Право выбирать

Викта бросилась в ванную, открыла кран и принялась смывать с себя кровь, даже не обращая внимания на низкую температуру воды. Она снова захлебывалась рыданиями, как делала в ночь перед своим изменением, хотя за месяцы, минувшие с тех пор, не проронила и слезинки. Она оплакивала Виттора и саму себя. Ведь так нечестно! Очередное несчастье произошло, стоило ей наконец позволить себе быть счастливой и наслаждаться жизнью.

Неужели за радость ей теперь придется расплачиваться чужими смертями? Похоже, она поспешила с выводами, когда сочла, что проклятие покинуло ее вместе с возможностью колдовать.

Ледяная вода немного привела нуару в чувство, слезы кончились, хотя в горле все еще стоял ком. Закрыв кран, девушка несколько минут просто сидела на бортике, слепо глядя в пространство. Ее колотило, как при ознобе, но мысли не путались. Какая-то часть сознания с холодной прагматичностью просчитывала варианты. Ее не должны обнаружить рядом с трупом, ведь участь нуары-убийцы будет незавидна. Вырвав у судьбы хоть и призрачный, но шанс на новую жизнь, Викта отнюдь не стремилась окончить ее в петле. А значит, никто не должен даже заподозрить ее причастность к смерти Виттора. Вывод напрашивался довольно логичный — она должна уничтожить все следы своего пребывания в квартире.

Первым делом измененная направилась на кухню, где помыла чашки и убрала их в шкаф, в котором они стояли изначально. Забытое ею полотенце отправилось на крючок в ванной. Собравшись с духом, нуара снова зашла в комнату. Взгляд тут же упал на пятно голубой ткани на кресле — ведь она старалась смотреть в противоположную сторону от залитой кровью тахты. Аккуратно взяв вещь, девушка повесила подарок в шкаф. Теперь она не имела права его взять. Еще хорошо, что не успела выбросить собственную влажную и вонючую одежду.

Испытывая отвращение к самой себе, нуара все же приблизилась к краю постели. Она должна была знать, что сделала, хоть от осознания этого было мерзко и тошно. К горлу снова подкатил ком, но она рассмотрела следы когтей на груди и боках мужчины. Еще одна длинная и глубокая полоса проходила по шее, почти под ухом, и девушка даже немного удивилась, что не заметила ее раньше. Переворачивать тело она не рискнула, но что-то подсказывало, что спина Виттора тоже изодрана.

Нуара погладила ужчину по волосам, тихонько шепнув такие бесполезны слова извинения, а затем отправилась в ванну одеваться. Натягивать грязные шмотки было мерзко, но несравнимо с отвращением, которое она испытывала к отражению в зеркале. Потушив свет, Викта тихо приоткрыла дверь на лестничную клетку и, убедившись, что никого нет, выскользнула из квартиры. Ее никто не должен был видеть. Бесшумно сбежав по ступенькам, она нырнула в сереющую предрассветную мглу, почти мгновенно растворившись в туманной дымке.

До другого конца района девушка добралась, когда уже почти рассвело, из чистого упрямства заставляя себя переставлять ноги. Хмурое небо снова плакало дождем, его капли стекали по лицу и волосам. Намокшее платье путалось в ногах, кончик бессильно поникшего хвоста волочился по брусчатке. Танцовщица выглядела растрепанной и несчастной, больше всего ей хотелось забиться куда-то в темный уголок и спрятаться там от всего мира, а в первую очередь от себя самой.

А еще она отчетливо понимала, что как раз этого делать нельзя ни в коем случае. Сегодня измененная придет на работу как обычно. И танцевать будет как обычно. Мосье Лювин очень удачно обеспечил ей алиби. Ее усталый вид и раздраженность спишут на то, что толстяк все же получил от девушки желаемое. Отпираться она не станет. Что значит репутация, когда на кону стоит жизнь?

Наконец добравшись до своей каморки, которую снимала с тех пор, как перебралась жить и работать и квартал Развлечений, Викта первым делом сбросила опостылевшее, насквозь промокшее платье. Ее снова колотило. Завернувшись в теплый колючий плед, девушка с ногами забралась в старое, чуть скрипнувшее под ее весом кресло, и сжалась в комочек. Было тошно и горько. Что бы там не говорил давешний Судья, магия — зло. Даже изменившееся тело и пережитая во время ритуала боль не смогли выжечь проклятую силу из нее? Эта мысль пугала до тошноты. Подскочив, Викта схватила с трюмо пилочку и принялась яростно водить ею по когтям, снова сглаживая кончики, словно это могло стереть из ее памяти жуткую картину. Нанесенный лаком рисунок начал крошиться, а под ногтями обнаружились сгустки засохшей крови. Девушка бросилась в ванную, запутавшись в пледе, чуть не упала и стала с остервенением мыть руки, стремясь поскорее избавиться даже от намека на произошедшее. Сейчас, когда прошел первичный шок от содеянного и ужас быть обнаруженной на месте преступления, нуара начала припоминать, что же случилось там, в полумраке гостиной Виттора. До этого память милосердно молчала.

Это было кошмаром, который она наблюдала словно со стороны, не имея возможности вмешать и прервать — лишь только смотреть. Не в права отвернуться или закрыть глаза. Она будто не владела своим телом, уступив его чему-то кровожадному и беспощадному. Девушка "радовалась" лишь одному — он ничего не почувствовал. Первый удар, нанесенный заострившимися когтями, пришелся именно в шею. Дальше это фактически была игра с уже мертвой мышкой. Картины всплывали в памяти с ужасающей четкостью, словно нарисованные искусной рукой художника. В какой-то момент она не выдержала и согнулась над ванной. Когда приступ отпустил, она кое-как доползла до постели. Сил не оставалось ни на что. Рухнув на кровать, танцовщица свернулась клубочком. Слишком много потрясений за один день вызвали такое моральное и физическое истощение, что она забылась сном, более похожим на обморок.

Разбудил девушку громкий и настойчивый стук в дверь. Видимо, так продолжалось уже некоторое время. Перехватив концы одеяла на груди, она поплелась открывать, уже почти уверенная, что за ней пришли представители органов правопорядка. Но на пороге обнаружилась лишь встревоженная Лакси.

— У тебя все хорошо? — девушка смотрела на нее подозрительно.

— Я спала, — пробормотала Викта и покрепче ухватилась за дверь — от облегчения подкашивались колени.

— Нам на работу пора, — сообщила блондинка. — Или ты не пойдешь сегодня? Ты бледная какая-то.

— Все в порядке, — уверила соседку нуара. — Передай Рене, я чуть опоздаю.

Настаивать Лакси не стала. А Викта была уверенна, что соседка передаст ее слова правильно. Теперь осталось дождаться, чтобы Рене сам сделал необходимые выводы, возможно, тогда и не придется ничего объяснять.

На работу она пришла на час позже обычного, но собранная и деловитая, как и всегда. Как ни в чем ни бывало девушка кивнула недовольно поморщившемуся хозяину заведения. Она старалась ни единым жестом не выдать владеющего ею напряжения. Даже мимо стойки бара прошла спокойно, нырнула в неприметную дверь для персонала и свернула в свою гримерную. Лишь там, прижавшись лопатками к двери, девушка судорожно выдохнула сквозь стиснутые зубы. "Нужно держать себя в руках", — как заклинание твердила про себя Викта.

Вечер проходил как обычно. Девушка дважды выходила на сцену, и оба раза импровизировала от начала до конца. Она закрывала глаза и танцевала так, будто это могло быть в последний раз в жизни. А на самом деле она просто старалась не смотреть за стойку бара, зная, что не увидит там Виттора, но лишь выдаст себя.

После второго танца, вернувшись в гримерку, нуара застала там Рене. Хозяин клуба ласково улыбался ей, словно она была его родной дочерью.

