Рон Уизли и тайная комната

— Стрелка! — воскликнул я, вытащив мокрую, грязную сову из кувшина за лапы. Сова лежала на столе неподвижно, лапы кверху, в клюве мокрый красный конверт. — Какой ужас!

У меня из рук выпал кусок рыбы. Я вытер пальцы салфеткой и потянулся дрожащими пальцами к ужасающему конверту. Стрелке то что — полежит с пол часика и оживет. Не в первый раз уже. У нее это норма после долгих перелетов. Духу совы у нас нравится поэтому он и живет у нашей семье так долго.

— Все в порядке, она дышит, — сказала Гермиона, поглаживая сову кончиком пальца.

— Я не об этом. Я вот о чем! — я аккуратно вытащил из клюва красный конверт.

Какой стыд, мне прислали Громовещатель! И не убежишь с конвертом вон он уже дымится начинает.

— В чем дело? — спросил Гарри.

— Она... она прислала мне Громовещатель, — прошептал я.

— Скорее открывай, — так же тихо проговорил Невилл. — А то будет хуже. Моя бабуля тоже однажды прислала такое письмо. А я совсем про него забыл. Так что было!

— А что такое Громовещатель? — Гарри перевел взгляд с наших испуганных лиц на красный конверт.

Я не отрываясь смотрел на письмо, которое уже начало с углов дымиться. Может все таки успею выбежать в холл?

— Открывай! — толкнул меня Невилл. — Сейчас вспыхнет!

Он прав, лучше его вскрыть самому, а то взорвется.

— Заткните уши!

Я рывком распечатал конверт и бросив его на стол полез под столешницу. Невилл заткнул пальцами уши. Я бы тоже заткнул, да руки были заняты. Громадный зал наполнился грохотом, от которого с потолка посыпалась пыль. Но скоро я различил в грохоте слова:

"...украсть автомобиль, — гремело письмо. — Я не удивлюсь, если тебя исключат из школы. Погоди, я до тебя доберусь. Думаю, ты понимаешь, что мы пережили, не найдя машины на месте..."

Мама кричала в сто раз громче, чем обычно; ложки и тарелки подпрыгивали на столах от ее голоса, который еще усиливало эхо, отраженное каменными стенами. Сидевшие за столами вертелись на стульях, ища глазами несчастного, получившего это послание. Я от стыда почти сполз со стула, так что был виден только мой пунцовый лоб. А письмо продолжало:

"...вечером... письмо от Дамблдора. Я думала, отец от огорчения умрет. Мы растили тебя совсем в других правилах. Вы ведь с Гарри могли оба погибнуть!"

"...абсолютно чудовищно. Отца на работе ждет разбирательство, и виноват в этом ты. Если ты совершишь еще хоть один подобный проступок, мы немедленно заберем тебя из школы".

На этом письмо кончилось, и в зале воцарилась звенящая тишина. Красный конверт, брошенный на столешницу, вспыхнул, и от него осталась горстка пепла.

Блин, это мама еще про палочку не знает. Придется подождать, пока мать не остынет. К тому же сейчас у них все равно денег нет. Гарри и я сидели, вытаращив глаза и отдуваясь, как будто нас только что окатило волной прибоя. Многие смеялись, но скоро за столами опять возобновилась непринужденная болтовня.

Гермиона захлопнула книгу и вперилась взглядом в меня.

— Не знаю, что ты ожидал, Рон. Но ты...

— Не говори мне, что я это заслужил, — выпалил я.

Но углубляться в эти печальные мысли не было времени. Вдоль стола шла профессор МакГонагалл и давала каждому в руки расписание. Я в своем листке прочитал, что у нашего класса два первых урока — травология вместе с халфпафцами.

Гарри и я с Гермионой вышли из замка, миновали огороды и поспешили к теплицам, где росли волшебные цветы и травы. Громовещательное письмо сделало, по крайней мере, одно доброе дело: Гермиона сочла, что мы с лихвой наказаны, и стала опять, как всегда, милой и приветливой.

Подойдя к оранжерее, мы увидели у дверей весь свой класс, дожидавшийся профессора Спраут. В ту же минуту появилась и сама профессор; вместе с Гилдероем Локхартом они шли по газону со стороны Гремучей ивы. В руках у профессора Спраут были бинты и гипсовые повязки. Я перевел взгляд на иву, несколько ее ветвей украшали гипсовые лотки. И я опять испытал угрызения совести за побитый фордик. Вредное дерево мне было совсем не жалко.

Профессор Спраут была маленькая, кругленькая ведьма в чиненой-перечиненой шляпе на растрепанных волосах; платье у нее вечно было в земле, а она сама с грязными ногтями, сразу видно что постоянно с землей возиться. Гилдерой Локхарт, напротив, был, как всегда, безупречен, его бирюзовый плащ развевался, золотистые локоны переливались под идеально сидевшей шляпой того же цвета, отделанной золотой каймой. Красавчик, блин.

— Всем привет! — с сияющей улыбкой приветствовал он учеников еще издали. — Я показывал профессору Спраут, как вылечить Гремучую иву! Но, пожалуйста, не подумайте, что профессор меньше меня разбирается в травологии! Просто мне доводилось иметь дело с экзотическими растениями во время моих странствий...

— Дети, теплица номер три! — распорядилась профессор Спраут, явно расстроенная. В ней сегодня не было и следа обычного, живого и приветливого, расположения духа. Она так из-за ивы расстроилась? Или её уже этот павлин достал?

Ребята довольно зашумели. В прошлом году мы занимались только в теплице номер один. В теплице номер три растения были куда более интересные, даже опасные. Профессор вынула из-за пояса большой ключ и отперла дверь теплицы. Оттуда на меня повеяло теплом, запахом сырой земли, удобрений, тяжелым ароматом гигантских, размером с зонт, цветов, свешивающихся с потолка. Гарри шагнул было внутрь вслед за мной и Гермионой, но его остановила рука Локхарта.

— Гарри! Ты мне нужен на пару слов. Вы не возражаете, профессор, если Гарри опоздает минуты на три?

Судя по недовольному лицу, Спраут возражала.

— Вот и отлично, — заявил Локхарт и захлопнул дверь перед носом профессора травологии.

Пока Гарри болтал с профессором, мы прошли в теплицу и замерли у ящиков с рассадой, дожидаясь его. Профессор Спраут стояла у деревянной скамейки в центре теплицы, на которой лежали около двадцати пар наушников-заглушек. Подождав, пока Гарри займет свое место рядом с Гермионой, недовольная задержкой женщина начала урок.

— Сегодня мы будем пересаживать мандрагоры, — сказала она. — Кто хочет рассказать о свойствах этого растения?

Никто не удивился, что первой подняла руку Гермиона. За ней неуверенный Невилл.

— Мандрагора, или мандрагорум, — сильнодействующее средство для восстановления здоровья, — отчеканила Гермиона, как будто знала учебник наизусть. С её памятью я бы этому не удивился. — Мандрагору используют, чтобы вернуть человеку, подвергшемуся заклятию, его изначальный облик.

— Отлично. Десять баллов Гриффиндору, — сказала профессор Спраут. — Мандрагора является главной составляющей частью большинства противоядий. Но и сама мандрагора небезопасна. Кто может сказать почему?

Опять взметнулась рука Гермионы. Она чуть было не смахнула очки с носа Гарри. Тот еле успел отшатнуться. Невилл неуверенно поднял руку.

— Невилл, не стесняйся.

— Плач мандрагоры смертельно опасен для всех, кто его слышит, — без запинки ответил Невилл. Видимо профессор привыкла что на её уроках отвечает вместо Гермионы он.

— Совершенно верно. Припишем еще десять баллов. Мандрагоры, которые сейчас перед вами, — рассада, совсем еще юная.

Профессор указала на глубокие ящики, и весь класс подвинулся вперед, чтобы лучше рассмотреть. В ящиках росли рядами торчащие из земли пучки лилово-зеленых листьев — в каждом около ста маленьких мандрагор. Я не заметил в них ничего особенного, хотя и слышал истории про "плач мандрагоры".

— Возьмите наушники, — распорядилась профессор Спраут.

