Часть десятая Дневник Тринадцатого Императора

Устав от постоянного произношения одной и той же команды "Отставить", миновав череду постов, наконец прошли в аппаратную и я, обратившись к дежурному оператору, протянул ему короткую записку, которую сопроводил словами:

— На этой частоте постоянно передавайте одно и тоже обращение, пока не получите ответа.

Несмотря на некоторое смущение и волнение от присутствия высочайшей особы, молодой лейтенант споро установил верньеры на делениях, указанных на клочке бумаги, и в эфир полетело сообщение:

— "Айвенго, вызывает Чёрный Лентяй".

Оно было повторено не один десяток раз и я уже буквально физически ощущал чувство отупения и неприязни у оператора, как вдруг из небольшого динамика раздался хорошо знакомый и немного взволнованный Володькин голос.

— Сэр, Чёрный Лентяй, Айвенго слушает вас!

После такого необычного вступления последовало сделанное деловым тоном нормальное обращение:

— Ваше Императорское Величество, докладывает Великий Князь Владимир....

Тетрадь сорок восьмая Дневник Тринадцатого Императора

Историческая справка

Взятие Константинополя (13 апреля 1204 года) войсками крестоносцев было одним из эпохальных событий средневековой истории и имело далеко идущие последствия для всей Европы. Папа Иннокентий III в своем послании о крестовом походе обещал всем рыцарям, которые будут участвовать в войне за Святую землю, освобождение от налоговой повинности, списание всех долгов, сохранность и неприкосновенность имущества. Это послание привлекло огромное количество бедняков и должников, которые планировали поправить свое положение за счет похода.

После захвата города начались массовые грабежи и убийства греко-православного населения. После взятия города началось массовое мародёрство. Около 2 тыс. человек было убито в первые дни после захвата. В городе бушевали пожары. В огне были уничтожены многие памятники культуры и литературы, хранившиеся здесь с античных времён. Особенно сильно от огня пострадала знаменитая Константинопольская библиотека.

9 мая новым императором был провозглашён Балдуин Фландрский, что положило начало формированию целой плеяды "латинских" государств на захваченных крестоносцами территориях, хотя греческая знать на периферии империи не покорилась и продолжала борьбу.

Вторично столица Византийской империи, Константинополь, была захвачена турками-османами под предводительством султана Мехмеда II во вторник, 29 мая 1453 г. Это означало уничтожение Восточной Римской империи; последний византийский император Константин XI Драгаш пал в битве. Победа обеспечила туркам господство в бассейне Восточного Средиземноморья. Город оставался столицей Османской империи вплоть до её распада в 1922 году.

Крепость Анадолухисары находится на анатолийском, или азиатском, побережье пролива Босфор и была построена османским султаном Баязидом I в середине 90-х годов XIV века в ходе его приготовлений к осаде Константинополя.

Крепость Румелихисар расположена на западном, или европейском, побережье и была построена в 1452 году султаном Мехмедом II, использовавшим ее для успешной осады города в 1453 году.

Двести пятьдесят седьмая запись в дневнике Е.И.В. Николая Второго

— Ваше Императорское Величество, докладывает Великий Князь Владимир....

Такое обращение в устах моего младшего братишки одновременно означало и приветствие и вопрос. Приветственное обращение к старшему брату-самодержцу — это и без комментариев понятно. Вопрос же заключался в том, как себя держать и о чём можно говорить, а от чего лучше воздержаться.

Повелительным жестом, сохраняя молчание, я отправил дежурного оператора в соседнюю комнату, абсолютно уверенный в том, что у дверей уже несёт свою вахту Барятинский младший, который никого и близко к ним не подпустит. Всё, теперь можно с братом говорить без помех.

— Володя, в операторской кроме меня больше никого нет. Докладывай всё как есть!

— Рад тебя слышать. Мы тут почти поголовно в грузчиков и биндюжников превратились. — Твои плавпирсы на базе "Эльпидифоров" с переменной дифферентовкой хороши, вот только скоростёнка у них маловата. При противном ветре к месту высадки они поздно добрались. Поэтому начали без них.

— Как же вы тяжёлое вооружение десантировали?

— Мы его на потом оставили.

— Понятно.

— Как только эти опоздавшие чёртовы железяки приткнулись к берегу да заякорились, начали выгрузку. — Сейчас под выгрузкой все семь "Эльпидифоров-П" используются, но работы ещё много.

— Османы не беспокоят?

— Нет их здесь никого. Тех, что ещё с ночи наблюдение обеспечивали, наши морпехи той же ночью извели, а других на подмену им почему-то не прислали. Странные у турок порядки, одним словом — "чужой монастырь".

— Ты уверен, что о нашей высадке в Стамбуле ещё не известно?

— Полной уверенности нет, но и серьёзного противодействия с их стороны не замечено. Кроме того, наши передовые дозоры перехватили двух генералов Абдул-Керим пашу и Осман-Нури пашу. Согласно приказа султана (точнее британского посла Эллиота) первый направлялся к Рущуку, а второй в Варну. Задание у обоих было примерно одинаковое, но не получилось.

