Страница произведения
Войти
Зарегистрироваться
Страница произведения

Жернова истории 2 - Сводный файл


Опубликован:
18.12.2011 — 12.05.2024
Читателей:
1
Аннотация:
Книга издана в издательстве "Альфа-книга" в 2013 году
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава
 
 

— Именно так, — подтверждаю его слова. — И сейчас могу повторить свое мнение. Но подозревать и знать точно — это вещи весьма различные. К сожалению, ненадежных людей в наших представительствах за рубежом еще немало. И к еще большему сожалению, такой ненадежностью отличаются в худшую сторону отнюдь не классово-чуждые элементы. Да что ходить далеко — сейчас в нашем берлинском торгпредстве гостит некто Александров, он же Киров, он же Лурье. Судя по тому, что он творит, — это благодатнейший материал для вербовки любой разведкой.

— А что он творит? — тут же вмешался начальник Разведупра.

— Мне известно лишь то, что он давно засвечен. А Ягода вновь посылает его с каким-то темными поручениями, предполагающими контакты с дельцами 'черного рынка'. Спалить его на этом ничего не стоит, и, тем не менее, ему прямо-таки чуть не силой вырывают визу для очередной поездки.

Берзин задумчиво покивал головой, погрузившись в какие-то только ему ведомые мысли.

— Пусть ОГПУ само разбирается! — резко бросил Уншлихт.

— Дело-то ведь общее, — не согласился с ним я. — Как бы разгребать последствия всем не пришлось, независимо от ведомственной принадлежности.

— Ладно, пока эти дела тебя не касаются... — пробормотал Иосиф Станиславович. — Дальше мы уже сами. До свидания! — и, обращаясь к Берзину, — Ян! Подпиши ему пропуск.

Распрощавшись с этой троицей, хватаю извозчика и еду на Лубянку. Трилиссер, небось, уже заждался.

Когда я вошел в кабинет, Михаил Абрамович встретил меня своей, уже хорошо знакомой, грустной улыбкой.

— Да вы садитесь, Виктор Валентинович, — махнул он рукой куда-то в сторону дивана, продолжая читать лежащие перед ним бумаги. Через минуту-другую он поднял голову, вздохнул, и заговорил:

— Ну, и каша же заварилась там, в Берлине... Мерзко пахнущая каша. Но концов нет. Ягода жестко защищает своих протеже, как будто вообще ничего не боится. Вам, дорогой мой, стоило бы держаться от всего этого подальше. Ну, зачем вы втравили в это дело Сокольникова? Тот уже успел вчера побывать у Феликса Эдмундовича. 'Я, — говорит, — понимаю, что ОГПУ для работы за кордоном нужны неподотчетные и не связанные с движением средств в Наркомфине секретные фонды. Но зачем вы посылаете для реализации ценностей человека, который ничего не смыслит в рынке бриллиантов, и который может своей топорной работой подставить и себя, и вас?'

— Так он правильно говорит! — с нажимом заявляю я.

— Правильно-то правильно... — качает головой начальник ИНО, — но вытаскивать Лурье из-под ареста берлинской полицией пришлось нам. И вытащили. А Ягоде похождения этого субчика к делу не пришьешь, ибо сам он действовал на основе вполне официальных распоряжений сверху.

— Не кажется ли вам, Михаил Абрамович странным совпадение ареста Лурье и перехвата судна с военным грузом, шедшего из Германии в Ленинград? — осмеливаюсь влезть со своим вопросом.

— Кажется! — отрезал Трилиссер. — Вот только Александр Яковлевич Лурье уже давно к секретным делам никаким боком не причастен.

— Да? А зачем он в Берлин ездил? Не по секретным делам? — парирую его аргумент. — И, кроме того, сам Лурье, может быть, о наших военных контактах с Германией и не особенно в курсе. А вот его покровитель...

— Это всего лишь подозрения! — отрезал Трилиссер. И, чуть погодя, добавил, — К сожалению...

— В конце концов, Михаил Абрамович, а стоило ли вам светить свою, с таким трудом создаваемую агентурную сеть в Германии, для того, чтобы вытаскивать какого-то Лурье из неприятностей, которые он зарабатывает своим весьма сомнительным поведением? И имеет ли право зампред ОГПУ требовать от вас подставлять своих людей под риск разоблачения? — мои слова, похоже, ложатся на подготовленную почву, поскольку обычный мягкий, с грустинкой, взгляд Трилиссера становится жестким и колючим. Он нервно машет рукой, и выдавливает из себя:

— Давайте пропуск. Подпишу.

