Через три часа с четвертью все роботы-бойцы перешли в разряд рассерженных зрителей и оба демиурга, по которым те палили из чего ни попадя, начали сражаться практически в полную силу и даже стали применять при атаках силовые поля, комбинированные, энергосиловые удары и взлетать над ареной метров на пятьдесят. Бой, перейдя в новую фазу, шел уже на сверхскоростях, отчего арена превратилась в кромешный ад. Воздух под напором их тел уже не ревел, а грохотал. Сама же арена от ударов гудела набатным колоколом, а шары плотно спрессованной силовым полем плазмы, которыми обстреливали друг друга чокнутые демиурги, пропахивали в ней борозды. Так не мог сражаться ни один из бойцов, проходивших подготовку в Новом Шаолине. Все они, без малейшего сомнения, были очень искусными бойцами, но даже Элания проигрывала как Митяю, так и Игорю в качестве демиурга-воина. Для такого боя ей просто не хватило бы ни сил, ни сноровки.

Когда они отработали на арене полных пять часов, Митяй прекратил этот поединок, давно уже ставший бессмысленным если говорить о том, что кому-то нужно было присудить победу. Да, Игорь пропустил довольно много ударов, но ни один из них его не то что не потряс, но даже не сбил дыхания. Оно у этого парня на протяжении всего боя было таким ровным и размеренным, словно тот спал в своей постели. Всей физиономии Игоря Митяй не видел, но его глаза всё время так и лучились добротой и сочувствием. Злости в них не было ни на грош, зато буквально каждый взгляд был полон понимания. А ещё ему стало понятно, что этот парень в любую секунду подставит своё крепкое плечо под груз любой тяжести, даже такой, который может раздавить его. Это порадовало его более всего. При этом Игорь, почувствовав, насколько силён его спарринг-партнёр, наносил по своему, без малейшего сомнения, учителю, удары с такой силой и стремительностью, что Митяй искренне обрадовался. Он наконец-то смог определить на что способен. В общем Митяю после этих пяти часов стало ясно, что этот парень ему мало в чём уступает, а если в чём и уступает, то это нужно было выяснять в смертельной схватке, чего он не желал ни в коем случае.

Митяй выключил арену и оба демиурга плавно опустились из-под её купола на пол, изборождённый глубокими и такими широкими царапинами, словно на ней сражались громадные тираннозавры. Они покинули арену и направились в раздевалку, где, сняв с себя нанодоспехи, абсолютно не пострадавшие в результате боя, встали под горячий душ. Посмотрев на мощное, загорелое тело Игоря, сплошь покрытое почти чёрными синяками, он невольно зацокал языком. На нём самом синяков было ничуть не меньше, но что у одного, что у другого они быстро сошли с тела, как это и должно было быть при такой бешеной регенерации. Распаренные после душа, они вышли из дьявольского подземелья, отошли от входа в него метров на десять и развалились на траве. Над Лагонаками к тому времени сгустилась ночь. Было тепло. Воздух был напоен ароматами цветов и, вообще, ничто даже не напоминало о том, что наступила осень. Митяй, лёжа на спине и грызя травинку, наконец дал оценку своему напарнику:

— Ну, что же, Игорь, ты отличный боец. Думаю, что после этого боя ты резко прибавишь в скорости, ведь для демиурга это дело наживное. В общем я смело могу поставить тебя пятёрку, ты действительно великолепный боец.

Игорь Зубанов, сидевший неподалёку на камне, радостно заулыбался и поблагодарил его:

— Спасибо, Дмитрий Олегович...

— Стоп, Игорь, — перебил его Митяй, — завязывай с Олеговичами. Ты теперь мой напарник, а потому давай переходить на дружескую ногу. В общем обращайся ко мне, как все мои друзья, просто и без затейства — Митяй. Иначе нас обоих заподозрят в чём-либо неблаговидном. Тебя в лизоблюдстве, а меня в зазнайстве. Да, вот ещё что, Игорь, придётся тебе сменить имя, фамилию и придумать себе какую-нибудь легенду. В моей команде есть один твой старый знаковый, Николай Краевский по прозвищу Дракон, и мне не нужны разборки по поводу твоего прошлого, а также всякие пустопорожние разговоры о том, что Мать Земля кого угодно перекуёт. Она и не на такое способна.

Игорь не обиделся на него за такие слова. Он закивал и тут же согласился, после чего обратился к напарнику с весьма неожиданной просьбой:

— Хорошо, Митяй, так я и сделаю, а чтобы не ломать себе голову лишний раз, попрошу тебе о одной услуге. Посвяти меня в ведлы и дай ведловское имя, с которым я буду жить дальше.

— Угу-угу, обязательно посвящу, — ёрнически гугукая, ответил Митяй и насмешливо прибавил, — и имя тебе дам ведловское, и даже говорящие камни подыщу. Ладно, раз у нас всё с тобой склеилось, то будешь ты теперь не Игорем, а Егором. Ну, а чтобы не расторгать родственных связей, возьмёшь себе девичью фамилию матери. Всё, потопали отсюда, Егор. Нынешней ночью тебе спать не придётся, да, и не факт, что ты вообще будешь теперь спать хоть когда-либо. Демиурги такой закваски, как у нас, в сне уже не нуждаются. Ну, а раз так всё сложилось, то поселишься ты неподалёку от меня. Мы ведь теперь напарники.

Игорь широко заулыбался и дал свою оценку:

— Митяй, знаешь, а я ведь даже и не предполагал, что ты такой искусный боец. До этого боя я думал, что мне придётся учить тебя, как поручила мне это Мать Земля, а на деле вышло так, что мне самому нужно научиться у тебя очень многому. Больше всего меня поражает в тебе твоя сила. Ну, и, конечно, просто немыслимое мастерство. Ведабу, сенсей.

Митяй рывком вскочил на ноги, широко заулыбался и радостным голосом ответил:

— Конечно же научу, Егор. Теперь я тебя всему научу.

Егор тоже вскочил с камня и теперь уже он телепортировался вместе со своим напарником и будущим учителем прямо к его вилле. Там их давно уже поджидали Таня и Станислав. Жена Митяя сразу же с улыбкой сказала:

— Здравствуй, Егорушка. Проголодался после беготни по Дьявольской арене? Ну, ничего, я сегодня приготовила в честь твоего возвращения праздничный ужин. Сейчас покушаем и мы все втроём посвятим тебя в ведлы.

Стас протянул Егору руку, обменялся с ним крепким рукопожатием и с удовлетворением в голосе прогудел:

— Ну, ты и здоров кулаками махать, парень. Посмотрел я на то, что ты вытворял на Дьявольской арене. Уж, на что Митяй у нас монстр из монстров, ты ему ни в чём не уступаешь. Против меня этот змей никогда не выпускал всех роботов, а вот в тебя сразу поверил. Ну, ничего, завтра, когда у тебя будут настоящие говорящие камни, а не те, которые навесила на тебя Мать Земля, ты их один, без Митяя, всех на лавки фуфайкой загонишь.

В большом зале действительно уже был накрыт к праздничному ужину стол. У Егора, по матери Столетова, сразу же отлегло от сердца. Что ни говори, но он всё же боялся того, что ему припомнят прежние грехи, но этого не произошло. Все трое, Митяй, Таня и Стас, даже пошли на то, что частично сняли защитные экраны со своего сознания и он не только выслушивал их поздравления, но и смог прочитать, а точнее услышать всё то, что они думали по его поводу. Сам же Егор открыл им своё сознание полностью и потому Таня, которой это было особенно важно, с радостью убедилась в том, что жизнь этого человека разделена на четыре неравные части — годы детства и юности, когда он был самым обычным деревенским парнем, светлые и ясные, после которых шел чёрный провал его преступного прошлого, багровое зарево искупительного заточения в виртуальном Аду и затем ярко-золотое время его духовного возрождения. На то, чтобы превратить бывшего преступника в настоящего демиурга, у Матери Земли ушло немногим более пятидесяти лет времени.

Тридцать лет у неё ушло только на то, чтобы вытравить в душе Егора всю грязь и плесень, и двадцать лет, чтобы превратить его в демиурга с чистой и яркой душой, не терпящей зла и насилия. В этих пятидесяти годах буквально каждый день был вехой в его духовном возрождении, но самым ярким из них был тот, когда Мать Земля сказала Егору, что верит в него и просит стать её защитником, а вместе с тем ещё и помощником того самого парня, который брался за столь тяжкие труды, что даже она опасалась, а не надорвётся ли он от столь непосильной тяжести. Митяй, который впервые узнал о том, что Мать Земля, оказывается, может не только посылать людям свои эмоции и зрительные образы, но и разговаривать, невольно позавидовал Егору. Для него у неё почему-то никогда не находилось слов.

Может быть для кого-то из демиургов этот ритуал и казался диким, деревенским колдовством, но очень уж много пользы такое ведловство приносило кому угодно. Ведлы Земли Два частенько сажали напротив себя домашних, а некоторые даже диких животных, и те после этого становились совсем иными, почти разумными существами. Когда-то Валеирден только потому похитил Крафта и Мунгу у Митяя, чтобы доказать членам комиссии, прибывшей из Сферы Элании, что на Земле Два происходят самые настоящие чудеса. Тогда демиурги отнеслись к этому, как к чему-то несерьёзному и не стоящему их внимания. Теперь же в Сфере Элании демиурги были настроены совсем по другому. С тех пор, как целый отряд ведлов высшей ступени посвящения, возглавляемых Бастаном, сам, без чьей-либо помощи добрался до Сферы Элании, уже почти все демиурги стали ведлами с говорящими камнями. Так им было гораздо легче постичь все самые сокровенные тайны танца на острие ножа, дававшего демиургу подняться на более высокий уровень развития. Что ни говори, но многим демиургам за миллионы и даже миллиарды лет так надоедала учёба, что они просто волком выли. Зато обретя ведловские знания и говорящие камни они могли без особого труда проникнуть в глубинную суть танца демиургов, как теперь стали называть танец на острие ножа.

Зачем это делалось и что давало демиургам? Ну, в первую очередь их снова обуревала страсть к постижению всего нового, в том числе и знания, но это не главное. Даже к самым древним демиургам возвращалась молодость души и они напрочь забывали о том, что являются старыми кочерыжками. Ведловство, конечно, будет построже, чем демиургия, ведь оно основано на прочном и неразрывном ментальном контакте с родной Матерью Планетой, а также с её космическими сёстрами. Ну, и, соответственно, ведл просто физически не мог носить в своей душе зёрен зла, не говоря уже о том, чтобы те в ней проросли и дали чёрные, смрадные всходы. В демиургие к самому понятию зла относились куда спокойнее, а некоторые демиурги даже говорили, что без зла не бывает добра. Правда, при этом они всё же уточняли, что разговор идёт о чисто теоретическом зле, а не о том, что его нужно специально культивировать. Поэтому на многие вещи демиурги смотрели сквозь пальцы и не заостряли своего внимания на человеческих страстях, считая, что рано или поздно любой человек повзрослеет, перебесится и станет чуть ли не праведником.

Митяй, хотя и был общепризнанным и бессменным лидером народа Говорящих Камней, да, ещё и его духовным отцом, как и многие древние демиурги также считал, что в человеческих страстях в общем-то нет ничего дурного. Без них жизнь была бы слишком пресной и скучной. Он полагал, что страстей могут быть лишены полностью одни только гигантские компьютеры, находящиеся в недрах тех планет, на которых не появилось разумной жизни, да, ещё компьютеры звёзд, но и то лишь до того момента, пока туда не придут какие-то разумные существа и не поселятся там. Если раньше он всячески оберегал свой народ от влияния извне, то теперь на Земле Два всё изменилось. Кто туда только не ехал, точнее не прилетал на гиперсветовых космических кораблях и не добирался до этой планеты телепортом. Благодаря тому, что Митяй вместе со своими друзьями посвятил в ведлы таларийцев, а те в свою очередь в считанные годы вернули Матери Таларии её прежний, чуть ли не девственный облик, после чего ведловство стало семимильными шагами распространяться по всей галактике Милки Вей, а также по той Метагалктике, в которую она входила, Земля Один стала её номинальной столицей, хотя официальной оставалась сфера Валея.

