Прячьтесь! Будет ограбление!

Сидящий на переднем сиденье Шутов напутствовал друга:

— Значит так, Серега, говорить с ним будешь ты.

— Почему сразу я? — вытаскивая из замка зажигания ключи, встрепенулся Глебов. — А вдруг ему что-нибудь не понравиться? Огребать тогда тоже придется мне.

— А кто еще? Гоша? — Мотнув головой, Шутов указал на непонятно как уместившегося на заднем сиденье Покровского. — Думаешь, по этому метросексуалу похоже, что он сидел в тюрьме?

— Что? — просипел Глебов. — Какая тюрьма, Антоша?

Нервно теребя застежку молнии ветровки, Шутов сообщил:

— По легенде, ты сидел на зоне. Недавно откинулся, собрал из нас двоих банду и готовишься к ограблению банка. Поэтому тебе нужны советы профессионала.

— Так, меняемся ролями, — мгновенно потребовал Глебов.

— Не-а. Подумай сам. Гоша — балерина и бездарность. Я могу перенервничать. И только ты служил в армии.

— Эй-эй, я тоже служил, — напомнил Покровский.

— Всего год. Поваром. — Шутов толкнул Глебова локтем. — А ты был в нормальных войсках. Ты знаешь, кто такие деды, и умеешь общаться с дерзким народом. Вдобавок ты занимался боксом. — Шутов потряс перед собой сжатым кулаком. — Настоящий мужик.

— Ну и что, что я служил и занимался боксом?

— Значит, ты лучше всех подходишь на роль нашего главаря. Потому что гопник.

Глебов мрачно покосился на чересчур перевозбудившегося друга.

— Я не гопник и никогда им не был.

— А кто отбирал карманные деньги у первоклассника? — спросил Гоша.

— Я их потом вернул, — признался Глебов.

Шутов замотал головой.

— Неважно. Из нас троих ты самый бывалый.

Издав тяжелый вздох, Глебов сдался:

— Хорошо, уговорили.

Выйдя из машины, троица направилась к кафе. Спустившись по лестнице, пройдя сквозь приветливо распахнутую металлическую дверь, они оказались в небольшой прихожей с двумя дверьми, ведущими в туалетные комнаты, и проходом — коротким коридорчиком — в обеденный зал. Сквозь отдернутые занавеси в дальнем конце коридора в полу-темном зале можно было разглядеть тесное помещение на семь столиков. Четыре из них пустовали, на пятом стоял графин водки и стопка и тарелка с курой гриль, за оставшимися двумя с кружками пива сидело двое мужчин лет сорока, одетых во все черное. Выглядели они вполне мирно, никто из них не походил на бывалого рецидивиста с пятью ходками на зону, и оба внимали закрепленному на стене над барной стойкой телевизору.

— К кому подходить? — уточнил Глебов.

Шутов пожал плечами.

— Без понятия, мы не обменивались фотками. Чтобы узнать друг друга, мы решили использовать кодовое слово.

— Ну?

— Ты должен сказать «репитетаконтрапункт».

— Что-что? — не поверил своим ушам Глебов.

— Репитетаконтрапункт. Запомнил или повторить?

Глебов с угрозой надвинулся на не осознающего свою дурость Шутова и предупредил:

— Когда выйдем отсюда — беги и не оглядывайся.

— А говорил, что не гопник, — заметил Покровский.

— С тобой тоже пообщаюсь.

Велев друзьям следовать за ним, Глебов вошел в кафе и направился к ближайшему из посетителей. Оторвавшись от созерцания вечерних новостей, мужчина вопросительно уставился на остановившегося рядом с его столиком парня.

Чувствуя себя полным идиотом, Глебов начал нерешительно мямлить:

— Репи... рети...

Сзади на плечо Глебова легла чья-то ладонь. Скосив глаза, он увидел короткие, толстые, украшенные массивными перстнями пальцы, медленно-медленно обернулся и уткнулся взглядом в лысую макушку. Взгляд скользнул ниже, и один за другим в поле зрения начали появляться: низкий лоб, квадратное лицо с пересекающим его сизым шрамом, двойной подбородок, плавно перетекающий в толстую, короткую шею, воротник распахнутой черной кожанки, малиновая рубашка, выдающееся вперед пузо, нависающее над черными спортивками, и остроносые туфли. Невысокого роста, мужчина был широким и круглым, как колобок, а одевался так, будто явился прямиком из лихих девяностых-нулевых.

