| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— И что это означает?
— Мне очень легко даются языки. Я не напрягаюсь. К тому же, они похожи — польский похож на русский. Испанский и португальский между собой схожи. Итальянский похож на французский. Так что это не сложно, на самом деле.
— Наверное, это помогает тебе в бизнесе? Ты учил языки для этого?
— Отчасти, — он отпивает из чашки. — Я вообще планировал стать лингвистом. Даже два курса проучился в Сорбонне. Интересно заниматься тем, что тебе легко дается.
— А потом?
— А потом, — он наморщил идеальный нос, — началась смертная тоска. Семейный бизнес, диплом МБА и тому подобная дребедень.
Он еще и МБА?! Бетанкур не перестает ее удивлять. И с желанием побольше узнать об этом человеке бороться все труднее.
— Твои достижения впечатляют, — произносит Софья искренне.
— Ерунда, — но видно, что ему приятны ее слова.
— Люди, которые умеют делать что-то выдающееся, часто так говорят: "Да, ерунда, ничего сложного".
— Спасибо, Софи, мне очень приятно, — он улыбнулся так, что Соня поняла — говорить комплименты Бетанкуру опасно — нарвешься на адекватный ответ в виде встречного комплимента. А ей это совершенно не нужно.
— Скажи мне что-нибудь по-польски.
— Что именно? — движение золотистой брови воистину артистично.
— Ну, например... — Софья пыталась придумать что-то смешное и нейтральное одновременно. — Например... Я очень умный человек — я знаю семь языков.
Серж усмехнулся.
— Сейчас, — нахмурил лоб. — Я уже пару месяцев не говорил с польскими коллегами.
В такой милой игре они провели остаток вечера, перебрав весь спектр лингвистических возможностей Сержа Бетанкура.
___________
— Итак, Софи, — они стоят у подъезда ее дома. Ему в спину светит фонарь сквозь ажурное переплетение веток. — Был ли я хорошим мальчиком? Выполнил ли все наши договоренности? И заработал ли право, — тут он демонстративно вздохнул, — не верю своему счастью... на поцелуй?
Ему и самому любопытно — как она себя поведет. Первая проверка, настоящая проверка бойцовских качеств Софи Соловьевой.
— Конечно, — кивает она. — Все честно, Бетанкур. — поворачивает голову, прикасается пальцем к щеке. — Вот сюда, пожалуйста.
— Скажи это еще раз.
— Что именно?
— Попроси. Скажи "пожалуйста". Мне нравится, как звучит слово. Когда его произносишь ты.
Софья прокашлялась. Ну, давай, девочка. Играть — так играть.
Палец снова коснулся щеки.
— Вот сюда. Пожалуйста.
— Ну, раз ты так просишь...
Он не двинулся с места — рассматривал ее в сумраке и отсветах фонаря. На ней смешное платье: в черно-бело-желтое полоску, свободное, единственное, что его спасает — длина выше колена, позволяющая насладиться видом очаровательных ножек. Но все равно в нем Соня похожа на пчелу — веселую и задорную пчелу. Она оделась так специально. Думает, что это остановит его? Маленькая наивная девочка. И он качнулся к ней.
Наклонился, едва касаясь ее щеки. Софи честно попыталась сдержать вздох, и у нее это почти получилось.
Она упоительно пахнет. Он прикрыл глаза. Легкий бергамот... женственная магнолия... терпкое сандаловое дерево. Он узнал аромат. И двинулся еще чуть-чуть вперед.
Прикоснуться к ее щеке легким поцелуем. Конечно, кожа у нее невероятно нежная. Он и не сомневался.
Губы у него теплые и... И все, дальше думать сложно. Долгий вздох проходит по щеке, к шее. И, выдох на ухо, так, что Софья покрывается мурашками вся — от шеи до коленок:
— Этого стоило ждать целый месяц... — а потом, резко отстранившись: — До встречи, Софи.
Она смотрит на его высокий силуэт, то появляющийся, то исчезающий в свете фонарей.
