Фура потерла свои металлические пальцы. Холод их основательно покусал. — Что бы произошло? Что бы произошло, если бы я держала руку там, когда она отказала бы?
— Ничего хорошего, — сказал Лагганвор.
Два часа спустя они уже сидели в катере и ускользали из Малгрейсена. К облегчению и удивлению Фуры, их не задержали на выходе: документы в аптечке удовлетворили таможенников, а странно пустая коробка, в которой находился инопланетянин, вызвала лишь несколько недоуменных взглядов. Никто даже не потрудился заглянуть в кажущееся пустым пространство. Механизм эффекторного перемещения продолжал работать ровно столько, сколько было необходимо, и присутствие щелкунчика не было обнаружено. Они прошли без лишних вопросов, и даже их скафандры все еще лежали на своих местах на складе.
— Я подумала, что, возможно, отъезд заблокируют, — сказала Фура, пока Адрана управляла катером и вела его сквозь скопление местного транспорта, лавируя между малыми судами и такси, на свободное пространство, где плавал их главный корабль. — После всех этих неприятностей, в которые мы ввязались...
— Эти недоумки действовали неофициально, — сказал Лагганвор, рассеянно счищая грязь с ногтей. — Стоящим за ними силам нужна анонимность для обеспечения свободы передвижения, и они не добьются этого, обратившись к таможенникам и попросив задержать какой-нибудь невинный экипаж по их усмотрению. В утренних газетах будет что-то о беспорядках, но очень сомневаюсь, что таможенники имели хоть какое-то представление о том, что произошло сегодня вечером. Я был абсолютно уверен, что мы пройдем.
— Так почему же вы потели, как и все мы? — спросила Фура.
— Это, дорогой капитан, необходимая часть операции. Любой мало-мальски честный экипаж вспотел бы по пути к выходу. — Он замолчал и порылся во внутреннем кармане своего вакуумного скафандра. — Я тайно захватил это с собой, на случай, если нас будут допрашивать. Всегда помогает, если дать им что-нибудь найти, чтобы они могли вернуться домой, чувствуя себя ужасно умными. — Он достал маленькую бутылочку с крышкой, отвинтил ее, понюхал аромат, сделал глоток, театрально ахнул и передал ее Прозор. Они находились под действием силы тяжести, создаваемой ускорением ракетного катера, поэтому было вполне возможно отхлебнуть из бутылочки, что Прозор и сделала, прежде чем вытереть крышку рукавом и вернуть ее Лагганвору.
— Очень вкусно, Лаг.
— Мы рады приветствовать вас, дорогая Проз.
— Но вы все равно вспотели.
Лагганвор состроил страдальческую гримасу. — Конечно, у меня были некоторые опасения за благополучие нашего нового компаньона. Особенно после того, как беднягу подстрелили. Но, похоже, повреждения коснулись только внешнего ящика, а не его основной гибернационной камеры. — Он похлопал по прочному контейнеру, который был втиснут в пространство рядом с его ногами. — Здесь он будет в полной безопасности и не съест наши припасы на корабле. В коробке есть все, что ему нужно.
— Помню, ты говорила, что он будет нам полезен, — сказала Фура.
Адрана отвернулась от консоли. — Он будет полезен.
— От него мало толку, если он дремлет. А что, если я захочу получить от него ответы на некоторые вопросы, как вы и говорили?
— Всему свое время, — сказал Лагганвор. Он провел рукой по краю коробки. У нее были металлические края, инкрустированные черным. — Мы общались с ним очень недолго — ровно столько, чтобы обговорить условия нашего сотрудничества. Ему нужно было уехать из Малгрейсена, и у нас был корабль. Но его гроб установлен на минимальный интервал сна. Теперь, когда он погрузился в это дело по уши, его не надо будить по крайней мере два-три месяца, а может, и дольше.
— Посмотрим, — сказала Фура.
— Он наш гость, — сказала Адрана. — Он не наш пленник, не наше домашнее животное, не игрушка, которую мы должны допрашивать.
— Кто он вообще такой?
— Беглец, ренегат, доносчик, называй это как хочешь. Боза Сеннен искала его из-за информации, которой он владеет, и если он представлял интерес для нее, то, думаю, можно с уверенностью сказать, что представляет интерес и для нас. — Взгляд Адраны был проницательным. — Ты не согласна, сестра?
— Зависит от того, что он знает. Зависит от того, чего он хочет.
— Проезд, — величественно произнес Лагганвор. — Свободный проезд в Тревенза-Рич, где у него есть союзники. И он пообещал нам, что, доставив его в Тревенза-Рич, мы найдем ответы на некоторые вопросы, которые нас беспокоят.
— Некоторые?
— И, возможно, ответы на один или два вопроса, о которых мы даже не задумывались.
Фура пошевелила пальцами своей металлической руки. Они все еще хранили память о холоде, который она подцепила в коробке щелкунчика. — Как давно все это было спланировано?
— Это не было "запланировано", — сказала Адрана. — Я нашла зацепку в дневниках Бозы, которую ты могла бы легко найти сама. Я собиралась найти нам череп — это всегда было моим намерением, — но не увидела ничего плохого в том, чтобы заодно расспросить о щелкунчике.
— Мы посетили торговца костью по фамилии Даркли, — сказал Лагганвор. — Казалось вероятным, что он знает о местонахождении щелкунчика, поскольку тот был частью его цепочки поставок. Адрана просто хотела связаться с ним. Чего мы не понимали, так это того, что Даркли уже укрывал его. Он держал щелкунчика в той же комнате, где позволял своим клиентам проверять кости, поскольку защита не позволяла врагам щелкунчика обнаружить его с помощью своих маячков.
— Он мог бы остаться там.
— Нет, не мог. Недоумки подбирались все ближе, и это был только вопрос времени. Даркли на время разбудил щелкунчика и объяснил ситуацию. Тот согласился связать свою судьбу с нами, решив пойти на повышенный риск быть пойманным, если будет возможность покинуть Малгрейсен.
— Итак, мы получили в наследство инопланетянина, за которым следят, а некоторые люди хотят его убить. — Фура опустила глаза на коробку с металлическими краями. — Насколько я понимаю, есть только один вопрос. Передний шлюз или задняя дверь. Как вы думаете, что лучше?
— Мы дали слово присмотреть за ним, — сказала Прозор.
— Странно, но я не помню, чтобы со мной советовались по этому поводу.
— И я не помню, чтобы со мной советовались по поводу покупки этих дорогих лекарств, — сказала Адрана. — Лучше бы они того стоили.
— Обсуди это с Эддралдером — он дал мне список покупок.
— И все остальное, — сказала Прозор.
— Что еще? — спросила Адрана.
— С таким же успехом ты могла бы признаться насчет специальных лекарств, — сказала Прозор Фуре. — Тогда у вас обеих совесть будет чиста, не так ли?
Фура зарычала, злясь на подругу и еще больше на себя, потому что знала, что Прозор права и у нее нет морального преимущества перед сестрой. — Я купила мефрозин. Эддралдер сказал, что это единственное, что могло остановить моего глоуи.
Адрана медленно кивнула. — Сколько ты получила?
— Примерно половину того, на что надеялась. И это не чудодейственное средство, Эддралдер никогда не обещал мне этого. Но это лучше, чем ничего, и если он остановит развитие болезни, как это было с Глиммери, или замедлит его...
— Ты должна была мне сказать, — сказала Адрана.
— Потому что ты отговорила бы меня от этого?
— Потому что я согласилась бы и велела тебе использовать все, что у нас есть, если бы это могло что-то изменить.
Сестры помолчали несколько мгновений. Лагганвор предложил Прозор еще отхлебнуть из его бутылочки, и они оба наблюдали за происходящим с нервозным видом зрителей в зале бокса.
— Полагаю, мне следовало предупредить тебя.
