Двери в никуда

— Извини. Трогать нельзя, — произнесла Татьяна севшим голосом.

Я удивлённо взглянул на неё. Однако... Выражение 'Она изменилась лицом' — это как раз самое то для описания того, что я увидел. Таня взяла шкатулку с тумбочки, и судорожно прижала к груди. Аж пальцы побелели. Вот сейчас скажет: 'Моя прелес-с-сть...'

— Извини. Тебе нельзя к этому прикасаться. Не спрашивай, почему. Потом узнаешь, — скороговоркой произнесла она, делая шаг назад, как будто опасаясь, что я сейчас отберу её сокровище. Чувства, охватившие меня при виде венцов, стали быстро сходить на нет, как только Таня захлопнула коробку. Сейчас то, что я только что испытал, казалось каким-то наваждением... А может, это именно наваждение и было?...

— Таня, осознав, видимо, что я не собираюсь совершать никаких посягательств на ларец, вымученно улыбнулась, и бочком-бочком двинулась к стоявшему в углу прихожей большому шкафу. Достав оттуда лёгкую голубую ветровку, она надела её, при этом умудрившись не выпустить ларец из рук, а затем попросила меня:

— Помоги, пожалуйста, сумки до машины донести.

— Конечно, помогу, — я подошёл к шкафу. В нём под развешенной на плечиках одеждой лежали две дорожные сумки. Одна — тёмная, побольше, и другая — ярко-красная, поменьше. Я наклонился и поднял их.

Ничего себе! Большая сумка оказалась тяжеленной.

— Ух ты! Тяжелая! Извините за нескромный вопрос, девушка, но вот жутко интересно: чего вы это такого в неё напихали? — пропыхтел я. — Кирпичи, что ли?

— Да нет, средства самообороны, — улыбнулась Таня, возвращаясь в нормальное состояние. Времена сейчас опасные, сам знаешь... Так что без пулемёта и пары гранат на улицу и выходить страшно.

— Ну да. 'И пара гранат — не пустяк'. А ещё там, наверное, газовый баллончик. Литров эдак на сорок. От газовой плиты. Его в случае опасности и открывать не надо. Уронишь маньяку на ногу — и готов инвалид на всю оставшуюся жизнь. Нечего к слабой беззащитной женщине приставать!

— Нет, баллончика не взяла, — Таня улыбнулась шире. — В сумку не поместился.

— И слава богу! Я бы тогда точно надорвался. А левая сумка, смотрю, — полегче. Раз в правой — оружие, то в левой, наверное, наркотики? Для комплекта?

— Наркотиков нет, — Таня порылась в шкафу, и достала из него черную прямоугольную кожаную сумку на ремне, по размерам повторяющую ларец, который держала сейчас под мышкой..

— Вот так всегда! Собиралась, собиралась, а самое главное положить забыла. — пожурил я девушку.

— Я сама как наркотик. Или не правда? — Таня изобразила долгий многообещающий взгляд.

— Правда... Правда... Ну, пойдём, что ли?

— Да, сейчас, — Татьяна положила ларец в сумку, а сумку повесила себе на плечо. — Пойдём.

Когда мы вышли на площадку, оказалось, что сегодня лифт для разнообразия работает. Так что мне не пришлось тащить тяжеленную сумку по лестнице. Главное, чтобы это чудо техники не поломалось, и не застряло между этажами на полдня. Зря я всё же отказался от завтрака... Но мои переживания оказались напрасными: Лифт безотказно доехал до первого этажа. Я распахнул деревянные двери лифта, (Вручную, между прочим! В данном эксклюзивном антикварном механизме автоматика не предусмотрена). и направился к выходным дверям подъезда. Почётную обязанность закрыть двери я возложил на Танечку. Не очень вежливо, конечно, но я принял решение поступится правилами вежливости и не оставаться у Тани за спиной. Будет ещё постоянно оглядываться — на предмет, а не собираюсь ли я стукнуть её по голове, и скрыться с её заветным ларцом.

М-дя... Неладно что-то в Датском королевстве. Ну, цацки... Ну, антикварные... Ну, дорогущие, наверное... Но — такая реакция... Как если бы я собирался забрать у наркомана последнюю 'дозу'... Хотя я тоже хорош: увидел эти игрушки, и ринулся к ним, как бык к красной тряпке. Мог бы и поспокойнее себя вести. Что-то тут, в общем, нечисто...