Оценивающе пробежавшись по Глебову маленькими белесыми глазками, мужчина басом спросил:

— Это ты Опухший заяц?

— Простите, что? — пискнул Глебов.

— Говорю, это у тебя был ник на форуме — Опухший заяц?

Глебов бросил быстрый взгляд на замерших позади мужчины друзей: Покровский делал вид, что разглядывает потолок, а Шутов истово кивал.

Ничего не оставалось, кроме как идти до конца. Поклявшись себе непременно вздрючить рыжего, Глебов, залившись краской стыда, подтвердил:

— Да, я — Опухший заяц. Репи... репо...

Мужчина поморщился.

— Да-да, репетитор какой-то там пук. — Он кивнул на пустующий столик с графином и тарелкой с курицей. — Туда.

Подойдя к своему столику, мужчина грузно опустился на стул, вытер о рубаху на груди мокрые после посещения туалета руки и вопросительно глянул на замерших перед столиком парней.

— Чего встали? Падайте.

Похватав от соседних столиков стулья, робеющая от грозного вида бывалого уголовника троица поспешно уселась напротив. Покровский состроил каменную, пафосную физиономию, которая, как ему казалось, могла бы принадлежать настоящему преступнику, и, не мигая, вылупился на мужчину, Глебов решил быть самим собой, а Шутов впал в панику, всегда сопровождающуюся приступом астмы. Решив перетерпеть приступ, он крепко стиснул челюсти, сконцентрировал взгляд на графине с водкой и сосредоточился на дыхании. Пыш-ш-ш-пу-у, пыш-ш-ш-пу-у — размеренно и громко вдыхал и выдыхал Шутов, и издаваемый им шум больше всего походил на звуки дыхания Дарта Вейдера.

Наполнив из графина рюмку, мужчина опрокинул ее в себя, с грохотом поставил ее на стол, вытер рукавом влажные губы, снова наполнил рюмку и подвинул ее на середину стола. Спросил у Глебова:

— Выпьешь?

Глебов покачал головой.

— Не могу, я за рулем.

Одобрительно кивнув, мужчина подвинул рюмку к себе.

— Как звать?

— Сергей.

— Вертолет.

— Что вертолет? — переспросил Глебов.

— Кликуха у меня такая — Вертолет. А ты на что отзывался на зоне?

Растерявшись, Глебов ляпнул первое пришедшее на ум слово:

— Дирижабль. — Заметив в глазах Вертолета немой вопрос, он поспешил пояснить: — Когда садился, я был очень толстым. Поэтому меня прозвали Дирижабль. Но потом я похудел.

Вертолет едва-заметно улыбнулся.

— Да, на зоновской-то баланде грех не похудеть. — Он стер улыбку с лица, поднес ко рту рюмку и продолжил допрос: — По какой статье пошел?

И снова не оставалось ничего, кроме как назвать первые пришедшие в голову цифры. Вспомнив номер своего автомобиля, сглотнув, Глебов ответил:

— По двести сорок первой.

Поперхнувшись водкой, Вертолет зашелся в приступе кашля. Прочухавшись, он удивленно просипел:

— И ты правда собрался брать сейф?

Глебов смущенно кивнул.

— Интересно-интересно, — почесал подбородок Вертолет. — И с какого перепуга сутенера потянуло на сейфы?

— Ну... — протянул покрывшийся испариной Глебов, лихорадочно придумывая достойное объяснение своей лжи. — Я это... просто устал заниматься проститутками. Слишком много истерик. Поэтому решил попробовать себя в мужском деле.

— Что ж, уважаю, — кивнул Вертолет. Взяв столовый ножик, указал им на Покровского и Шутова. — Что с рожами у твоих корешков? Чего они такие дикие? Кидаться на меня не будут?

Глебов зыркнул влево-вправо: Антон сверлил взглядом графин с водкой, будто желал прожечь его насквозь, а по его лицу бегали желваки из-за крепко стиснутых челюстей, Гоша, чуть склонив голову набок, с каким-то безумным выражением лица, выпучив глаза, настойчиво искал взгляд собеседника.