Толкаясь, мы бросились к скамье, я не хотел весь урок сидеть в розовых из искусственного меха, да и остальные похоже тоже. Не хочу как девчонка выглядеть. Спраут невозмутимо забрала их себе и подняла над столом.

— Когда я скажу: "Наденьте наушники", постарайтесь надеть так, чтобы абсолютно ничего не слышать. Когда можно будет наушники снять, я подниму вверх большой палец. Наденьте наушники!

Я быстро надел пару наушников с рыжим мехом — тишина воцарилась полнейшая. Профессор Спраут надела свои, засучила рукава мантии, крепко ухватила одно растеньице и с силой дернула.

Гарри что-то сказал, но я его не услышал. Хорошие чары, но я бы еще прикрутил чары для разговора с друг другом.

Вместо корней из земли выскочил крошечный, испачканный землей, безобразный младенец. Листья росли у него прямо из макушки, кожа бледно-зеленая, вся испещренная разноцветными точками, и было очевидно, что он истошно орет.

Профессор Спраут взяла из-под стола большой цветочный горшок и посадила мандрагору в темный влажный компост, оставив снаружи только пучок листьев. Затем она отряхнула от компоста руки, подняла вверх большой палец и сняла наушники. Я последовал её примеру.

— Поскольку наши мандрагоры совсем еще маленькие, — пояснила она, — их плач не убивает. — Она говорила так спокойно, точно полила горшок с бегонией, а не совершила у всех нас на глазах настоящее чудо. — Но их вопли могут часа на четыре оглушить. Я уверена, что никому из вас не хочется пропустить первый день занятий, поэтому следите, чтобы наушники плотно закрывали уши. Когда урок окончится, я подам знак. С каждым ящиком будете работать вчетвером, компост вот здесь, в мешках. И следите, чтобы жгучая антенница не коснулась щупальцами, она жжется.

Говоря это, профессор довольно сильно шлепнула темно-красное колючее растение, тянувшее исподтишка к ее плечу длинный щуп, — щуп мгновенно убрался.

К нашей неразлучной троице присоединился курчавый мальчик из дома Халфпаф. Я его не помнил, мы ни разу не разговаривали. Если со Слизиринцами у нас была постоянная вражда, Равенкловцы ни на что не обращали внимания кроме своих исследований, то Халпафцы были постоянно заняты расадой с профессором Спраут. Будущие фермеры, что с них взять. Невилу стоило пойти к Халфпафцам с его любовью к растениям. Ему там самое место. Но как признался нам Невилл шляпа его уговорила идти на Грифиндор.

— Джастин Финч-Флетчли, — представился Халпафец приветливо, тряся Гарри за руку. — Я вас, конечно, знаю. Ты знаменитый Гарри Поттер... Ты Гермиона Грэйнджер, первая по всем предметам. — Джастин и ей пожал руку. Гермиона просияла. — А ты Рон Уизли. Это ведь ты выиграл в том году в шахматы МакГонагал?

— Точно, я очень люблю игры с мелкими големами.

— А Локхарт силен! — сияя, продолжал Джастин. — Храбрый, как лев. Вы читали его книги? Я бы со страха умер, если бы на меня напал в телефонной будке вампир. А он хоть бы хны! Сразился и победил. Фантастика! Родители записали меня в Итон, но я так счастлив, что учусь именно здесь.

Гарри удивленно присвиснул.

— Твои родители расстроились, да?

— Конечно, моя мама была немножко расстроена, но я дал ей почитать книги Локхарта, и она поняла, как прекрасно иметь в семье волшебника, тем более хорошо образованного... Я ими еще с прошлого года зачитываюсь. Как хорошо что Локхарт теперь наш профессор.

Надо же мальчика, а повелся на этот треп. Как Локхарту вообще позволили протащить свои книги в качестве учебников? МакГонаггал их вообще читала? Или она не знает какую литературу утверждает в качестве учебников?

