Наихудший сценарий: Повторение непройденного

— Бывал здесь? Что ж, действуй. Главное не влететь в аномалию или тень пылевого облака.

Поскольку в гиперпространстве не существует "нормальных" трёх измерений, поворот здесь — не просто "право на борт", а весьма сложная операция, требующая тонких манипуляций мощностью и фазами инверторов гиперпривода. Откровенно говоря, без Падме я бы на такое не отважился, по мне проще выскочить в нормальные измерения и пожертвовать двумя тоннами энергоносителя на новый вход, уже в правильном направлении. Кузине, наоборот, нравились такие манёвры, как и ювелирные выныривания в заданной точке, да и странно было бы, если бы она, будучи кораблём, боялась летать. Сама Падме описывала это как стремительный подводный заплыв сквозь быстрое течение, намного приятнее, чем "купание" в затхлой атмосфере какой-нибудь планеты. Пока она производила вторую коррекцию, переходя с местной трассы на Триллусский путь, я подсчитал время. Прошу меня извинить, а ведь мы его обгоняем!

— Где выходим? На Сай Мирт? — спросил я.

— Подожди-подожди... — вяло помахала рукой Осока, глаза её были прикрыты, тело расслаблено в кресле. Я затаил дыхание, чтобы не мешать ей советоваться с Силой. Наконец, она глубоко вздохнула и произнесла: — Чад! Выйти надо в системе Чад. Ты был прав, он держит путь на Мёрхану.

— Не долетит, — сказал я.

В системе Чад, той самой, откуда происходил похожий на летучих мышей разумный вид чадра-фэн, я незаметно для Осоки включил маскировку и запустил на пульте обратный отсчёт. Сорок три минуты с секундами.

— Мне почему-то кажется, что класс твоего гиперпривода не 0.5, а ближе к 0.4, — заметила Осока.

— Никому не рассказывай, хорошо?

— Ну, раз ты просишь... — отозвалась она и заговорила о другом.

Силуэт малого охотника, напоминающий перевёрнутое корыто с тремя цилиндрами досветовых двигателей на "ласточкином хвосте" кормового кронштейна возник из гипера на четыре минуты позже расчётного времени: должно быть, при коррекции мистер Бака замешкался с повторным прыжком.

— Не упусти! — предупредила Осока. Я только фыркнул: интегральная рукоять управления двигателями уже была на переднем упоре, стебельки плазменных двигателей сами сдвинулись следом. Ускорение в три с половиной тысячи единиц, максимальное на такой заправке. Расстояние стремительно сокращалось. Сенсоры беглого чиновника засекли наш ионный след, он развернулся и тоже дал форсаж. Насколько я помнил, генератор охотника заряжал накопители для прыжка примерно за шесть минут. Работа досветовых двигателей увеличивала это время... как и включённые Френцем Бакой дефлекторные щиты.

— Живьём? — спросил я.

— Желательно.

— Тогда ракетами не будем, шкурку можно попортить.

С десяти тысяч метров я открыл огонь из крыльевых установок. В электронно-оптическом увеличении было видно, как вспыхивает радужными бликами защитное поле от ударов плазмы и искрит при попадании из ионных пушек. В обычных боестолкновениях мы редко пользовались "ионками", разрушая щиты при помощи ракет и добивая плазмопушками, сейчас — требовалась некоторая осторожность. Когда щит лопнул, я аккуратно вывел из строя сначала гиперпривод — его местонахождение на этом типе корабля мне было известно точно — потом один за другим досветовые двигатели. Осока дважды щёлкнула кнопкой управления комлинка:

— Сдавайтесь, Френц Бака!

— Чтобы быть казнённым? — долетел в ответ нервный тенор. — Лучше добивайте сразу, мадам.

— Не дурите, Френц! Вы же знаете, что можете избежать казни. Вернёте украденное — останетесь живы.

— И подохну на рудниках Безнадёги? Какая добрая ситская женщина!