— И мне следовало упомянуть о щелкунчике. Но я не хотела обнадеживать тебя, пока не была уверена, что он у нас в руках.
Фура почувствовала, как внутри у нее немного полегчало. За последние несколько месяцев между ними возникали разногласия, и бывали дни, когда она была уверена, что Адрана скрывает секреты, неприятные секреты, поэтому она предпочитала, чтобы они были едины во мнениях, и такие моменты казались ей конечными и драгоценными, как последние дни долгого пути. праздник.
— Можно согласиться, что череп все равно пригодился бы.
— Не возражаю. Кораблям службы доходов было нелегко найти нас в то время, когда мы могли находиться где угодно в Сообществе или поблизости от него. Но Лаг говорит, что они сосредоточивают свои усилия примерно через месяц после отплытия из Тревенза-Рич.
Фура посмотрела на Лагганвора. — Вы держали ухо востро, не так ли?
— Пока была такая возможность. Я не говорю, что мы отказываемся от своего слова, данного щелкунчику. Как раз наоборот: нам следует доставить его как можно скорее. Но к нашему приходу эти корабли будут там и в состоянии повышенной готовности.
— Будем уклоняться от них, — сказала Фура. — Мы делали это раньше, можем продолжать в том же духе. Конечно, было бы неплохо иметь череп. Действительно, очень мило.
— Жаль бедную команду, у которой вам придется его красть, — сказал Лагганвор.
4
В рубке "Мстительницы", летящей в девяноста днях пути от Малгрейсена, единственным звуком было надежное тиканье старинного секундомера. Фура завела часы, когда выстрелила первая электромагнитная рельсовая пушка (маг-пушка), и теперь отсчитывала секунды до того момента, когда парусная дробь попадет в цель. Основываясь на расчетах Паладина по дальности стрельбы, относительных скоростях двух кораблей и начальной скорости выстрела, она ожидала увидеть следы попадания через тридцать две секунды.
— Двадцать пять, — сказала Фура. — Держите их на прицеле, Лаг.
— Пока ничего, — донесся по переговорной трубе глухой голос Лагганвора. Он находился в смотровой: этот герметичный наблюдательный пузырь выдвигался из корпуса гидравлическим толкателем.
— Тридцать, — сказала Фура.
— Ничего.
— Тридцать две.
— По-прежнему ничего.
Фура помолчала, прежде чем ответить, и тиканье секундомера наполнило комнату, словно усиленный стук сердца.
— Проверьте свою цель.
— С моим прицелом все в порядке, — ответил Лагганвор. — Подождите секунду. Кажется, я понял... да. Блик паруса. — Теперь его тон сменился с легкого оскорбления на тон клинического репортажа. — Множественные пятна, пространственный разброс увеличивается.
Фура щелкнула кнопкой на секундомере, останавливая тиканье и фиксируя задержку между первым залпом и первым бликом паруса.
— Они немного оторвались от нас, — сказала Адрана, поворачивая секундомер Фуры, чтобы самой увидеть циферблат.
— Пытаются сбежать, — сказала Прозор, покачав головой с выражением "ничего хорошего из этого не выйдет". — Бедняжки. Лучше смириться с неизбежным.
— Так и есть, — сказала Фура с хищным восторгом. — Они просто еще не знают об этом. — Затем, повысив голос: — Паладин, пересчитайте и приготовьтесь ко второму залпу.
Механический разум Паладина, возможно, и располагался в каюте капитана, но у него были глаза, уши и рупоры по всему кораблю.
— Вы хотите оценить ущерб от первого? — спросил он своим глубоким наставительным голосом, который сестры знали с детства и отрочества. — Судя по отчету мистера Лагганвора, этого уже может быть достаточно.
— Нет, — сказала Фура. — Ударим их немного сильнее, просто чтобы у них не возникало глупых идей.
— Как пожелаете, капитан.
Лагганвор заговорил из переговорного устройства. — Сильный и широко распространенный блик парусов.
— Хорошо, — сказала Фура. — Добавим им еще порцию.