Джастин замолчал, и разговор больше не возобновился. Наушники были надеты, и мы начали пересаживать мандрагоры. Профессор Спраут легко справилась с первым саженцем, на то она и была профессор травологии. Дело, однако, оказалось не такое простое. Мандрагоры не желали расставаться с насиженным местом и переезжать в отдельный горшок, они корчились, брыкались, молотили острыми крепкими кулачками, скрежетали зубами. Я упорно запихивал в горшок одну толстенькую мандрагору. Потом другую.

К концу урока я, как и все, был весь в поту, выпачкан землей, с непривычки болели руки. У нас хоть и есть сад, овощи мы там почти не сажаем — проще у фермеров купить. Те же Халфпафцы очень хорошие овощи и фрукты выращивают. А какая у Хартманов клубника... Грязные, усталые, мы дотащились до замка, где приняли душ, и гриффиндорцы отправились на урок трансфигурации.

На уроках профессора МакГонагалл всегда было трудно, но сегодня особенно. Все, чему я выучился в прошлом году, за лето, казалось, напрочь вылетело из головы. Задание состояло в том, чтобы превратить навозного жука в большую пуговицу. Я полез за прошлогодними конспектами. Так жуки. Ага-ага, ну понятно...

Перед уроками я взял у старшекурсника кусок магической клейкой ленты и замотал ею волшебную палочку. Я понадеялся, что она хоть как-то будет работать. Хагрид же колдует своими половинками? Но палочка, по-видимому, совсем испортилась. Она то и дело потрескивала и искрила, а когда я пытался все же превратить жука, он испускал густой дым, вонючий, как тухлое яйцо. В дыму ничего не было видно, и я случайно раздавил локтем жука, пришлось просить нового. Что, естественно, огорчило профессора МакГонагалл.

Я с облегчением вздохнул, услыхав звонок с урока. Мой мозг был выжат, как губка. Все выбежали из класса, кроме меня и Гарри. Я принялся дубасить волшебной палочкой по столу, гневно приговаривая:

— Идиотский бесполезный кусок дерева!

— Напиши домой, — посоветовал мне Гарри в ответ на сноп искр, вырвавшийся из несчастной палочки. — Пусть пришлют тебе новую.

— И получу еще один Громовещатель, — тяжело вздохнул я, заталкивая в сумку палочку. Да и присылать им нечего. Мне и так досталась почти сломанная. А на новую нужны минимум четыре галеона, если у Кендела брать. Да и придется покинуть школу, чтобы подобрать подходящую, а из неё до каникул не отпустят.

Пошли в столовую обедать. Гермиона показала нам целую горсть превосходных пуговиц для пальто, которые получила на уроке трансфигурации, отчего мне стало еще хуже. Ну почему у всех нормальные палочки, а мне досталась такая рухлядь? У всех братьев новые, а мне уже бывшая в употреблении досталась. А все отец со своей машиной. Блин. Хотя если бы я сломал новую палочку было бы еще обиднее.

— Что у нас во второй половине дня? — мрачно спросил я, накладывая еду в тарелку.

— Защита от темных искусств, — тотчас отрапортовала Гермиона. Это с чего у неё голос такой мечтательный? Заглянув ей через плечо на листок бумаги, который она рассматривала, я удивился.

— А почему это у тебя против всех уроков Локхарта маленькие сердечки? — спросил я, выхватив из рук Гермионы ее расписание. Может мне просто от усталости мерещится всякое?

Гермиона вырвала у меня листок с расписанием и густо покраснела.

Что она действительно втюрилась в этого павлина?! Уж лучше бы Гарри выбрала он же тоже герой. Хотя она скорее Гарри как младшего брата воспринимает.

После обеда мы вышли во двор, где небо было затянуто хмурыми тучами. Гермиона села на каменные ступеньки подложив сумку под зад и опять уткнулась в свои "Встречи с вампирами". Гарри и я стояли рядом, беседуя о квидиче. Неподалеку от нас стоял мальчик с серыми волосами, которого я заметил через окно в Большом зале во время церемонии распределения. Мальчик смотрел на Гарри, вытаращив глаза, как будто завороженный. В руке он сжимал обыкновенную на вид магловскую фотокамеру. Мальчик покраснел. Так еще один фанат, мало мне было ажиотажа в начале первого курса? Что опять друга от толпы фанатов отбивать придеться?