Узник (Фэндом Гарри Поттер)

— Молодец, — довольно улыбнулся Геллерт. — А теперь расскажи мне про классификации и формы нежити.

— Первыми в классификации нежити идут зомби. Это поднятые магом-некромантом трупы людей. Зомби питаются человеческим и животным мясом. Они не имеют разума, но инстинктивно сбиваются в кучи и нападают. Имеют огромную физическую силу и живучесть. Убить зомби можно отрезав голову или спалив тело. Вторыми в классификации идут драугры. Очень интересный вид зомби — драугр, то есть "неумерший", "возвратившийся" После смерти драугры сохраняют тело, навыки и даже личные качества, но превращаются в злобное, жадное существо, живущее под землей. Драугры невероятно сильны и неуязвимы для обычного оружия. Убить драугра можно только мечом из черного железа или голубого серебра. Третьи в классификации — гули. Нежить созданная вампирами. Все вампиры делятся на классификации: Первородные, Высшие, Обычные и Гули. Гули питаются человеческой плотью и кровью, боятся солнечного света и серебра. Убить гуля можно, только обезглавив или сжечь тело. Четвертыми в классификации идут Майлинги. Их еще называют светящиеся приведения — это души некрещеных или насильственно убитых детей. Майлинги запрыгивают на спину людей и требуют, чтобы их отнесли на кладбища, чтобы они могли упокоится в святой земле. Проблема в том, что по мере приближения к кладбищу майлинги увеличиваются в размерах — причем настолько, что в конце концов человек, несущий их, проваливается под землю. Еще менее заманчивая перспектива ждет в случае отказа помочь майлинге — тот впадет в ярость и убивает свой "транспорт". Упокоить его можно ритуалом 'Прощения' или 'Упокоения Заблудших Душ'. Пятыми в классификации идут Личи. Самый опасный вид нежити. Убить их можно только с помощью магии, так как они неуязвимы к оружию. И шестые в классификации это мумии. Они те же зомби, мумии отличаются от обычных зомби своей хорошей сохранностью. Многие из них обладают магическими способностями, ведь мумификации подвергались преимущественно знатные люди, в частности — жрецы, — юноша замолчал, сглатывая слюну, смачивая сухое горло. — Формы нежити бывают телесные и бестелесные. К телесной нежити относятся: зомби, личи, мавки, прыгающие трупы, ревенанты, упыри, вурдалаки, драугры, умертвия и инферналы. А к бестелесной нежити относятся: рэйфы, полтергейсты, духи, призраки, приведения, фантомы, майлинги, назгулы.

— Хорошо, — похвалил его Темный Лорд. — А если я попрошу тебя поднять мне армию зомби, то, что ты сделаешь?

— Пойду на кладбище, начерчу пентаграмму и проведу ритуал 'Поднятия Мертвого Войска', после создам привязку и приведу их к тебе, — сказал Гарольд, пожимая плечами.

— Просто, да? — хмыкнул мужчина. — Теорию ты сдал, теперь перейдем к практике. Пошли, — он встал с кресла и повел Гарри в Малый Ритуальный Зал.

Спустя четыре часа всклоченный и мокрый, как мышь Гарольд вышел из Ритуального Зала. Дойдя до гостинной, он без сил упал в кресло и выпил Восстанавливающее и Укрепляющее зелья.

— Как ты? — обеспокоено спросил Геллерт у бледного внука.

— Нормально, — криво усмехнулся тот. — Просто небольшое магическое и физическое истощение. Скоро пройдет, не волнуйся.

— Я всегда буду волноваться, — ворчливо сказал лорд Гриндевальд. — Ты мой внук, Гарольд и я тебя очень люблю.

— Я тебя тоже люблю, дедушка, — с нежностью произнес юноша. — Жаль, что мы больше не увидимся вживую.

— Ну, у меня есть портреты в Гриндевальд-мэноре, — ободряюще улыбнулся Лорд. — Только тебе придется его восстановить и пробудить.

— Это не сложно. Как только выберусь из Азкабана, обязательно займусь восстановлением своих мэноров. У меня ведь помимо твоего рода еще рода Поттеров и Блэков, а у них тоже мэноры разрушены.

