Это было неправдой — Унэйри никогда не обжирался и вообще ел сдержанно и очень аккуратно, как-то по-кошачьи. Но сейчас главное было — уязвить сторка, и День, который наконец-то вышел из себя, с удовольствием увидел, как на бледных щеках Унэйри вспыхнули два отчётливых алых треугольника. Растерянность прошла.

— Я сюда не просился, — со впервые прорезавшимся сильнейшим акцентом ("йааа сьюдда нийе прози'лльсийа!") ответил сторк.

— Врёшь, — с удовольствием сказал День. — Ты просился. Ты скулил, как шакалёнок, которому на хвост наступили: "Ах, я тут умру, ах, я буду делать всё, что вы скажете, только заберите меня из лагеря, по-жа-луй-стааа!" Я всё знаю.

И это было неправдой... не всей правдой — но День уже не желал останавливаться.

— Ас мар лауд'ду, — прошипел сторк в ответ. — Этто ти врёччь! Вихт! Вихт! — второй раз он почти взвизгнул это слово сорвавшимся от ненависти голосом и подкрепил его резким рубленым жестом.

— Ах, я вихт?! — День знал, что означает это слово. — Ну — щас ты зубами плеваться будешь...

Все тоненькие ниточки нормальных взаимоотношений, вроде бы протянувшиеся между мальчишками двух звёздных рас, вмах лопнули. Безошибочным мальчишеским чутьём День понял: сейчас они всё-таки подерутся. И обрадовался этому, хотя и сам не понимал, почему это нужно и важно. А ещё — прочёл в зелёных заблестевших глазах сторка, что и он знает: сейчас будет драка — и хочет этой драки.

И глядят в глаза друг другу -

Зверю — зверь и враг — врагу...

— вспомнились как по заказу слова из читанного Унэйри "Тёркина"...

...Первые несколько секунд мальчишки стоя молотили друг друга кулаками, но потом Унэйри ловко схватил Деньку за руку и бросил через бедро — однако тот, падая, опрокинул сторка подсечкой и дальше они, сопя и сквозь зубы ругаясь, катались по траве туда-сюда, не переставая работать кулаками и стараясь подмять один другого. Кончилось это тем, что они покатились — не расцепляясь — вниз по откосу и так — клубком — грохнулись с него в реку у берега.

Ничто так не действует на дерущихся собак и мальчишек, как холодная вода. Оба сразу выпустили один другого, забарахтались, потом сели, фыркая и мотая головами ошалело. Глядели друг на друга, как будто увидели в первый раз.

У землянина была разбита левая скула, распухла верхняя губа и из носа задумчиво капала кровь — он придерживал нос мокрой ладонью и пальцы уже сделались красными.

У сторка почти закрылся левый глаз, был рассечён лоб над правой бровью и припухала нижняя губа, что придавало ему обиженный вид.

Сидя в воде, они искоса посматривали друг на друга. Уже без злобы, скорей со вновь проснувшимся интересом.

Куда более прочным и благожелательным, уже не дежурно-вынужденным.

Мальчишкам иногда нужно именно это — просто подраться.

— Холодная вода, — заметил Унэйри.

День задумчиво кивнул, поднялся и протянул свободную руку, как протянул бы любому другому мальчишке, чтобы помочь встать. Унэйри мотнул головой, поднялся сам, а День, нагнувшись, стал умываться. Сторк тоже поплескал себе в лицо и они побрели к берегу.

— Прости, — сказал День. — Я как дурак... Я расскажу отцу, пусть меня выпорют. Нельзя было так говорить... И это неправда. Я просто придумал, чтобы тебя разозлить. Отец только сказал, что взял тебя с собой, а я навыдумывал...

— Я сам... — хмуро ответил Унэйри. — Или нельзя есть, или нельзя... оскорбить... — он с трудом подбирал слова от охвативших его чувств. — Я ел и ругал... оскорблял... Это недостойно. Совсем недостойно. Это так, что на вашем языке нет слова.

— Мы оба дураки, да? — вздохнул День. Унэйри хмыкнул:

— Похоже, да.

И вдруг улыбнулся — на миг сверкнул белыми зубами. Потом взмахнул рукой, прочертил странную ломаную линию в воздухе. День, цепляясь за прибрежную иву, подтянулся, полувися, сказал через плечо:

— Ты иногда делаешь жесты, как итальянец, к твоей внешности это очень не подходит — ты похож на наших северян, а они руками никогда не размахивают. Но я знаю, что это ваш вспомогательный язык, — (Унэйри про себя расхохотался: надо же так убого определить сложнейшую систему жестов — "вспомогательный язык"!). — Можешь меня научить?

— Не могу, — вздохнул Унэйри, тоже выкарабкиваясь на берег. — Сами по себе эти... жесты ничего не значат. Нужно родиться сторком и уметь говорить на старом языке — тогда они станут органичной частью беседы... — и повис на иве, расширенными глазами глядя вверх.

День рывком "поставил" себя на траву и посмотрел туда же.

Отец стоял у лесенки, пристально глядя вниз и держа ладонь на голове сидящего рядом волкодава. Не было сомнений, что он видел если не всё, то достаточно, чтобы сделать выводы. И теперь ждал.

Мальчишки затрусили вверх по ступенькам. Они не торопились, но и не пытались брести нога за ногу. Унэйри украдкой посмотрел на землянина. Тот поднял и опустил брови.

Лестница была достаточно длинной, но кончилась быстро. День и Унэйри встали рядом и какое-то время молчали — молчали все трое, мальчишки — опустив головы, Светлов-старший — разглядывая их макушки.

— Мы подрались, — убито признался День, сочтя, что молчать дальше нелепо и смешно. И трусливо...

— Просто подрались, командир Светлов, — поспешно вмешался Унэйри. — Это была глупая драка, в которой виноват я.

— На самом деле я... — признался День.

Лицо Светлова-старшего оставалось непроницаемым, но в глазах появилась насмешливая искорка. Так ни слова не сказав, он кивнул, повернулся и пошёл в парк. Вихрь пошёл следом, презрительно махнув в сторону мальчишек хвостом.

— Нас накажут? — уточнил Унэйри. День задумчиво сказал:

— Знаешь, по-моему — нет... Пошли посушимся на мостки?

И кивнул вниз, туда, где лесенка выводила на широкие мостки, рядом с которыми покачивались несколько лодок...

...День стащил кеды, сунул в них носки, бросил обувь на берег и уселся на мостках, опустив ноги в воду. Поболтал им там, потянулся, ойкнул, прижав ладонью рёбра слева, но тут же улыбнулся и булькнул ногами так, что брызги повисли искристым веером. Стащил и расстелил на досках мокрую рубашку, галстук повязал обратно — просто на шею. Унэйри присел рядом на корточки, глядя на воду. Спросил неожиданно:

— Тут водится рыба?

— В этой речке мало. Но есть, — охотно отозвался День. — Ты любишь ловить рыбу?

— И есть, — коротко ответил Унэйри.

— А я есть люблю, а ловить не очень... Если хочешь, можешь взять удочки и...

— Удочки? А... Нет, я люблю бить... копьём, — последнее слово сторк произнёс с сомнением.

— Острогой? — переспросил День. Унэйри ответил немного сердито:

— Наверное. Я не знаю, как это у вас называется правильно. У нас говорят — ф'йонн. Он такой... с крючками. Как копьё.

День не очень много понял из этого путаного объяснения, но не стал переспрашивать.

— Остроги у нас тоже есть, только мало кто так ловит. Ночью иногда плавают со смольём на носу, острожат. Но я плохо умею.

Это не очень понял уже Унэйри. И вспомнил:

— У нас текла река недалеко от дома. Бори'анд. Большая река, медленная. Там стояли генераторы энергии, а ниже их на отмелях можно было ловить... — он произнёс непонятное слово. — Не знаю, у вас, наверное, нет таких рыб. Большие, плоские, серые такие, можно принять за камень. Мы били их сразу на всех, а иногда — несколько штук для себя. Жарили прямо на берегу... С нами ходили даже мальчишки с Нижнего Двора, это же рыбалка, а береговая линия — она ничья и там нет законов...

Кажется, он хотел сказать что-то ещё — но не сказал, а остался сидеть, глядя на воду.

— Что ты на себе всё сушишь? Сними хоть сапоги, — сказал День. — Вода отличная, между прочим.

Унэйри покосился на землянина почти испуганно. С его одним заплывшим глазом это выглядело смешно.

— Я... не хочу.

Землянин скептически хмыкнул. Это хмыканье явно разозлило сторка. Он уселся на пятую точку и начал, сердито посапывая, стаскивать узкие тупоносые сапоги, задирая ноги чуть ли не выше головы. Поставил их рядом, сверху положил высокие армейские носки (массаж, влагопоглощение, климат-контроль, даже автоматическая первая помощь при ранениях и травмах — у землян были такие же...). И, сев на тёплые доски уже "по-людски", опустил ноги в воду — как будто делал кому-то что-то назло.

— Ну и скажешь, не приятно? — осведомился ехидно День. Ноги у него от колен и ниже, до самой щиколотки, были уже загорелые, а по сравнению с Унэйри — вообще коричневые.

— Приятно, — буркнул Унэйри. — Просто... — и не договорил. Вместо этого процедил: — О Сила Сил, до чего противно одним глазом смотреть...

— Давай я полечу, — предложил День. Унэйри повернулся к нему, одноглазо моргнул. — Я умею.

— Х... хорошо... — с запинкой согласился сторк. И добавил: — А потом я тебе. Я тоже немного умею.

День ловко уселся — ноги крестом — на досках лицом к сторку. Протянул руку и увидел в глазах Унэйри... испуг, что ли? Чего он так вибрирует, подумал День, привычно водя ладонью над бровью сидящего напротив Унэйри. Сторк и правда сидел, как будто на иголках — и словно ладонь землянина была раскалена. Хотя... ух... ох ты, чёрт, да ведь я его почти касаюсь!!! И сапоги он снимать не хотел, потому что я же (вихт, ехидно подсказала память) не сторк!

— Тебе противно? — без обиды спросил землянин, убирая руку. Сторк покусал губы:

— Я... ты не обижайся. Мне трудно объяснить... Ты делай, мне лучше.

День с готовностью поднял ладонь. Отец рассказывал, что у него получалось так останавливать артериальное кровотечение. Может быть, когда он, День Светлов. Станет постарше, он тоже так сможет. А пока — вполне достаточно для того, чтобы полечить вот такие "знаки боевого отличия".

— Ну, вот так уже больше похоже на дело, — удовлетворённо сказал он через пару минут. — Видишь нормально? Теперь давай ты.

Лицо сторка сделалось очень ответственным. День едва не фыркнул, подставляя свои отметины, но тут же с любопытством прислушался к собственным ощущениям. И... мог поклясться, что ощущения от действий Унэйри были иными, чем от любого землянина (опыт у Светлова-младшего был). Если бы он не видел, что его лечит сторк, то всё равно понял бы это мгновенно. В чём состоит отличие — было не слишком ясно, но всё-таки... А интересно — об этом различии вообще кто-то знает? Надо будет рассказать отцу...

...Унэйри умел лечить биоэнергией хуже, чем День, но — достаточно, чтобы следы драки почти совсем сошли. Мальчишки снова опустили ноги в воду и сели немного поближе. Чуть-чуть, совсем капельку поближе. Какое-то время оба молчали, а река медленно текла под ними, закручиваясь водоворотиками у берегов, и солнце пекло обоим затылки, рыжий и русый. Над заречным полем знойно дрожал серо-голубоватый воздух, и в этом мареве неясно двигался — словно плыл по ещё одной реке — большой комбайн, мягкий ровный гул работы которого еле доносился сюда.

— Когда лечат — это ведь совсем иное... — пробормотал Унэйри. День заинтересованно спросил:

— Иное что?

— Ну, просто, если это не лечение, а жизнь... у нас прикасаются друг к другу, только если это твоя любимая женщина... или твой ребёнок... — он набрал воздуху в грудь и быстро закончил, — ...или если это самые близкие друзья. Как я и... — голос сторка дрогнул, — ...и Аллаэк. Мы были ближе, чем кровные братья.

