Весна новой эры

Кроме того, в этом году коротенькое лето настало и на Урале... И пусть снег сошел лишь частично, о том же сельском хозяйстве не шло и речи, но в прошлом-то году и этого фактически не было! Тогда и летом температура практически не поднималась выше нуля! Впрочем, дальше, в Сибири и на Севере, лета по-прежнему не было.

А еще Михаилу с Викой впервые за больше полутора лет практически непрерывной работы дали отпуск... Всего две недели, но и это было таким счастьем! Тот самый долгожданный отдых от постоянной работы, о котором все так мечтали. И пусть большая часть его пройдет за ремонтом дома и работой на огороде, но ведь 'отдых — это смена вида деятельности?' Впрочем, практически так же проходили и все отпуска Михаила в прошлой жизни... 'На юга' он ездил буквально пару раз в жизни, и как-то особого впечатления оно не произвело. Уж лучше тут на рыбалку куда-нибудь или просто даже на речку искупаться смотаться, в лес сходить... Так Михаил с женой, во всяком случае, считали в прошлой жизни. Впрочем, сейчас на это особо времени и не будет. Тем более, что вода в реках еще толком не прогрелась, леса вызывают откровенное уныние обилием мертвых, сухих деревьев и пеньками от уже спиленных таких же, а рыбу, поголовье которой значительно сократилось за зиму, вылавливают в промышленных масштабах сетями. Закончился, увы, привычный отдых... Впрочем, даже по городу гулять как-то не тянуло... Уж больно какое-то унылое получалось настроение. Кругом одни канавы и кучи земли... Ремонт водопровода и теплотрасс — где-то меняли старые трубы, а где-то и укладывали новые по поверхности. Ремонт домов — укрепляли фундаменты заливкой бетоном. А кое-где — просто стягивали те здания, которые через несколько лет пойдут под снос. Ремонт дорог — отсыпка щебенкой и ее укатка. Про асфальт никто уж и не вспоминал... Ремонт, а местами и фактически строительство с нуля вместо наспех прорытых канав, ливневки. Копали траншеи и укладывали бетонные желоба с решетчатым перекрытием над дорогами... Ремонт пошедших 'волнами' трамвайных путей, которые в ряде мест переносили с середины дорог к краю и укладывали 'по-железнодорожному'. И оттого казалось, что весь город — одна сплошная стройка. Словно какой-нибудь Сталинград после войны... Только вместо войны была Долгая зима.

— Здоров, Михан! — внезапно окликнули через забор Михаила.

— Слав, ты? — несколько удивился, увидев одноклассника, парень. — Какими судьбами?

— Я, конечно, — усмехнулся тот. — Пришел тебя на комсомольское собрание позвать...

— Собрание? — даже удивился Михаил. — Неужто в райком? Когда? Зачем?

Странно, но он уже успел отвыкнуть от комсомольских собраний в 'привычном формате'. Хотя, может быть, просто и не успел вновь к ним привыкнуть? Тем не менее, 'классических' собраний не было уже давно-давно... Фактически проводили лишь мини-собрания по цехам и отделам минут на пятнадцать в конце рабочей смены. Подводили итоги своей работы, несколько слов о политической обстановке, о планах советского правительства и коммунистической партии — и на том все, идите домой! Ну или на учебу... Ибо 'для коммуниста и комсомольца главное не слова, а дела' — такой был нынче новый лозунг.

— Завтра после работы, — ответил Славка. — Что-то на счет американцев говорить будут...

— Это про тех, что у нас в Северном живут что ли? — удивился Михаил.

— Да, наверное, — пожал плечами Славка. — Подробностей не говорили... Но ожидается что-то важное.

Тот факт, что у них в городе теперь живет небольшое количество американцев, хоть особо и не афишировался, но уже стал всем известен. И стоит ли говорить о том, что мало кто относился к ним с любовью и симпатией? Мало того, что американцев давно привыкли считать врагами, так еще и Долгую зиму ж тоже они устроили! И пусть умом-то люди и понимали, что устроили это далеко не те люди, что сейчас приплыли, но то умом... А по факту прежняя неприязнь к американцам нынче лишь усилилась, что нынче вылилось в то, что на них демонстративно не обращали внимания, словно их и нету.