Двор встретил нас утренней свежестью, запахами осенних цветов, и обычным городским гамом, доносившимся со стороны улицы. На лавочке у подъезда уже восседала неизменная троица бабушек, обязательный атрибут любой лавочки любого подъезда любого дома.

С утра пораньше вышли на вахту. Как это их вчера на месте не оказалось?

Сразу за лавочкой с бабушкими обнаружилось вчерашнее такси.

Я уже не удивился тому, что завидев нас, водитель выскочил из машины, и потрусил навстречу. Удивление вызвало то, что большая тяжёлая сумка, которую он забрал у меня, была водружена не в багажник, а на переднее сиденье. В багажник же отправилась лёгкая красная сумка, хотя, казалось бы, всё должно быть наоборот. Захлопнув крышку багажника, таксист тут же распахнул перед нами заднюю дверцу. Вчерашняя церемония (иначе не назвать!) посадки в автомобиль повторилась снова. Правда, опуститься на сиденье так же царственно, как и вчера, Танечке помешала большая сумка. А в так — заметно, что сия пассажирка привыкла кататься на заднем сидении 'Бентли', или какого-нибудь там 'Роллс-Ройса'.

Таня подвинулась на сиденье, положив сумку у противоположной двери ('от меня подальше' — машинально отметил я. Ну, хоть наручниками свою сумку к руке не приковала, и то хорошо). Я не стал дожидаться приглашения, и уселся рядом с ней. Водитель, захлопнув дверь, отправился на своё рабочее место. Я посмотрел в окно. Бабушки на скамейке, все как одна, выполнили воманду 'равнение направо', и своими рентгеновскими взглядами пытались просветить машину насквозь. Да... Сейчас начнётся: 'А у Таньки-то из шестой опять новый хахаль ночевал...', 'А оделась-то как! Я бы постеснялась...' 'А с сумками-то вышли. Небось, на море отдыхать поехали. Сейчас порядочные люди на морях не отдыхают...'. В общем, вариации на тему 'Наши люди в булошную на такси не ездят'.

Между тем это самое такси тронулось, и, пропустив двигавшийся от ближайшего светофора автомобильный поток, вывернуло на улицу. Водитель снова не стал спрашивать, куда ехать, а молча погнал машину в одному ему известном направлении. Я покосился на соседку по сиденью. Ну, не только ему одному. Ещё и Татьяне. Мы с ней, кстати, тоже ехали молча. У меня как-то после событий с ларцом особого желания разговаривать не возникало. У Танюхи, наверное, тоже. Я отвернулся к окну. Перед моими глазами неторопливо проплывали знакомые улицы с медленно едущими по ним машинами (в центре сильно не разгонишься), и спешащими куда-то пешеходами на тротуарах. Наконец мы выехали на более-менее свободное пространство, и водитель сразу же добавил газу.

Надо бы поинтересоваться у Тани, как мы будем добираться до международного аэропорта. Не на такси же она собралась пятьсот километров отмахать? Я повернулся к сутнице...

И тут машина резко затормозила. Не так резко как вчера — Таня успела упереться в преднее сиденье самостоятельно, но всё же...

Я глянул вперёд. Блин! Опять нас подрезал тот же самый вчерашний 'Лексус' с ментовскими номерами. Просто дежа-вю какое-то...

Нашему таксисту, судя по всему, манера вождения неизвестного шофера на 'Лексусе' очень не понравилась. Он скрипнул зубами, и заявив:

— А вот сейчас мы ему покажем, где раком зимуют! — вдавил педаль газа до упора. 'Волга' рванулась вперед. Моя голова соответственно дернулась в противоположном направлении. Чуть шею не сломал. Слава богу, у новой 'Волги' подголовники не только на передних, но и на задних сидениях — только стукнулся затылком.

Я хотел крикнуть 'Не дрова везёшь', но, после того, как глянул на дорогу, мне стало не до криков. 'Волга' резко сократила дистанцию между нами и 'обидчиком', и сейчас собиралась его обгонять.

