Гарри тоже помалкивал — домашняя уютная атмосфера чужой семьи была непривычна, умничать не тянуло, а дежурные темы поднимать не хотелось, потому что в голове копошились трудные мысли — сегодняшние события в основе своей повторили события прошлого, что снова указывало на попытку исполнения некого плана. Явно составленного заранее.

Во второй раз мыть посуду Поттеру запретили. Вместо этого папенька отвёл его в ещё одну комнату первого этажа, где на полу лежали маты, имелась шведская стенка и висела боксёрская груша, при взгляде на которую Гарри невольно потрогал место на скуле, помнящее ещё неожиданно жёсткий кулачок подруги. Но бить его не стали, а выдали добытый из шкафчика лыжный серо-голубой с красными вставками костюм комбинезонного типа, который велели надеть под мантию поверх остальной одежды.

— Смотреть на вас холодно, — объяснил Дэн, нахлобучивая на гостя плотной вязки шерстяную шапку.

— А оно не девчачье? — засомневался Поттер, сообразив, что размер одежды чересчур мал для отца семейства.

— Унисекс. Носят все. Не вздумай возвращать — не хватало ещё моей дочери простуженного одноклассника. Она и без того в истерике из-за погибшей косметички.

Чуть позже перед Гарри в почти таком же комбинезоне объявилась успокоившаяся в маминых объятиях Гермиона. На её запястье болталась очень знакомая бисерная сумочка. Пора было в обратную дорогу.

На этот раз стартовали прямиком из прихожей. Родители Гермионы вышли проводить ребят, и стояли, во все глаза наблюдая за их действиями. Девушка уселась на метлу перед Гарри, снова попав в кольцо рук товарища. Немного поёрзала, удобнее устраиваясь на древке.

— Веди ты, — шепнул ей на ушко Гарри.

Она коротко кивнула, приподняла их обоих, правильно потянув рукоятку и сказала: "Погнали".

Гарри сразу аппарировал.

Прибыли они опять в пространство над Хогсмидом, откуда уже под управлением подруги аккуратно вернулись на Астрономическую башню и дальше над лестницами и по коридорам плавненько и без лихости достигли гостиной. Метлу Гермиона вела осторожно, выполняя все манёвры в строгом академическом стиле. Тем не менее, путь занял немного времени — на месте они оказались ещё до отбоя. Стянув с голов вязаные шапки и одёрнув мантии, дети поспешили в факультетскую гостиную.

Позже, уже после вечернего душа, Гарри устроился на своей постели и уставился в тканевый потолок. Он думал. Казалось бы, размышлять нужно было о происшествии с троллем, о подозрительно странной повторяемости событий с семилетним по внутреннему календарю перерывом, о непростительной потере бдительности. Но Поттер невольно возвращался мыслями к Дэну Грейнджеру. К его внешнему виду и простоватым манерам. К сходству с Роном Уизли, которого выбрала себе в спутники жизни повзрослевшая Гермиона. Ведь, как он когда-то слышал, девушки предпочитают мужчин, похожих на их отцов. Неужели всё предопределено, и он бессилен что-либо изменить?

Глава 7. Квиддич

Гарри сидел в библиотеке, как всегда, поодаль от подруги. Анджелина, Алисия и Парвати почему-то не стали никому ничего рассказывать о сцене в девичьей спальне, куда на руках затащили паренька, хотя Гарри позже сам видел, как к Парвати с этим вопросом приставала Лаванда. Вернее, они не сказали всей правды, лишь сообщили, будто Поттер всего-навсего извинился, да и дело с концом. А про рыдания у него на груди и желание первокурсницы попасть домой в неурочное время... И про то, что Гарри явно собрался это желание удовлетворить, сказать забыли. Оставалось только гадать, то ли Гермиона их об этом попросила, то ли они сами восприняли произошедшее так близко к сердцу, что не стали трепать языками. Ну вот не понимал, и не понимает он, как думают девочки и что там за отношения между ними! Вряд ли в этом вообще можно разобраться строго логичному мужскому рассудку. Зато теперь можно спокойно продолжать прикидываться просто одноклассниками, не связанными ничем, кроме совместных уроков.

