий из своих внутренностей, ослепительно белый свет, который отбрасывал на воде причудливое изображение, поднимающейся из глубины сияющей золотисто — белым цветом, водочной бутылки. Вода вдали имела сильный фиолетовый оттенок, который терялся при приближении к берегу, с которого мы наблюдали за восходом, происходящим на наших глазах. Ветер нагонял небольшую, едва заметную глазу волну, сопровождая звуками накатывания ее на берег. Сам же берег, находившийся ближе всего к нашим взглядам, пока еще представлял собой темный силуэт. Зрелище было завораживающее своей красотой.

Но, у всего есть свое, но. Солнце поднялось выше. Ветерок усилился, берег потерял свои размывчатые очертания, и превратился в единую целостную картину. Утро вступало в свои права, а значит и нас ждала наша работа. А как же иначе, война ведь это тоже работа, которую надо выполнять, и выполнять хорошо.

На берегу старались особо не отсвечивать, хотя спасибо реке, по берегу хватало деревьев и кустарников, так, что с маскировкой было вполне приемлемо.

Еще не было обеда, а вернувшийся из разведки Патрикеев, доложил об отсутствии, в зоне видимости немцев, но о присутствии лодки, класс — плоскодонка, не много подгнившей, но еще довольно крепкой на вид. Лодка была вытащена на берег, метров в четырехстах от нас вниз по течению.

Лежала она возле поставленного прямо на берегу шалашика, построенного по типу индейского народного жилища, как его понимал кот Матроскин, шутка, просто трех жердей, обложенных, ветками. ' Фигвам ', был бесхозным, весла или шест в лодке тоже отсутствовали. Для нас это было не критично, главное, чтобы не набирала много воды. В планах сразу нарисовалось перемещение на лодке всего вооружении, вместе с политруком. Ну а остальные рядышком вплавь, благо река в этом месте совсем не широкая. Мерно текли смены боевого охранения, день клонился к своему закату. Неожиданно возле меня появился, один из пограничников, Есипов, он вместе с Ивановым обеспечивал в этот момент охрану нашего отряда.

— Товарищ лейтенант, там, это, баба идет. Доложил он, немного, сбиваясь.

— Какая БАБА?— сразу насторожился я.

— По виду наша в форме. Ей еще метром 100 до нашей стоянки идти, продолжил пограничник.

Очень интересно. Поглядел на Кривоноса, привалившегося возле меня к дереву, махнув ему рукой, следуй за мной, аккуратно, пригнувшись, побежал в сторону лежки боевого дозора, вслед за пограничником.

Старшина следовал за мной, метрах в семи, восьми сзади. Не наступая на пятки, но и подстраховывая, одновременно.

То, что предстало нашему взгляду, мне очень не понравилось. Особо не скрываясь, хотя как я и говорил выше, местность изобиловала деревьями и кустарником, в сторону реки, причем практически к месту нашей лежки шла женщина в форме РККА. Одета она была в гимнастерку и юбку защитного цвета, на плече висела большая сумка с красным крестом, на боку, сумка от противогаза. На ногах черные чулки и хромовые офицерские сапожки. Оружия я у нее не разглядел, хотя, его выдавали только командному составу (от военфельдшера).

На вид лет 25 по — своему наверно симпатичная, лицо овальной формы, большие, я бы сказал красивые глаза, небольшой рот, но в тоже время довольно короткая шея, и ширококостная фигура. Подождав пока женщина окажется шагах в семи, восьми я ее тихо окликнул, странно, оружие штатное быть должно, на петлицах три кубаря и чашка со змеей. Ну, чашка то понятно для чего, опять в голове мелькнул Задорнов.

Мой тихий оклик не возымел никакого действия, окликну, чуть громче, результата нет. Махнув бойцам рукой, чтобы не высовывались, сместился чуть в сторону и, привстав снова, ее окликнул.

— Девушка!

В это раз она услышала. Вздрогнула, отшатнулась, потом вероятно разглядев форму, немного успокоилась и, приблизившись, ко мне неожиданно, четко сказала.

— Старший военфельдшер Зотова, представьтесь товарищ лейтенант.

Опа, пронеслось в голове, цаца та еще походу. То идет по принципу море по колено, а как увидела на один кубик меньше, так представьтесь лейтенант. А с другой, стороны обычная вежливость, это возможно как раз я косяка то и упорол, мало того, что она старше по званию, пусть и не боевой род войск, так к тому же еще и девушка, а представилась первой, нехорошо, однако.

Все эти мысли заняли не более пары секунд, после чего я четко представился, одновременно увлекая девушку под прикрытие дерева. Где и задал вопрос о конечном пункте движения старшего военфельдшера. Вот тут то, старший военфельдшер, превратился в обычную девчонку, как превратился, очень просто, ее конкретно пробило на слезы. И периодически всхлипывая, она рассказала свою историю.

25 июня их медсанбат находился восточнее местечка Дрогичин, поступила информация о прорыве немцев. Раненых было решено отправлять в тыл, на подводах в сопровождении медперсонала. На одной из подвод с тремя тяжелоранеными отправили и ее. Подводой управлял ездовой, а она шла рядом, на случай оказания помощи. Даже большую фельдшерскую сумку взяла. Мало ли, что в дороге случиться. Когда они пересекали большую автодорогу, прямо на них выскочили немецкие танки. Ее накрыло взрывной волной, она и сейчас все слышит, через какой — то белый шум. Правда с каждым днем постепенно отпускает. Пришла в себя там же на дороге, немцев не было, перевернутая подвода лежала на обочине. О выживших говорить не приходилось. Сколько и куда она шла, она не помнила, помнила только, как наткнувшись на деревню, подошла к какому — то дому попросила покушать.