— Стыкуйся с ним, — велела Осока уже мне. Я дал тягу, разворачивая "Амидалу" таким образом, чтобы подойти к посудине Баки "валетом", только так её можно было схватить всеми лапами. Беглец попытался вывернуться, давая импульсы уцелевшими двигателями ориентации, но наш корабль, хоть и превышал охотник размерами и массой, был способен на гораздо более быстрые эволюции.

"Внимание! Генератор объекта выведен на критический режим!" — загорелась надпись на центральной секции пульта.

— Быстрее! — Осока сбросила ботильоны, извлекла из сумочки мечи и тонкий металлический поясок, застегнула на талии. — Вернусь на борт — немедленно уходи на полной тяге!

— Такая же чумовая, как и раньше, — вздохнула Падме, когда дверь рубки сомкнулась за тогрутой. — Штурмовать корабль босиком...

— Лишнее свидетельство того, что изменилась она не так уж сильно, — я придавил кнопку на ручке управления двигателем, заставляя систему стабилизации уравнять нашу скорость с кораблём беглеца, зажал ориентацию, плавно и быстро двинул "Амидалу" вправо, затем вниз. Сухой стук двенадцати замков передался по корпусу.

— Молодец. Я ахнуть не успела, — улыбнулась голограмма.

— И зайца можно научить курить. Успеем?

— Судя по фону генератора, у нас не больше двух минут.

В окне голокамеры хвостового отсека я увидел, как в "стакан" нижнего шлюза из стыковочного узла, как пробка из бутылки, вылетел мужчина в светлом сюртуке и брюках в крапинку. Следом впрыгнула Осока. Она потянулась к панели интеркома, я, не дожидаясь сигнала, перекрыл диафрагму люка и расцепил замки. Фонтан ударившего из люка воздуха оттолкнул корабли друг от друга, а спустя секунду малый охотник остался далеко за нашей кормой. Вовремя. Выведенный на "прыжковый" режим генератор начал плавиться и взорвался, оставив от охотника облако обломков причудливой конфигурации.

— Ты просто молния! — сказал я в интерком.

— Ага, спасибо, — откликнулась Осока, глядя прямо в глазок объектива. — Этого где можно запереть?

— Подними его на центральную палубу и посади в каюту налево.

— Ну, вот так, примерно, и приходится работать, — сказала она, входя в рубку. — Включи дальнюю связь, будь добр. Я доложу начальству.

Я наблюдал, как она становится в фокус передатчика напротив большого голопроектора, преклоняет колено перед возникшей над линзой зловещей чёрной фигурой в шлеме.

— Задание выполнено, Повелитель.

— Ты справилась, — прогудел в ответ Вейдер. Видимо, это у него означало похвалу. Продолжил: — Беглеца сдай на ближайшую базу флота, пусть доставят ко мне срочно.

— Да, Повелитель.

— Сама отправляйся на Бонадан, по прибытии свяжись со мной, — распорядился Вейдер. И внезапно спросил: — На чём ты летела?

— Наняла частника, Повелитель. Подвернулся быстрый корабль.

— Если нравится корабль — забирай его себе. От частника избавься удобным тебе способом.

— Да, Повелитель.

Чёрная фигура исчезла. Я смотрел на Осоку. Она выпрямилась, повернула голову, наши взгляды встретились. Пауза. Потом она махнула рукой:

— Ой, слушай его больше! Он же сит.

— А ты — его ученица, — сказал я.

— Никакая я не ученица!! Наши наставнические отношения закончились ещё в Храме, когда меня выкинули под зад коленом! И вообще, ему нельзя иметь учеников, пока он сам ученик Императора. Правило Дарта Бэйна.

— Вот именно, что пока. Когда он прикончит Старого Лиса, ему потребуется собственная ученица. А кандидатура — под рукой. Так какой способ более удобен для Вас, Госпожа? Отправите на Кессель или проявите милосердие и придушите прямо здесь?

— Дурак!! — выкрикнула она и почти бегом покинула рубочный зал.

— Ещё один хороший признак, — тихо произнёс я. — Не выполнила прямой приказ хозяина.