— Понятно, — кивнул Михаил. — Как у тебя жизнь вообще-то?

— Ну как? — пожал плечами парень. — Станки вон собираю...

— Станки? — даже удивился Михаил.

— А ты думаешь, станки нынче не нужны стали? — усмехнулся Славка. — Еще как нужны! Тут и на юге заводы восстанавливают, и другие перепрофилируют... Так что потребность в промышленном оборудовании никуда не делась! Тем более, к нам тут Иркутский станкостроительный эвакуировали. В цехах не пройдешь теперь — все заставлено! Даже склады станками заставлены. Ты-то как поживаешь? Женился, говорят?

— Ага, есть такое, — подтвердил Михаил, а сам заглянул домой. — Сейчас. Вик! — заглянув домой, позвал он девчонку. — Тут Славка пришел...

— Сейчас! — ответила та.

Через пару минут, отложив свои домашние дела, девушка вышла во двор. 'И как хорошо иметь жену, которая перед выходом на улицу не будет двадцать минут одеваться, полчаса намалевываться!' — с улыбкой взглянув на Вику, подумал Михаил. 'А ведь похожи они по характеру! Очень похожи... Оля и Вика!' — вдруг пришло в голову сравнение его нынешней жены и той, что была в прошлом мире.

— Привет, Слав! — поздоровалась с ним девушка. — Сколько ж не виделись...

— Полтора года, — ответил Славка. — С самой комсомольской бригады...

— Ну да, — погрустнела девчонка. — Тебя тогда в больницу увезли с воспалением легких, а меня отправили домой с бронхитом... И только этот вот балбес, — шутливо толкнув Михаила в плечо, улыбнулась Вика, — до конца отработал...

— Было такое, — согласился Славка. — Думал тогда, что сдохну. Но ничего вон, очухался, вроде...

— Как вообще у наших-то дела? — спросила Вика.

— Я мало кого видел, — пожал плечами Славка. — Я ж далеко от большинства наших живу... Петьку вон недавно видел, он и при Михана мне сказал. Правда, не сказал, на ком ты женился, — обратился к Михаилу парень. — Говорит, сам увидишь!

— Ну вот теперь видишь! — улыбнулась Вика. — Ты-то не женился еще...

— Не-не! — аж вздрогнул Славка. — Ты ж знаешь...

— Ну да, помню-помню! — рассмеялась девушка. — 'До окончания института никаких девчонок!' А сам сидел и на Томку так и пялился... Думая, что никто не замечает.

— И ничего я и не пялился! — как-то совсем уж по-детски смутившись, произнес парень. — Да и вообще она...

— ...любила другого, — закончила недосказанное Вика.

'Томку? — даже удивился Михаил. — Это ту, кто в него влюблена была? С кем мы музыку для песни делали? И ведь как хорошо подобрали-то... Вон даже по радио передавали как-то, в исполнении Кобзона'. Вспомнилось тогда даже про то, что такое исполнение и в той реальности было, хотя оно как-то особо и не запомнилось. Там 'классикой' стал вариант ансамбля 'Пламя'. А что будет в этой реальности — это уж неизвестно... А ведь при желании можно было бы и еще песен запустить в народ... Их, написанных в 70-е и даже начало 80-х, Михаил немало знал, на самые разные темы. Вон, например, 'Легенды расскажут'... Хорошая ж патриотическая песня!

Только чем заменить строку про 'Целинные земли и космос далекий'? Что-нибудь вроде 'Туркменские земли, Зимы Долгой стройки — все это из нашей истории строки?' Ведь не было тут никакого героически-бестолкового освоения Целины, вместо этого была рутинная работа, которой не уделялось особого внимания в пропаганде. А уж космос... Закрыт он фактически. Последний пилотируемый полет был еще в 1966 году, и с тех пор больше никаких слов даже о дальнейших планах. Про 'консервацию' лунной программы уже было заявлено официально... И вообще не до космоса нынче! Так что упоминание про него — это скорее тема для грусти об утерянном... О том, чего больше нет и вряд ли скоро будет. Что практически уже стало историей.

