Радужные крылья (общий файл)

Я ещё поворочалась, пытаясь поудобнее устроится на коротком диванчике. Зая сама мелкая, Аллочку мне не было жалко, а вот мои родные сто семьдесят шесть сантиметров категорически не хотели умещаться на адовом ложе. Мужики князьями улеглись на полу. Веригу как самого тощего отправили на дальний диван. Ну да, он хоть не свалится, в отличие от Пашки с Лёхой или того же Олежи...

...О-ле-ежа. Это его так Аллочка поименовала. Кстати, Звезда оказалась той ещё сучкой. Весь вечер парней взглядами обмеряла-взвешивала и выбрала себе персонального защитника — начальника каравана. Подловила нас с Заей у ручья во время вечерних процедур и, встав в позу (ножка на отлёте, кулачок в бок, волосы пушистой волной за спину откинула), высказала нам решительное 'фе':

— Лисицына и Вы... девушка, — пренебрежительный взгляд в мою сторону. Ну да, я и сама знаю, что на девушку уже не очень тяну. После двадцати пяти 'девушка' это скорее условно-половое обозначение. — Оле-ежу я беру себе ( бревно её всё же сильно впечатлило). А кто будет на него глаза пялить, у той волос поубавиться. Я понятно объяснила (гневно прищуренный взгляд на Заю)?

Обфырчав нас напоследок, барышня удалилась, а мы с Заей переглянулись.

— Ты её знаешь? Она назвала тебя по фамилии.

— Саш, мы же у костра ещё в первый вечер знакомились. Вот у неё так 'стерва' на лбу написано. И этого разве что 'О-ле-ежа' не видит.

— Значит, Оле-ежа?

Какие тут дела интересные творятся! А я со своими переживаниями и не замечала ничего. Зая дёрнула плечом, нарочито равнодушно глядя в сторону:

— Если он на неё клюнет, значит сам себе злобный Буратино.

О-у, чем дальше, тем забавней. Посмотрим...

...Сон уже привычно облепил меня мутной тьмой. Хотя уже не совсем тьмой — сумраком. И Охотник уже был тут. Уже ждал меня.

— Где ты? Ну же-е, покажи-ис-сь...

М-мать моя... этот тихий вкрадчивый шёпот... эта бьющая по нервам ненависть... как же страшно! .. лёгкий шорох обуви, мелкие камушки из-под его ног сыплются совсем рядом. Скальный уступ, к которому я жмусь, такой узкий, и обрыв совсем рядом. На каменную балку ложатся пальцы. Я вижу, они длинные, красивые, а мне кажется, это кривые когти, вымазанные в моей крови... И голос совсем близко:

— Где ты?..

— ...Гриднева! ..

Сердце бьётся где-то в горле, утренние лучи слепят глаза. Дыхания опять нет.

— Дыши,.. Гриднева!.. Дыши!..

— Па... аша... а...

* * *

Всё утро я просидела у костра. Пашка с Лёхой ушли на охоту. Все остальные спали. Мы с Оле-ежей сидели и одинаково хмурились в огонь. Привалившись ко мне тёплым боком, дремала Зая. По её оптимистичным прогнозам, в следующий раз либо я справлюсь с приступом сама, либо меня тоже похоронят в этих камнях. Ампула была последней. Ну это если нас не найдут в ближайшее время. В любом случае, хреновая перспектива, надо признать.

День прошёл муторно. Михалыча так и не нашли, хотя облазили всё вокруг. Зато я нарвала себе травы и нарубила лапника. Может, если спать будет чуточку удобней, то Охотник меня не найдёт?

К вечеру вернулись наши добытчики, принесли двух коз и кепку Михалыча. Кепка была вся в кровавых пятнах. Какого рожна он попёрся в такую даль и что с ним случилось, непонятно. Толи здесь зверьё хищное водится, и уже пора падать в обморок, то ли маньяк какой в горах прячется-отсиживается. В любом случае, теперь все нервно жались к автобусу, ходя и за водой, и в кустики исключительно по двое-трое.

А потом оказалось, что пропал Верига. Вот у меня даже слов матерных не было! Всем же было сказано, от стоянки ни ногой! Дебил укуренный! 'Распотрошили зана-ачку, ничего не оста-алось'! Видела я, как он утром постигал дзен у кривой сосны. Придурок. Небось сидит где-нить, улыбается, а мы тут нервы на кулак наматываем!