— Ну мы же просто помогали друг другу, — поскорей сказал День и Унэйри закивал. Потом неожиданно спросил — День совершенно не ожидал такого вопроса:

— У тебя есть лучший друг? Самый лучший? Чтобы как... — он что-то пробормотал на своём языке, с усилием явно перевёл, — ...как часть тебя?

— Есть, — твёрдо сказал День. Перед мысленным взором мелькнуло вечно (ну — чаще всего...) хмурое лицо, тонкое, почти как у сердитой красивой девчонки, серо-голубые глаза — Рыгор Баланчук, каким День видел его последний раз... — Мы восемь лет дружим. Только он сейчас у себя дома, в Пинске. Мы в июле в Аскании встретимся, договорились ещё в Лицее. Нас на весь июль берут пастухами.

— А я с Аллаэком встречусь только в Хэлэ-на-Эйле, — в голосе Унэйри была глубокая грусть и он даже пропустил мимо ушей слова про пастухов, которыми в другое время обязательно заинтересовался. — Мы с ним тоже дружили с детства. И мечтали, что будем вместе летать в космосе...

— Пиратствовать? — не удержался День, хотя тут же подумал досадливо, что он дурак. Унэйри быстро глянул на него и с вызовом ответил:

— Да, и что? Это, между прочим, глупое слово, оно совсем не то означает, что мы делаем... И ещё — открывать новые миры... Ну? Можешь сказать: "Чтобы их грабить!" Просто смешно, до чего у вас примитивные представления о нашей жизни... — и он как-то по-кошачьи фыркнул.

День обиделся. Здрастье вам пожалуйста — у землян примитивные представления?!

— Менее примитивные, чем у вас — о нашей, — ехидно ответил землянин. — Сравнить легко. В наших фильмах вашим персонажам имена не из хрестоматии по истории литературы Сторкада подбирают. Если в нашем кино про вас нынешних будет действовать какой-нибудь Юннерим — вы ведь ржать будете? А что нашим нынешним персонажам вы лепите какого-нибудь Путяту Асдинга — это ничего так. Хотя "Путятой" у нас никого сейчас не называют, а "Путята Асдинг" — вообще бред, потому что "Асдинг" — это древнегерманское родо...

— А ты знаешь, кто такой Юннерим?! — не пытался даже скрывать изумления, перебил землянина явно пропустивший мимо ушей всё остальное Унэйри. День немного смутился:

— Знаю, что какой-то ваш исторический персонаж. И что сейчас у вас такого имени нет.

— Да, сейчас называют "Унэйри", — с каменным лицом пояснил сторк.

— Тебя назвали в честь него? — тут же забыв про обиду, с интересом спросил День. Унэйри помедлил, побулькал ногами, ответил не очень охотно:

— Да. Наш Род, Уадда, воевал на стороне Юннерима Белое Копьё и его братьев. Сперва против Рода Хоэррды, а потом... потом против Безымянного. Нашего первого... вы называете его Императором, только это немного неверный перевод — у вас нет правильного слова. Если бы эта война была в ещё более ранние времена, я родился бы теперь Безродным — у нашего Рода отобрали бы имя и мои предки были бы рабами... Но Безымянный не стал никому мстить после того, как погибли Шестеро Братьев и их Роды. В те времена на Сторкаде погибли и каждые девять мужчин из десяти. И теми мужчинами считали тех, кто был младше даже моего возраста... В горах до сих пор есть целые кладбища разбитых дирижаблей, а на некоторых пляжах, где были морские десанты, в песке полно костей...

— Это была гражданская война? — тихо спросил День. — Последняя у вас? Я читал... Наверное, и про Юннерима оттуда запомнил.

— Читал? — удивился Унэйри. — Зачем?

— Так... интересно, — пожал плечами землянин.

— А я про вас почти ничего не читал, — признался Унэйри. — Только тут начал, можно сказать.

— Зачем? — ехидно уточнил День.

— Интересно, — непроницаемо ответил сторк.