'Лексус' добавил газу. Знакомая ситуация. Сам езжу на 'Семерке'. Начинаешь обгонять какую-нибудь еле ползущую иномарку, а та не даёт — начинает разгоняться. Ну, типа, — позор, когда тебя обгоняет какой-то лох на чём-то, что и машиной назвать стыдно. Но, во-первых — похоже, наша машина только снаружи 'Волга', а внутри что-то посерьёзней, а во-вторых — от прокладки между рулём и сиденьем тоже очень много зависит. Наш таксист оказался асом. Он виртуозно разминулся с лихо выскочившим из-за встречного троллейбуса 'Опелем', водитель которого, наверное, даже не успел понять, что только что чудом избежал если не смерти, то по крайней мере пожизненной инвалидности. Затем почти выскочил на встречный тротуар, объезжая молодую особу, перебегающую дорогу, одновременно болтаюя с кем-то по мобилке. По сторонам ей, естественно, глядеть было некогда. При этом мы умудрялись ехать быстрее идущего по прямой 'Лексуса', водитель которого делал всё, чтобы его не обогнали, и неважно, что нахал на 'Волге' сейчас въедет в лоб вон тому 'Жигулю', который... Уф! Успел увернуться...

Несмотря на все старания водителя впередиидущей машины, расстояние между нами постепенно сокращалось. Вот уже почти догнали... Ещё чуть вперёд... Меня тоже охватил азарт, хоть со мной такое на дороге бывает очень редко. Основное правило дорожного движения — 'Уступи дорогу дураку' я соблюдаю неукоснительно. И не люблю, когда водитель машины, в которой я еду, его нарушает. А тут... Словно бес попутал!

Вот наконец наша 'Волга' поравнялась с 'Лексусом' и пошла с ним борт к борту. Водитель нажал кнопку, и стекло передней двери начало опускаться. Лет пять назад электростеклоподъёмники на 'Волге' были бы чудом. А сейчас цивилизация добралась даже до этого изделия российского автопрома. Водитель, удерживая руль левой рукой, правой расстегнул 'молнию' сумки на переднем сиденье, пошарил внутри, и вытянул... Мать честная! — АКСУ. Такие автоматы выдают танкистам и ментам. Машинка маленькая, ствол короткий, радиус поражения невелик, а в остальном это всё тот же старый добрый 'Калашников'. От неожиданности я впал в ступор. Дальнейшее воспринималось, как в немом замедленном кино. Машины очень медленно едут рядом, почти стоят. Водитель вскидывает автомат, одновременно разворачивая его плашмя, затвором вниз (Вяло удивляюсь: чертовски неудобная позиция, попробуй удержи эту железяку в таком положении одной рукой). Однако этот удерживает. Вот короткое дуло начинает дёргаться, беззвучно выплёвывая огонь в открытое окно. На переднее сиденье медленно падают дымящиеся стреляные гильзы. Так же вяло думаю: ещё бы чуть медленнее, было бы видно, как пули летят, прям как в 'Матрице'. Тем временем гильзы долетают до подушки сиденья, так же медленно отскакивают, и тут уж начинают лететь кто куда. Большинство — обратно к потолку. Одна под торпедо. Две или три плавно вылетают в открытое окно. Ещё несколько летят к нам на заднее сиденье. Вот одна из них медленно, но уверенно движется прямо ко мне в лоб. Движется... Движется... Движется... И попадает.

Ой, мама! Больно же! Зато время снова ускорилось до нормального темпа. Появился слух. И тут же пропал — уши заложило от грохота стрельбы. 'Калаш' и на улице, если над ухом, тарахтит что ой-ой-ой, а в салоне автомобиля так и вообще — сушите вёсла. Глаза заслезились от порохового дыма. Запах конечно, тоже специфический. Кто стрелял, — тот знает. Кто не стрелял ничего, кроме сигарет, рекомендую сходить в тир — понюхать пороху. И вы меня поймёте. Вдобавок гильзы летают по всему салону. Кстати, одна уже в лоб попала, — хватит. Да и Танюха может пострадать. Вон — сидит так же как я, не шевелится. Совсем обалдела. Надо действовать. Хватанул её левой рукой за шею, рванул к себе и вниз. Таня уткнулась носом в... Ну, в общем, куда уткнулась, туда уткнулась. Поза получилась довольно пикантная. Придавил её рукой, пусть посидит так немного, переживет, хуже будет, ели получит гильзой в лоб. Сам пригнулся, ногами и свободной рукой упёрся в спинку переднего сиденья. Но голову не пригибаю, на дорогу поглядываю. Надо же знать, когда сгруппироваться. А то наш водитель, прям как Юлий Цезарь, занимается всеми неотложными делами сразу: и рулит, и стреляет. Сейчас как въедем кому-нибудь в зад! Или, ещё лучше — в лоб. Надо всё-таки было пристегнуться, но кто ж знал, что такое вот начнётся? Вообще, водила, конечно, хорош! Явный псих! Устроил тут голливудскую погоню со стрельбой в центре города! Так, ладно, — если надумает убрать свидетелей, то есть нас с Татьяной — автомат тяжёлый, — в мою сторону его быстро не развернуть, да и ещё из такого положения.. Успею отбить, а то и перехватить. Можно даже сейчас хватать. Вот только, если он при этом потеряет управление... Вмажемся во что-нибудь, нас потом долго будут по частям из обломков машины выковыривать.