Почему-то в плохое совсем не верилось, даже несмотря на кепку Михалыча. Я почему-то была уверена, что и он жив. А кепка?.. Ну мало ли, может у него кровь носом пошла или ещё что... Может это какой-нибудь розыгрыш, или новое реалити-шоу какое запускают, вроде 'Голых и напуганных'. Почему нет? Это казалось более вероятным, чем мысли о перемещении... куда-то.

В общем, мы опять с полчаса бродили вокруг лагеря, орали. Искали придурка. Ну да, с матами, но искали же! Опять накидали брёвен в костёр. Завтра Оле-ежа с утра снимет майку и будет рубить какую-нибудь ёлку на дрова. Благо, инструмент был на любой вкус. Аллочка же, как акула, будет наворачивать круги рядом, облизывая взглядом мускулистую спину Оле-ежи. А я не сказала? Начальник каравана благосклонно принимал знаки внимания нашей звезды, но не более. Хвостом не вилял, язык не вываливал, поноску нести не предлагал. Непорядок, в общем. Аллочка бесилась, старательно улыбаясь сквозь зубы, мы же с Заей наблюдали шоу с немеркнущим интересом. Анна Сергеевна, будучи озабочена провиантом, местных страстей не улавливала и в нашем тотализаторе не участвовала. А вот я уже три щёлкана проиграла. Кстати, на завтра тётя Аня пообещала нам суп. Вроде как что-то нужное накопала. Только я не поняла где, в ельнике или в закромах у водителя. Отличный был мужик, наш водитель, Царствие ему Небесное, запасливый. Мы у него в автобусе пошуршали, хлеба четыре буханки нашли, две канистры воды, крупы какой-то. Не знаю, куда он всё это барахло вёз, но нам однозначно это было в радость. А, может суп будет с крупой, или это уже каша получается?

— Народ! Смотрите, что я нашёл!

В закатных лучах солнца, счастливо улыбаясь, стоял Верига. Держа за крыло... Ну наверное, птенца. Широкие чёрные кожистые крылья, толстая шкура рептилии, гибкий змеиный хвост, обвивший его руку и трогательный, сука, хохолок бордовых перьев на макушке.

М-мать!

______

*висящие кеды, как правило на проводах, — тайный знак близкого наличия дилера наркоты.

Глава 6. Вперёд!

Птенец жалобно пищал. Верига, придурок, его ещё периодически встряхивал, чтоб значит, нам его во всей красе продемонстрировать. А у меня сбило дыхание, словно я ухнула в ледяную прорубь. Мир перед глазами дёрнулся и поплыл, я видела лишь багровые перья на фоне лучей гаснущего солнца. В памяти всполохом бились картины кровавой бойни, там, на горном плато. И тихий клёкот, предшествующий нападению.

— Кхлик-кхлик-кхлю...

Следующий удар сердца растянулся в бесконечность. Я видела испуганное лицо Заи, видела недоумённо хлопающую ресницами Аллочку... ох, уж эти ресницы!.. видела чёрные, как ружейные дула, глаза Пашки. Сквозь гул в ушах слышала его крик:

— Все в автобус! Быстрее! Быстрее!!! Колька, брось его и беги! Колька!!!

Каким чудом я оказалась в салоне, я так и не поняла. Я не могла оторвать глаз от Вериги, его глупой, укуренной улыбки, легкого недоумения на лице... И кровавого цветка, расцветшего на его груди.

— Не смотри. Не смотри, Сань. Иди ко мне.

Родное плечо заслонило мир, большие ладони, пахнущие дымом, прикрыли уши, но я по-прежнему слышала треск разрываемой когтями плоти, хруст костей... и тонкий визг Аллочки.

— Да заткните её кто-нибудь! Хотите приманить их сюда?!!

