Знакомство плотнее некуда

Увидев, что меня поняли, я начал готовиться исполнять задуманное. В голове всё ещё звучали слова, которые я произнес, и я понимал, что теперь пришло время действовать. Волнение постепенно утихало, уступая место решимости.

Готов идти? Готов. Теперь осталось только себя защитить.

Глубоко вдохнув, я принялся колдовать. Вот так, вот так. Неспешно, сосредоточенно — как меня и учили. Как я проделывал уже пару сотен раз. Вначале представляю, что именно я хочу сделать. Зачем зачерпну ту магию, что спрятана внутри меня. И под конец произнесу заклинание.

— Ларра-луара-тура.

Проговорив слова, я враз ощутил, как привычно резко похолодели и побелели руки. Это хорошо — значит, моя магия нашла путь наружу и сейчас стремится принять необходимую форму. Прикосновеньем руки к середине груди я заставил колдовство вернуться к своему телу. На какой-то миг меня окутало странное туманное нечто, которое через мгновенье превратилось в кокон, который чуть позже сформировался в доспех. Внешне могло показаться, что меня обволокло тонкой коркой льда, но при ближайшем рассмотрении стало бы понятно, что это не просто лед, а обводы настоящих металлических доспехов — шлем, наплечники, пузатая кираса, наручи, наколенники и все такое прочее. Лед покрывал почти все, оставляя открытым только лишь лицо.

Увидев результат колдовства, все три вояки поежились.

— Ух, ты! Идиш ты! Ну, даешь! — стало вырываться у них — видимо никто из них до сих пор не видел проявлений магии льда. А откуда им видеть? Я до сих пор из комнаты почти что не выходил.

Затем пошла очередь привычных вопросов.

— Холодно? — первым спросил пришедший в себя Игнац. Русоволосый вояка выглядел весьма ошарашенным, и глядел на меня как на какую-то нежить.

— Мне? В доспехе? Ну, даже не знаю. Может он и холодный, но я это холод никогда не чувствовал, — гордо заявил я, проводя одетыми в белое пальцами по своей щеке. — Похоже, не чувствительность к холоду своих заклинаний — это особенность магов магии льда, — поделился я мыслями.

— А в нем удобно? — осмелев, задал вопрос рыжеволосый Тур.

— Очень удобно, — согласился я. — Это только глазу кажется, что тут сплошной лед. Но на самом деле этот доспех, как и обычный, состоит из частей. — Я легко выпростал руку вперед, опустил вниз, и без всяких проблем отвел ее назад. Удобно, очень удобно. Как и в доспехах из кожи.

— А насколько он крепок? — Трезор, как и полагалось десятнику, целил в самую суть.

— Он может отразить четыре удара, — дал я ему ответ.

— Четыре удара? И что станет потом?

— Потом он рассыпается, — просто ответил я.

— Рассыплется?

— Как обычный лед.

— И что будет потом?

— Тогда меня, как и вас, будет защищать наш обычный доспех. — Я ткнул пальцем в лед, под невидимый под ним кожаный доспех. — Но если мне надо, через какое-то время я наколдую себе еще один доспех.

Вот в чем преимущество любой защитной магии — если речь идет о доспехах, то магу их не нужно их носить с собой. Наколдовал и все — получай и пользуйся. И чинить тоже не нужно — немного времени, и место поврежденного магического доспеха вскоре займет другой.

Разве не красота? Красота, да и только.

Но доспех — это не вся моя защита.

Я снова стал колдовать, но уже другое.

— Ларра-луара-кра.

Снова холод в руках. На этот раз магия стала пробуждаться в моей левой руке, и через несколько вздохов изумленных зрителей белое сияние сформировалось в средних размеров щит.

— Ух, ты! Идиш ты! Ну, даешь! — снова услышал я вырвавшееся у них удивление. Но на этот раз дополнительных вопросов о щите не последовало. Все верно — щит, как щит. Только белый, круглый, магический. Выдерживает от четырех до шести попаданий. Ну, а потом — все, как у доспеха. Распался? Создай себе новый.

Вот теперь порядок.

— Все, я готов. — Я глубоко вздохнул, набирая в легкие побольше воздуха, и медленно, с усилием, выпустил его через плотно сжатые губы. Нервы натянулись, как тетива у готового к бою лука. — Теперь, Шедан, вперед, — скомандовал я сам себе, словно подбадривая солдата перед грядущим боем. Взяв в правую руку сумку, набитую всякой всячиной, я сделал первый шаг.

Шаг в неизвестность. Шаг вперед. Один из пятидесяти шагов туда и еще пяти десятков обратно. Первый шаг вперёд, и пусть будет, что будет.

Я ожидал совершенно любого развития событий, поэтому, когда на опушке леса зашуршали ветки, я не удивился. Мое присутствие обнаружили. Это хорошо — значит, мне не придётся долго ждать их реакцию.

И она последовала. Не успел я сделать и десяти шагов, как воздух прорезал резкий свист, и прямо передо мной в землю вонзилась стрела с ярким сине-желтым хвостом.

Вот и ответ. Четкий и недвусмысленный: "Убирайся. Таким, как ты, здесь не место".

Холодок страха пробежал по спине, но я не остановился. Но я продолжал идти вперед, намереваясь довести начатое до конца.

Еще пять шагов. Снова свист, и на этот раз стрела ударила в мой ледяной доспех. Бам — глухо звякнул доспех, отражая посланницу смерти. Та лихо отскочила назад, словно камень, брошенный в стену дома, и упала на землю, в траву.

Снова вполне недвусмысленное предупреждение. И снова я его упрямо проигнорировал.

На этот раз из все тех же кустов в мою сторону вылетело сразу две стрелы. Я ловко извернулся, избежав одной, но вторая с лязгом ударила в броню. Бам! Звук эхом прокатился по лугу, а яркое перо стрелы упало в зеленый покров.

Хотя я и под защитой, но мне все равно страшно. Страшно, очень страшно. Но отступать нельзя.

Еще пять шагов и на этот раз в меня полетело уже три стрелы. Но я был готов к подобному. Одну стрелу я отбил своим щитом, от второй сумел увернуться, а третья все же смогла удариться в мой ледяной панцирь. Бам!

А вот остаток пути я прошел на удивление спокойно — больше в мою сторону стрелы не летели. Не знаю, что их смутило — то ли то, что я шел один, то ли то, что я не пытался атаковать их в ответ. Не знаю. Возможно, невидимый мне противник отчаянно совещался, решая, стоит ли продолжать бесполезный обстрел или дождаться, пока я подойду ближе, чтобы атаковать наверняка.

Не знаю. Да и не желаю знать.

Но мне их нерешительность была мне только на руку — добравшись до нужного места, я сразу остановился и принялся выкладывать на траве подарки. Сначала — еду. Потом — вещи. Каждый раз, нагибаясь вниз, я все еще боялся получить очередную стрелу в доспех. Но нет — за все это время никаких стрел не последовало. Тишина оставалась нерушимой.

Вот и хорошо. Нагнувшись и выпрямившись в последний раз, я стал отходить назад. Отходил я так же осторожно, как и подходил, стараясь держать щит между собой и укрывающего врага кустами. Ведь, кто его знает, как они поступят — могут влепить стрелой в спину, пока я от них отхожу, а могут и не влепить.

— Ну, ты даешь, — только и заявил Игнац, когда моя спина оказалась рядом с товарищами. — Доспех доспехом, но идти одному против неведомого количества врага, это, знаешь ли... — Он поглядел на меня, словно на героя.

— Игнац прав. Вдруг бы они набросились на тебя всем скопом? Мы бы тогда и подскочить не успели, — согласился с товарищем Тур.

— Это взаправду был неоправданный риск, — пожурил меня и Трезор.

Но, хоть в их словах и имелась тень осуждения, но в их глазах явно читался восторг и трепет — восторг и трепет перед моей смелостью.

— Не, ерунда, — успокоил их я. — Я все рассчитал, благодаря магическому доспеху и магическому щиту я все время был в безопасности.

Успокаивал их, ага. Тогда почему сердце мое так колотится, и почему подрагивает мой голос? То-то и оно — если других еще можно как-нибудь обмануть, то себя — никогда.