Впрочем, самое главное — что Михаилу было просто противно воровать чужие песни. Ведь чем это лучше воровства чужих изобретений, чужих открытий в науке — присвоить себе авторство чего-то, созданного другими людьми? Потому нет. Не будет больше других песен! Он и стой бы не стал вылезать, тут уж просто случайно спалил контору, а там уж Вика настояла... Хорошо, что хоть от авторства отбрехаться удалось. Но второй раз это уже не получится...

Поболтав еще немного со Славкой о положении дел в городе, стране и мире в целом, они распрощались. Одноклассник пошел дальше, а они решили сходить в город, малость прогуляться. Вика несколько неожиданно для Михаила переоделась в легкое зеленое платьице, в которой он ее не видал аж с лета 1966 года... Хоть и достаточно простое, но красивое такое, и на фигурке сидит просто замечательно. 'Артельное!' Заказывать специально под себя в ателье Вика все же считала неоправданным излишеством, хотя у родителей деньги нашлись бы наверняка, а вот 'артельку' почему бы и не купить? Первый раз она пришла на нем на выпускной, а затем носила его 'в город'... 'Культурный наряд', как сама Вика иронично называла его. В кино сходить, на прогулку, на вступительные экзамены приехать... Без излишеств, но изящное, легкое и удобное. Впрочем, и сама девушка просто чудо как хороша... 'А ты, придурок, за Ленкой-стервой бегал!' — ехидно усмехнулся внутренний голос. Прямо захотелось никуда больше и не ходить... Впрочем, с этим-то всегда успеется, а сейчас, пока погода хорошая, лучше и впрямь прогуляться.

С ними увязалась и Кветка с дочкой, так что топали по улице целой компанией. Дошли до станкостроительного завода, где сейчас шло строительство нового корпуса... Военные строители клали из белого кирпича толстые стены цеха, рядом строили и новую котельную... Чуть ближе вовсю шло строительство трамвайного депо ?2 — в прошлой реальности его построили к 1970 году, но тут, похоже, успеют за это лето. Цеха собирали прямо из готовых панелей, а веер так и вовсе уже был положен. Столкнувшись с дефицитом ремонтных мощностей, что создало угрозу полной остановки движения, горисполком и горком КПСС приняли решение уделить этой стройке особое внимание...

Людей на улицах было, как обычно, мало, но все же были... Школьники, в основном, — и то за исключением старшеклассников, многие из которых сейчас были на смене в теплицах. Некоторое количество отпускников или тех, кто работает в ночные смены, а сейчас свободен. Выползли из домов чтобы посидеть на лавочках да завалинках и поболтать с соседями или поиграть в домино пенсионеры. Изредка попадались мамочки с маленькими, до года, детьми... Хотя последних были единицы нынче. 'Дети Зимы' — так уже стали называть тех детей, кто родился начиная с прошлого лета. Лета, когда даже в августе пару раз выпадал снег, неоднократно случались заморозки, а температура в целом не поднималась выше десяти-двенадцати градусов. Да, это лето было теплее... Тут уж и за двадцать температура не редкость, и снегом лишь однажды в июне немного припорошило. А ведь в прошлой жизни снегопадов позже майских праздников Михаил не помнил ни разу! Во всяком случае, в голове такого не отложилось.

А вот в этом году и до конца мая снег не раз выпадал... Под картошку землю после снегопада копали, а потом, как когда-то в войну, сажали ее проросшими очистками. А сверху засыпали прошлогодней травой и листьями... И хорошо еще, что метеорологи научились достаточно точно прогнозы давать — чтобы перед заморозками успеть ее окучить, присыпать листья, заготовить костры... Да и сами каждый день внимательно следили за температурой на улице. Не будь всего этого — померзли бы все посадки! Но пока ничего... Как-то обходились.

