Остаться твоей

Включила душ и через несколько минут стояла под струями воды. Некоторое время я даже не шевелилась, стараясь расслабиться. Взяла губку и стала намыливать тело. Не знаю, в какой именно момент это произошло, но мысли приняли совсем иной поворот. Я стала представлять, что это его руки касаются моей кожи, что он здесь. Дотронулась до груди, низ живота прострелило желанием. Вспомнила, как он жестко сжал ее там, в коридоре, в то время как вторая его рука двигалась во мне. Боже... Я почувствовала просто-таки смертельную потребность коснуться себя, наваждение было на грани боли. Одной рукой стала ласкать грудь, в то время как вторая опустилась ниже. Коснулась плоти и стала медленно поглаживать. Но этого было мало, я вспомнила, что делал он. Ввела внутрь два пальца и не смогла сдержать стона. Стала двигать ими, продолжая ласкать грудь. Я прислонилась к стенке, откинув голову назад и закрыв глаза. Коснулась круговыми движениями клитора и ноги подкосились. Даже не заметила, как прикусила губу. Я чувствовала, что на грани, что во мне поднимается волна удовольствия. Того самого, которого меня лишил ОН. Перед глазами возник образ Зарецкого, и в эту же секунду я кончила, зажав рот рукой в попытке сдержать крик. Тело расслабилось и я медленно сползла по стеночке, уткнувшись пылающим лицом в колени.

По щекам катились то ли слезы, то ли просто вода, которая продолжала литься все это время сверху. Меня до сих пор пробирала мелкая дрожь от отголосков удовольствия. Я приподняла голову, подставив лицо под струи воды. Потихоньку стало приходить осознание произошедшего. Я испытала все эти чувства лишь от того, что представила ЕГО! В этот момент я начала себя ненавидеть еще сильнее. Боже, как смотреть ему в глаза. Как вообще появиться рядом с ним? Радовало, что сегодня пятница и у меня есть двухдневная отсрочка до встречи с ним. Поднялась на ноги и пошатываясь вышла из душа. Накинула халат и направилась на кухню. Виктора все не было. Я знала, что мне необходимо, чтобы заснуть. Открыла холодильник, достала бутылку водки и налила себе рюмку. Выпила залпом, поморщившись. Горло обожгло, прижала кулак к губам и медленно выдохнула. Вот и все. На сегодня хватит. Я была настолько измождена, что сразу же направилась в спальню.

Уже почти засыпая, услышала звук открывающейся двери, пришел Виктор. Задержавшись в коридоре, он зашел в спальню и включил свет. Я застонала от яркого света, вызывающего раздражение.

— Я думал, ты спишь.

От неожиданности я даже распахнула глаза. Он был трезв! Попыталась вспомнить, сколько времени он уже не пьет. Выходило, что с того момента, как я стала работать в "Транс Лимитед".

— Уже засыпаю. Я только легла, — ответила ему, прикрыв глаза.

Слышала, как он раздевается, чтобы направиться в ванную.

— Я думал, ты придешь позже с ужина.

Не дала ему договорить, чтобы не дай бог, не выдать себя эмоциями.

— Мне стало нехорошо. Видимо, съела что-то не то.

— Отдыхай тогда, — сказал и направился в ванную. Я слушала, как он моется и думала о том, что не переживу, если он сегодня начнет ко мне приставать. Заранее повернулась спиной к его половине кровати и попыталась заснуть, но не успела, Виктор уже вышел и лег рядом со мной. Какое-то время тишину нарушало лишь его дыхание и тут я почувствовала его руку на своем бедре. Стал задирать майку, прижавшись ко мне со спины. Почувствовала его губы на плече, в то время как пальцы пробирались под резинку шорт. Я замерла, не шевелясь. В этот момент хотелось с криком сбросить его руки и уйти. Но я продолжала лежать. Внезапно муж перевернул меня на спину и прижался к губам, целуя. Я не отвечала, лишь позволяя ему самому делать все. Во мне поднималась волна отвращения, такого, что тело пробирала дрожь. И тут буквально на секунду перед глазами возник образ Кости. О боже... В этот момент я назвала про себя его Костей и это было до того правильно... Но вернул меня в реальность муж, который пытался пробраться языком мне в рот. Больше я не могла терпеть. Оттолкнув его и зажав рот рукой, кинулась в туалет, где меня тут же вырвало. Виктор зашел следом и подавая полотенце, сказал:

— Не думал, что тебе настолько плохо.

Я прополоскала рот и плеснула воды в лицо. Не смотря на него я глухо произнесла, имея ввиду совсем не свое состояние здоровья:

— Да, Витя, все плохо. Очень.

Глава 7

КОСТЯ

После происшествия на вечеринке прошло два дня. Как только Милена ушла, я вернулся в зал и стал методично напиваться. Занял уже облюбовавший угол и нашел себе лучшего собеседника по имени Jack Daniels. Во мне все клокотало от злости, и грёбанная эрекция никак не хотела уходить. А воспоминания о том, как мои пальцы были внутри нее, и то, как она стонала и выгибалась в моих руках, совсем не облегчали мне задачу. Стакан за стаканом, я пытался взять себя в руку. Всего пара едких слов в мой адрес из уст этой девушки вывели меня из себя. Мне захотелось сделать ей больно. Это был просто неконтролируемый порыв. И я повел себя, как животное.

Уже порядком напившись, увидел, как к столику подошла Алина и что-то мне говорила. Но я не слышал ее. Я был пьян, зол и чертовски неудовлетворен. Наклонившись к ней, прошептал на ушко, что хочу трахнуть ее в туалете, прямо сейчас. Я знал, что Алина мне не откажет, не сможет... никогда не могла.

И вот, развернув девушку от себя лицом, и заставив ее держаться за дверь кабинки, я имел ее. Выплескивая все свои чувства наружу. Я был с ней груб, не заботясь о ее комфорте или удовольствии. Это было только для меня. Потом я извинюсь перед ней, устроив какую-нибудь романтическую чепуху, но не сейчас. Она это тоже понимала.

По возвращению домой, Алина сидела за рулем и курила сигарету. Я сидел на пассажирском сиденье, прикрыв глаза. Меня отпустило, не совсем, но я уже мог мыслить трезво. Но решил оставить все мысли и проанализировать их, когда останусь один. Из этого состояния меня вывел голос Алины.

— Может, останешься сегодня у меня? В таком состоянии вести машину... — она не закончила конец предложения. Этого и не требовалось. Я открыл глаза и повернул голову в ее сторону.

— Все нормально. Мне уже лучше. Только не звони ментам, по анонимной наводке, — подмигнул ей и поцеловал в ответ, когда она наклонилась для прощального поцелуя. Подождал, пока в ее квартире загорится свет и поехал домой. Алкоголь действительно выветрился из головы.

И вот уже второй день думаю о том, какой я мудак. С особой изощренностью мазохиста вспоминаю последний взгляд Милены. Столько всего в нем было. Я никогда не был склонен к жестокости. Да я жесткий, но не жестокий. Мне всегда казалось, что я удерживал эту грань. Но то, как я обошелся с девушкой... Не знаю, что на меня нашло. Даже сам себе не могу объяснить. Но подумав, что Мила чья-то сестра и дочь... и спроецировав это все на Надю... Да если бы какой-то ублюдок, ТАК поступил с моей сестрой, я бы голыми руками переломал ему все пальцы и вырвал печень.

От невеселых мыслей меня спас Антон, позвонив и напомнив, что пора позаниматься. И я был ему за это благодарен. Припарковался около его спортивного клуба и выбрался наружу. Облокотился на машину и закурил. Чуть дальше заметил машину Олега. Улыбнулся краешком губ. Ну, хоть спарринг-партнер у меня будет такой же, как и я. Наше мастерство было в равной степени. Затушил окурок и направился внутрь.

Антон Франц очень интересная личность. Мы познакомились около 5 лет назад. У нас не было никаких проверок друг друга и прочего. Мы просто начали общаться. Он тогда только открыл свой первый клуб, и мы с Олегом сразу стали его завсегдатаями. Так и начали общаться. Прошло уже столько лет, а я до сих пор не знаю, чем конкретно занимается Антоха. Но и с расспросами не лезу, оно мне нафиг не надо. Каждый зарабатывает, как может.

Прошел прямо по коридору в раздевалку, закинул вещи в шкаф. Переодевшись, пошел в тренажерный зал. Сначала нужно размяться, а потом можно и заняться и спаррингом. Увидел макушку Олега и направился к нему. Друг положил гантели, и мы поприветствовали друг друга крепким рукопожатием.

— Здорова, Костян! — Олег коротко поздоровался и продолжил работать с грузом.

— Привет, а Антоха где? — спросил я, становясь рядом и разминая мышцы.

— Ветром куда-то сдуло. Ты же его знаешь, — вытирая пот со лба, ответил Олег. Я кивнул, прекрасно знаю. Мы приступили к тренировке, переговариваясь и подшучивая друг с другом. Через час, потные и расслабленные, пошли в зал с матами. Перевязали кисти рук и начали борьбу. Смешанные бои. Они жесткие, резкие и грязные. Этим и привлекают. После трех или четырех раундов, когда мы сидели и отдыхали, к нам подошел Антон. Снисходительно посмеявшись над нашей "хреновой физической подготовкой", как он выразился. Мы не были в обиде на него за эти слова, потому что Антон — мастер спорта по муай-тай или еще какому-то такому дерьму. Короче, он может уложить нас с Олегом одной левой, и я не преувеличиваю. Было дело, и мне довелось узнать силу его удара.

— Ну что, девочки, может, покажете дяде Антону, чему вы научились? Думаю, многому, раз посчитали, что вам не нужны тренировки, — сказал Франц. И был он серьезен. У чувака просто пунктик на счет тренировок.

— Антоха, прекрати, — простонал Олег, — Я и так уже убитый. И вообще, мне нельзя физиономию портить, я, между прочим, работаю и мое лицо — очень и очень мне пригодится в переговорах.

Я ухмыльнулся, слушая Олега, и сказал:

— Пригодится где? Для снятия новых подстилок, а, Олежка? — тот запустил в меня бутылкой с водой, но я ее поймал. А Антон очень серьезно посмотрел Олегу в глаза.

— Зря ты так, Филатов. Танюху твою ценить надо и на руках носить. Мне не понять, как такому дебилу, как ты, попалась такая девушка, — больше не говоря ни слова, Антон вышел из зала. Мы переглянулись с Олегом и пожали плечами. Мало ли, что у Франца на уме. И вообще к чему вся эта тирада. Не похоже это на него.

— Может, случилось что? — спросил я.

— Не знаю. Но это странно, — был дан мне ответ.

Как позже выяснилось, два дня до этого Антон похоронил обоих родителей. Сначала мать, а через три дня отца. Он не смог жить без нее, не выдержало сердце. Это мы услышали в раздевалке. После этой новости, мне безумно захотелось позвонить своим старикам и узнать, что с ними все в порядке. И вечером я все же позвонил родителям и Чертенку, узнал, что с ними все хорошо, и мы договорились пообедать на неделе всей семьей. Потом перекинулся парой сообщений с Алиной и лег спать.

Очень странные выходные. Много эмоций и размышлений. Давненько я не занимался таким самокопанием. На следующий день первым делом по прибытии на работу, приказал Валентине Михайловне прислать ко мне Милену, как только девушка появится на работе. Что бы я ни делал за эти дни, она все равно не покидала моих мыслей. Я снова и снова возвращался к ним. Мне действительно хотелось извиниться. Она не заслужила этого. С таким решением, я опустился в кресло и начал свой рабочий день.

МИЛЕНА

Выходные прошли спокойно. Виктор решил, что я действительно больна и не беспокоил меня. Эти дни он очень часто отлучался, как мне говорил — по работе. Но я и не забивала себе голову. После ухода из органов он открыл частное агентство и его график действительно был ненормированным. Мне же лучше.

В голове то и дело проносились картинки той сцены в коридоре и последующие слова Зарецкого. И вот сейчас я сидела в кабинете и не могла сдвинуться с места. Он меня ожидает у себя. Господи, зачем? Еще раз посмеяться? Я не знала, как вести себя, боялась оказаться с ним один на один и ненароком выдать свои чувства. Точнее их полный раздрай. Я злилась на него, хотелось сделать ему больно в ответ. Но, черт возьми, какая-то извращенная часть меня хотела повторения тех ощущений, что испытала в его руках. И осознание этого лишь вызывало большую злость. На себя, на него, на судьбу, по прихоти которой я попала на эту чертову работу.

Решив для себя, что лучший способ избежать лишней головной боли — это вести себя с ним подчеркнуто холодно и равнодушно, ни в коем случае даже лишним взглядом не показать ему, чем для меня стал тот эпизод в коридоре, я направилась в его кабинет.

Валентина ободряюще мне улыбнулась. В последнее время мы смогли с этой женщиной найти общий язык. Ее отношение к Зарецкому поражало, казалось, что она воспринимает его с какой-то с материнской теплотой. Помешкав немного перед дверью, я постучалась и зашла в кабинет. Он сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Вскинул голову и я, закрыв за собой дверь, спросила:

— Вызывали?

Лишь один взгляд в его сторону, и меня начала колотить мелкая дрожь. Плохой знак. Зарецкий посмотрел на меня долгим взглядом и, наконец, ответил:

— Вызывал. Присаживайся, — указал на стул.

Я осталась стоять на месте и не произнесла ни слова. На это он лишь слегка улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

— Как прошли твои выходные, Милена?

В голове сразу пронеслись все мои мысли о нем, о том, что было после вечера. Боже, я очень надеялась, что краска смущения не коснулась моих щек. Вздернула подбородок и ледяным тоном поинтересовалась:

— Лучше некуда! Вам предоставить полный отчет или частичный?

Казалось, его все это лишь забавляло. Вдруг он резко встал и направился в мою сторону. Первым желанием было тут же кинуться прочь, но я сдержала этот порыв и осталась стоять на месте. Он уже находился в опасной близости возле меня, я даже слышала аромат его парфюма, и мне хотелось вдохнуть его полной грудью, закрыв глаза. Чееерт, что за идиотские мысли?! Почувствовала прикосновение к руке чуть выше локтя, и во мне невольно все сжалось в ответном порыве. Его ладонь обжигала, казалось, будто от нее исходят тысячи зарядов тока, вызывая во мне столь странные чувства. Тут же вспомнила, как эти пальцы касались меня... Черт, черт, черт! Я поспешила выдернуть свою руку, но безуспешно. Вскинула взгляд на него и едва не задохнулась от того, что там увидела. В его глазах плескалась страсть, желание и что-то еще. Я тут же отвернулась и услышала его тихий голос:

— Милена... По поводу случившегося...

Не дала ему договорить, и произнесла, стараясь не выдать эмоций:

— Если Вы меня вызвали по поводу отчета для немцев, то через два дня он будет полностью готов.

Я все также продолжала упорно смотреть в другую сторону от него. Но тут Зарецкий мягко взял меня за подбородок, заставляя смотреть на него, очертил большим пальцем контур губ и как-то, хмуро улыбнувшись, произнес:

— Милена, я думаю, что мы должны...

И снова я его перебила, не давая закончить предложения, не позволяя завести разговор в то русло, из которого я не смогу выбраться:

— Должны сделать его завтра, я знаю, но отдел проектирования только сегодня...

От его неожиданного крика я вздрогнула:

— Да плевать я хотел на этот хренов отчет! — он прижал меня к своему телу, удерживая рукой. И больше не произнес ни слова. Просто смотрел мне в глаза странным взглядом, по которому ничего невозможно было прочесть. От неожиданности я замерла, не пытаясь вырваться. Слова пропали, даже мыслей не было. Видела лишь его лицо, так мучительно близко. Он накинулся на мои губы в жестком поцелуе, я не смогла его оттолкнуть. Его губы не были нежны, он сминал их, целуя, язык начал исследовать рот и из моего горла вырвался стон. Я чувствовала, что теряю контроль. Снова! Но его вкус... Он был неподражаем. Я не обращала внимания на боль, возможно, потом мои губы посинеют, плевать! Услышала стон, теперь его, и вот рука уже опустилась на талию, сжимая. Именно это и привело меня в чувство. Я резко вырвалась и, вложив, весь гнев и на себя и на него, влепила ему пощечину. Зарецкий отшатнулся, в удивлении схватившись за щеку, на которой уже расползалось отвратительное красное пятно.