А Серж, по дороге домой, с удовольствием подпевает музыке в машине.
Шаг шестой. Реквизиты одной из сторон.
Не виноват! Предки виноваты! Прадеды-прабабки, внучатые дяди-тети разные, праотцы, ну, и праматери, угу.
— Ты совсем забыл про меня, Серж.
— При всем желании это невозможно сделать, мадам Нинон.
— Я бы хотела увидеть тебя сегодня, мальчик мой. Я собираюсь уезжать.
— Надоело?
— Надоело, — соглашается мадам Бетанкур. — Ужасный город. Как тут можно жить?
— Вот и мучаемся, — хмыкнул Серж. — Буду у тебя к восьми.
______
Навстречу открывшей дверь мадам Нинон шагнул единственный и горячо любимый внук. Протянул белую розу на длинном стебле.
— Ты романтик, мальчик мой.
— О, да, — он наклонился, коснулся губами сухой щеки.
— Ты должен дарить цветы красивым девушкам, а не старухам.
Серж лишь неопределенно пожал плечами. Так уж сложилась его жизнь, что единственная женщина, чьи желания и благополучие его по-настоящему волнуют — это женщина, о возрасте которой он может лишь осторожно сказать "за семьдесят".
— Проходи в малую гостиную, чай сервирован там, — прервала его размышления мадам Нинон.
И уже там, в малой гостиной, разговор продолжился.
— Ты редко звонишь. Дела? Проблемы? — хозяйка квартиры аккуратно наливает гостю ароматный чай.
— Ничего, с чем я бы не справлялся. Извини. Просто так сложилось.
— Хорошо, — кивает мадам Нинон, внимательно разглядывая внука. Мальчик выглядит действительно вполне довольным жизнью. — Как эта прелестная девочка? Софи, кажется?
— Угу, — Серж осторожно отпивает горячий напиток, блаженно жмурится. — Софи. Вот как раз ею я и занят, в том числе.
— Вот как? — Нинон поправляет жемчужное ожерелье. — Она славная девочка. Красивая, глазки умные, к тому же, русская. У вас с ней что-то серьезное? Или как обычно?
Вопрос поставлен так, что ответить однозначно сложно. Скажешь "Серьезно" — и мадам Нинон вцепится мертвой хваткой. А если сказать, что ничего серьезного — могут припомнить демарш на Неделе Высокой Моды.
— Она славная, — это самый правильный ответ. — Как твое здоровье?
— Не настолько плохо, чтобы я клюнула на эту приманку. Не уходи от разговора, Серж.
— А я и не ухожу, — взгляд Бетанкура — сама невинность. — Просто мне пока нечего тебе сказать. Я увлечен. Ухаживаю. Софи — девушка очень строгих взглядов. Не поверишь, но только пару дней назад она позволила мне поцеловать себя. В щеку!
— Бог мой, — во взгляде мадам Нинон искреннее восхищение. — Неужели такие девушки еще остались?
— Представь себе, — улыбнулся внук. Но тему все предпочел сменить. — Когда ты уезжаешь?
— Через два дня. Послушай, Серж... — женщина слегка замялась. — Я бы хотела поговорить с тобой.
— Конечно, — он улыбался по-прежнему безмятежно, но внутренне подобрался. У них с Нинон было полное взаимопонимание по всем вопросам, кроме одного.
— Я недавно говорила с твоим отцом...
— Вивьен звонил мне, — вот так Серж и знал!
— Он обеспокоен тем, что происходит.
-То, что происходит — это все еще последствия его председательства в совете директоров.
— Серж...
— У меня все под контролем!
— Но ты мог бы выслушать отца.
— Я выслушал! И даже прочитал все, что он мне выслал. Ерунда полнейшая. Он как был непрофессионалом — так им и остался. Жалкий неудачник.
— Серж, ты говоришь о своем отце!
— А ты не даешь мне об этом забыть, да? — в его голос все же прорвалась горечь, которую Серж предпочитал не показывать.
— Мальчик мой, — Нинон встала со своего места и подошла к внуку, положила руку на плечо. — Ему пришлось трудно. Его собственный отец...
— Дед был настоящим мужчиной. Который знал, что такое долг и ответственность за семью!
— И он был довольно сложным и жестким человеком...
— Ничего подобного! Дед был замечательным! Я ни разу не почувствовал его, как ты говоришь, "жесткости". Он просто не был слюнтяем — но это разные вещи.
— Рене... он очень изменился с возрастом. Он с тобой был совсем другой, — мадам Бетанкур легко взъерошила волосы внука. — Наверное, понял, что перегнул палку в воспитании сына. У твоего отца было очень непростое детство. Прояви к нему снисходительность.
— Любопытно, почему я должен проявлять снисходительность к человеку, который едва не угробил мое собственное детство? И почему я не могу оправдывать свои просчеты и огрехи тем, что у меня было несчастливое детство?!
— Потому что ты сильный, мальчик мой, — мадам Нинон обняла внука покрепче за плечи. — Сильный человек должен быть великодушным.
Серж лишь хмыкнул в ответ, но к женской руке на своем плече прижался щекой. Как в детстве.
_________
Рене Бетанкур был человеком дела и, прежде всего, всегда и во всем — именно дела. Он не понимал выдуманных причин, проявлений слабости, отговорок. Он знал свою цель и шел к ней. Единственной его слабостью была она — тонкая белокурая девочка с прозрачными голубыми глазами, его la belle russe. Рене боготворил Нинон, гордился ею — ее аристократическим происхождением, красотой, умом. Ради нее, по большому счету, он и старался — дать ей только самое-самое лучшее. Настоящий self made man — и только ради нее. Нинон это ценила, потому что очень любила его — несмотря на замкнутый характер, молчаливость, резкость.
Виьвен пошел в мать — такой же белокурый голубоглазый ангел. Но, к сожалению, не унаследовал ни отцовской силы характера, ни материнского умения ладить с тяжелыми людьми. Зато был изрядно избалован доступностью всего, что можно купить за деньги. К восемнадцати годам пропасть между сыном и отцом достигла угрожающих размеров. Результат был предсказуем. Рене выгнал наследника из дома, велев начать зарабатывать на жизнь своим трудом, коль скоро тот не хочет ни учиться толком, ни вникать в нюансы семейного бизнеса. Нинон тогда долго плакала, но переубедить мужа не смогла.
А Вивьен вернулся в отчий дом через год — потрепанный, но все такой же заносчивый. И еще — женатый. Миниатюрная Клоди души не чаяла в своем белокуром боге и давала ему то, в чем он так нуждался — ощущение, что он лучший. Самый умный, самый сильный, самый... самый-самый.
Рене презрительно оглядел свою невестку — хорошенькая, но вульгарная. И еще дура, если решила, что женитьба на Бетанкуре-младшем — это выгодное дельце. Черта с два Рене Бетанкур позволит этой парочке сесть на свою шею!
Два слова изменили его мнение в один миг. Клоди была беременна. Клоди была беременна его внуком. Бетанкуром-третьим.
Материальные проблемы молодой пары, намыкавшейся в последние месяцы, мгновенно разрешились. Им купили роскошную квартиру, открыли счет. Вивьен, воодушевленный, снова поступил в университет. Все стало вроде бы неплохо. На какое-то время.
Рождение ребенка, как это часто бывает для молодых пар, потопило лодку семейного счастья. Вивьена бесила несвобода, нытье Клоди, ее требования быть с ней и с ребенком. Рене, хоть и допустил сына до участия в делах компании, постоянно выказывал недовольство уровнем компетенции в выдвигаемых Вивьеном идеях, сомневался в правильности принимаемых сыном решений, в скорости осмысливания им проблем компании. В самой способности их понять, в конце концов!
Да и в семейной жизни у Вивьена все было далеко от благополучия. Первая измена случилась, когда сыну было пять месяцев. Потом был скандал, просьбы о прощении и примирение. Первое. И далеко не последнее.