— О своём задании они сами тебе поведали?

— Ну не напрямую конечно. Ты же знаешь мои познания в турецком. Ребята Черняева, перехватившие генералов, крепко с их охраной сцепились. Большая охрана у них была, с нашей стороны не обошлось без потерь, поэтому обоих немного в горячке боя помяли, вот они и "запели" едва только наш Бендевар им вопрос задал.

— Бендевар — это посланец от сына Юнус-бека?

— Да, в каждой группе есть несколько курдов, которые в спецшколе обучались, поэтому вопросы задавать и переводить ответы было кому. — Кроме этих групп больше никого и ничего подозрительного не замечено.

— Понятно.

— Была даже шальная мысль — не дожидаясь выгрузки бронеходов только на "ША-1", рвануть сразу в Константинополь.

— Что за "ША-1" такие? Почему не знаю?

— Это так бронетранспортёры ещё в Туркестане бойцы окрестили — "Шайтан арба", ну и номер один присвоили, уверены, что вскорости ещё что-нибудь новенькое появиться.

— Надеюсь, мысль прогулки в Константинополь не в твоей голове родилась?

— Каюсь, у меня тоже проскакивала, да вовремя твой наказ вспомнил.

— Вот-вот, это хорошо! Ты ни в коем случае не должен забывать, что начали-то мы войну с султаном, а продолжать её придётся с моей тёщей. Со дня на день жду от них ультиматум. — Поэтому береги людей. Будут люди живы, а технику завсегда починим. На худой конец новую сделаем, лучше прежней.

— Это я понимаю, потому и не поддержал инициативу, даже запретил некоторым думать об этом!

— Ладно, ладно, Черняева не зря "ташкентским львом" окрестили, но ты его всё равно пока придерживай, в Стамбуле ещё тысяч десять султанской гвардии наличествует, а это не мальчики для битья, а воины от рождения. Без тяжёлой техники наступление не начинать, действовать строго по плану.

— Никса, мне абсолютно ясно и понятно что это ещё не война, а только генеральная репетиция.

— Ну, то-то же. Какие успехи у летунов?

— Они на выделенном участке ковыряются. Бульдозером его разровняли, катками укатали, теперь полосы перфорированные выкладывают. Обещают, что завтра к утру будут готовы начать полёты.

— Хорошо! Это большое подспорье воздушная разведка, я уж не говорю об остальном.

— Да нам, в общем и дирижабля хватает с него тоже хорошо и далеко видно.

— Володя.....!

— Всё, всё не буду больше. План, подписанный монаршей ручкой старшего брата — закон.

— Ладно, ладно не ёрничай. Что с турецкими крепостями Анадолухисары и Румелихисар на Босфоре?

— Были они турецкими, теперь наши. Ночью на катерах подскочили морские пехотинцы. С дирижаблей воздушный десант сбросили, они ту немногочисленную охрану, что ещё бодрствовала, сняли. Турки на анатолийском берегу спали, нападения не ожидали. В знаменитых башнях вообще никого не оказалось. — Представляешь, эти громадины одним своим видом выказывающие серьёзную угрозу, пустыми стояли. В погребах даже зарядов не нашли, наши боялись, что какой-нибудь фанатик решит к Аллаху поскорее попасть, так что искали на совесть. — Короче, к рассвету повязали всех кто не сопротивлялся. Которые огрызались, тех постреляли. По утренней заре туда для усиления по батальону морпехов высадили. Тяжёлого вооружения бойцы не имеют, но гранатомётов и миномётов с припасами у них достаточно. Связь с ними постоянная, если что понадобиться, доставим без хлопот. Турецких боевых кораблей в Чёрном море больше нет.

— Приятно слышать! Что у Никанова? Контакт с ним есть?

— Там, слава Богу, всё точно по плану! Даже новолуние предусмотрено. Три подлодки уже на выходе из пролива, сейчас они на подходе к бухте. Головным — Павел Крузенштерн, он этим маршрутом уже ходил, остальные в кильватере. Ориентировка по трём синим огням. Павел Павлович даже пошутил: "...идём как в Севастопольской бухте на ученьях...".

— Ну-ну, а с "шумовым" прикрытием как дела обстоят?

— Эти сорвиголовы сразу тремя дюжинами представлены. Сейчас катера дрейфуют как раз на траверзе наших новых крепостей. Как сигнал от Никанова будет получен, так ровно через четверть часа они в "Золотом роге" такой тарарам устроят, что чертям тошно станет. Почти по Пушкину будет.

— Смотрите аккуратно, главного чёрта надо целёхоньким вывезти.

— Вывезут, если потребуется то и с диваном вместе, да ещё и гарем заодно прихватят.

— Куда же они такую прорву народа денут? Нет уж, пусть лучше гарем в "Топкапы" остаётся.

— Это я так, в шутку. Настроение у десантников отличное, все в бой рвутся

— Я тоже шучу. — Ладно, пошутили и хватит. Эту ночь я, видимо, здесь проведу, так что держи связь с запасным командным пунктом. Помни, это только генеральная репетиция, главные события начнутся позднее. Думаю, что до подхода "Royal Navy" у нас в запасе три — четыре недели имеется. Будь осторожен! Удачи!