Незаметно двинув друзей локтями, Глебов пообещал:

— Не будут, гарантирую.

— Вот и правильно. — Вертолет с силой почти по самую ручку вонзил нож в курицу. — Не балуйте у меня, пацанчики.

Не выдержав, Шутов вырвал из джинс ингалятор, засунул голову под стол и сделал шумный вдох.

Отвечая на немой вопрос Вертолета, Глебов сказал:

— Наркотики. Пока не понюхает, у него всегда рвет крышу.

— Не советую тебе связываться с торчками, — участливо произнес Вертолет. — Подставит ведь.

— Да уже подставил, — с досадой признался Глебов.

Вертолет хмыкнул.

— Ладно, какая интересует марка?

— В смысле марка? — не понял Глебов.

— Сейф. Какой будете вскрывать сейф?

— Э-э-э... — косясь на вытирающего рот Шутова, протянул Глебов. — Вообще-то, мы не думаем, что у нас получится вскрыть сейф.

— Тогда что? Интересует сигнализация? Или надо открыть замок?

— Замок? — переспросил Глебов. — Его мы тоже вряд ли вскроем.

Оторвав от курицы ножку, Вертолет наклонился над тарелкой, вгрызся в ножку и исподлобья уставился на троицу. Пока он медленно жевал, не сводя с друзей пристального взгляда, по его подбородку текли струйки жира.

Взяв салфетку, Вертолет вытер рот, разогнулся и сказал:

— Чего-то я не догоняю. Зачем вам нужен совет медвежатника, если вы не собираетесь ничего вскрывать?

— Какого медвежатника? — начав все понимать, по инерции переспросил Глебов.

— Который занимается замками! — набычился Вертолет.

Кашлянув, Глебов осторожно спросил:

— Уважаемый Вертолет, а вы разве не грабитель?

— Я что, ёпт, похож на гоп-стопщика?! — с грохотом стукнул кулаком по столу мужчина.

Внезапно отмерев, Покровский тонким голосом пискнул:

— Никак нет!

— Да я в жизни ничего и ни у кого не забирал силой! — Вертолет продемонстрировал растопыренные пальцы. — Вот эти пальчики вскроют абсолютно любой замок. Мне без понту ходить по беспределу! Я человек уважаемой профессии! Понятно?! — Он брезгливо скривился. — А теперь двигайте отсюда, шпана!

Выйдя из кафе на улицу, первое, что сделал Глебов, это схватил, нагнул и зажал голову Шутова под подмышкой. Выкручивая ухо друга, Сергей сквозь зубы процедил:

— Грабитель, да? Настоящий профессионал? Сидел за сейфы?

Безуспешно пытаясь оттянуть душащую его руку, Шутов прохрипел:

— Ну за взлом сейфов. Я просто немного не так его понял. Я не спец по блатной фене. А он ни разу не произнес слово «медвежатник».

— Да у меня больше опыта в грабежах, чем у твоего профессионального налетчика!

— Зато он может помочь нам вскрыть сейф.

— Осталось только найти сейф, — насмешливо заметил Глебов. — В котором есть деньги. Знаешь хоть один такой?

Подняв перед собой, подобно прилежному школьнику, руку, Покровский произнес:

— Я знаю...

Глава 13

Помахивая пустой спортивной сумкой, Давыдов толкнул дверь секс-шопа, располагающегося рядом с оживленным перекрестком в спальном районе, под звон колокольчика вошел внутрь и принялся вытирать о коврик ноги. В просторном помещении со множеством заставленных игрушками и дисками стеллажей и вешалок с эротической бельем и тематической одеждой не было ни одного покупателя. Лишь за прилавкам сидел молодой, субтильного телосложения парень-азиат, да по стоящей напротив входа плазме, увенчанной веб-камерой, без звука крутилась реклама женского белья.

Оторвавшись от чтения журнала, продавец печальным голосом с небольшим акцентом произнес:

— Доброй ночи, шеф.

— Какой доброй ночи? — поморщился Давыдов. — Где покупатели? Почему никого нет?

