— Мэй, моя милая девочка, — заговорил дядя, наконец, усмирив смех, — поверь, меня обмануть очень сложно. Но это меня. Остальные просто не имеют шансов устоять, когда ты пустишь в ход свои слезки. Ты прекрасная ученица, я горжусь тобой, — я видела, что он еле сдерживает улыбку, но решила простить, потому что он тоже самый-самый. Демоны, это же мой любимый дядя Алаис, я не могу не него долго обижаться.
— Я люблю тебя, дядя Алаис, — растрогалась я.
— И я тебя, малышка, — дядя поддел согнутым пальцем кончик моего носа, — до самых далеких звезд.
На этой душещипательной ноте мы подъехали к кондитерской "Нежность королевы". Алаис расплатился, и мы вошли в позолоченную дверь. Я даже открыла рот от восхищения. Здесь я не была ни разу. В отличие от нашей любимой кондитерской здесь не было того неповторимого уюта и тепла, зато была роскошь и шик. За столиками в интимном полумраке сидели дамы и кавалеры. На их столах, кроме сладостей, стояли так же и бокалы с вином. Место для взрослых, сразу поняла я. К нам подошел распорядитель.
— Лорд Бриннэйн, мое почтение, — он поклонился дяде, затем мне. — Доброго вечера, леди.
— Добрый вечер, Агаст, — ответил дядя вежливым, но прохладным тоном.
— Вы желаете столик? — поинтересовался распорядитель.
— Нет, будьте добры кабинет, — сказал дядя, и нас повели вглубь зала.
Агаст пропустил меня вперед, указав направление, а потом до меня донесся его тихий голос:
— Лорд Алаис, ваша нынешняя спутница крайне... — он слегка замялся, — свежа.
— Следите за языком, Агаст, — холодно ответил дядя.
— Прошу прощения, — поклонился распорядитель и вновь пошел впереди.
Мы вошли в маленькую уютную комнатку с мягким диваном и низким столиком. Я обернулась к дяде и увидела, как он демонстративно вздернул бровь, глядя на нашего проводника.
— Что это? — спросил он.
— Лорд Бриннэйн, ваши дамы обычно... — договорить он не успел.
Дядя улыбнулся мне, вытеснил распорядителя из кабинета и закрыл дверь. Я не слышала, что он говорил Агасту, но, когда дверь снова открылась, я как-то сразу отметила бледность лица распорядителя и дрожь в руках.
— Прошу меня простить, я несколько ошибся, — поклонился он и вновь указал следовать за ним.
Мы зашли в другой кабинет, где стоял обычный столик и стулья. Никаких диванов не наблюдалось даже близко. Распорядитель поклонился и вышел. Вскоре его сменил подавальщик, который принял заказ и напоследок осведомился:
— Лорд Бриннэйн, вам с вашей дамой подавать ваше любимое вино?
— Друг мой, неужели Агаст забыл вас предупредить? — не смотря на насмешливый тон, взгляд дяди был злой. — Эта девушка моя племянница!
— Конечно, лорд Бриннэйн, как скажите. Позвольте заметить, ваша... племянница очаровательна, — подавальщик вежливо поклонился, и из горла дяди вырвался рык.
— Выйдем, дружок, — сказал он, скрипнув зубами, и, ухватив подавальщика за рукав, практически выволок из кабинета.
Я удивленно смотрела на дверь, никак до конца не понимая происходящее. Дядюшка вернулся вскоре, мрачный, даже злой.
— Дядя Алаис, — позвала я. — Что происходит?
— Да, лучше бы я отвел тебя в ресторацию, и то вышло бы безобидней, — проворчал он.
— Дядя, — я выжидающе смотрела на него. — Это какое-то неприличное место?
— В том-то и дело, что приличное! — воскликнул дядя, и я расслышала негодование. — Это люди здесь работают с неприличными мыслями.
И тут я села на любимого конька. Есть у меня одна слабость, докапываться до истины. Могу целые расследования устраивать с допросом свидетелей и сбором улик, но не успокоюсь, пока не узнаю, что он меня скрывают. И вот теперь я начала раскладывать по полочкам всю услышанную информацию. Дядя бывает здесь часто, его хорошо знают, как и он знает обслугу. Бывает с женщинами, похоже, только с женщинами. Вкусы дяди и его дам обслуге известны. И первый же кабинет, куда нас привели, был с диваном, но без стульев. И что у нас получается? Я почувствовала, что краснею. Дядя сюда приходит с любовницами. И меня приняли?.. Свет всемогущий!
— Дядя! — я возмущенно посмотрела на него. — Они решили, что я твоя эта?!
— Кто? — дядя глянул на меня исподлобья.
— Люб... любов... Эта! — теперь негодовала я.
— Мэй, — дядя поморщился. — Они уже знают, насколько сильно заблуждаются.
— Это... притон? — с ужасом прошептала я.
— Мэйгрид! — так меня дядюшка называл только, когда был по-настоящему недоволен мной. — Как ты могла такое подумать? Это кондитерская, но публика сюда приходит уже взрослая, потому мы с тобой никогда здесь не бывали. Если бы я знал, что придет в голову обслуге, я бы близко с тобой сюда не подошел.
— А комната с диваном? — с подозрением спросила я.
— Малышка, во многих приличных заведениях есть кабинеты, где стоят диваны. Как их используют посетители, дело посетителей, но это точно не для тебя. — Начал объяснять дядя, вдруг густо покраснев. — Тьма, девочка, я не могу с тобой говорить об этом! Давай лучше поговорим о твоих однокурсниках.
— А у тебя много женщин? — никогда не умела сразу тормозить.
— Мэй!!! — вопль дяди разнесся, наверное, по всей кондитерской. — Где этот проклятый Тьмой подавальщик?!
И как ответ на его призыв, открылась дверь и вошел подавальщик с подносом. Алаис посмотрел на него, как на спасителя, чуть ли не кинувшись опешившему мужчине на шею. Сам схватил вазочку с мороженым, сунул мне ее, вложил в руку ложку и велел:
— Ешь! — и подавальщику. — Вина, мне.
— Дядя, — задумчиво позвала я.
— Мэй, у тебя мороженое тает, — раздраженно ответил он. — У нас мало времени, давай не будем отвлекаться на глупости. — А после вновь застывшему подавальщику. — Бокал вина, ради всего святого!
— Слушаюсь, лорд Бриннэйн, — подавальщик, наконец, отмер и поспешил выполнить новый заказ.
Поедание мороженого происходило в тягостной тишине. Любую мою попытку открыть рот, дядя пресекал коротким: "Кушай-кушай". Сам он меланхолично потягивал бокал вина, делая вид, что дело моего насыщения его заботит больше всего на свете. Я сначала обиделась, а потом решила, что некоторые подробности личной жизни любимого дядюшки можно оставить любимому дядюшке, как-нибудь переживу. Покидали кондитерскую мы тоже в молчании и быстро, как только все сладости, заказанные для меня закончились. Уходили через портал, наверное, чтобы больше не повторялись недоразумения, но в академию сразу не вернулись, решив немного прогуляться. Вот теперь можно было и поговорить, на темы, которые дядя готов был поддержать. Впрочем, начал он первый, расспрашивая меня о моих соседках.
— Тебе нравятся девочки, с которыми ты будешь вместе проживать?
— Вроде ничего, — кивнула я. — Пока обе нравятся.
— Еще с кем-нибудь познакомилась?
Мы брели по вечерней столице, поглядывая на жизнь большого города. Дядя рассказал, что будет преподавать у боевиков, но целители так же будут с ним встречаться время от времени, это радовало. Было жутко интересно понаблюдать за лордом Бриннэйном в момент, когда он будет выступать в непривычной для меня роли. Дома со мной занимался папа, обучая управлять источник, знакомя с азами составления заклинаний, с простейшими чарами и прочей мелочью, необходимой для начала обучения в высшем магическом заведении. Для всего остального, что не касалось магии, был нанят учитель Фост, невысокий и подвижный человечек. Дядюшек к вопросу образования не подпустили, потому свои маленькие уроки они проводили на уровне высочайшей секретности. И вот теперь дядя Алаис будет учить меня в открытую, правда, не только меня.
— Дядя, — полюбопытствовала я, — а ты будешь нас учить тому, что я уже знаю?
— Не совсем, — он улыбнулся. — Тебе я рассказывал и показывал полезные мелочи. Студенты такие мелочи могут узнавать, как дополнительный материал в виде поощрения.
— А давай ты оставишь что-нибудь лично для меня, — почему-то почувствовала укол ревности. — Хочется, чтобы я знала что-нибудь такое, чего не будут знать остальные.
Дядюшка хохотнул.
— Мэй, глупыха моя, — ответил он, — обещаю, наши с тобой секреты я никому показывать не буду. Тем более, даже дополнительные знания я должен согласовывать с ректоратом. Не всю мою науку они одобрят.
— Вот и хорошо, — расслабилась я. — Мне можешь преподавать все.
— Даже не думал, что моя девочка окажется ревнивой, — засмеялся дядя. — Впрочем, чему удивляться, достаточно вспомнить, чья ты дочь.
Ну, в общем, да. Папа у меня жутко ревнивый, когда дело касается мамы, даже дядюшкам не позволяется оставаться с ней наедине, держать за руку и все в таком духе. Я уже не говорю о посторонних мужчинах, пытавшихся сказать мамуле комплимент или поухаживать за ней, при всем при этом, с мамой он остается нежным в любом случае, никогда не закатывая скандалов по вышеозначенным поводам. Достается только мужчинам. Случайно пару раз видела, ну и слышала, как прислуга обсуждала.
Мы свернули в менее оживленную часть города, чтобы без лишних глаз уйти через портал в академию. Улицы постепенно пустели, чем дальше от центра, тем раньше люди ложились спать, а мы сейчас находились ближе к окраине. Дядя Алаис слушал рассказ о моих впечатлениях от первого дня с добродушной улыбкой, изредка вставляя реплики. Особенно его позабавила история с призраком Корсом и предприимчивость пышечки. Мы смеялись, приближаясь к переулку, с которого собирались вернуться в академию, когда дядя резко остановил меня, придержав за локоть.
— Что? — удивленно спросила я.
— Не знаю, подожди, — совсем тихо ответил он и приложил палец к губам.
И тогда я услышала. Моя мама может слышать магию, эта особенность досталась и мне. Только звук был непривычный. Обычно магия потрескивает, сила мамы, папы и дяди Алаиса ощущается как мелодичный перезвон колокольчиков, а вот та сила, что слышалась сейчас...
— Дядя, — шепнула я, — там что-то чужое.
Он согласно кивнул и плавно двинулся к углу дома, из-за которого доносился рев чужой магии, на ходу покрываясь сиянием доспехов. Я хотела двинуться следом, но наткнулась на невидимый барьер, отозвавшийся мелодичным перезвоном. Дядя скрылся за углом, и до меня донеслось:
— Всем стоять. Именем Света.
Рев усилился, что-то полыхнуло почти черным свечением, и из-за угла вылетел вихрь. Он двинулся на меня, уткнулся в барьер, толчок, и барьер рухнул, я так четко это ощутила. Вихрь остановился, на меня уставились ярко-алые глаза, отчего я испуганно вздрогнула.
— Мэй! — дядя Алаис выбежал следом, посылая выплеск силы в застывший вихрь, и он понесся дальше с невероятной скоростью. — Он тебе что-то сделал? — спросил дядя, спешно ощупывая меня.
— Н-нет, — прошептала я, все еще находясь в ступоре от этого пронизывающего взгляда, под прицелом которого только что оказалась. — Дядюшка, что это? — я перевела на него потрясенный взгляд.
— Не знаю, малютка, первый раз такое вижу. Но точно не Тьма, — задумчиво ответил он. — Второй тоже сбежал.
— Ты знаешь, как выглядит Тьма? — кажется, у меня глаза уже увеличились на половину лица.
— Случалось видеть, — уклончиво ответил дядя. — Мэй, радость моя, ты сейчас отправляешься в академию, а я ненадолго по делам.
— А что я скажу...
— Ничего, твоего отсутствия никто не заметил, — дядя непривычно отмахнулся от моих расспросов. — Все потом, Мэй, беги.
Он несколько рассеянно поцеловал меня в щеку и практически втолкнул в портал, когда я собралась немного поупрямиться.
— До завтра, дорогая. — Быстро сказал дядя, и портал закрылся.
Я немного пофыркала, шепотом выражая свое мнение о происходящем. Потом махнула рукой и вошла в общежитие. Никто меня ни о чем не спрашивал, не ругал, даже не покосился. И то хлеб. Я зевнула и подумала, что есть у меня еще одно занятие, которым очень хочется заняться.
— Спа-ать, — снова зевнула я и вошла в свое новое жилище.
Глава 4
— Доброе утро, студенты, присаживайтесь, — профессор Лира Мартэн, невысокая приятная женщина, подошла к кафедре и окинула аудиторию чуть рассеянным взглядом. — Поздравляю вас с первым учебным днем и вашим первым занятием. — Гэсти, будь любезен, подойди к нам. — Позвала она. Дверца шкафа скрипнула, и оттуда вышел скелет. Он потянулся, звякнув костями, подошел к профессору и вежливо поклонился. Затем поднял руку и помахал нам. — Гэсти — учебное пособие. Он обижается, когда люди невежливы. — И замолчала с явным намеком.
— Доброго дня, Гэсти, — отозвались студенты целительского факультета нестройным хором.
Профессор Мартэн удовлетворенно кивнула и тепло погладила скелет по плечу.
— Сегодня мы начнем изучение человеческого скелета. Открывайте тетради. — Произнесла преподаватель.
Зашелестели тетради, студенты приготовились слушать и записывать. Профессор вышла из-за кафедры, держа в руках указку. Гэсти замер, раскинув руки.
— В человеческом скелете двести шесть костей, — начала говорить Лира Мартэн, и мы заскрипели короткими перья, заполненными чернилами.
Даже не ожидала, что мне будет интересно, настолько был силен настрой, что все это ерунда. Правда, данный настрой сильно поколебала речь декана. И вот теперь я с интересом слушала преподавателя, открывавшего нам мир человеческого тела изнутри.
После общего знакомства со скелетом, мы перешли непосредственно к черепу. Гэсти аккуратно снял собственную голову и поднял на вытянутых руках.
— Сегодня мы начнем изучать скелет головы, — продолжала профессор. — Господа ассистенты, разнесите учебный материал на столы.
Из еле приметной дверцы появились три призрака. Они заскользили по рядам, раскладывая перед нами черепа, по одному на троих человек. Мы с девочками с интересом воззрились на желтоватые кости.
— Студенты, обратите внимание, — преподаватель оторвала нас от созерцания учебного материала. — Скелет головы подразделяется на мозговой и лицевой череп. — Указка скользнула по черепу Гэсти, и наши глаза вернулись к пособию на столах...
Время летело как-то незаметно, потому прозвучавший звонок вызвал некоторое недоумение на наших лицах. Профессор едва заметно улыбнулась.
— Студенты, отложите тетради и перья. — Сказала она. — Наше занятие мы продолжим после звонка, а сейчас вы можете покинуть аудиторию.
На выход пошли не все. Мы с Каей и Вендой решили прогуляться по коридору, чтобы немного размяться. Когда мы вышли, в глазах зарябило от калейдоскопа различных цветов. Наши голубые мантии смешивались с зеленым цветом зельеваров, мелькали белоснежные мантии провидцев, в дальнем конце коридора, словно желтые цыплята, собрались прикладники. Черные мантии некромантов выглядели зловеще и даже пугающе. Но их не было сейчас на нашем этаже, как и боевиков в бордовых одеяниях, эти факультеты располагались выше.
Мы с девочками подошли к окну. Я забралась на подоконник и посмотрела на улицу, старшекурсники, в отличие от нас проводили перемену на улице.
— Может и мы выйдем? — спросила Кая.
— Нет, давайте пока не будем далеко уходить от аудитории, — ответила Венда. Она вообще оказалась самой рассудительной из нас троих. — Этих, — она кивнула в сторону окна, — ругать не будут, если опоздают, а с нас другой спрос, мы первый курс.