— Спасибо, Никса, сделаем всё как договорились. Да, а как ты планируешь Барятинского старшего отметить? Крепостей — то у турок на Дунае больше нет.

— Это пока большой секрет, но кое что по-братски шепну. — Как тебе понравиться его новая фамилия Барятинский-Задунайский?

— Здорово звучит и с весьма "прозрачным" намёком!

— Вот и хорошо, а остальное пусть пока секретом остаётся. До связи!

— Удачи сэр, Чёрный Лентяй!

Эта операция по взятии Стамбула, тщательно продуманная и многократно проигранная в Гатчине, часто не давала мне покоя. По большому историческому счёту это будет уже третий штурм Царьграда-Константинополя.

Первый раз его разрушение и разграбление вдохновлял папа Иннокентий III. То фактически было сведение счётов между попами. Лидер католиков потребовал от остатков Византии восстановления церковной унии, что практически означало прекращение самостоятельного существования греческой церкви.

Получив ожидаемый отказ, Иннокентий III определил превращение византийской столицы в цель похода крестоносного воинства. Крестоносцы решили штурмовать город со стороны Золотого Рога, у Влахернского дворца. Католические священники, состоявшие при войсках крестоносцев, всячески поддерживали их боевой дух. Они с готовностью отпускали грехи всем желавшим участникам предстоящего штурма, внушая воинам мысль о богоугодности захвата Константинополя.

Четвёртый крестовый поход, когда просвещённые европейцы 13 апреля 1204 года основательно разграбили Константинополь и спалили его библиотеку, для себя лично я так и называл — "сведением счётов".

Спустя почти шесть десятков лет, в 1261 г. в отсутствие венецианского флота небольшой отряд никейского императора Михаила VIII Палеолога занял плохо защищённый Константинополь, формально Византия была восстановлена, но это была, конечно, уже не та Византия.

Через два века под предводительством султана Мехмеда II, творчески подошедшего к непростой задаче — штурму города крепости, Константинополь был взят во вторник, 29 мая 1453 г. Ещё полтысячелетия он оставался столицей Османской империи вплоть до её распада в 1922 году. На эти исторические экскурсы, демонстрируемые "блокнотом", мне было наплевать. Для меня укреплённый город был прежде всего пробкой в "горлышке" Босфора, которую надо изъять и как можно быстрее.

Когда я говорил брату, что у него в запасе есть три — четыре недели я, конечно, делал для себя "заначку" по времени, но вот на сколько, этого никто не знал.

* * *

*

Есаул Иван Кравченко уже дано привык ко всяким неожиданностям, поэтому, когда его весной 1872 года вызвали к командующему десантными силами Империи Василию Александровичу Стеценко, он не особенно удивился, ожидая очередное срочное поручение.

Немного смутило, что на входе в штаб он встретил много своих бывших учеников, которые, как было ему известно, проходили по ведомству генерала Рихтера. Пожав руки ближним и кивнув старым знакомцам, стоящим в отдалении, приёмный сын Владимира Кравченко вошёл в знакомое помещение за тяжёлыми дверьми. Снова удивившись необычно большому количеству народа, толпящемуся в вестибюле управления, он предъявил документы проверяющему и в сопровождении дежурного лейтенанта быстро поднялся на второй этаж, где, как оказалось, его уже ждал другой порученец. Вместе со вторым сопровождающим он вошёл в приёмную и без задержек был приглашён в кабинет Стеценко, тут многое стало понятным....

В кресле командующего за его рабочим столом сидел государь-император Николай II, а хозяин кабинета примостился справа, там, где обычно сидели его посетители.

Естественно, сработал условный рефлекс, есаул вытянулся и уже хорошо поставленным командирским голосом приготовился отрапортовать о своём прибытии, но был остановлен повелительным жестом и нейтральным вопросом монарха:

— Здравствуйте! Присаживайтесь. Как здоровье Владимира Ивановича?

— Здравия желаю! Спасибо, Ваше Императорское Величество! Отец поправляется и скоро сможет приступить к своим обязанностям.

— Хорошо, Иван сын Владимира! Сам-то как себя чувствуешь?

— Отлично, благодарю, Ваше Императорское Величество!

Последнее было произнесено, пожалуй, несколько громче, чем следовало, поэтому последовало почти отеческое наставление, а не команда:

— Спокойно, Иван, мы не на плацу, здесь и так всё хорошо слышно. Присаживайся напротив Василия Александровича, сейчас подойдут ещё несколько участников нашей встречи.

Последние не заставили себя ждать. Вошедшего генерала Черняева в России все хорошо знали. В газетах и журналах, да просто в витринах военторгов, часто висели фотографии "ташкентского льва", зато лицо второго было мало кому известно. Капитан-лейтенантские погоны на его морской форме ни о чём не говорили Ивану. Только глаза и манера движения выдавали в нём опытного бойца.