— А как насчет и того и другого? Я реалистка, а не мечтательница. И большинство существ не идеалисты. Большинство из них хотят знать, что лично они получат от этого.

— Вы говорите просто моими словами! — восхитился Тревер.

— Итак, ты можешь свести меня с Ферусом Оленом?

— Именно поэтому я здесь. Тома полагал, что мы могли бы помочь друг другу.

Она бросила пустую банку из-под воды в спидер.

— Каковы его планы? Что он пытается делать?

Ну уж явно не поливать бобы на тайной базе джедаев…

— Сколько я был с ним, он в основном пытался сбегать из Имперских тюрем, — хмыкнул он, — Вы будете должны сами спросить его на этот счет.

— У меня здесь другие планы, — сказала Флэйм, — У меня есть идея, которая может помочь Сопротивлению. Что делает Самарию уникальной? Я не имею ввиду вот это место, — и она махнула рукой на Кристаллический Лес вокруг неё, — Персональные дроиды. Они есть у всех здесь — включая Имперского советника. Они дали ему один, чтобы отблагодарить его за спасение города.

— Он не спасал город, — заявил Тревер, — Он просто приписывает это себе.

— Это не важно. Если у него есть персональный дроид, то этот дроид отслеживает каждый его шаг за последние два дня. Слышит каждый разговор. Если бы мы могли заполучить этого дроида…

— …мы могли бы кое-что выяснить.

— И это будет способом показать Сопротивлению, что я подразумеваю под делом. Хотя, украсть дроида будет непросто.

Тревер усмехнулся:

— Эта работа как раз для меня.

Глава 10

Император не заставил себя ждать. Голограмма в полный рост немедленно возникла перед Ферусом. Капюшон Палпатина был надвинут на лицо, и Ферус мог видеть только полоску желтоватой кожи, словно прорезанную линией рта.

— Я вышел на Сопротивление и передал им ваше предложение.

— Превосходно.

— Они рассмотрят ваше предложение.

— Они примут его?

Ферус ожидал этого вопроса. Сам-то он полагал, что шансы на это были нулевые, но полагал, что лучше слегка осчастливить Палпатина — и тем самым хотя бы временно отсрочить вмешательство в этот вопрос Вейдера…

— Я думаю, небольшой шанс есть, — сказал он, — Они в немалой степени деморализованы тем, что большинство самариан не поддерживает их. Они чувствуют себя в изоляции. И мне не показалось, что их очень много. Впрочем, они, естественно, не доверяют мне.

— Продолжайте контролировать ситуацию. Вы нашли что-нибудь, что может быть полезно для Лорда Вейдера?

— Немного. Тайник, обнаруженный мной во время поиска. Это спидер на Телос-Стрит. Но я уверен, что они не будут больше им пользоваться. Но я ещё не сообщал ему об этом — ведь вы приказали докладывать обо всем сначала вам.

— Я сообщу ему. Вы преуспели, Ферус Олен.

— Лорд Вейдер недоволен тем, что я не отчитываюсь перед ним, — добавил Ферус, надеясь немного прозондировать почву.

— Это не ваша забота.

— Это создает трудности при совместной работе. Возможно, если бы я знал о нем больше…

Он видел, как внимательно взглянул на него Палпатин.

— Так. Вы заинтересовались Лордом Вейдером.

— Лорд Вейдер интересен всем.

— Он предпочитает тайну. Это полезно. Вы же имеете еще кое-что. Уникальность. Вы были обучены Силе — и вы отказались от этого. Да, все джедаи уничтожены, но Сила остается. Вы могли бы снова использовать её…

— Мои навыки несколько заржавели, — ответил Ферус. Палпатин думает, что он столь продажен?

— Вы сумели найти световой меч.

— После окончания Войн Клонов какое только оружие не продавалось. Я сумел раздобыть световой меч. Галактика — опасное место.

— Вы могли бы иметь больше власти, чем любой другой. Даже больше власти, — тут голос Палпатина перешел в режущий ухо скрежет, — Чем даже сам Лорд Вейдер.

Вот оно. Начинается.

— Меня не интересует власть, — заявил Ферус.

— Всех интересует власть, — отмахнулся Палпатин, — Но не каждому дано видеть, какой может быть реальная власть…

Ферус незаметно коснулся рукой рукояти светового меча. Джедаев не интересовала власть. Они использовали Силу, чтобы нести Галактике справедливость и мир. Но, по правде говоря, Сила давала им немалую власть, и для многих падаванов это было причиной постоянной внутренней борьбы. Когда использовать эту власть, когда отступить — и когда идти вперед; когда уничтожать врага — и когда позволить ему уйти… Это была постоянная борьба. И то, что никто из них не решился бы признать в их ночных разговорах, потому что, казалось, даже шепот мог опасно приблизить Темную Сторону: власть — это не так уж и плохо…

Ферус боролся против этого чувства, отрицая само его существование, и полагал, что он победил… Но было ли это действительно так?

Он как-то решился поговорить об этом с Сири — потому что Сири относилась к тому типу учителей, с которыми можно было говорить о подобном. Он хорошо знал: ничто из того, о чем он мог её спросить, не могло потрясти или разочаровать ее.

Они были вдвоем на одной из террас Храма. Сири лежала, закинув ноги на скамейку, глаза закрыты. Ферус сидел рядом с ней (жесткий как всегда, думал он теперь). На Корусканте уже недели шел дождь, и как только появилось солнце, она потянула его наружу.

— Для занятия? — спросил он.

— Для развлечения, — ответила она.

Он ждал, собирая всю свою храбрость. И только когда он был уверен, что она пришла в доброе расположение духа, только тогда он начал разговор. (А возможно, он надеялся, что она заснёт, и ему не придется начинать этот разговор вообще?)

— Учитель, я думал кое о чем, — сказал он, — Я чувствую возрастание Силы в себе… На этой последней миссии…, когда мы сражались… Я был… счастлив.

Она открыла один глаз и взглянула на него.

— Ты имеешь ввиду, что, когда мы сражались на Мельдазаре, ты чувствовал удовольствие от того, как ты мог перемещаться, как мог одним ударом сбивать врага?

— Да, — Ферус чувствовал себя виноватым, — Это неправильно?

— Хорошо, — она поднялась на локтях. Солнечный свет играл на её светлых волосах, которые она недавно подстригла даже короче, чем обычно.

— Да, — сказала она, — Это неправильно — эмоции в сражении. Неправильно чувствовать удовольствие, когда падает враг. Джедай должен чувствовать сожаление — сожаление о том, что была прервана жизнь, сожаление о том, что вообще оказалась нужна битва… Сила дает нам большие дары, Ферус. И нет ничего неправильного в том, чтобы получать удовольствие от своего дара. От своего мастерства. В этом борьба каждого джедая — достигнуть баланса; это так даже для мастеров-джедаев. Посмотри на Мэйса Винду. Его стиль — Форма VII. Что ты знаешь о Форме VII?

— Что только лучшие из воинов могут управлять этим.

— Точно. Форма VII может привести тебя слишком близко к Темной Стороне, к тому, на чем сосредотачивается ситх. Но Мэйс Винду может управлять этим. Но моё мнение — что даже Мэйс Винду должен признавать наличие этой опасности — удовольствия от власти. Это — единственный путь, которым он может противостоять этому. Другими словами, мой вечно беспокоящийся падаван, — и Ферус вспомнил её улыбку, в кои-то веки ласковую, а не ехидную или зловредную, — тот факт, что ты задаешься этим вопросом, оберегает тебя от этой опасности.

Это был типичный для джедая ответ: понимание проблемы — это первый шаг к её решению. Полезный ответ; но это было тогда, когда у него был Храм, куда он мог прийти, мастера-джедаи вокруг него… Всё обучение, простые и глубокие правила Ордена — всё это отвечало на каждое его сомнение.

Действительно ли уход из Ордена принес ему облегчение именно потому, что он никогда уже не был должен думать об этом снова?

Почему же он думал об этом теперь?

Память и эти вопросы были словно мгновенная вспышка, но Ферус внезапно испугался. Что, если слишком много времени прошло между словами Палпатина и его собственным ответом? Что, если Палпатин знал — знал точно, безошибочно, доподлинно — о чем он думал?

— Это интересная беседа, но я… должен идти. Я должен ещё… — сглотнув, начал Ферус, чувствуя, как пересохло во рту.

— Конечно, — ответил Император.

Голограмма исчезла. Ферус чувствовал под пальцами рукоять светового меча. Он провел кончиками пальцев по вмятинам и царапинам, покрывавшим её. Он думал о Гарене Мулне, о мастере-джедае Гарене Мулне, отдавшим ему свой световой меч. Вместе с этим даром пришла ответственность — и связь с прежним способом мышления и жизни, как тогда, когда весь Орден джедаев был его опорой.

До того, как он остался один.

Дайте мне вашу уверенность, Гарен, — подумал он, — Дайте мне вашу храбрость.

Глава 11

Физические упражнения — важная вещь. Баг слез с вибротренажера и направился к душу. Он возил за собой тренажер с одного места своего назначения на другое, потому что понимал важность подобных тренировок. Это делало мысли ясными. Он не доверял существам, не заботящимся о себе. Сам он никогда не был слишком занят при его распорядке дня. Избыток жира вызывал у него отвращение. Он не хотел превратиться в хатта.

Загудел комлинк. «С вами хочет говорить Сано Сауро», — сообщил голос помощника.

— Скажите ему, что я скоро свяжусь с ним.

— Ему это не понравится.

— Верно, — согласился Баг, беря полотенце, — Не понравится.

Сано Сауро. Он был полезен. Хм, все считали, что это Сауро думает за него. Конечно, именно Сауро способствовал обретению Багом положения и влияния. Но он уже устал от его постоянного стремления держать его под контролем. И теперь, когда идея-фикс Сауро, корабль «Истинное Правосудие» — летающий зал суда — был угнан, Сауро оказался не в чести у Императора. И некоторое дистанцирование от него сейчас было, по мнению Бага, хорошей идеей — по крайней мере, до выяснения, временное ли это охлаждение Императора к Сауро, или нет.

А тем временем, пусть понервничает.

Сорок пять минут тренировки сделали мысли Бага ясными и четкими. Все те шаги, которые он уже предпринял, принесли успех. В Саф прибыл сам император, и Баг не думал, что тот преувеличивал, говоря, что это именно его заслуга. Он делал карьеру.

Никто никогда не верил в него. Ни его отец, ни жена. Но сам-то он всегда верил в свою судьбу.

При мысли об Астри Баг невольно нахмурился. Он давно смирился с тем, что жена уже не любит его. Но он и не ждал любви. Он ждал понимания и помощи. Он же был политическим деятелем; красавица-жена была частью его имиджа. Но она никогда не понимала своей роли. Ладно, это была его собственная ошибка — взять в жены повариху… Она просто вскружила ему голову своими кудрями и улыбками. Опять же, то, что она была знакома — и дружна — с некоторыми джедаями, тоже было в то время весьма кстати…

Теперь она пропала. Исчезла. И увезла с собой неизвестно куда его сына. Но он найдет Лана. Когда он будет правителем Самарии, у него будет куда больше возможностей. И тренажер ему для этого не понадобится, — сострил он. И, довольный шуткой и результатами своей разминки, Баг отправился в душ.

Вотум недоверия нынешнему премьер-министру был делом решенным, он позаботился об этом. Но небольшая подстраховка была бы совсем не плохой идеей. Что-нибудь для того, чтобы ещё более поднять его в глазах здешних жителей; так, чтобы когда он займет этот пост вместо Ларкера, всё прошло бы гладко.

Стать правителем Самарии — это было только первым шагом. Почему он не мог бы управлять, например, всей системой Лемартоо — в качестве плацдарма для дальнейшего?

Это было его время, и он не нуждался в советах Сауро. Как и ни в чьих. Он был готов найти свой собственный путь. Рискнуть.

Он натянул тунику и взял снова загудевший комлинк.

— Сано Сауро ожидает, — сообщил его помощник.

— Скажите ему, что я занят, — ответил Баг. Ухмыльнулся, представив себе, насколько это приведет в бешенство Сауро. Пусть побегает.

Баг прицепил на плечо своего персонального дроида. Каким же полезным было, оказывается, это небольшое устройство.

Что ж, Сауро многому научил Бага. Чтобы управлять людьми, нужно создать для них врага; кого-то, кого они будут ненавидеть и бояться. А потом спасти их от него. Проще некуда.

Глава 12

Ферус решил временно оставить размышления на тему, кем мог быть Вейдер. Он все равно не смог бы сейчас понять этого. Если Вейдер снова нечаянно не скажет чего-нибудь, что сможет навести на ответ, или если сам Ферус не наткнется на какую-нибудь новую информацию, то он всё равно не сумеет обнаружить истину. А возможно, он вообще никогда не узнает этого.

И что он сам все еще делал здесь? При всех своих стараниях он мало что узнал. Он смог выйти на местное Сопротивление, но все еще не знал, чем он мог помочь им.

Бывали времена, когда он чувствовал, что делает именно то, что нужно, и из самых верных соображений. Про нынешнее время он не смог бы этого сказать.

Он основал движение сопротивления на Беллассе, но героические подвиги всегда были не по его части. Он участвовал в Войнах Клонов, но он не походил на великого генерала вроде Оби-Вана Кеноби. Армия вообще была не для него. Он боролся плечом к плечу рядом с Роаном, но не был похож на тех, что присоединялись к армии ради риска и духа приключений. Он видел все это глазами джедая. Видел смерть, разрушения — и алчность… И не имел никаких иллюзий относительно романтики и героики грандиозных баталий. Эти сражения были страшны и кровавы, и сам запах их был неистребим и, казалось, от него никогда уже не избавиться…

Возможно, и двойной агент из него был примерно такой же… Он надеялся побольше узнать о планах Империи. Надеялся, что приближенность к Палпатину и Вейдеру позволит ему узнать что-то о джедаях — выживших или, возможно, брошенных в тюрьмы. Но он уже видел, что, несмотря на кажущееся доверие Палпатина, в действительности он не имел доступа практически ни к какой нужной ему информации. Да, он мог свободно смотреть по сторонам, только вот то, что он должен был там увидеть, тщательно контролировалось. Он был уверен, за этим стоял Вейдер.

И подпустят ли они его когда-нибудь к чему-то важному?