— Да уж, повезло тебе, — весело хмыкнул мужчина. — Я горжусь тем, что ты мой внук, Гарольд. Ты достойный Наследник трех Древних родов. Нам всем очень повезло с тобой.

— Спасибо, — смущенно улыбнулся Гарри, его щеки окрасились легким румянцем.

— Ладно, — хлопнул в ладоши смутившийся Темный Лорд. — Пошли спать. Тебе нужен отдых.

— Хорошо, — покорно кивнул Гарольд. — Спокойной ночи, дедушка.

— Спокойной ночи, внучек, — мягко улыбнулся Геллерт, и поцеловав юношу в макушку, ушел в свои покои.

Утром, завтракая, Гарри старался держаться, как можно естественнее и не показывать, что Зов стал совсем нестерпимым и причинял ему боль. Юноше не хотелось покидать единственного близкого родственника, к которому он сильно успел привязаться и полюбить, но им придется расстаться. Почувствовав, что скоро его перенесет, Гарольд подошел к деду и крепко обнял его. Тот все понял сразу. И обнял внука в ответ.

— Ты уже уходишь? — с болью в голосе произнес Темный Лорд.

— Да. Зов стал еще сильнее, и я чувствую, что скоро меня перенесет опять, — грустно ответил Гарри, пряча повлажневшие глаза.

— Не хочу отпускать тебя, — прошептал мужчина, теснее вжимая в себя внука. — Ты все, что у меня есть, Гарри.

— Я люблю тебя, дедушка, — сказал юноша, горячие слезы покатились по его лицу и капали на рубашку деда.

— И я тебя очень люблю, внук, — сквозь силу улыбнулся Лорд. — Будь осторожен, Альбус не тот противник, с которым легко играть.

— Буду, — пообещал молодой человек и поднял заплаканное лицо на Гриндевальда.

— Ну, что ты, — вытер слезы тот. — Не плачь. Все будет хорошо.

— Я знаю, — прошептал Гарольд, — я знаю.

Почувствовав, что до перемещения осталось несколько секунд, Гарри еще раз обнял Геллерта и поцеловал его в щеку.

— Прощай, дедушка, — сдерживая рыдания, произнес он, вытирая катившиеся по лицу слезы.

— Прощай, внучок, — сказал Темный Лорд, со слезами на глазах глядя, как Гарольд медленно растворяется в воздухе.

Рывок в районе пупка и Гарри исчезает из усадьбы Гриндевальдов и обратно возвращается в свое тело. Вздохнув, как перед прыжком в воду, он открыл глаза.

Глава 9

Открыв глаза, юноша долго не мог прийти в себя. Тело было словно не его, оно затекло и не желало слушаться. Гарри даже пальцем пошевелить не смог, что уж говорить о том, чтобы подняться. Тяжело застонав, он прикрыл глаза и прислушался к ощущениям. Его тело сильно затекло от долгого лежания на спине, ноги и руки покалывали от притока крови, голова ватная и плохо соображает. Перед глазами Гарри все еще стоял Геллерт Гриндевальд — его прадедушка, которого он успел полюбить. Всхлипнув, он почувствовал, как горячие дорожки покатились к виску и упали на жесткий тюфяк. Он теперь не увидит его, единственного человека, с кем ему было хорошо и защищено, единственного человека, который любил его и принимал таким, какой он есть. Рвано вздохнув, юноша попытался взять себя в руки. Нужно успокоиться и привести себя в порядок, это не дело лежать вот так и предаваться самобичеванию. Он должен подняться на ноги, Мастер Целитель он или кто? Успокоившись, он отпустил свою силу просканировать организм и с изумлением наткнулся на два ограничителя магии. Первый стоял на голове на уровне глаз, он был похож на терновый венок с острыми шипами, которые впивались в мягкую кожу головы. Второй стоит в районе солнечного сплетения и оплетает своими цепями магическое ядро, торс и уходит вверх к сердцу, пронзая его шипами и колючками. Просканировав ограничители, юноша пришел к выводу, что они были поставлены в одно время с помощью древнего темномагического ритуала. Верхний не дает нормально развиваться умственно, сковывает разум и убирает природные ментальные щиты. А нижний сковывает магию, оставляя лишь тонкий ручеек, который бы вскоре пересох, и тогда бы сила выжгла его изнутри. Также второй ограничитель блокирует Наследие, не давая принять его вовремя, что может привести к летальным последствиям и смерти. Но к счастью, второй ограничитель наполовину разрушен, что дает возможность вступить в Наследие вовремя, без летального исхода, но очень болезненно. Чуть расшатав цепи и убрав шипы и колючки от сердца, Гарри со стоном пришел в себя. Его мокрое от пота и перенапряжения тело сразу сковал холод, и он задрожал в тщетной попытке согреться и хоть как-то сохранить тепло. Попытка пошевелить рукой, чтобы натянуть одеяло не принесла результата, а лишь привела его в отчаяние. Сознание уплывало, но он упорно пытался не скатиться во тьму, но проиграл. Тьма радостно приняла его в свои объятия, бережно укачивая и напевая колыбельную, чтобы ее Повелитель не почувствовал всей боли того, что грядет. Но все же она не смогла затушить все нарастающую боль, как бы не хотела.