— А ты не был уверен в этом, — заметила Падме, возникая рядом. — Ты испугался, я чувствую.

— Чувствует она! — фыркнул я. — Ещё одна домашняя джедайка выискалась на мою голову.

— Я, на минуточку, порождение Силы. А с тобой мы родственники, к тому же. Что, скажешь, не испугался?

— Ну, да, да! Ещё бы нет, она здесь почти пятнадцать лет ему служит! Запросто могла и подчиниться.

— На самом деле, с формальной точки зрения, прямого приказа не было, — заметила юридически образованная Падме. — Вейдер оставил ей лазейку. Всегда можно сказать, что корабль не очень-то и понравился.

— Пусть так, — кивнул я. — Но решение, всё же, приняла она. Где она там, что делает?

— В каюте, дуется.

— Ага, — как Вовка в тридевятом царстве, сказал я. Подошёл к двери каюты, сенсор на ней горел жёлтым. Заперто. Осока, разумеется, не знала, что на моё-то нажатие дверь откроется всё равно, как её ни запирай. Я поднёс палец... и нажал соседний сенсор, звонка.

— Что? — донеслось из репродуктора.

— Госпожа. К какой базе держим курс?

— Васкиро.

— Да, Госпожа, — я убрал с сенсора палец, повернулся и двинулся в сторону рубки.

Сзади прошуршала открываемая дверь.

— Почему ты постоянно пытаешься меня уколоть, поддеть? — сердито спросила Осока.

— Не знаю, — оборачиваясь, пожал я плечами. — Может, потому, что ты мне непараллельна? Меня бесит, что такая замечательная девушка служит этим...

— Бесит? — не дала мне закончить Осока. — В таком случае, тебе прямая дорога к нам.

— Ну, не бесит, огорчает до такой степени, что выводит из равновесия, — поправился я. — Ты-то тоже к словам не цепляйся.

— В подобных материях терминология очень важна. Словами "гнев" и "бешенство" бросаться не следует.

— Твоя правда, — согласился я. И, повинуясь внезапному порыву, протянул ей руку, не для пожатия, а ладонью вверх: — Мир?

— Мир! — она хлопнула легонько по подставленной ладони. Войдя в рубку, взглянула в блистер и удивлённо покосилась на меня: — Мы уже в гиперпространстве?

Ох уж мне эти самостоятельные корабли и сестрицы-голограммы! Не могла повременить с прыжком! Нужно было как-то выкручиваться.

— Можно подумать, здесь ближайших баз мильон, — небрежно произнёс я. — Столица сектора от нас гораздо дальше.

— Зачем же спрашивал??

— Мало ли... — выдержав взгляд серо-голубых глаз, я добавил, словно капитулируя: — Откровенно говоря, надеялся как-то прекратить нашу размолвку.

— Тебе удалось, — она взошла на подиум, опустилась в правое кресло. — Сделай мне каф. И покажи, как добраться до функции видеонаблюдения. Пожалуйста.

— Видеонаблюдение у нас вот здесь, — показал я курсором, про себя отметив, что пункты "Апартаменты 1" и "Апартаменты 2" Падме из списка убрала заблаговременно. Спустившись вниз, я сунулся было в служебную комнату правого борта, где располагались санузел, умывальник и вход в одну из спасательных капсул, намереваясь готовить напиток, но оказалось, что в этом нет необходимости. Вездесущая кузина сунула мне в руки поднос-лоток с двумя дымящимися чашками, одними губами произнесла: "Иди, иди" и растаяла.

— Так быстро? — удивилась Осока. Вдохнула аромат, попробовала и пришла в ещё большее удивление: — Что за чудо?

Я только улыбнулся. Настоящий кофе, в том числе, растворимый, у жителей освоенной Галактики всегда вызывает такую реакцию. Тот "Ячменный колос", что здесь называют каф, только пахнет похоже, а вкусом отличается разительно.

— Что поделывает арестованный? — спросил я.

— Завалился на койку в сапогах, как последний уголовник. А ещё замминистра!

