Битва за небеса

* * *

То, что Рудольф был знаком с аэродромом 23-й эскадрильи островитян, конечно, пригодилось, хотя и было чистой случайностью. Во время того сумасшедшего полёта, когда он разглядел замаскированную взлётную полосу, ему пришлось на бреющем уходить от "Спитфайра", а зенитчики допустили ошибку, открыв огонь. Поэтому английских дальних ночников ждал разработанный общими усилиями безукоризненно рассчитанный курс бомбардировки. Fernnachtjagd-Gruppe, при поддержке церштёреров, наносила "визит вежливости" к аэродромам островитян — своеобразный ответ на становящиеся болезненными, удары английских бомбардировщиков. К инициативному рапорту Гейзе подключилось руководство флота "Райх" и частная инициатива местного командира в сжатые сроки перевела ответ Люфтваффе КВВС на совершенно другой уровень.

Лучшие кадры гидросамолётов задействовались для поисково-спасательных мероприятий, поскольку основные бои планировалось завязать над проливом и северными морями. В беседе со Шпеером, главный связист Кригсмарине больше всего сетовал, что никак не удаётся отправить в Атлантику "Тирпица" со свитой. Флот продолжал повседневную боевую деятельность в виде прибрежной возни малых кораблей и эсминцев, параллельно с укреплением минного заграждения, прикрывающего Норвегию. Кроме того, англичанами не остались не замеченными попытки накапливания переправочных средств. Бомбардировщики Британии ударили, с ощутимым эффектом, практически по всем "точкам накопления".

Момент, когда подготовка выплеснулась в радиоэфир, был достигнут быстро, что вызвало соответствующую реакцию английских оппонентов. Открылся новый виток противостояния средств РЭБ. До этого англичанам удалось подавить навигацию по "трамвайной линии"* и серьёзно затруднить работу "мигрени" (Knickebein) — дальнейшего развития аппаратуры дальней навигации Рейха.

/* система навигации, состоявшая из пары разнесённых передатчиков, один из которых передавал точки, другой тире. Пилот, в нужной точке маршрута, слышал непрерывный сигнал. По такому же принципу работала ближняя система слепого захода на посадку./

Поэтому на самолёте Гейзе, в числе первых, установили бортовой вычислитель X-Gerat. Эта четырёхлучевая система позволяла выходить к нужной точке с высокой точностью и бомбить по счислению. Лучи выставлялись по тщательным штабным расчётам, от экипажей требовалось оказаться в нужной точке, а бомбы сбрасывались автоматически. На следующем этапе, ближе к осени, планировалось озадачить островитян новой модернизацией всё той же "трамвайной линии", системой навигации по радару Wotan, аппаратурой опознавания Fug-25 и набором других новинок, призванных приблизить то время, когда штабы 1-го ночного корпуса и воздушного флота "Райх" смогут создать единый планшет управления боем.

На фоне масштабного противостояния одиночный рейд Гейзе просто "терялся" в гуще событий, где флот высылал усиленные патрули и выводил на позиции подлодки, 40-я эскадра дальних морских бомбардировщиков готовила свой налёт, а группы церштёреров готовились встречать очередной "навал" островитян. Остальные боеспособные "птички" 2-й группы прикрывали обер-лейтенанта Беккера, готовились встраиваться в колонну возвращающихся бомбардировщиков, два Ju-88Z отправлялись по индивидуальным маршрутам. Боеготовыми оказались 14 самолётов, с учётом, что сипуху Рудольфа занял временно безлошадный Ганс Хан.