Выхожу из бывшей резиденции страхового общества 'Россия', еще не перестроенного, и довольно сильно поэтому отличавшегося от привычного для меня — в моем то ли будущем, то ли прошлом, — облика. Теперь и на свидание можно отправиться, благо, тут недалеко. Вы уже, наверное, догадались, где я свидания девушке назначаю. Да-да, именно там — в тире общества 'Динамо'.

Поскольку час свидания был назначен с запасом — а вдруг бы разговоры сразу в двух очень уважаемых конторах сильно затянулись? — то у меня даже и некоторый резерв времени образовался. Еще недавно стоявшая оттепель, накрывшая Москву туманами, сменилась настоящей зимней погодой. Поднимаю воротник пальто, поправляю вязаный шарф, — на улице метет, не переставая, — и торопливо сворачиваю на Лубянку. Пропускаю сани лихача, запряженные красивой вороной лошадкой, которая резво рысит вниз, в сторону Охотного ряда. И лошадка, и сани с лихачом быстро растворяются в метельной тьме, сквозь которую лишь кое-где просвечивают желтые пятна уличных фонарей, да выделяются ярко освещенные окна нэпмановских заведений. Еще раз глянув по сторонам, чтобы, не дай бог, не столкнуться к каким-нибудь подобным лихачом, внезапно выныривающим из метели, перехожу улицу, и спускаюсь в подвал, где размещается тир.

Ух, тут, после морозца, все-таки потеплее будет, хотя и не сказать, что жарко натоплено. Пристроив свое пальто на вешалку, под звуки пальбы оглядываю помещение, где у барьера устроился одинокий стрелок. Кто это тут тренируется? Нет, не Лида — да и рановато еще для нее. Я на 19:30 свидание назначал, а сейчас только двадцать минут восьмого. У барьера видны три фигуры, причем одна из них в подозрительно знакомой потертой кожанке и с двумя Люгерами в руках. Ага, так и есть — 'Дед'!

— Здорово, дед! Давненько не виделись! — трогаю его за плечо.

— А, Виктор Валентинович пожаловал! — оборачивается он. — Что это вы сегодня без дамы...

— Дама еще подойдет.

— Ну-ну. Не похвалитесь успехами, если, конечно, таковые в наличии?

Отчего же не похвалиться? Кое-что ведь уже получается. Выхватываю из-под пиджака свой Зауэр и делаю быструю серию из трех выстрелов.

— Так, поглядим... — 'Дед', положив свои Люгеры на барьер, проверяет попадания. — Чуток получше, но все еще уводишь вверх и вправо. Руки слишком жестко держишь, отдача не гасится. Смотри, как надо! — И с этими словами 'Дед' начинает поправлять мне стойку, подойдя со спины. — Да не зажимай же ты руки! Руки не должны быть расслаблены, но и не зажаты жестко, как деревянные. Они должны крепко удерживать оружие, но в то же время быть способными упруго гасить отдачу. Вот так, вот так... Давай еще раз!

Снова делаю быструю серию из трех выстрелов... А патрончики-то к концу идут. Те, что из Берлина приехали. Надо тут поискать, где их раздобыть можно.

— Уже лучше! — гулко раздается голос 'Деда' под сводами подвала. — Но все равно, разброс у тебя великоват. Упражняться надо.

— Упражняться, это хорошо, — отвечаю ему. — Вот только патронов у меня в запасе отнюдь не вагон. Не знаете, где пополнить можно?

— Так патроны-то на дороге не валяются, — качает головой 'Дед'. — Обмозговать надо. — Почесав рукой нос, он бросает, — Ладно, что-нибудь придумаем.

В этот момент на лестнице, ведущей в тир, появляется моя комсомолка.

— О, 'Дед' объявился! Привет, дедушка! — Надо же, знакомца нашего сразу приметила, и здороваться полезла. А на меня — ноль внимания.

Однако Лида после приветствия тут же поворачивается ко мне, слегка прислоняется и целует в щеку:

— Здравствуй, Виктор! — и тут же интересуется, — А что это вы тут придумать собрались?

— Да вот, думаю, где бы патронов для тренировок раздобыть. Мой-то запас давно донышко показывает. Холостые, те вообще уже все расстреляли.

— Есть такая проблема, — соглашается она. — Я с работы понемножечку приношу, но это так, — слезы. Мы тут за один раз больше спалим, чем я за неделю натаскаю.

'Дед' энергично дергает головой:

— Нет, так не годится! Я же сказал — что-нибудь придумаем!

Этот 'Дед' для меня так и остается загадочной фигурой. Неужели его интерес к нам (кстати — к нам, или к кому-то одному из нас? — тоже неясно) сводится к эпизодическим совместным тренировкам? Если принять во внимание его достаточно прозрачно проглядывающую ведомственную принадлежность, трудно поверить, что ему просто доставляет развлечение поучить нас стрелковому делу.

После тира, как всегда, провожаю Лиду домой, не отказавшись от приглашения заглянуть на чай. Когда топаешь по морозцу, перспектива похлебать горяченького весьма заманчива. А вот Лиде, похоже, все было нипочем, пока мы от Лубянки до Кузнецкого моста дотопали. Заметно же ведь, что она в своем довольно легоньком пальтеце ежится от холода, но виду старается не подавать и героически изображает наслаждение прогулкой по свежему воздуху. Чудная...

И тут меня как током ударило — вот дубина бесчувственная! Погрузился в свои заботы и переживания, а что девушка просто-напросто замерзает — тебе наплевать? Останавливаюсь, как вкопанный, и решительно заявляю:

— Вот что, сейчас по-быстрому забежим в ЦУМ, тут совсем рядом, и проведем твое радикальное утепление.

Моя спутница не менее решительно воспротивилась:

— Еще чего! Незачем на меня тратится! Сама как-нибудь разберусь.

— А ну, прекращаем этот сопливый мазохизм, — в подтверждение этих словам достаю носовой платок и вытираю Лиде нос, прежде, чем она успевает возмущенно оттолкнуть мою руку. — Тут не в том вопрос, кто на кого тратится, а в том, что мне смотреть на твои страдания совесть не позволяет. А с ней тебе не договориться — она у меня злая и упертая. Так что пошли, чтобы драку посреди улицы не затевать.

Все же, чтобы сдвинуть девушку с места и повести в нужном направлении, некоторую силу применить приходится. К счастью, не чрезмерную. Мы, спустившись по Кузнецкому, минуем пассаж Солодовникова между Неглинной и Петровкой (в моем времени давно уже снесенный), и заворачиваем к ЦУМу. На Петровку мне идти не хотелось — хотя там было полно магазинов готового платья, в том числе и большой Москвошвеевский, в ЦУМе выбор просто был побольше и выше вероятность быстро найти что-то подходящее. Да и отиравшаяся на Петровке толпа нэпмановских дамочек в дорогих мехах внушала мне инстинктивное отвращение.

Проскочив на первом этаже мимо витрин с какой-то галантереей (меня прямо умилили расчески с претенциозными названиями — 'Еромолова' за 72 копейки, 'Собинов' за 81 копейку, и, как веяние нового времени, 'Мейерхольд'), находим отдел верхнего платья. Вот, кажется, то, что надо — пальто из вполне симпатичного темно-бежевого сукна, воротник-стоечка, манжеты и борт оторочены неширокой полоской цигейки, да еще и муфточка, отделанная той же цигейкой, входит в комплект. Присматриваюсь: хорошо посаженная подкладка, а под ней все довольно аккуратно простегано ровным нетолстым ваты. Лида сначала даже не артачится, но, стоит ей узнать цену предстоящей покупки, взвивается ракетой:

— Что-о-о? Ты с ума сошел! Больше восьми червонцев — да это же вся моя зарплата, считай, за три месяца! — и она пытается резко развернуться, чтобы уйти.

Да, пальтецо попроще можно было бы и за половину этой цены купить, но мех!.. Однако отступать не собираюсь:

— Инструктор Лагутина! — моя рука крепко держит ее за запястье. — Отставить истерику! У меня пальто-костюмы-ботинки есть, а зарплату мне платят для того, чтобы я ее тратил, обеспечивая покупательский спрос для нашей легкой промышленности. Так что половину имею полное право потратить на свою жену, — затем, разворачивая Лиду к себе, и строго глядя ей прямо в глаза, спрашиваю:

— Ты что, против развития нашей легкой промышленности? — и добавляю, сразу меняя тон на умоляющий:

— Замерзнешь ведь, воробушек... Сил нет смотреть, как ты дрожишь!

Моя комсомолка сначала непроизвольно прыснула в ответ на строгую лекцию о роли покупательского спроса, потом как-то сразу сделалась серьезнее, и молча позволила примерить на себя пальто. К счастью, оно оказалось ей вполне по фигуре, и длина была как раз по сезону — почти до верхнего края теплых фетровых ботиков. Не знаю, что на нее больше подействовало, — мои уговоры, или впервые употребленное по отношению к ней слово 'жена', — но дальше она безропотно наблюдала, как я расплачиваюсь за покупку, а когда мы снова вышли из магазина на декабрьскую стужу, тихо пробормотала 'спасибо...', уткнув нос в мех воротника.