Подавляющее большинство миров в Метагалактике Валеирдена, координатором которой был назначен высшим советом демиургов Митяй, относились к числу технологически развитых, но ещё не достигших высшей ступени социального развития, а потому жизнь в Шаляй-Валяе (так свою вотчину назвал сам Митяй) била ключом. В том смысле, что по всему Шаляй-Валяю носились на огромных космических кораблях толпы диких торговцев, считавших своим духовным отцом и предводителем не ого иного, как самого Эрика-Шигана Ром-Суила, ведла высшего уровня и демиурга новой формации. Естественно, что своей главной целью они считали посетить все миры Вселенной Элании, скупить на них всё, что только возможно, чтобы потом перепродать с выгодой и заработать на этом поприще как можно больше каратов, этой универсальной денежной единицы, принимаемой любой Матерью Планетой в качестве оплаты. Опять-таки с лёгкой руки Эрика самым ценным товаром считался не он сам, как таковой, а его идея и, соответственно, технологическая карта изготовления.

В космические торговцы подались даже древние демиурги, а вот сам Эрик предпочёл войти в отряд демиургов-воинов, чтобы сразиться с чёрными демиургами. Главного ведь он уже добился, о Торговой Лиге Шаляй-Валяя, главная штаб-квартира которой находилась на Таларии, говорили не только во всей Вселенной Элании, но и в нескольких десятках соседних. Космическая торговля делала жизнь множества разумных существ интересной и наполненной событиями. В первую очередь потому, что космические торговцы привозили в другие миры не только диковинные товары, но и знаменитые говорящие камни, выращенные в недрах Матери Земли Два, о которых слагалось множество легенд. Митяй, когда узнал о том, что Эрик намерен основательно припахать Мать Землю Вторую, дал своё согласие на это даже не моргнув глазом, а потому вот уже несколько лет на неё привозили сотни тысяч тон сверхчистых химических элементов, чтобы ведлы, погрузив их в тело планеты, затем извлекли из неё новенькие говорящие камни самого различного назначения. Разумеется, ещё одним ходовым товаром стало само ведловство и потому каждый космический торговец был ещё и опытным ведаром, а слово ведабу произносилось далеко за пределами Вселенной Элании. Довольны были все, но Элания больше других.

Вообще-то Митяю нравилось, что творилось в Метагалактике Шаляй-Валяй. Он бы и сам был не прочь помотаться на огромном космическом корабле вместе с Таней, детьми, внуками и друзьями по всей Мегавселенной Диониса, торгуя чем ни попадя и особенно говорящими камнями и прилагающимися к ним ведловскими знаниями. Так, на его счёт, можно было намного быстрее окультурить её и навести в ней порядок, но не такой, от которого скисает не только молоко, но самые жизнерадостные люди. Ну, а с некоторых пор его перестало возмущать то, что во Вселенной Элании временами случаются даже межзвёздные войны. Раз окончательной смерти нет, а есть только временная передышка между двумя жизнями, то пусть вояки потешатся, лишь бы они не взрывали чужих планет и звёзд. Правда, при этом он по-прежнему был самым ярым противником всех тех людей, которые встали на путь тяжких преступлений, чтобы добиться чего-то такого, без чего они не мыслили своей жизни. Однако, даже их он перестал ненавидеть, поскольку знал, что если им дать ведловские знания, то они смогут достичь желаемого без насилия.