Сегодня, наведя порядок в собственных планах, которые записывал в блокнот, уже специально для этого купленный взамен ранее трансфигурированного из полена, Гарри с удивлением понял, что его намерения преподать подруге известные ему чары, близки к успешному завершению — за два месяца, выдавая по три-четыре заклинания в день, он передал практически все свои знания. Оказывается, не так уж много, по сути, он успел усвоить за шесть школьных лет, а всё почему? Да потому что лодырничал и занимался всем на свете, кроме учёбы.

Неожиданное открытие повлекло ревизию интеллектуального багажа с полным школьным курсом в качестве эталона. В трансфигурации его успехи так и остались весьма скромными, буквально только для того, чтобы наскрести минимально необходимые оценки. Зелья Гермиона и сама изучает с опережением, потому что сварила оборотное уже на втором курсе, хотя было оно в программе то ли четвёртого, то ли пятого года обучения. Мда...

Тоскливо как-то стало на душе. Оторвавшись от блокнота, осмотрелся: Гермиона, судя по длине свитка, строчит эссе по зельям; несколько старшекурсников с Гриффиндора собрались возле одного стола и что-то вычитывают из толстенного фолианта; парочка слизеринцев с седьмого года обучения в дальнем конце зала спрятались ещё за одним большим фолиантом, но явно заняты не учёбой, больно уж макушки их близко расположены... и всё, нет больше из учеников никого, это не перед экзаменами, когда в иное время тут яблоку упасть некуда. Выпрямив спину и потянувшись, вернулся к своему блокноту и перешёл к планам для себя. Из портняжных заклинаний он освоил только наложение швов — случайно наткнулся в книге "Чары на скорую руку". А ничего другого изучить так и не спланировал потому, что концентрировался на основной задаче — сделать из подруги уверенную в своих силах и умениях искусную волшебницу как можно скорее, что при её обучаемости и его поддержке, определённо получилось — уже на третьем месяце первого учебного года Гермиона в повседневной жизни колдовала так же естественно, как дышала. Всё вокруг подчинялось её волшебной палочке. И вовремя.

Впереди первый матч по квиддичу со Слизерином и, как всегда в такие периоды, голова больше ни о чём другом думать не желает. Что было немного странно, учитывая его загруженность всем и всяким на ближайшую перспективу. А, между прочим, как человек взрослый, он не может не отметить необъяснимых изменений в собственных настроениях в некоторые периоды. Его что? Опаивают? Или накладывают некие чары, влияющие на поведение? Конфундусы?

Кстати! В прошлом варианте на этом матче его чуть не сбросила с себя метла, заколдованная Квирреллом. Причём, проклятие тюрбаноголовый накладывал без палочки, еле заметно шепча что-то про себя. А Снейп ему противодействовал аналогичным образом. Что же это за методология такая? В учебниках и в программе школьного курса ничего подобного ему не встречалось, Гермиона тоже ни о чём аналогичном не упоминала.

Подумав немного, Гарри направился к библиотечному каталогу — просмотреть его значительно быстрее, чем перелопачивать тонны толстых томов на бесконечных стеллажах, заглядывая в них наугад, словно слепой котёнок.

На нужную информацию наткнулся только через несколько часов упорных поисков, обнаружив упоминание книги "Наведение порч и сглазов наговорами и нашёптываниями". Мадам Пинс извлекла пыльный экземпляр далеко не новой книжонки из какого-то дальнего угла, до которого довольно долго добиралась. Протёрла обложку тряпицей, а не заклинанием, и протянула со словами:

— Это маггловская. Её до вас всего два читателя брали, — она заглянула в формуляр, — Риддл и Снейп.