Закончились обязательные вечерние физкультурные занятия, призванные скомпенсировать сидячий образ жизни, душ, ужин и снова ожидание сигнала на взлёт. Огненный солнечный шар скатывается за горизонт, обрамлённый кровлями бесчисленных замков, цитаделей, резиденций и пирамидами угольных терриконов промеж которых минаретами дымят трубы ТЭЦ и заводов. Сумерки укутывают уходящий день в вечернюю прохладу, близится время хищников ночи. Главным "призом" в этой "игре" выступают новые четырёхмоторники англичан, добыча (с высокой вероятностью) не сильно кусачая. Судя по тому, что перехват закончился сбитым Bf-110Z, экипаж в госпитале с тяжёлыми ожогами и ранениями, и реабилитация минимум полгода — это спорное утверждение — но! По их рапортам у Галифакса брюхо всё так же не защищено, просто истребитель допустил ошибку, попав в турбулентный поток и его "вынесло" под огонь восьми пулемётов в надфюзеляжной и хвостовой турелях. Предположительно ещё один в носу, калибр винтовочный...

Обсуждение новинки островитян закончилось сигналом будильника и командир 4-й группы, час как приземлившейся двумя эскадрильями, обратился с предполётным напутствием, заключительными словами которого, стали:

— Помните, что летом сильный северный свет, поэтому если не хотите, чтобы вас сбили, заходите с темной стороны. И ни на минуту не забывайте, что каждый бомбардировщик несет смерть и разрушение нашим городам. Защищайте свою страну, своих женщин и детей от смерти с небес. Делайте для этого все, что от вас зависит. Sieg Heil!

Вскинутые в арийском приветствии ладони, щелчок каблуков и экипажи расходятся из командного пункта. Мгновенную паузу использовал порыв тёплого ветра, чтобы встряхнуть флаги новой власти и поворошить сучья в приготовленном под растопку камине.

Первое, что отметил Конрад, начиная "обустраиваться" в кабине командирской дорньешки — это заметно возросшую стеснённость. Лаборант Телефункена клялся и божился, что в серию пойдёт вариант блочной компоновки, с тем, чтобы в кабину вынести только органы управления и индикации, но в текущий момент дополнительные громоздкие ящики весьма существенно ограничили свободное пространство кабины. Осталось ещё проверить их в бою и предоставить рапорт о ходе войсковых испытаний. Борттехник (вместо него летит радист Беккера) впереди и ниже, до пояса его прикрывает бронеплита из которой торчат казённики двух 20-мм пушек и четырёх пулемётов. Его "бюст" на уровне коленей, а за ним Людвиг тумблерами и кнопками исполняет ритуал взлёта. Четвёртая модификация "Kauz" дополнительно защищена от пехотной стрелковки и новый перегруз кабины заметно изменил характер взлёта. Пятая будет двухместной, как церштёрер, слухи о ней множатся...

— Конрад, а как ты в ночники попал? — спросил обер-лейтенант, когда машина легла на нужный курс. До этого времени "для поговорить" просто не было. Пока прибывшая вместе с радаром бригада монтажников занималась установкой и настройкой "Лихтенштейна", Конрад зубрил позывные маяков, частоты связи и прочую жизненно важную информацию, затем святые часы предполётного сна, учебный "взлёт-посадка", инструктаж... ещё один... и ещё один... поэтому вопрос прозвучал только сейчас.

— На моём прежнем месте справятся и наши мэдхен.

— Исчерпывающий ответ, — хмыкнул Вилли.

— Так он же оператор РЛС, "Фрейи".

— Это типа той здоровенной мачты, что в районе будущего аэродрома сооружают?

— Такой же, да, — подтвердил Конрад. — Только в районе Гамбурга.

— Тогда рассказывай интересного за радары, — радостно затребовал Людвиг. — Нас сейчас дальним перехватом ведут, такой же станцией, вот и развлекай нас... пару часов.

— За два часа у меня на языке мозоль будет, полчаса максимум, — Конрад обозначил собственные запросы, лишний раз убедился, что передатчики на "Aus" и приготовился развлекать экипаж в ожидании (возможно многочасовом) курса перехвата.