— Почти двенадцать часов, шеф, среда. Покупатели давно спят.

— Тогда чего ты маешься херней? Давай-ка, займись делом: помой полы, проверь, пересчитай и выставь товар. — Он легонько пнул стойку круглой формы с журналами, в которой было несколько пустых мест. — Почему здесь дырки? Поставь сюда «Мальчишек».

— Будет сделано, шеф, — уныло откликнулся продавец.

Зайдя за прилавок, Давыдов достал из кармана легкого черного пальто связку ключей, открыл сливающуюся с белой гипрочной стеной дверь, за которой обнаружилась решетка. Отыскав нужный ключ, Давыдов отпер решетку и прошел в тесную каморку, куда уместился лишь стол с компьютером и стул.

Прикрыв за собой двери, Давыдов обошел стол, присел на корточки и принялся набирать код на стоявшем под ним сейфом. Расстегнув сумку, он побросал в нее полторы сотни перетянутых резинкой пачек банкнот, захлопнул сейф и вышел в торговый зал.

Закрыв и заперев решетку и дверь, отыскал в связке нужный ключ, снова опустился на корточки перед стоявшим под прилавком сейфом и отпер его. Бросив украдкой быстрый взгляд на протирающего шваброй пол продавца и удостоверившись, что тот не смотрит в его сторону, Давыдов запустил руку внутрь сейфа. Когда рука вынырнула из чрева сейфа, в ней лежал увесистый пакет с кокаином, владение которым, на случай проблем с представителями закона, всегда можно было бы повесить на своего работника.

Заперев сейф и застегнув сумку, Давыдов перекинул ремень через плечо и потопал к выходу, оставляя на белом кафельном полу следы грязных подошв.

— Все, я поехал, — кинул Давыдов продавцу.

Прекратив драить и без того уже чистый участок пола, продавец заискивающим тоном попросил:

— Шеф, а шеф, кушать хочется. Дайте денег.

Потянув дверь на улицу, Давыдов кинул:

— Сначала отработай, что украл.

— Я вам клянусь, я ничего не брал! — взмолился продавец. — Я без понятия, куда делись вибраторы. Мне-то они зачем? Шеф, ну постойте...

Звякнул колокольчик, и дверь за Давыдовым закрылась.

С ненавистью глядя сквозь стекло в спину удаляющегося начальника, продавец проворчал:

— Вот сволочь. Нашел себе раба.

Остановившись аккурат за выруливающим на проспект черным Кайеном, парни одновременно вывернули головы и уставились на горящую красным вывеску «Шпили-Вилли 24 часа».

— Гоша, — задумчивым тоном начал Глебов, — когда ты говорил магазин, ты же не имел ввиду именно этот магазин?

Шевельнувшись на заднем сиденье, Покровский подтвердил:

— Да, это тот самый магазин.

— Гоша, но это ведь секс-шоп.

— Я знаю.

— Но никто не грабит секс-шопы!

— Значит, мы будем первыми, — затараторил перевозбудившийся Шутов. — И именно потому, что никто не грабит секс-шопы, это самое надежное место для хранения десяти миллионов. Банки обносят каждый день, а секс-шопы — никогда. Получается, что секс-шоп намного надежней банка.

Положив руки на спинки сидений, Гоша высунулся между друзьями.

— Парни, там точно лежат пятьдесят миллионов. Я сам слышал.

— Гоша, а ты в курсе, что грабить своего работодателя — не самая лучшая идея? — заметил Глебов.

— Он видел меня всего раз. И на нас будут маски. К тому же этого Давыдова просто необходимо грабануть, он настоящий козел.

Поразмыслив, Глебов спросил:

— А если там не будет денег?

— Мысли позитивней, чувак, — снова влез Шутов. — Не получим денег, получим опыт. Надо же с чего-то начинать. Перед большим делом нужна практика.

Глебов состроил кислую физиономию.

— Может, попрактикуемся на чем-нибудь посолидней? Я не хочу сидеть за ограбление секс-шопа. Мои родители и сокамерники могут неправильно меня понять.

— Решил съехать? — принялся подначивать друга Шутов.

Крепко стиснув руль, Глебов, поджав губы, сказал:

— Ладно, сделаем это.