— Так что же получается, магглы тоже пишут о колдовстве? — удивился парень.

— О чём они только не пишут! — махнула рукой библиотекарь, возвращаясь на своё рабочее место.

* * *

Книга была написана кем-то вроде ярмарочной гадалки. По крайней мере, применяемая терминология на это намекала. Фразы в ней воспринимались туманно, а излагаемые мысли носили неконкретный общий характер, призывающий исполнителя при наложении порчи или сглаза всем сердцем хотеть достижения желаемого результата. Примерно то же, что он и сам объяснял Гермионе на их занятиях. Но в отличие от чар, где всё было, в общем-то понятно и чётко, это написание выглядело смесью бреда и ереси. Если бы не имена предыдущих читателей, на его собственной шкуре — Гермиона свидетель — применивших к нему описанную методику воздействия, он бы давно плюнул и вернул книгу. Поэтому, выписав, как ему показалось, самое важное, в свой блокнот, собрал сумку, сдал книгу и, найдя пустой класс, приступил к опытам. Практиковаться решил на простеньком — положил перед собой перо и принялся чуть слышно нашёптывать: — Вингардиум Левиосса пёрышко. Взлети, моё хорошее.

Шевеление заклинаемого объекта удалось заметить только после дюжины попыток, да и то очень слабое. Но "зацепление" уже было прочувствовано, и через полчаса перо шевельнулось вполне определённо.

"Неудивительно, что этим никто не пользуется, — сообразил Гарри. — Палочкой всё получается быстрее и чётче."

Однако, стараний не прекратил, потому что прекрасно помнил, как беспомощно наблюдал за варкой нового тела для Волдеморта на кладбище Литтл Хэнглтона. Сумей он в тот момент освободиться, перевернул бы пинком котёл и тупо кулаками набил морду Питеру Петтигрю, отрубившему себе руку, в которой обычно держит палочку. Да и его собственная палочка тогда валялась буквально под ногами — мог бы и оглушающим врезать. Всего-то и нужно было — заговорить статую, чтобы та его отпустила. Но он этого не умел. Да он вообще почти ничего не умел, кроме "Экспеллиармуса" и полудюжины простейших заклинаний!

Зато сейчас он упорно добивался поднятия пёрышка над столом, постепенно осваиваясь с этим непокорным навыком. Да, в конце-то концов! Ведь Джинни как-то колдовала свой летучемышиный сглаз, благодаря которому помогла его друзьям освободиться от опеки членов Инспекционной Дружины! Пусть это всего один вариант, но, если применяется вовремя, то цены ему нет.

Пёрышко полностью оторвалось от столешницы только перед самым ужином. И в то же мгновение обуглилось. Похоже, получив наконец результат, он потерял контроль и слишком рассердился на упрямую писчую принадлежность и брошенное в сердцах: "Шоб ты сгорела, зараза!" — нашло точку опоры.

* * *

Перед матчем со Слизерином Гарри попросил Гермиону подстраховать его — сесть на полупустую трибуну Хаффлпаффа, где, как он помнил, находились Квиррелл и Снейп, и поджечь профессора Защиты, если метла под Поттером начнёт выкаблучиваться.

— Гарри! — подруга пронзительно взглянула на него своим бездонными карими омутами, — ты удивительно много знаешь о том, чему только предстоит произойти. Когда ты мне обо всём этом расскажешь?

— Когда найду слова, которым ты поверишь, — смущённо ответил Поттер, даже близко не представляя, в какие слова надо будет облечь всё то, что иногда так хочется рассказать Гермионе, да при этом, чтобы она ещё и не приняла его за шутника.

Так вот, на удивление — метла вела себя спокойно, снитч он поймал легко, из чего следовал вывод — данное приключение не было спланировано человеком, устроившим знакомство с Пушком и пробежку с троллем. То есть, Дамблдор к этому эпизоду в прошлый раз руку не прикладывал.

А почему тогда Волдеморт в затылке Квиррелла передумал его убивать в этот раз? Поразмыслив и так, и эдак, ни к чему конкретному Гарри не пришёл. Кто же его поймёт — ведь в этот раз не всё идёт в точности так, как раньше! В частности, нынче Гарри куда уверенней держится в воздухе — это сразу заметно. Возможно, Тёмный Лорд посчитал, что не сумеет его стряхнуть?

Или, может, связь через шрам не так его беспокоит? Ведь Гарри теперь намного вдумчивей, не особо искрит эмоциями. Возможно, поэтому и болезненные ощущения в шраме на уроках Защиты не появляются?

Да, какое-то отличие между "сейчас" и "раньше" чувствуется, но смысл его или причина непонятны.

* * *

После завершения матча и начала вечеринки в гостиной Гриффиндора, на которой пришлось некоторое время присутствовать, Гарри отправился в сарай, где хранились мётлы. Школьные — старые и неухоженные. Осмотрел их хорошенько, отыскал несколько совсем убогих, погребённых под кучей обломков, намекающих на давние лётные происшествия, и начал выбирать из останков и огрызков уцелевшие прутья и оценивать осиротевшие рукояти. Хлама было много, так что выбрать удалось.

На следующий день в библиотеке взял несколько руководств по уходу за мётлами. В некоторых из них нашлись рекомендации по замене сломанных прутьев и, как следствие, указания по сборке и разборке. Потихоньку за несколько вечеров из найденных остатков собрал вполне исправную метлу и облетал её. Ну, как — исправную... Она могла поднять тушку испытателя в воздух, не разваливаясь на ходу с натужным скрипом. А после некоторой корректировки "оперения" и переписывания управляющих связей — полного, ибо надо ж было так накосячить в самом начале! — оказалась способна совершать плавные перемещения согласно управлению и делать это без резких провалов по высоте, сопровождаемых треском древка и испуганными матюгами пилота. Конечно, не его "Нимбус", но уверенно держаться на ней в воздухе было можно, в особенности если не лихачить, как некоторые.

Дело в том, что после вступления в квиддичную команду, он на уроки полётов не ходил и про то, как летала Гермиона, ничего не знал. Но зачёт она определённо сдала просто потому, что не могла иначе. Во время визита к её родителям, и особенно на обратном пути, он почувствовал — подруга вполне уверенно управляет помелом. Особенно это было заметно при маневрах в коридорах и на лестницах.

Так почему бы не полетать с ней на пару? Ведь это так здорово! Тем более, что имеется неучтённая вполне приличная метла, которую первокурсница Грейнджер в школу не привозила, то есть правил не нарушала. Да и в лыжном комбинезоне реально не холодно, несмотря на приближающийся декабрь и заметно понизившуюся температуру.

Приглашение полетать в субботу утром до завтрака подруга приняла. После истории с троллем она охотней отзывалась на предложения товарища и меньше упрямилась. Поэтому ранним-ранним утром, когда все обитатели Гриффиндорской башни ещё спали и видели сладкие сны, они встретились в гостиной и отправились на улицу. Неплохо размялись над пустынным стадионом, несмотря на то, что до рассвета ещё оставалось немало времени. Сначала помогал лунный свет, потом на востоке зародилась заря. Поэтому прохождение виражей девочка освоила успешно, всего пару раз кувыркнувшись через бок и переведя начавшийся манёвр в бочку, естественно, потеряв темп и непроизвольно выйдя из поворота. То есть, в воздухе удержалась.

— Гарри! Я просто не представляла себе, что энергичное маневрирование требует таких мышечных усилий. У меня всё тело ломит! — сказала Гермиона, когда они возвращались в замок.

— Хочешь горячую ванну принять?

— С удовольствием бы! Но, к сожалению, у нас только душ, — вздохнула Гермиона, убирая метлу обратно в школьный сарай.

— Ну, не всё так плохо, пошли за мной!