Паладин выстрелил из маг-пушек во второй раз, очередью из трех выстрелов, которые были возможны без перезарядки магазинов.
Лязг, лязг, лязг.
Фура остановила секундомер и снова запустила его, сильно нажав металлическим пальцем.
Тик, тик, тик...
Блик паруса означал, что выстрелы разорвали такелаж и паруса другого корабля, сильно повредив их. Целые квадратные лиги парусов были оторваны или изодраны в клочья, они могли свободно хлопать и скручиваться помимо воли капитана, что увеличивало вероятность отражения солнечного света в неблагоприятном направлении.
Прошло тридцать секунд, затем еще пять, и Лагганвор сообщил о второй волне бликов парусов, которые наложились на хвостовую часть первой.
— Множественные сильные блики, возможно, столкновение с корпусом...
Никто не усомнился в его наблюдениях. Благодаря своему искусственному глазу Лагганвор обладал самым острым зрением из всех, кто мог дышать.
— Задержите третий залп, — сказала Фура, останавливая таймер и поднимая кулак из плоти, чтобы подчеркнуть это.
Она не собиралась попадать прямо в корпус, но такой риск оставался, учитывая неопределенную точность стрельбы, и ей не хотелось усугублять ситуацию, посылая еще несколько выстрелов в парус.
— Включите ближнюю радиоречь, — продолжила Фура. — Будьте готовы к ответному огню. Лаг, можете вернуться; скажите Меррикс, что она следующая.
— Радиоречь включена и готова, — ответил Паладин.
Фура сунула секундомер в карман и сняла с настенного крепления одну из трубок радиоречи. — Не хочешь ли оказать мне честь, дорогая? Надо сказать, у тебя это получается лучше, чем у меня.
Адрана взяла у сестры трубку и поднесла ее к губам, так что от стены протянулся изогнутый провод.
— Неопознанное судно: это капитан Несс. Мы вас подбили и собираемся подняться на борт. Если выполните наши условия, никаких проблем не возникнет. Мы возьмем то, что хотим, но не более того, и оставим вас в живых и способными добраться до порта. С нами будет наш врач, и, если у вас есть пострадавшие, он позаботится о ваших потребностях. Однако все это зависит от вашего полного сотрудничества. Все это время вы будете под прицелом. Если хотя бы один из нас пострадает, вы будете уничтожены на месте. Не будет ни снисхождения, ни пощады, ни взятия пленных, ни доброго отношения к вашим раненым. — Она сделала глубокий вдох, поглаживая пальцами переключатель на трубке. — Это мое последнее слово по этому вопросу. Приготовьтесь подчиниться или умереть: выбор за вами.
Она завершила передачу.
— Как это было?
— Отличная работа. Если бы ты не была моей кровной родственницей, я бы, пожалуй, тоже немного побаивалась тебя. — Фура вернулась к решетке динамика и выбрала другой канал. — Серт, Тиндуф, приготовьте катер.
Фура остановила катер, когда он находился на расстоянии лиги от другого корабля. С помощью другого пульта она включила прожекторы, и лучи света скользнули по такелажу, парусам и корпусу поврежденного судна.
— О боже, — сказала она с притворным сочувствием. — Что мы с ними сделали?
Это было зрелище хаоса, мрачной, интуитивной головоломки из узлов и переплетений, а также призрачных фигур обмякших или рухнувших завес и покрывал, со все еще двигающимися отдельными частями. Было время, когда ущерб был бы для нее непостижим, но теперь она оценивала успех своих действий острым и уверенным взглядом. Несколько осколков попали в корпус — об этом свидетельствовали яркие, чистые раны там, где краска или обшивка были содраны до голого сплава, — но, насколько она могла судить, пробоин не было. Внутренние элементы паруса и такелажа пострадали не так уж сильно; все выглядело хуже, чем было на самом деле, потому что самые внешние участки втянулись внутрь под действием механизмов управления парусом, когда давление фотонов внезапно перестало уравновешивать натяжение тросов и нагрузку стопорных устройств.