Оставалось лишь ждать.

*

Ждать пришлось долго. Но каким же сильным было мое ликование, когда кусты на опушке леса все же зашевелились, и из них на свет божий показалось странное существо. Мое сердце бешено заколотилось. Первый встреченный мною наркар! Первый увиденный людоящер! Я тут же принялся рассматривать гостя во все глаза, стараясь запомнить каждую деталь.

Рассказы о том, что в полумраке их можно принять за людей, оказались правдой — людоящер имел такое же, как у человека, туловище, такие же руки, и такие же ноги. Высота, ширина, пропорции — все, как у человека. Но на этом сходство кончалось. Все тело, руки и ноги, было покрыто крупной чешуей. Но те такой, как у рыб или ящериц — она не делилась на отдельные чешуйки, а казалась единым целым, и покрывала тело наркара, словно живая кольчуга. Над телом, на длинной шее, висела настоящая ящеричная голова, а сзади к телу крепился длинный хвост. А еще уши — уши наркаров походили на крылья летучей мыши.

Ну, дела! Во, дела! Зрелище было до жути завораживающим!

Оторвавшись от созерцания особенностей строения тела, я перевел взгляд на его одежду. Наряд наркара тоже был примечательным — куцый жилет и подобие коротких штанов были шиты из разных и неравномерных кусков то ли ткани, то ли кожи, и были украшен кисточками и лоскутками. А вот плащ на его плечах, казалось, был цельнотканым — ни единого шва, я, как ни старался, так и не смог увидеть. Но самое главное — его лук. Большой. Очень большой. И сделанный не из единой ветви, а из плетения нескольких.

Пока я, и не только я, разглядывали наркара, ящеролюд уверенным шагом пошел в сторону оставленных мною подарков. Шаг его был уверенным, а вот взгляд неотрывно был направлен в меня и стоящих рядом солдат. Подойдя к вещам, наркар какое-то время твердо смотрел на нас, а потом все же рискнул опустить голову и посмотреть под ноги. Его взгляд быстро прошелся по оставленной мною еде, обошел все предметы и остановился на стрелах. Быстрый взмах хвоста — и стрелы оказались зажаты в его руке. Ящеролюд поднял их и принялся рассматривать внимательным взглядом круглых, почти человеческих, глаз. Затем его взгляд переместился на нас и больше не отрывался.

Я понял, что нас приглашают поговорить.

Нас. А точнее — меня.

— Развейся! — произнес я, и в тот же миг, и доспех, и щит, превратились в пар, который растворился в теплом весеннем воздухе.

— Ты что, пойдешь? — испуганно бросил Трезор, окидывая меня слегка испуганным взглядом.

— Конечно, пойду. Ради этого я и пришел, — уверенно сообщил ему я. Ну не отступать же сейчас?

— А доспех зачем снял? В нем же идти безопасней? — тревожно спросил Игнац.

— А чего опасаться? — не согласился с ним я. — Гляньте на наркара — он вышел к нам один. — Я указал подбородком на одинокую фигуру в плаще. Указал подбородком, потому что побоялся, что взмах моей руки он может неверно истолковать. — А это значит, что ни он не собирается на нас нападать, ни его товарищи, что все еще прячутся в тех густых кустах. — Я вытянул подбородок в сторону кустов на опушке.

— Но все же... — Трезор явно не спешил соваться в пасть неизвестному. — Вдруг это все же какая-то ловушка? Вдруг это какой-нибудь особенный трюк? Солдаты не зря говорят, что людоящеры умом очень хитры и лукавы. Вдруг мы пойдем вперед, они пустят в нас целый град своих стрел?

Признаюсь честно — и я думал о таком. Никто не знает, сколько врагов скрывается за теми кустами. Но все же, все же...

— А я вот так не думаю, — попытался подбодрить я его. — И именно поэтому я готов рискнуть. К тому же, как по мне, риск совсем невелик. Я думаю, что, если бы они на самом деле хотели нас убить, то они не стали бы поставлять своего сородича. Поэтому я расцениваю это как хороший знак и готов идти к ним навстречу.

Сказав это, я перевел свой взгляд на все еще сомневающегося Трезора, и добавил с легкой усмешкой. — Все еще сомневаешься, да? Тогда подумай об этом — я командир форта, готов рискнуть собой, и показать, что я чего-то, да значу. Неужели ты, Трезор, не пойдешь вслед за мной, за своим командиром? Неужели не хочешь всем доказать, что должность десятника — это всего лишь ступенька, а не твой потолок? Ты, поверь, можешь больше — в этом я уверен.

С каждым моим словом взгляд его разгорался, спина распрямлялась, а зубы сжимались сильнее. Вот так, вот так. Я пытался задеть его гордость, разбудить в нем амбиции. Знал, что Трезор — хороший солдат, но ему не хватает уверенности в себе. Сейчас был момент, когда он мог доказать всем, и в первую очередь себе, на что он способен. Риск был оправдан, и я верил, что вместе мы сможем добиться успеха. Что мы оба сможем проявить себя.

— Хорошо — идем, — набрался смелости он.

Однако перебороть свой страх оказалось только началом. Едва только мы преодолели половину пути, я вдруг осознал, что понятия не имею, как говорить с людоящером. Разумеется, я знал, что у них свой язык. Но я-то им не владел даже в начальной степени, придется общаться жестами. Но выйдет ли из этого толк?

Однако нам повезло. Едва до наркара осталось десять шагов, тот выставил руку вперёд, заставляя остановиться. Губы его приоткрылся, челюсти начали двигаться, из его рта стали доноситься слова.

— Я — Гута, сын Травота, — донеслись до нас понятные нам слова. Да , не все они звучали идеально и правильно: некоторые слова звучали с неприятным присвистыванием, словно воздух просачивался сквозь какую-то щель, другие — с неловким причмокиванием, будто говорящий пытался удержать их во рту. Но это были, несомненно, именно людские слова, и мы с Трезором их слышали и понимали!

— Я — Шедан, — представился я, старясь, чтобы мой дрогнувший голос не портил сказанных слов.

— Я — Трезор, — в сильном смущении заявил мой помощник.

Пребывая в порядочном замешательстве, я отчаянно думал о том, чтобы мне сказать, но в голову лез только один вопрос.

— Откуда ты знаешь наш язык? — только и спросил я.

В ответ на это наркар распрямил свою шею, отчего его голова поднялась еще выше, и надменно взглянул на нас сверху вниз. Его круглые черные зрачки почти сливались с коричневой оболочкой, отчего было трудно сфокусировать на них взгляд.

— Я — Гута, сын Травота, — повторил он нам с гордостью. — Мой отец, Травота, входить в большой совет. Он — один из вождей, что хранить граница. Кто хранить граница, тот должен знать язык свой враг, — опустился до объяснения он.

Так вот оно что? Так вот оно как? Понятно. И даже немного стыдно — наркары, вот, удосужились хоть поверхностно, выучить наш язык, а вот, мы, люди, нет.

Видя, что мы молчим, зеленокожий перешел в наступление.

— Вы пришли торговать? — уверенно спросил он у нас. — Если так, то я выбирать товар. Вот! — Он протянул мне принесенные стрелы. — Это я купить. Что вы хотеть за них? — стал давить он на нас.

Мне понадобилось какое-то время, чтобы дать ответ.

— Нет-нет. Не торговля, — уверено заявил я, даже взмахнув руками. — Не торговля, — снова повторил я, пытаясь глядеть в глаза своему собеседнику. — Это подарок.

— Подарок?

— Подарок, — заверил я его.

Морда людоящера стала выглядеть до крайности озабоченно.

— Я не понимаю, — покачал наркар головою. — Никто не дарит подарков. Мы не дарить подарков. Никому не дарить. Мы со всеми только торговать. Торговать: ты — мне, я — тебе, — пояснил длинношеий. — И вы, тхор-но-ноны, — обратился он к нам, — тоже никогда не делать подарки. И это правильно — только деревья и кусты дают всем нам что-то, не требуя ничего взамен. Делать подарки — это неправильно. Тогда я их не принимать, — выдал он нам ответ.