... Ночь прошла страшно. В отблесках костра мы видели чёрные тени, бродившие по стоянке, слышали хриплый клёкот и стук камней. Твари разворотили могилу водителя. А потом они облепили автобус. Самые резвые, заскочив на крышу, не удержались, съехав вниз, царапая стекло когтями. Мерзкий звук ударил по и так вздыбленным нервам, и кажется не только нашим. С криками и хлопаньем крыльев, твари отскочили от автобуса, галдя, тряся головами и сталкиваясь друг с другом. Лишь спустя минут двадцать они вновь приблизились к автобусу, и то, стекла больше не коснулась ни одна тварь. Умные с-суки! Скрежет когтей по металлу, мерное постукивание клюва по крыше выворачивали на изнанку душу. Хотелось выть, кричать, чтоб они улетели! Что они уже взяли кровавую плату за мою глупость и беспечность! Но мы сидели тихо, забившись между сиденьями, стараясь даже дышать через раз. Я видела, как вздрагивали плечи Аллочки, видела её безумные от ужаса глаза. Змей зажимал ей рот. Равнодушный к её истерике, он не сводил напряжённого взгляда с окон. И мне почему-то казалось, что он так же равнодушно убьёт её, если та всё же заорёт. Это был совсем другой Лёха. Вернее, совсем не он. Этот, настоящий, что лишь выглянул из-под маски незаметного парня в мешковатой одежде, был совсем другим. Жёстким, сильным, способным совершить... поступок. Даже откровенно жестокий. Это был Змей.

Под утро, устав от бесконечного страха, мы задремали, но и во сне вздрагивали от резких звуков. Одна настырная тварь рвала крышку капота, и только рассветные лучи заставили её отступить. Измученные ночным ужасом, мы продремали половину утра, да и потом, парни оставили нас в автобусе, сами же ушли проверять стоянку. Разводить костёр и закапывать то, что осталось от водителя и Вериги. Как оказалось позже, спрятанную в лопухах тушу козы, страховидлы тоже сожрали. Впрочем, есть никому не хотелось. Зато отчаянно хотелось курить. Дурнота накатывала волнами, стоило вспомнить события ночи, так что мы жались к костру и друг другу, пили пустой чай и пытались понять, что делать дальше. Парни сосредоточенно хмурились, дамы прятали опухшие, зарёванные глаза, едва удерживая в подрагивающих пальцах кружки. Хуже всех выглядела тётя Аня. Всё-таки сказывался возраст. Она сидела рядом со мной, и я хорошо видела её бледные искусанные губы, землистого цвета лицо и дрожащие руки. Аллочка была на редкость молчалива. Кутаясь в длинную, явно чужую кофту, она занавесила лицо волосами, словно отгородилась от всего мира. Словно это могло помочь спрятаться. Слово взял начальник каравана:

— Отсюда надо уходить. Ночью они могут вернуться и не факт, что нам опять повезёт.

В памяти мелькнул Верига, яркий цветок на его груди, и я не успела заткнуться:

— Ты называешь это везением?!

Оле-ежа придавил меня тяжёлым взглядом к земле и сурово сжал губы:

— Да, нам сказочно повезло. Эти твари, кем бы они ни были, явно оказались не знакомы с нашим автопромом. Судя по их разгулу в лагере, они с лёгкостью могли разбить окно одним ударом хвоста. И тогда ночь бы закончилась совсем иначе.

Аллочку вырвало. Она едва успела отвернуться от костра, рухнув с поваленного дерева, что служило нам скамьёй, как её скрутило сухим спазмом. Впрочем, буквально через минуту это действо переросло в жесточайшую истерику. И это словно спустило курок.

Не знаю, кто как, а я выла, оплакивая всех нас. И водителя, и Веригу, и Михалыча, и вообще. Последние сомнения испарились, чужой, неласковый мир принял нас в свои объятья. Совершенно сказочная история. Вот только сказка оказалась очень уж страшной. И совсем непонятно, почему мы здесь? Зачем здесь я? Если из-за Олли, то он мёртв, и я уже никак не спасу его. Тогда зачем всё это? Зачем сюда попали эти несчастные люди?!! Зая тихо плакала, уткнувшись в моё плечо, и Пашка обнимал нас обеих, даря ощущение поддержки. Неодиночества. Анна Сергеевна плакала, уткнувшись в огромный клетчатый носовой платок. Аллочка рыдала на мужественной груди начальника каравана. Змей, как разумный мужик, разливал по новой чай.

Спустя некоторое время коллективная истерика наконец-то выдохлась, мы утёрли окончательно отёкшие лица, отсморкались и вернулись к дискуссии. Всё-таки быть слабым полом не так и плохо. Проревелись, сбросили напряжение и вновь готовы к подвигам. Мужчинам сложнее, они успокаивают нервы несколько иначе.