Серж так и рос — в постоянных криках и скандалах. В истериках матери. В изменах отца, которые тот и не думал скрывать. А потом тем же путем пошла и мать. Родители словно пытались доказать друг другу, как два избалованных ребенка — кому на кого больше наплевать. Не стесняясь при этом того, что свидетелем таких разборок был их собственный сын.
Когда отец в первый раз поднял руку на мать, Серж испугался так, что два месяца после этого мочился в постель — при том, что мальчику было уже пять, и он в совершенстве освоил навык оставления штанишек и постели сухими. Потом ночные неприятности прошли. Серж просто привык. К тому, что родители постоянно орут друг на друга. Что иногда в бессилии отец может ударить мать. А потом он плачет и просит прощения. И все повторяется снова.
Так они и жили. Отец изменял матери. Мать изменяла отцу. Вивьен бесился от того, что его, уже взрослого мужчину, так и не допускают до серьезных дел компании. Клоди игралась с сыном как с куклой: одевала в модные шмотки, таскала по своим женским делам — магазины, посиделки с подружками, кино. Она его по-своему любила и гордилась своим мальчиком — точной копией ее красавца-мужа. Ее собственный маленький белокурый Бетанкур, который ее любит, по-настоящему любит.
Летом, в возрасте девяти лет, Серж, гостивший у бабушки с дедушкой, а точнее, у мадам Нинон и мсье Рене, когда пришло время уезжать, упрямо сел у стены в своей комнате и сказал, что с места не сдвинется. Что он хочет жить здесь. Серж Бетанкур принял решение. Тогда у Рене впервые кольнуло сердце. Кольнуло по-настоящему, буквально.
Они забрали мальчика без разговоров, несмотря на протесты родителей — тем просто пригрозили перекрыть денежный кран. Вивьен и Клоди смирились. И следующие десять лет стали самыми спокойными в жизни Сержа Бетанкура. А потом дед Рене умер от инсульта.
Вивьен Бетанкур так и не стал полноправным участником дел "Бетанкур Косметик". При жизни отца. А после он получил в доверительное управление от матери, ставшей единственной наследницей Рене, контрольный пакет акций. Нинон думала, что таким образом она сможет искупить несправедливое, по ее мнению, отношение Рене к сыну.
А потом уже внуку пришлось исправлять последствия этого поступка мадам Нинон.
________
Это был поцелуй. Всего лишь невинный поцелуй — такими обмениваются подростки в средней школе. Так какого же она не могла успокоиться битых два часа? Софье смертельно хотелось сесть в самолет и — к черту овощерезку. Она придушит его голыми руками! Чертов Литвинский! Все ее проблемы из-за него!
Соне срочно требовалось общество кого-то спокойного, уравновешенного. И это не Мари-Лоран, которая при словах "Серж Бетанкур" впадала в полуобморочное состояние. Решено. Давненько они с Матье не встречались.
________
— Как у тебя дела? — они пьют кофе в одном из уличных кафе, в городе почти совсем по-летнему тепло.
— Работы много, — серьезно отвечает Матье. Он вообще очень серьезный. Финансовый аналитик в каком-то рейтинговом агентстве — Софья с трудом представляет, что это за зверь и с чем его едят. Но именно тетя Матье и составила в свое время протекцию Соне в "Кристис".
— Но ты хоть развлекаешься? — спрашивает Софья нарочито строго.
— Мне некогда, — Матье педантично промокает губы. Он производит впечатление вечно затянутого — в костюм, в правила хорошего поведения, в нормы приличия. Светло-каштановая шевелюра — волосок к волоску, узкие губы, глаза небольшие, черты лица мелкие. Не красавец, но многое компенсируется острым аналитическим умом.
— Надо сводить тебя в "Мулен Руж", — смеется Соня. — А то ты скоро покроешься плесенью!
— Там одни туристы, — брезгливо кривит губы друг. — И сплошная безвкусица.
— Ты зануда!
Лошанс кивает с довольным видом.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