— Хороши времена были, — отвлек Михаила от раздумий голос Вики, которая как раз в это время заканчивала пересказывать Квете какую-то еще историю из их школьных лет, — светлые...

— 'Как молоды мы были'... — неожиданно для себя брякнул Михаил слова из песни.

Ну да, для него это все и впрямь было чем-то далеким и нереальным... Он уже и сам-то почти забыл про те события — точнее, помнил сам факт, а вот детали растворились в памяти. Осталось лишь чувство какой-то ностальгии, грусти по ушедшему детству...

— Зачем ты это сказал? — как-то мигом умолкнув, спустя несколько секунд произнесла Вика, и Михаилу вдруг показалось, что та готова расплакаться. И это его шокировало еще больше... Чтобы Вика? Прежде всегда веселая и неунывающая, кто никогда ни на что не жаловалась, не плакалась, кого очень сложно вывести из себя? Единственный раз он видел ее плачущей тогда, в школе... Когда речь зашла про войну. Что же сейчас вдруг произвело на нее такое впечатление?

— Ты чего, Вик? Я же ничего...

— Знаешь... Ты ведь прав... Мы и впрямь словно постарели! Душой... Так что ты прав... 'Как молоды мы были', — грустно вздохнув, подвела итог Вика. — Будь же проклята эта Долгая зима!

— Долгая зима... — задумчиво произнесла Квета. — Меня она лишила всего... Лишила близких, родных, привычной жизни... Уничтожила практически все, что мне было дорого. И, в то же время, именно она свела меня с тем, кого я полюбила и буду любить, наверное, всю жизнь. Долгая зима подарила мне и мою Василису... Так что я даже и не знаю, что сказать, — закончила словачка. — Без Долгой зимы все было бы иначе...

'Как и у нас тоже', — мысленно продолжил Михаил. Не будь Долгой зимы — сейчас бы он вовсю готовился бороться с зарождением советской партноменклатурной 'элитки'. Может быть, уже даже отправил бы 'на встречу с предками' некоторых известных ему по прошлой жизни уродов. Вот, например, где нынче сидит Горбач? А Андропов? А Яковлев? А будущие 'прорабы перестройки'? А Косыгин с Либерманом? Хотя до первого, увы, вряд ли он смог бы дотянуться... Ведь пусть даже в этой власти партия отвечает лишь за идеологию, но что мешает также развалить страну через Совет Министров или Верховный Совет? А еще есть несколько высокопоставленных предателей, которых имело бы смысл или сдать госбезопасти, или ликвидировать...

Но если ввязываться в столь опасную игру с заговорщиками-антисоветчиками, то нужно заранее по максимуму обезопасить своих близких... Надо иметь минимум слабых мест, через которых могли бы давить и на тебя самого. И семья — это первое слабое место. Кто знает, на что пошли бы заговорщики ради того, чтобы избавиться от него? Для людей, что и так перешагнули через закон, через общественные нормы, ничего не стоит, например, захватить и пытать жену или детей. Или угрожать этим чтобы заставить плясать под свою дудку. А он, Михаил это знал прекрасно, не железный и не бесчувственный... Не какой-нибудь профессиональный разведчик — и никогда бы не смог им стать. Ему может быть наплевать на себя, но не на близких людей...

А потому никакой семьи, никакой жены, никаких детей! Даже от родителей бы куда-нибудь съехал, изобразив 'ссору насмерть'. Не просто так и батю-то посвятил в тему своего попаданства... Надо было бы разыграть все как по нотам! И вообще он бы постарался изображать из себя максимально равнодушного ко всему и нелюдимого человека. И вот настала Долгая зима — и все стало иначе! Потребность в таких мерах отпала, а он получил возможность пожить обычной жизнью... Странная ирония судьбы!

Когда же через часок они пришли домой, их ждала еще одна новость. Батя, который сейчас работал в ночную смену, сообщил о том, что недавно приходил почтальон с телеграммой: