Зеркала. Часть 2: Подмастерье и Лесное братство

Внезапно он насторожился.

— Один, — послышался тихий шепот, — ты здесь?

Не высовываясь далеко из дупла, чтобы не получить очередную оплеуху Хранителя, он также тихо ответил:

— Да.

— Вылезай.

— Не могу — Хранитель...

— Его нет. Давай скорее...

Инвари осторожно выглянул. И разглядел Шери, прячущегося за стволом.

— Вылезай, — сердито повторил тот, — или тоже хочешь остаться там навсегда?

Инвари выскочил наружу, не потревожив ни единой веточки, его тут же втащили в заросли папоротника, а перед дуплом черной в темноте кляксой снова замаячила фигура Хранителя.

Как тебе удалось? — изумился Инвари, но Шери прижал палец к губам и ужом пополз прочь от лагеря.

Инвари едва успевал за ним.

Они спустились в глубокий ров, откуда доносилось уханье филина, и глаза Инвари различили силуэты коней. Тихое фырканье приветствовало его и еще до того, как он протянул руку, Ворон положил ему на плечо тяжелую голову. Из темноты выдвинулись двое, и Инвари с изумлением разглядел Шторма и длинноногого флавина. Последний подал ему перевязь со шпагой, предупреждая вопросы, прыгнул в седло белоснежной кобылки, которой Инвари прежде не видел, и пустил ее шагом. Остальные оседлали своих лошадей и последовали за ним. Некоторое время молча и не торопясь ехали по хлюпавшему дну рва, а затем Шери прокричал какой-то грустной ночной птицей. Над их головами показались в ветвях человеческие лица и равнодушно скрылись в темных кронах. Ехавший впереди Аф что-то прошептал своей лошади, Инвари различил только ее имя — Чайни. Она легко вскарабкалась наверх по осыпающейся земле и поскакала прочь от лагеря. Ее тонкие ноги словно бы и не тревожили землю. Прижав уши, кони понеслись за ней.

До самого рассвета они летели бешеным аллюром, с ходу одолевая завалы и ручьи, одинокими звериными тропами или вовсе без дороги — Чайни впереди, безошибочно угадывая путь, за ней Ворон, Саврас Шторма и крепкий ильрийский конек Шери, имени которого Инвари не знал. Похоже, именно Чайни выбирала дорогу, потому что за все время безумной предутренней скачки Аф не сказал ей ни слова, не поправил ни рукой, ни коленом, лишь пригнулся к холке, слившись с белой лошадью в единое сказочное существо. Инвари подозревал, что Чайни могла бы скакать быстрее, но щадила хотя и приученных к лесному бегу, но все же людьми воспитанных коней.

Когда слабое утреннее солнце поднялось над горизонтом, они, наконец, спешились. Шери, не подводя лошадей к близкому ручью, обтер их морды свежей водой. Впрочем, конские шкуры были почти сухими — лошади еще не устали.

Флавин насмешливо взглянул на Инвари.

— Вижу, вы дрожите от любопытства, юноша!

Инвари только кивнул.

— Видите ли, Один, я давно начал подозревать, что с вами твориться неладное. Да и Гроза никогда не ошибается. Странно, что вы ничего не замечали! Должно быть, вам застили глаза. Шери и Шторм прибыли в том отряде, который привела Гроза, когда — сама, заметьте — разобралась в природе болезни. Они не хотели верить ей. Когда вас схватили, я более подробно расспросил Шери о ваших приключениях во дворце и понял, в чем дело...

— Кровь и волосы..., — хмуро сказал Инвари.

— Значит, с ваших глаз спала пелена! Прекрасно. Жаль только, что этого не случилось ранее. Думаю, впрочем, что и в этом нет вашей вины. Однако объяснить что-либо разъяренным людям невозможно — они нашли виновного!

Инвари пожал плечами.

— Они правы!

Теперь пожал плечами флавин.

— В таком случае виновен и я! Не предупредил вас, не осмотрел вовремя, не проявил любопытство раньше, чтобы узнать от Шери подробности. Так можно рассуждать до бесконечности, Один, а тот, кто по-настоящему виновен, будет продолжать делать свое дело. Теперь у вас есть еще одна причина расквитаться с ним. Мы с Шери решили вас выкрасть. Гэри будет в ярости. Но он не понимает истинного положения вещей.

— Почему? — Инвари повернулся к Шери. — Ангели тоже могла..., — он запнулся. — Ведь с ней все в порядке?

Шери кивнул.

— Тогда, в Подземелье, ты несколько раз спасал нам жизнь. Ты благословил мою мать в Последний путь. В конце концов, ты не дал герцогу ударить увечного слугу, помнишь? Я по уши в долгах перед тобой, а я этого не люблю.

— Но как вам удалось вывести меня из лагеря?

— С Хранителем договорился он, — Шери мотнул головой в сторону Афа, — а с людьми.... Это ведь и мои люди, дэльф. И Гэри вовсе необязательно знать об этом.

Инвари посмотрел на Шторма. Тот все это время простоял молча, с любопытством слушая разговор.

— Ну а ты, почему ты?

Шторм повел плечами.

— С тобой забавно! — чистосердечно признался он. — А баб — ну их. Они вечно чего-то недодумают, а уж раздуются от гордости!... Эти, как их, георини! — и он смачно выругался.

Инвари поспешно скрыл улыбку.

— Не знаю, как вас и благодарить! — тихо сказал он.

— Не надо, Один, — флавин качнул рогатой головой. — Мы все делаем то, что положено.

И он со значением поглядел на Шери.

Тот вскочил в седло.

Ты возвращаешься в лагерь? — Инвари даже испугался за него.

— Нет — во дворец. Надо уничтожить то, чем Адамант связан с тобой. Аф сказал, что люди, которые доживут до этого — выживут. Почти все.

Инвари рванулся к Ворону, но крепкая рука удержала его на месте.

— Я еду с ним! — он упрямо дернул плечом, но отчего-то не сдвинулся с места.

Флавин укоризненно встряхнул его.

— Вы совсем потеряли разум, Один! Чем ближе вы окажетесь к Адаманту, тем больше власти над вами он приобретет. Если даже вблизи Сердца он отводил ваши глаза от явного, что будет с вами во дворце? Вам надо уходить прочь от столицы!

Инвари виновато опустил голову. Он совсем не чувствовал чужого влияния, но, наверное, действительно Адаманту как-то удалось смутить его разум, раз он не осознавал таких элементарных вещей. Вот только КАК герцогу удалось преодолеть иммунитет к магии, которым Инвари обладал наравне с другими выходцами из Академии? Еще одна загадка.

— Не волнуйся, дэльф! — сказал Шери. — Я все сделаю, как надо. Мы еще свидимся.

И он пустил коня вскачь.

"Он не сказал ни слова об Ангели, — глядя вслед, подумал Инвари, — а ведь, возможно, он идет на смерть. Страшную смерть, ради меня, недостойного! Впрочем, что толку напоминать о девочке? Шери и так знает, что я не брошу ее. Вот только, что я буду с ней делать? Подмастерье с ребенком! Такого еще не бывало. Боги мои, пускай он вернется!...".

Аф и Шторм тем временем садились на коней.

— Поехали, монах, — прогудел Шторм.

— Куда?

— Туда, куда и собирались, — Аф смотрел на него. — Пустоши ждут нас. Это достаточно далеко от столицы, не так ли?

* * *

Под вечер Инвари стало плохо. Несколько минут он еще пытался держаться в седле. Ворон, почуяв неладное, сбавил шаг и тихо заржал. Аф оглянулся. И вовремя — чтобы успеть подхватить сползающего наземь дэльфа. Он спешился и положил юношу на траву. Тот был бледен. Холодная испарина струйками стекала по лицу, оставляя нежные розовые разводы на коже, хриплое дыхание с трудом вырывалось сквозь стиснутые зубы.

— Поищите воду, Шторм, — сказал флавин, опускаясь на колени перед Инвари, — и укромное место для стоянки. Боюсь, мы задержимся надолго.

Шторм беззвучно исчез в кустах.

Флавин осторожно откинул остатки рубашки с груди дэльфа. Перекладина сыпного креста уже начала сводить концы вокруг его шеи. Он посмотрел на полоску неба — виднеясь над деревьями, она неуклонно превращалась из закатной ярко-розовой в темно-синюю ночную. Шери должен был уже достичь города. Сколько времени потребуется ему, чтобы проникнуть в подземелье и найти связующие элементы болезни?

Вернулся Шторм. Они перенесли Инвари на скрытую в тугих кустарниках дикого орешника полянку, усеянную сухими сосновыми иглами. Сами сосны возносили кроны высоко над головами. Невдалеке, в камнях, журчал родник.

Флавин быстро развел костерок, уложил Инвари рядом с огнем на лапник, прикрытый плащом.

— Вам, может, помочь? — вежливо поинтересовался Шторм — перед загадочным флавином он немного робел.

Но Аф лишь покачал головой. Он был встревожен. Состояние дэльфа ухудшалось с каждой минутой. Не иначе Адамант решил, что юноша ему больше не нужен, и спешил расправиться с ним. Инвари еще ясными глазами смотрел в лицо Афа, но пелена бреда время от времени уже туманила их.

Шторм, расседлав и напоив коней, взял легкий охотничий лук, казавшийся в его руках игрушечным, поправил за поясом нож и ушел в чащу.

Инвари трясло. Он протянул руку и слабо сжал пальцы Афа.

— Герцог добрался до меня, — усмехнулся он. — Шери не успеет... Я умру на рассвете.

— Возможно, — серьезно ответил Аф. — Если..., — он повел носом, — ветер не переменится.

Он осторожно высвободил руку и ушел к костру — готовить согревающий отвар.

— Вы столько натерпелись из-за меня, Аф, — виновато сказал Инвари, — жаль, что все напрасно...

Не отвечая, Аф подвесил котелок над огнем и начал сыпать травы из сумки, с которой не расставался, провожая их гортанными словами. В них слышался то шум водопада, то крики птиц, то вой ветра.

Инвари зачарованно слушал, хотя и не понимал ни слова. В Академии учили всем языкам Ветри, кроме языка сотайров — так Мастера называли первых детей природы.

Постепенно глаза его закрывались, а сознание покидало тело. Огромные волны сбегали по ступеням великанских лестниц и уносили за собой. Он отчаянно цеплялся за перильца, но пол проваливался и он летел вниз, мимо закрытого гроба, окруженного свечами, мимо белого ковра из меха верде, мимо подмигивающей морской девы, подозрительно похожей на Гэти. Мимо Учителя, который лишь грустно покачал головой, провожая взглядом ученика, потом отвел глаза и посмотрел куда-то в сторону. Инвари тоже взглянул туда и увидел тела, сплетающиеся, словно радужные змеи, на желтых листьях. Женское тело — смуглое, стремительное, окутанное облаком грозовых волос трепетно прижималось к мужскому, смутно знакомому — статному и сильному. Инвари узнал горящие глаза и алые губы ведьмы и хотел отвернуться, чтобы не видеть ее лица, страстно закинутого к небу, пылающего блаженством и истинно нежного — впервые за время их знакомства. Лицо мужчины он не мог разглядеть. Лишь мощные движения тела, лишь бугрившиеся под загорелой кожей мышцы, лишь отчего-то алые когти женщины, исполосовавшие его спину. Эти двое бились, словно единое сердце и движения их завораживали. Внезапно мужское тело напряглось, а женское забилось под ним в мучительной истоме. Мужчина поднял голову, а вместо лица была у него черная дыра, откуда змеился звездный свет.

Инвари закричал и очнулся.

Стояла зыбкая тишина. У костра, раскинувшись, спал Шторм. Рядом с Инвари устало смежил веки флавин. Он уснул сидя, полуопершись на седло. И глядя на него, Инвари вдруг подумал, что после всех бессонных ночей, проведенных в умирающем лагере, Аф и эту ночь провел без сна рядом с ним, и только сейчас усталость одолела его, притушив звериную чуткость. Сон опустил на осунувшееся лицо флавина покров покоя, слабо освещаемый едва тлеющими углями. Заглядевшись на их огоньки, почти скрывшиеся под золой, Инвари вспомнил предсказание рыночной ведьмы и понял, что умирает.

Звездные угли на краю неба только что подернулись рассветом, словно костер, в который он смотрел — пеплом. Но небесный купол над поляной еще оставался утыканным жемчужными булавками.

Инвари выскользнул из-под плаща и, шатаясь, пошел прочь, ощущая, как жизнь стекает на землю. Ему не хотелось, чтобы спутники, проснувшись, увидели рядом его остывшее тело. Он шел, покуда хватило сил. Затем упал, но продолжал упрямо ползти прочь. Когда же, обессилев, Инвари уткнулся головой в корень какого-то древесного — в несколько обхватов толщиной — гиганта, синий бархат над его головой превратился в шелк и звезды погасли.

Мысли его путались, тело сводили судороги и тошнота, а петля вокруг шеи мучительно жгла и — он ясно осознавал это — душила. С усталым удивлением он отметил, что Звезда Поднебесья на его руке проявилась и ярко пылала, шипя и разбрасывая вокруг синие искры. Он перевернулся, желая последний раз взглянуть на небо, и попытался вызвать Силу. Сейчас он имел на это полное право — ЗНАЛ, что смерть всего в паре шагов. Но внутри было пусто и холодно, лишь ворочалось с усилием сердце, отказываясь гнать отравленную чумой кровь. Должно быть, пустоту уже торопились заполнить внутренние кровоизлияния.

Снова пришел страх. На просторах Ветри его, оказывается, было много. А вот раньше? Что было раньше? Он напрягся, вспоминая — да, он ничего не боялся, потому что не знал ничего такого, чего следовало бы опасаться Поднебесному Подмастерью. Не станет и сейчас...

Слабеющей рукой он поднял с земли горсть преющих листьев и, поднеся к лицу, насколько мог глубоко, вдохнул терпкий аромат умирания. Он попытался сосредоточиться и упорядочить дыхание, чтобы сознанию легче было покинуть бренное тело, но услышал совсем близко лошадиное ржание. И грустно улыбнулся. Тело его выгнулось дугой, страшное сиплое дыхание потревожило воздух. Сердце последний раз устало толкнулось в ребра. И было еще очень больно.

Тело Инвари, обмякнув, застыло. Еще теплая кровь стекала с уголка его рта.

Кусты разомкнулись и Ворон, вздыбив землю, выпрыгнул из зарослей. Увидев хозяина, он громко и отчаянно заржал, и встал над ним, наклонив голову и обнюхивая. Вслед за лошадью, задыхаясь от быстрого бега, выскочили Аф и Шторм.

Вот он! — закричал Шторм. — Без сознания...

Аф только покачал головой. Он знал эту страшную неподвижность тел. Имя ей было одно.

Конь вдруг оскалился, словно собака, и, прижав уши, пошел на них. Глаза его горели совсем не по-конски.

— Э-э! — возмутился Шторм, отступая. — Совсем с ума сошел? Мы же помочь ему хотим!

Но жеребец теснил их прочь с поляны. А за его спиной, из-за древесного великана выскользнул невысокий, дочерна загорелый и совершенно седой человек. Пропыленное одеяние путника покрывал черный тончайший плащ. Только он, пожалуй, и указывал на то, что это не простой бродяга. Да еще глаза — с ними было что-то не так!

Почуяв его присутствие, Ворон поднялся на дыбы, забив тяжеленными копытами в опасной близости от головы Шторма. Аф уже давно тянул того за руку, но проще было выкорчевать старый пень — Шторм, уворачиваясь от копыт, пытался разглядеть незнакомца. Тот тихо свистнул, и конь, потеряв к Шторму всякий интерес, развернулся и затрусил к Инвари, которого ласково ткнул носом и, тихонько заржав, посмотрел прямо в глаза незнакомцу.

У Шторма не было волос, иначе они зашевелились на черепе — у незнакомца вместо глаз были белые бельма, которыми он коротко и страшно глянул в его сторону.

— Мое почтение, — сказал незнакомец, но и с голосом его было что-то не так — он слишком правильно выговаривал слова. — А теперь уходите. Вы будете мешать.

— Это еще кто? — возмутился Шторм, несмотря на то, что весь взмок от ужаса.

Аф, сделав поистине титаническое усилие, уволок его в чащу. Какое-то время голоса их еще были слышны. Потом стихли и они.