— Приходил мосье Лювин, — сразу же заявил кабатчик. — Сказал, что благодарен за чудесный вечер. Твой гонорар на столике у зеркала. Видишь, Викта, это совсем несложно...

— Рене, выйди, пожалуйста, — ровным голосом попросила измененная, чувствуя, что не сдержится и запустит чем-то в голову хозяина заведения.

— Ладно, детка, не злись, — мужчина оказался из понятливых. Отступив в коридор, он уже оттуда добавил: — Только с тебя сегодня еще один танец. За опоздание.

Девушка без сил рухнула на стул. Хотелось ругаться, причем словами, подслушанными у грузчиков.

Решив, что выступит ближе к закрытию, нуара вышла в зал и устроилась за одним из столиков в углу, спиной к барной стойке. Сидеть в тишине гримерной не было никаких сил, ей казалось, что она не сдержится и выплеснет все накопившееся в душе, начав просто крушить все вокруг. В зале среди людей, под звучащую приятную музыку, все же было попроще.

Танцовщица смотрела на сцену, где как раз танцевала Лакси, а потому пропустила их появление. Когда же обернулась, заметила, как к сидящему у стойки Рене подошли двое мужчин в форме. Ужас в душе всколыхнулся с новой силой. Вряд ли стражи порядка пришли сюда просто отдохнуть. Девушка мысленно заметалась, ища выход и не находя его. Уйти сейчас — расписаться в своей вине. Значит, этого делать никак нельзя. Она не могла оторвать взгляда от беседующих мужчин, хотя и понимала, что это чревато проблемами. Впрочем, она была не одинока — все, кто не был занят работой, старались понять, что именно привело сюда сыщиков, о чем свидетельствовали нашивки, которые нуаре удалось разглядеть не сразу.

Викта неожиданно для самой себя почувствовала абсолютное спокойствие и холод, дремавший где-то в глубинах души с памятной ночи перед изменением, а сейчас поднявшийся на поверхность. А еще она чувствовала злорадство. Рене, который толкнул ее на встречу с Лювином, стал первопричиной, по которой она оказалась в том переулке. Именно потому Виттор и вмешался, заговорил с ней, помог, этим подписав себе приговор. Вот пусть теперь Рене и отдувается, общаясь со стражами.

Интерес персонала к сыщикам вскоре угас, все вернулись к прерванным занятиям. Викта тоже абсолютно спокойно встала и направилась в гримерную, чуть вызывающе помахивая кончиком хвоста. Следующий номер получился даже ярче, чем предыдущие, мужчины в зале аплодировали стоя и требовали повторить на бис, но нуара лишь усмехнулась и, раскланявшись, покинула сцену. Ее рабочий день закончился, и она не собиралась более задерживаться в клубе ни на минуту.

Седьмица прошла для Викты как в тумане. Она уже боялась засыпать, зная, что снова окажется в залитой кровью квартире Виттора, что снова проснется в слезах, судорожно хватая ртом воздух. На работу она собиралась, как сомнамбула, и мало вникала в происходящее в клубе, стараясь избегать разговоров с другими девушками. Единственное, что неизменно доставляло удовольствие, так это танцы, которые от раза к разу собирали все большую аудиторию. Пожалуй, именно потому Рене ей так ничего и не сказал, если и заметил странное состояние звезды своего заведения. На попытку предложить ей очередное "свидание" нуара улыбнулась так ласково, что кабатчик поперхнулся на полуслове и на некоторое время решил отступиться и дождаться, пока депрессия измененной закончится. Остальные наверняка связали ее поведение со смертью Виттора, но с вопросами не лезли, подозревая, что девушка убивается по возлюбленному, отношения с которым не афишировала. Расследование произошедшего с барменом так и зависло в воздухе — зацепок не было. Сыщики еще дважды появлялись в клубе, но каждый раз уходили ни с чем. Здесь своих не выдавали, поэтому с Виктой даже и не разговаривали.

Но ко всему постепенно привыкаешь. Психика человека — удивительно гибкая штука, приспосабливающаяся к любым условиям, и нуары в этом, как оказалось, ничем не отличались от людей. Викта научилась не то чтобы жить со знанием, что она убийца, но просто пропускать его мимо сознания, не зацикливаясь на этом. Привыкла не смотреть в сторону бара, где с некоторых пор работал новый парень, чем-то напоминающий Виттора. Привыкла просыпаться в слезах и потом долго сидеть под струями холодной воды, тщась хоть как-то очнуться от кошмара... Девушка чувствовала, что произошедшее — вина ее измененной, искалеченной магии, и что подобное может повториться. И сейчас ей не оставалось ничего иного, кроме как научиться с этим жить.

Этот вечер ничем не должен был отличаться от предыдущих. Разве что людей было многовато — это измененная отметила сразу же, как только вошла в клуб. Сияющий улыбкой Рене радостно ее поприветствовал и выразил надежду, что она как всегда будет на высоте. Викта лишь пожала плечами — ради танцев она и жила.

Создание образа не заняло много времени, и вскоре она уже вышла на сцену. Заведению Рене повезло не только с хореографом, но и с осветителем — никаких слепящих прожекторов, лишь единственный луч чуть золотящегося света выхватывал застывшую фигурку танцовщицы из полумрака. Дополнительную иллюминацию создавали трепещущие огоньки свечей на столах посетителей, не столько разгоняющие сумрак, сколько создающие атмосферу таинственности. За одним из таких столиков, расположенном слева от сцены в небольшом алькове для особых клиентов, сидела шумная компания подвыпивших молодых людей. Все это девушка отметила наметанным глазом еще в те секунды, пока выходила на сцену и готовилась к началу танца. Их активное участие порой даже заглушало музыку, но науре это не мешало — она знала едва ли не каждую ноту. По задумке танцовщица должна была во время танца избавиться от некоторых деталей костюма, оставшись в итоге лишь в коротенькой рубашечке. Викта же азартно забрасывала каждую вещь в зал, получая в награду свист и улюлюканье парней. Что ж, стоило бы потребовать у Рене премиальные — эта компания оставит сегодня в кабаке целое состояние.

Пронаблюдав, как в сторону столика с развеселыми молодыми людьми улетает последняя нижняя юбочка из прозрачной органзы, Викта завершила выступление чуть резковатым, но изящным движением. Вызывающее покачивание хвоста в такт затихающей музыке лишь добавило ее номеру шика. Танцовщица не только показывала свою инаковость, но и с успехом демонстрировала, что изменение тоже может быть красивым. И, судя по овациям, посетители ее мнение разделяли.

Спускаться в зал было чуть боязно, поскольку ажиотаж клиентов, раззадоренных алкоголем и последним выступлением, мог обрести несколько неприличное направление. Но и сидеть в гримерной до следующего выхода на сцену не хотелось. Поэтому девушка, накинув поверх рубашечки платье поприличней, все же вышла в общий зал, тихонько устроившись у стойки бара.

— Молодец, — хозяин лично вручил ей стакан с соком, а бармен только вздохнул, явно считая, что эта девица его почему-то недолюбливает. Переубеждать парня Викта не собиралась ради его же блага.

— Надеюсь, это отразиться в денежном эквиваленте, — она и не думала стесняться.

— Обижаешь, — протянул мужчина. "Не продешевить бы", — мысленно хмыкнула нуара, дивясь такой покорности. Что-то этот хитрец знал, или по крайней мере планировал. — Даже есть возможность дополнительного заработка, — многозначительно добавил кабатчик, а измененная только тяжело вздохнула. А вот и причина его покладистости. Она же большой подвох.

— Рене, даже не начинай. Я не буду ни с кем спать, — отрезала Викта, как бы в подтверждение своих слов с грохотом ставя на стойку стакан с соком. Учитывая, что она держала его хвостом, получилось внушительно.