— Итак, попробуем ещё раз. Отсюда надо уходить. Но пешком мы далеко не уйдём, да и автобус, хоть какая-то, но защита. Значит, — Олежа выдержал весомую паузу. — Поедем на автобусе.

— Он же не работает?

Аллочка, вновь сидя на бревне и кутаясь в безразмерную кофту (кстати, фасончик-то мужской и судя по размеру...), наивно хлопала ресницами и преданно заглядывала в лицо начальнику каравана. Ну да, появление страховидл выводило задачу обзаведения личным охранником на новый уровень.

— Двигатель не работает. Но дорога идёт под уклон, так что автобус будет катиться сам. А используя ручник, мы имеем все шансы не свалиться в пропасть. Впрочем, альтернативу вы все видели.

Бедный, бедный Колька! Желчь вновь подкатила к горлу, и я торопливо хлебнула чаю. Вот уж действительно, чем сдохнуть в когтях и желудках этих тварей, лучше разбиться о камни. Как Олли. Титаническим усилием я задавила воспоминания и вернулась к разговору.

— ...надо только откопать колёса. Лопата есть, кажись и лом я в багажнике видел, так что...

Как я уже говорила, водитель был просто золото, а не мужик. Жаль пулемёта не возил с собой. На всякий случай. Нам бы сейчас и 'Максим' сгодился.

Потом парни откапывали автобус. Мы бродили вокруг, подавали воду и поглядывали на солнце. Изо всех сил умоляя его сегодня не торопиться. Анна Сергеевна из остатков вчерашнего жареного мяса и найденной крупы сварила кашу. Так что после нехитрого обеда мы, поминая всех святых, выдвинулись в путь.

Я не буду рассказывать, как мы ехали, то разгоняясь, то тормозя, иной раз замирая в метре от обрыва. Я взмокла от страха, от дикого напряжения сводило мышцы, но мы ехали, и это было главное. Однако, не прошло и трёх часов, как дорога кончилась. Судя по свежести земли, недавний оползень похоронил и дорогу, и наши надежды убраться отсюда как можно дальше.

— Приехали.

Я видела, как Олег снял подрагивающие пальцы с ручника и устало выдохнул. Его пыльная, когда-то чёрная футболка взмокла от пота. Да уж, поездка всех колоссально вымотала. У меня от напряжения сводило ноги и хотелось уже наконец-то ступить на твёрдую землю.

Парни сгрудились возле первого сиденья, чем-то гремя. Оказалось, под дерматиновым диванчиком прячется целое сокровище. Ящик с инструментами. Олег, помимо топора за поясом, обзавёлся ломом, и ходил с ним, как шаолиньский монах с посохом. По мне, так дико неудобно, но прошлая ночь ясно показала, насколько мы беззащитны перед этими крылатыми монстрами. А лом... А что? Против лома нет приёма. Если конечно, ты умеешь с ним обращаться. Судя по всему, Олег умел.

Пашка взял себе пару здоровенных разводных ключей, чем не булавы? Лёха тоже вооружился молотком вдобавок к топорику и взял ещё пару отвёрток. Нам тоже вручили по отвёртке и тридцатисантиметровому гаечному ключу. Оружие для собственного спокойствия, чтоб не чувствовать себя совсем уж беспомощными, я полагаю. Как же мне хотелось курить...

До вечера было ещё далеко, пологий склон и местные кусты парни разведали за полчаса и вновь ушли на поиски. На этот раз места, в котором можно было бы пережить ночь. Я лишь проводила Пашку тоскливым взглядом, но трепать ему нервы своими страхами, когда итак чёрте что творится — последнее дело. Олег развёл костёр, мы помогали Анне Сергеевне кашеварить, стараясь не отходить от автобуса без нужды. Оле-ежа бродил вокруг дозором, и я видела, как напряжение сковывает его плечи. А ещё мне не давал покоя его взгляд. Было в нём что-то такое, отчего мне хотелось спрятаться. В общем, я ждала Пашкиного возвращения, бродила с Заей вокруг лагеря и старалась лишний раз не попадаться Оле-еже на глаза. Благо, их ему старательно мозолила Аллочка.