— То, что сейчас нас наводят — оно со стороны неимоверная скука, да и вы наверняка в гостях там побывали, рассказывать особо нечего, а для смешных ситуаций долго объяснять придётся. Лучше я вам расскажу про наследника "Фрейи" — "Мамонта".

— Судя по названию, будет та ещё махина.

— Ага, здоровенная — так, может, ты и дальше будешь рассказывать?

— Keine! (уточнить правописание, крайняя степень отрицания), давай рассказывай, я молчу.

После некоторой паузы, Конрад, придав голосу, самые занудные учительские интонации, продолжил анонсированный монолог:

— Так вот, неслухи и неучи, у "Фрейи" два развития — это "Вассерман" и "Мамонт", о первом я после вам расскажу, а сейчас слушайте за волосатого слана. У него, одна из конструкций — это специально рассчитанные отрезки коаксиальных кабелей, которые подключают и выключают с помощью специальных реле... в результате чего антенная решётка даёт набор фазовращателей. При том с дискретным изменением фазы. Они предназначены для изменения фазы проходящей через них волны. Диаграмма направленности становится настраиваемой в секторе сто, сто двадцать градусов. Это будет первый в мире радар с фазированной...

— Вот про диаграмму и рассказывай! — севшим голосом проскрипел обер-лейтенант и озвучил страшную угрозу. — За коксильных кабелей я собирался тебя отправить два наряда дежурным по комендатуре сидеть и прыгать. И за Вассермана — ещё два...

— И за фазированную...!

— Командир, зачем комендатура в приличном обществе? — Конрад в притворном ужасе добавил в голос подхалимских ноток. — Хотите слова про диаграмму сто, сто двадцать сектор? И за Вассермана? Так их есть у меня! Мне, выросшему неподалёку от еврейского квартала, в бедной семье заводского рабочего, будет просто обидно, если упущу шанс рассказать за такого уважаемого человека, как Вассерман, который продал вагон мороженой картошки...

— Есть подозрение, что и рабочий этот выходец из того самого квартала?

— Вопрос предсказуемый, Вилли, поэтому сразу можешь сесть на жопу ровно — все документы о чистоте крови есть в наличии.

— Та ладно, Кони, остынь. Даже если что и как, то мне оно глубоко параллелепипедно... примеров сам знаешь вокруг...

— Я — немец!

— Да Бога ради, мы верим! — командир. — Если твоя сказка про волосатого слана, первого в мире, будет интересной, то два наряда считай погашены.

Столь убедительный стимул сразу направил речевую активность Конрада в правильное русло.

— Это будет здоровенная хрень на четырёх ногах в одну линию. По виду как секция забора или гигантский рекламный щит. Шириной метров сто и высотой двадцать. Дальность обнаружения триста уж точно, но ожидают и четыреста километров. Антенна получается настраиваемой под нужное количество лучей, и станция сможет вести не "одну цель-один истребитель", а ... много!

— Это будет хорошо, больше наших в дело одновременно пойдут, а то нет ничего хуже, чем кружить в зоне перехвата и ждать команды...

— Неплохо, один наряд взыскания снят.

— Могу рассказать про мощность импульса, точность выдачи координат...

— Кони, откуда ты можешь про это знать?

— Знать? Нет! Предполагать — исходя из воспоминаний о работе у доктора Кауфмана из Сименса и нескольких недавних встреч.

— Ого, так ты учёный... а чего не в лаборатории тогда?

— В лаборатории теперь я окажусь только если после войны... в случае если жив останусь.

— Лейтенант, отставить трагедию! Про мамонтов историю послушали, давай теперь про Вассермана, но только не торговца яблоками.

— Картошкой!

— Насрать!

В этот момент приёмник на резервной волне на чистом немецком выдал:

— Валькирия-шесть, разбойники плюс два, направление...

Договорить незваный диспетчер не успел, Конрад убавил громкость наушников как раз перед воплем командира:

— Leckt mir Arsch!

Как следует вдохнув, Беккер выдал на этой частоте перечень тех склонений и спряжений, на которых он видел отупевшего от самоуверенности овсяника вместе с его роднёй, погрязшей во грехе кровосмесительства и зоофилии... как и все овсяники-лимонники, затем обосновал, что брюквенная похлёбка есть наиболее подходящий корм для "просвещённых мореплавателей"... Конрад, тем временем, перенастраивал приёмник и наслаждался несуразным гвалтом в эфире. От наведения голосом диспетчера 1-я эскадра перешла к инструментальному решению — один из приёмников принимал кодовые группы и преобразовывал их в индикаторные указания на цель.

Результат этих указаний оказался противоречивым и, на ещё влажных фотографиях, выглядел как четыре воронки перед зданием бывшего торгового центра, две из которых разнесли автостоянку. Оценка предполагаемых потерь варьировалась от "уничтоженной эскадрильи" до "перепуганного дворника". Так что эффективность рейдов на аэродромы базирования британских бомберов по-прежнему оставалась под вопросом. Отчёт об испытаниях лихтенштейна радовал гораздо более зримым успехом, Людвиг Беккер вновь стал первым — из тех, кто сбил четырёхмоторник и первым добился успеха с "радиоглазом".

Радар доказал свою полезность, но и вызвал изрядное количество нареканий. Главная претензия к нему заключалась в излишне ярком свечении экранов. Оператор мог усиленно вглядываться в мельтешение тонюсеньких синусоид не более 15-20 минут, затем безудержно текли слёзы... зрение восстанавливалось лишь спустя примерно полчаса. Три километра дальности оказалось катастрофически мало в ночном небе, но нашлось и достоинство — станция уверенно вела цель до 200 метров. В рапорте Конрад указал, что на второго сбитого англичанина (бофайтера) наводил Вилли, а эпопея как он ослепший менялся с ним местами, уместилась в десять слов. Основным же результатом войсковых испытаний стало их общее мнение о том, что можно отказаться от индикатора расстояния. Расходились они лишь в части вопроса индикации стороны и высоты, либо одновременная, либо поочерёдная, ручным переключателем, что (теоретически) позволяло в дальнейшем обойтись одним экраном.

В общем и целом, экранов, мега и микроламп (по голландской лицензии)холстовских стакановматематиковновой математики... катастрофически не хватало. В ближайшей перспективе вырисовывалось, что обеспечение потребностей ПВО задействует, минимум, две трети точмаша страны и половину радиопрома — 42-43гг. Аналитики спецслужб сошлись на том, что "союзники" смогут организовать "событие Тысяча" не ранее 43-го года. В 42-м налёт такой силы ожидался, только если Бомбардировочное Командование кинет в бой все машины вплоть до учебных, и рискнёт бесценными инструкторскими кадрами.

Грядущее "событие Тысяча" вызвало к жизни план "большого Удара". Его основой стало соображение о том, что ставка врагов на количественный перевес будет побита с помощью женской вспомогательной службы Люфтваффе и совместного детища СС и Гитлерюгенда — орденских замков пилотажных школ. Летом 43-го в боевой состав включались первые выпуски этих замков с двухлетней подготовкой, а к лету 44-го система выходила на "плановую мощность" в виде школ с трёхлетней подготовкой, выпуск которых способен перекрыть ежемесячные потери в тысячу лётчиков. Женские руки особенно требовались для точмаша (несколько типов радиоламп могли собираться на потоке только женщинами) и ради их вовлечения ведомство Геббельса развернуло отдельную компанию.

На первом этапе программы "grosse Schlage" расширялись и строились новые производства, связанные с дальновидением. План производства приёмников видеотрансляции, по заказу Рейсхпочты и Министерства Пропаганды, претерпел существенные изменения. По июньским директивам весной 42-го будет выпущена заключительная массовая серия приёмников, после чего все производства (кроме исследовательских) переходят на выпуск продукции по стандарту Радиолампы Вермахта.