Гарольд луком выгнулся на тюфяке, сбрасывая одеяло в ноги. Его тело засветилось разноцветным светом, заключая его в кокон. В коконе можно было увидеть, как ограничители на его теле истончаются, пока совсем не осыпались прахом, рост стал больше, фигура массивнее, плечи шире — как и должно быть, каким он был у Геллерта, перед тем как вернуться обратно. Волосы из темно-каштановых потемнели до иссиня-черного цвета и рывком отросли до колен, уши чуть заострились, а во рту появились четыре ряда острых клыков. Чуть раздвоенный язык мелькнул между полных ярко-красных губ, обвел их, смочил слюной и исчез. Еще раз выгнувшись, юноша протяжно закричал от боли, которая буквально выворачивала его наизнанку, и открыл глаза. Его глаза тоже потерпели изменения. Изумрудно-зеленая радужка затопила белок, зрачок вытянулся в палочку и стал похож на змеиный или кошачий, потом зрачок стал резко расширяться, затапливая тьмой радужку, в которой то и дело проскальзовали изумрудные и серебристые всполохи. Выглядело это жутко, но красиво. На руках появились черные когти, алмазной твердости длинной около четырех дюймов. Они были больше похожи на лезвия, которые с легкостью могут проткнуть и металл. Лопатки горели огнем, и юноша стал тереться ими о жесткий тюфяк, пытаясь унять зуд. Очередная волна боли захлестнула его, заставив выгнуться и перевернуться на живот, чтобы облегчить себе участь. Кожа на лопатках натянулась, под ней появились два небольших бугорка, которые стали стремительно расти, грозя порвать кожу. Гарри не выдержал зуда и боли и поскреб когтями бугорки, разрывая их и выпуская на свет черные кожисто-перьевые крылья. Огромные крылья, длиной по пять метров на миг расправились и укрыли своего хозяина, защищая его. Последний раз вскрикнув, юноша затих и впал в беспамятство. Он уже не видел, как кокон исправлял последствия его жизни у Дурслей, не видел, как исчезали шрамы и восстанавливалась кожа, не видел, как исчезали последствия болезней и недоеданий. Магия и принятое Наследие исправляли то, что вредило организму и укрепляли здоровье своего носителя. Дементоры сунувшись в камеру, с визгами вылетели из нее, а те, кто в нее не входил странным образом кланялись, шипя какие-то слова. Они заняли весь коридор, ожидая пробуждения своего Повелителя, чтобы тот принял их в услужение. Существа чувствовали, что скоро все изменится, и они будут свободны.

Два дня кокон, переливаясь всеми цветами радуги, исцелял Гарольда. Разноцветные лучи проходили сквозь него, восстанавливая магию, каналы, ядро, организм, излечивая последствия переломов, вывихов, убирая с кожи следы ожогов, укусов и полос от ремня и кнутов. Тело понемногу восстанавливалось, подстраиваясь под принятое Наследие и новый просто колоссальный объем магии. Последний раз, прошив лучами неподвижно лежащее тело, кокон, мигнув, исчез, на миг осветив камеру золотистым светом.

Гарольд очнулся как от толчка. Открыв глаза, он вперил взгляд в темный, каменный потолок камеры с неровной кладкой, по краям которой были выгравированы руны. Хмыкнув, он перевел взгляд на дверь, увидел внизу одиноко стоящую миску с едой и скривился. И только сейчас понял, что прекрасно видит без очков, да еще и в темноте. Накинув на себя диагностирующее плетение, он заметил, что ограничители исчезли и магия густым потоком бежит по венам, как кровь. Пошевелив пальцами, он разогнал по телу кровь одним хитрым заклинанием из арсенала целителей и подогнул под себя ноги. Тело слушалось хорошо, будто он долгое время и не лежал неподвижно исполняя роль статуи. Растерев руки и ноги он сел, опираясь спиной об стену и попробовал колдовать.

— Темпус Датум! — хриплым, каркающим голосом произнес юноша. Призрачные часы появились перед ним, показывая, что сегодня 31 июля 1997 года, а на часах было 21:35 вечера. Молодой человек тихо хмыкнул. — Ну, с Днем Рождения тебя, Гарри! — поздравил он сам себя и попытался укутаться в одеяло, но ему что-то помешало.

Его руки наткнулись на перья. Изумленно застыв, он стал щупать кожисто-перьевые крылья, очень мягкие на ощупь сложенные в манер чаши. Он принял Наследие. Но какое? Крылья есть только у сидхов, фей, демонов, сильфов, джиннов, ифритов, вейл и вампиров. В роду Поттер передавалось Наследие Благих Сидхе, по роду Гриндевальд Не благих Сидхе, а по роду Блэк тоже Не благих Сидхе, Огненных демонов и Берсеков. Скорее всего, он ступил в Наследие Сидхе. Только каких? Благих или Не благих? Впрочем — неважно. Благие ничем не отличаются от Не благих, разве что цветом крыльев да названием. Рассмотрев цвет крыльев, он завис: они были двухцветные. От основания и практически полностью они были иссиня-черного цвета, а концы будто посеребрены. Сами крылья были остры будто сотни лезвий, но не резали своего хозяина. Хотя они самое сильное и опасное оружие Сидхов. Но почему крылья у него двухцветные? Он никогда о таком не слышал и не читал, да и дедушка ни о чем таком не рассказывал. А вот ты ж, опять выделился. Ну, Поттер опять ты вляпался, не понятно во что. Тяжело вздохнув, он продолжал исследовать себя. Проведя по лицу, он погладил нежную гладкую кожу, обвел контур губ и наткнулся на острые клыки в два дюйма. Ощупав и посчитав их колличество, он только сейчас заметил, что на руках у него когти, черного цвета, которые были остры и тверды, как алмаз. Улыбнувшись во весь рот, сверкнув острыми, как у вампиров клыками Гарри удовлетворенно расслабился. Все-таки он принял Наследие Сидхе. Это хорошо. Сидхи невероятно могущественные существа, с кучей способностей, о которых остальные расы могут только мечтать. Взять бы то, что Сидхи могут Повелевать Светом и Тьмой, управлять погодой и природой, исцелять и убивать. И много чего еще. И он один из них. Сейчас в мире всего четыре клана-рода Сидхов: Поттеры — Благие Сидхе, Блэки — Не благие Сидхе, Гриндевальды — Не благие Сидхе и Соммерхолды — Благие Сидхе. Два рода Поттеры и Блэки находятся в Англии. Гриндевальды в Германии, а Соммерхолды в Болгарии. Гарри Наследник трех родов, которые несут в себя Наследие Сидхе, что автоматически выводит его на вершину Клана. Ведь раз в сто-сто пятьдесят лет выбирается Верховный Сидх, который управляет Кланом и покровительствует родам. Прошлым Главой-Королем Клана был прадед Гарри — Геллерт Гриндевальд, и сейчас Клан остался без Правителя. Но юноша не знает, что лорда Соммерхолда Магия не приняла Главой Клана, отвергнув его кандидатуру. Но регалии показывают, что Наследник есть и как только Гарри вошел в Наследие, они засветились, показывая, что Клан скоро обретет своего Главу.

Усилием воли, убрав крылья, когти и клыки он закутался в одеяло и расслабленно откинулся спиной на стенку. Все идет просто замечательно. Он вступил в Наследие, тем самым разрушив ограничители, поставленные ему Дамблдором, обучился у предков, получил кучу знаний и Мастерств. Что может быть лучше? Теперь осталось только выбраться на свободу. Интересно, сколько ему осталось сидеть в тюрьме? И почему он начал чувствовать связь с Томом? Эмоции Темного Лорда просочились сквозь его ментальные щиты, транслируя ярость, предвкушение, азарт и удовлетворение от сделанного. Что же такого натворил Реддл? А в следующий миг юноша ощутил, как пол и стены тюрьмы стали мелко дрожать, послышались взрывы и голоса, крики и топот множества ног. На его этаж люди побоялись заходить, так как возле камеры столпились дементоры, которые охраняли его покой. Примерно через час все закончилось, но Гарри слышал как в отдалении, за пределами замка маги перебрасывались проклятьями. Серебряный патронус в виде крокодила отогнал дементоров от его камеры и в следующий момент двери в камеры открылись. Гарри быстро принял лежачее положение и уставился невидящим взглядом в потолок — изображая из себя овоща. По его подбородку потекла слюна, делая его похожим на сумашедшего, пускающего слюни идиота. Зашедший в камеру стражник мрачно покачал головой, посмотрев на подростка, и ушел, заперев за собой дверь. Как только мужчина ушел, юноша сразу же поднялся, вытер слюну грязным рукавом и в отвращении уставился на него. Магия бурлила, требуя выхода, и юноша ничего не придумал другого, как пустить ее на бытовую магию, чтобы не случился магический выброс, который бы разрушил тюрьму до основания. Волна магии прошлась по камере, очищая ее, отскабливая вековую пыль и грязь. Камни засияли первозданной чистотой, тюфяк, с которого он встал, очистился, одеяла и подушки восстановились и приобрели новизну, будто их только что купили. Сняв с себя одежду, Гарри почистил и восстановил ее, потом сложил на тюфяк. Сконцентрировавшись он призвал небольшое облако, размером с маленького дракона и напитав его магией воды и подогрев магией воздуха, пролил импровизированный дождь-душ на себя. Он так давно мечтал принять нормальный душ, чтобы смыть с себя засохшую кровь, застарелый пот и грязь... но все не было возможности. Создав с помощью одного заклинания мыло и мыльную пену, он с наслаждением намылил все тело, особое внимание он уделил голове, три раза намыливая ее и три раза промывая теплой водой. Стоя под теплыми струями воды, упруго бившими ему по плечам, он с наслаждением впитывал в себя влагу, прикрыв глаза от блаженства. Почистив заклинанием зубы он испарил облако и высушив себя оделся в чистую одежку, которая стала ему маловата. Увеличив ее по размеру, юноша сел обратно на тюфяк и трансфигурировав из флакона расческу, медленно и с наслаждением расчесал свои длинные отросшие до колен волосы. Потом он заплел их в замысловатую косу и завязал полоской ткани оторванной от рубашки. Поежившись от холода, подувшего из щели, он вспомнил о кластерах, которые чертятся на стену и напитываются кровью или магией. Развернувшись лицом к стене, он отрастил коготь на указательном пальце правой руки и проведя им по камню, стал вырезать на нем руны. Вырезав руны непродуваемости, согревания, комфорта, водоотталкивающие и чистоты, он составил из них кластер и напитал его силой. Атмосфера в камере сразу же изменилась. Стало тепло, ледяной ветер перестал дуть из всех щелей, из воздуха исчезла влажность и морозная свежесть, которую приносили с собой дементоры. Удовлетворенно улыбнувшись, он устало прилег на подушку и неожиданно крепко уснул.