Отец Лиды, тезка Салтыкова-Щедрина, уже дома, и уже успел отужинать, что, вообще-то, бывает нечасто — как правило, работа в Исполкоме Коминтерна задерживает его допоздна. Он устраивается пить чай вместе с нами, и тут, за разговором, удается узнать кое-какие новости по делам Коминтерна.

— После того, как выяснилось, что подготовка вооруженного восстания в Эстонии провалена, и тамошняя охранка готовится устроить коммунистам кровавую баню, пришлось все отменить. Это сильно ударило по Зиновьеву. Хотя теперь должность генерального секретаря ИККИ упразднена, он ведь по-прежнему член Исполкома и пользуется большим влиянием в аппарате. А это выступление в Эстонии было целиком его затеей, — рассказывает Михаил Евграфович.

— И что, там не было никаких шансов? — интересуется Лида, подняв голову от книжки. Она уже выпила свой чай, и теперь пристроилась на диване со старинным томиком французских стихов, который я ей как-то подарил. Впрочем, томик так и лежит нераскрытым у нее на коленях, а она внимательно прислушивается к нашему разговору.

— Никаких! — вздыхает ее отец. — Даже после отмены выступления охранка как с цепи сорвалась. До сих пор идут аресты, шестеро товарищей убиты при задержании, руководитель компартии ранен, но сумел скрыться.

— А как же наши люди, которые должны были поддержать эстонских товарищей? — Михаил Евграфович, не задавая вопросов об источниках моей осведомленности, поясняет:

— Нашим-то всем удалось благополучно уйти. Но Берзин был страшно зол на Зиновьева, за то, что тот так подставил его кадры. Фрунзе и Уншлихт в ЦК по этому поводу небольшой скандал учинили. С Гриши-то, конечно, как с гуся вода, но репутация у него все-таки подмочена этим делом.

На Тверском бульваре, махнув рукой на расходы, останавливаю сани с извозчиком, и еду к себе в Малый Левшинский. Трамвайные пути, а заодно с ними и небольшая полоса проезжей части более или менее расчищены от нападавшего за последние дни снега, и санки довольно ходко летят по накатанной колее. Сижу с некоторым комфортом, запахнув меховую полость. Надоело уже по морозу, да еще с метелью, пешком шляться. Потому и отдал вознице три рубля серебром, не торгуясь. Дома, раздевшись, ощущаю, насколько в комнате зябко, и собираюсь подбросить дровишек в печку, но не тут-то было. И дровишки, лежавшие рядом с кафельной голландкой в моей комнате, практически закончились — лишь одинокое полешко сиротливо жалось к стенке, — да и печка потухла, уже успев остыть. Делать нечего — тащу на второй этаж сразу две вязанки дров, благо, что успел за недели вынужденного безделья наколоть их в достатке. Вторую вязанку отношу на кухню, к дровяной плите, около которой хлопочет Игнатьевна. Увидев меня, навьюченного вязанками дров, она с сочувствием замечает:

123 ... 56789 ... 454647
Предыдущая глава  
↓ Содержание ↓
  Следующая глава



Иные расы и виды существ 11 списков
Ангелы (Произведений: 91)
Оборотни (Произведений: 181)
Орки, гоблины, гномы, назгулы, тролли (Произведений: 41)
Эльфы, эльфы-полукровки, дроу (Произведений: 230)
Привидения, призраки, полтергейсты, духи (Произведений: 74)
Боги, полубоги, божественные сущности (Произведений: 165)
Вампиры (Произведений: 241)
Демоны (Произведений: 265)
Драконы (Произведений: 164)
Особенная раса, вид (созданные автором) (Произведений: 122)
Редкие расы (но не авторские) (Произведений: 107)
Профессии, занятия, стили жизни 8 списков
Внутренний мир человека. Мысли и жизнь 4 списка
Миры фэнтези и фантастики: каноны, апокрифы, смешение жанров 7 списков
О взаимоотношениях 7 списков
Герои 13 списков
Земля 6 списков
Альтернативная история (Произведений: 213)
Аномальные зоны (Произведений: 73)
Городские истории (Произведений: 306)
Исторические фантазии (Произведений: 98)
Постапокалиптика (Произведений: 104)
Стилизации и этнические мотивы (Произведений: 130)
Попадалово 5 списков
Противостояние 9 списков
О чувствах 3 списка
Следующее поколение 4 списка
Детское фэнтези (Произведений: 39)
Для самых маленьких (Произведений: 34)
О животных (Произведений: 48)
Поучительные сказки, притчи (Произведений: 82)
Закрыть
Закрыть
Закрыть
↑ Вверх