Падме, наверняка, была возмущена поведением пленника — она за меньшие прегрешения, бывало, читала нам нотации — а поделать с мерзавцем не могла ничего. То есть, это я так полагал. Минуты летели, казнокрад уснул, а мы с Осокой увлеклись философским разговором.

— Ты снова рассуждаешь о вещах, о которых мало что знаешь! — горячилась тогрута. — Или понимаешь абсолютно неверно.

— Так объясни мне, — попросил я. — Подоходчивее.

— Попытаюсь. Вот ты говоришь о Силе, как о чём-то почти одушевлённом. Добро, зло... Оно существует для нас, личностей, а для Силы эти понятия неприменимы. Это стихия, она — как... огонь. Помню, в детстве, ещё до Храма, мать пела мне одну древнюю балладу:

Из заоблачных высей и трещин глубоких,

Из разверзшихся гор приходили к вам боги.

Было с неба на землю похищено пламя,

Но до этого долго я жил под ногами.

Я — огонь, я огонь, но среди пустоты,

Это я, это я — свет далёкой звезды.

Разрывая хребты, что стояли веками,

Бьёт стеною о стены подземное пламя.

Но костры, что в ночи собирали вас вместе,

Выводили из мрачных пещер на поверхность.

Словно сердце, пылает в пурпурных глубинах

Пламя светлых алмазов и тёмных рубинов.

Но подгорные гномы у жарких печей

Красоту их вплавляют в рукояти мечей.

Затянула полнеба гарь лесного пожара,

И застывшая лава под ногами дрожала.

Но свечою горит моё пламя в оконце,

И огромным костром поднимается солнце.

Я — огонь, я огонь, но среди пустоты,

Это я, это я — свет далёкой звезды.

Она помолчала и добавила:

— Вот и спрашивается...

— Я понял. Теперь понял. Очень образно. Кстати, не знал, что у профессора Ирис есть и музыкальный талант.

— Есть, в отличие от меня. Погоди, а ты и её знал?

— Совсем немного. Злишься на неё? — зная ответ, который дала на этот вопрос другая, прежняя Осока, я специально задал его.

— За что? — сказала она. — Мать продукт своей эпохи, она считала, что Орден для меня — благо. Может быть, и к лучшему, что я не пошла по её стопам. Она, похоже, готовила меня к научной карьере.

— Почему ты так думаешь?

— К четырём годам я знала арифметику, три языка и три алфавита, ничего так? — усмехнулась она. — Пло Кун буквально выпал в осадок, когда меня тестировал. В Ордене мне это здорово помогло. Между прочим, твой язык я стала учить именно потому, что знала Храмовый, довольно много общего.

— Он не совсем мой, я тебе уже говорил.

— Правильно, правильно, стандартом считается то, как говорят на Бреге, Батаеве и Ильмене, а на других планетах свои диалекты. Странно, столько раз бывала у вас на Набу и ни разу не слышала, чтобы на нём говорили.

— Так я же не набуанец, — улыбнулся я. — И мама Падме тоже.

— А откуда вы? Какой сектор?

— Это вне секторов, далеко за Илумом.

— В пространстве чиссов, что ли?

— Да, примерно тот район. Ха-ха, погляди на своего арестанта!

— А? Что? — она оглянулась на окно голокамеры, отображаемое на одной из секций экран-пульта и тоже засмеялась, увидев поднимающегося с пола Баку: — Ну, звёзды наказали за гаморрство!

— Не иначе, — поддакнул я, хотя сам-то краем глаза успел увидеть, как арестант на секунду воспарил над койкой. Падме, всё же, нашла способ: дождавшись, пока наша спутница отвлеклась, отключила гравитацию в каюте, а когда упругие силы подняли мистера Баку в воздух, снова подала напряжение на линии искусственного тяготения. И он, упав на край койки, грохнулся вниз. Выражение лица арестанта было какое-то... странное. Присев на койку, он неожиданно принялся стаскивать обувь. И лишь после этого осторожно лёг снова. Интересно. Возможно, он услышал голос во сне? Ну, сестрица, ну, хитрунья!