В общем, я приготовился к худшему. Однако закончилось всё так же быстро и неожиданно, как и началось. Стрельба внезапно прекратилась. Водитель швырнул автомат в открытое окно, схватился обеими руками за руль и резко затормозил, уводя машину вправо. 'Лексус' с разбитыми стёклами ушёл вперёд, тоже постепенно забирая вправо, но не тормозя. Вот он почти проскочил перекрёсток, резко вильнул ещё правее, выскочил на тротуар... И врезался в столб. Сила удара оказалась неслабая — бетонный столб накренился и начал падать. Провода натянулись и лопнули. Посыпались искры. Столб рухнул прямо в толпу прохожих, которые, наверное, даже не успели ничего понять — настолько быстро всё произошло. В остатках 'Лексуса' что-то негромко хлопнуло. Машина задымила, и почти сразу появилось пламя. Наша 'Волга' к тому времени уже остановилась у кромки тротуара перед перекрестком. Самое время двинуть по башке нашего психа-водителя, но я продолжал, как зачарованный, смотреть на пылающие останки 'Лексуса'. Таня затрепыхалась у меня между ног, и стала издавать какие-то звуки. Явно хочет что-то сказать. Я отпустил руку. Девушка распрямилась как пружина. Лицо раскраснелась, 'хвостик' размотался, волосы растрепались, грудь вздымается... Ну чудо, а не женщина!

Я даже на мгновенье позабыл, что вот только что, на моих глазах, скорее всего произошло хладнокровное убийство. Хоть трупов я пока и не видел, но не трудно догадаться, что без них не обошлось. Между тем Таня была полна решимости высказать мне все свои соображения по поводу тех, которые... Ну, как бы это помягче выразиться... Нет, наверное, помягче — никак. Значит, пропустим... В общем, тех, кто думает, что девушка будет ему делать... гм, ЭТО..., когда у неё над ухом стреляют из автомата. Нашла виноватого. Можно подумать, это я тут устроил гонки со стрельбой. Я попытался успокоить спутницу:

— Это было исключительно для твоей же безопасности.

— Для моей безопасности! А о своей безопасности ты подумал? Ведь я могла и откусить тебе кое-что! — возмутилась фурия, в которую сейчас превратилась моя милая Танечка.

— Ну, я решил, что ты не станешь покушаться на святое.

— Ладно. С тобой потом, — и Таня, не снижая темпа и накала страстей, набросилась на водителя:

— Ян, ты не мог спокойно пропустить эту машину?!! Тебе надо было обязательно при всём народе своими фокусами заняться?!! Тебе сколько лет? — вот ты мне скажи!

Водитель, только что хладнокровно расстрелявший не то чтобы совсем ни в чём не повинного, но уж точно не смертной казни за своё прегрешение заслуживающего человека, как-то стушевался и даже вроде бы уменьшился в размерах.

Ого! Да 'таксист' то, оказывается, Танин близкий знакомый. Просто нанятых на пару поездок людей так не отчитывают. Так... Вот именно. Она, получается, не против таких 'фокусов'. Она только недовольна, что всё это происходит 'при всём народе'. А если никто не видит, стрелять по машинам на дороге, выходит можно... Куда я попал? С кем связался? Моя рука потянулась к дверной ручке... Это движение не ускользнуло от зоркого взгляда Тани, которая, казалось бы, полностью была поглощена разборками с водителем. Воистину правильно говорят: 'Если женщина на вас не смотрит, это не значит, что она вас не видит'. Она тут же повернулась ко мне: