История Одной Кошки

Мужчина разжал руки, и я свалилась на кровать.

— Из комнаты не выходи, — ледяное. — А то сразу узнаешь, насколько мои угрозы иллюзорны.

Смотрю в спину уходящему мужчине и всхлипываю, начиная плакать.

Подушка тут же стала лучшим другом и платочком, немедля намокшим от слез.

Сначала убить пытались, потом в пустыне бросили, затем чуть не поджарили на солнышке, а в итоге — еще и угрожают. Я же не железная и сил на все, даже у меня, может не хватить.

Чувствую на себе пристальный взгляд, но реветь не перестаю.

Пошли бы они все, куда подальше. Надоело! Все, ухожу в отпуск! Да! В посмертии должны же быть и нормальные люди, тьфу, существа, которые не будут на психику давить.

Кажется, отходняк пошел. Колючка превратилась в плаксу.

Меня внезапно подняли за шиворот, ставя перед собой.

— Ты плачешь? — удивленное и немного растерянное.

— Нет, я радоваться должна, — стираю слезы с лица, — и нечего на меня так смотреть!

Отстраняюсь от него, поворачиваясь спиной.

— Ты не обычная эльерка*, это сразу видно, — спокойно произносит он.

— Почему? — оборачиваюсь, немного приходя в себя.

— Твой вей, — он посмотрел мне под ноги, откуда выглядывал кончик моего хвостика.

— Хвост? И чего в нем необычного? — Искренне удивляюсь.

Может у них бежевые хвостики, с темно-зелеными кисточками, дикость. Кто их знает.

Хвост для рассмотрения был выужен из-за спины и зажат в ладонях.

— Он имеет цветную кисточку, такое может быть только у детей правящего дома Самиры, — как пятилетнему ребенку, спокойно объясняет.

— Самиры? — переспрашиваю.

— Самира — это наш северный сосед. — Он нахмурился, что-то вспоминая. — В той стране правит Королева Ратьяра.

По лицу мужчины пробежала темная тень.

Мне сразу стало не по себе.

Неужели эта страна настолько ужасна?! Странно все. Что делать, если я ничего не понимаю.

О, Боги! Помогите!

— Скажи, — медленно начала я, — как мне быть?

Мужчина внимательно посмотрел в мои растерянные глаза.

— В Алькоре тебе оставаться нельзя, да и вей придется перекрасить.

Хвостик будто испугавшись, выскользнул из рук и сразу же обернулся вокруг моей правой ноги.

— Хорошо, — поникшее произношу, а потом внезапно спрашиваю. — Зачем ты мне помогаешь?

— Я должен, — хмуро произносит. — Я когда-то давал клятву...

В моих глазах искрилось любопытство, но ему, похоже, придется утихомириться. Обидно. Очень обидно.

— Я все подготовлю, — бесцветно произносит. — Но тебе следует слушаться меня. Во всем.

— Конечно, начальник, — улыбаюсь и прикладываю руку к груди в церемониальном жесте, — как скажете.

— Если сделаешь так на глазах у эльерцев, тебя повесят, — ледяным голосом добавляет.

Сглатываю, быстро убирая руку за спину.

— Правда?

— Нет, — он ухмыляется. — Из комнаты не выходи, и глупостей не делай.

Мужчина резко становится серьезным, подходит к дверям и, взявшись за железную ручку, вдруг о чем-то вспомнив, произносит:

— Вейлиас.

— Селения.

Он кивает и немедленно выходит.

Вот блин, попала! Не мир, а зоопарк. А главное, самое дикое и вымирающее существо — это я. Ужас!

Спасите бедную кошку, она еще хочет жить!

3.

Весело помахиваю покрашенным хвостом. Он у меня теперь с темной кисточкой и неровными пятнышками по всей длине (красиво). Смешливо улыбаюсь и смотрю на розовое небо. К вечеру на Урусе небо начинает розоветь (какое-то атмосферное явление), потом по нему разливаются нежно-золотые стрелы облаков. И вся эта феерия продолжается до самого рассвета.

Просто восхитительное зрелище. Да и Вейлиас сказал, что при свете звезд и лун (двух), небо становится еще красивее. Поэтому я с надеждой вглядывалась в небесный купол, желая развлечений.

— Сел, — обратился ко мне мужчина, несколько раздраженным голосом, — хватит дергать вейем, это меня нервирует.

— Ты это не мне, — хитро улыбнувшись, заявляю,— ему объясни.

— Хм,— недовольное, но говорящее обо всем сразу.

Надулась тут же и обернула хвостик вокруг ноги.

Да. Ехали мы с комфортом. Угу. Таким комфортом, что моя милая душенька (если такая имеется), затряслась, скукожилась, и почти покинула тело. А то! Нас везло... эээ... существо ... эээ... ну, типа... Как его там. Ооо! Центриптизаурус. Ага, это мне Вейл выдал, типа я умом блещу и запомню название этой зверюги. Я, конечно, запомнила, почти — пасть с острыми клыками трудно забыть. Это зрелище меня до конца жизни в кошмарах преследовать будет. Ящеры они ведь такие — руку в рот не клади, понравится, и всего схомячят.

Как его описать... Он такой большой, как в моем глюке в пустыне, около десяти метров в длину, от зубастой морды, до кончика хвоста. Зелененький, нет, темно-зелененький с маленькими красными глазками. Короче — Красавчик! Да, точно! Я его еще так мило — Ципчиком прозвала. За что Вейл меня чуть в пустыне дожариваться не оставил. Смешно. У них вроде как непринято, благородных арди так называть. Ну да, но это же у них. Я-то тут при чем?!

Так, о чем собственно я? Ах да. На спине этого зверя была закреплена площадка с удобными сидениями и навесом, который просто-таки незаменим в такой засушливой местности.

Мы ехали, молча, почти. Расспросы типа: а куда мы едем, зачем, почему — Вейлиасу быстро надоели. И мужчина учтиво — зло сверкнув глазами — попросил заткнуться. Так я и молчала, но его, видите ли, хвост нервирует — просто засада!

Отвернулась, руки скрестила на груди, всем своим видом показывая, что да и не очень-то нужно с ним разговаривать. А ему, похоже, этого больше всего и хотелось. Несправедливость! И лицо довольнее стало. Когда я ради чистого любопытства скосила глаза, то от возмущения даже в горле саднить начало и слова окончательно в груди застряли.

Ну что за праздник на моей улице?! Совсем недавно от города отъехали, а чувствую себя так, будто вторые сутки в пустыне провела. Скукота здесь, да и атмосфера подавляющая. А со мной и говорить не хотят, игнорируют. Может мне раз в жизни захотелось поговорить нормально (Ага, раз миллионный!).

Хвост опять начал дергаться, нервно при этом подрагивая. Настроение можно было сливать в унитаз, или точнее то, что от него осталось.

К концу поездки или себя, или кого-нибудь точно закопаю.

Глаза хитро посмотрели на умиротворенного мужчину, держащего кожаную плетку в руках, которой он то и дело бил ящера по бокам, задавая направление.

Да, злыдня я, но разве мечтать вредно?! К тому же пустыня большая и никто об этом не узнает.

Вот так моя душенька и развлекалась некоторое время, придумывая различные пакости, которые можно устроить. Даже настроение поднялось и на сердце приятно стало. Как говорится — сделал гадость и на сердце радость. Но вскоре мне и это занятие надоело и я, позевывая, еще минут двадцать смотрела на розовое небо, но потом все-таки провалилась в дрему.

Так и раскачивалась на волнах беспамятства, пока не замаячила ярко-оранжевая точка перед глазами. Сердце защемило, и грозящие неприятности быстро отрезвили мой разум.

— Вейл, — растерянно произношу, понимая, что точка становится больше, по мере того как мы к ней приближаемся.

— Знаю, — хмурое в ответ. — Мы сейчас во владениях тесс, отшельников.

— Но огонь, — взволнованное, — там что-то есть еще.

— Они странный народ, Сел, их лучше сторониться.

Мужчина ударил ящера, разворачивая его вправо и уводя нас от пламени.

— Нет! — я вырвала плетку, и повернула зверюгу обратно. — Мы должны помочь!

Сумасшествие, паника и невыносимое чувство тревоги бьющее внутри.

Он зло на меня посмотрел, отбирая плеть и прижимая мое дрожащее тело к перилам.

— Кому помочь? — шипящее. — Ты не знаешь об отшельниках ничего, это нам скорее нужна будет помощь, но, увы, мы её не дождемся.

— Вейл, — обреченное.

Мои глаза наполнены страхом. Впереди нас внезапно возникло огромное песчаное чудище, чуть ли не в пять раз больше ящера.

Мужчина тут же повернулся, разворачивая ездовое животное, но минуты утекали, а монстр только приближался, нависая над нами горой.

Страх пронизывал все мое тело. Магическое создание хотело нас поймать, убить, расплющить. Но ящер быстро передвигался по песку, то и дело уклоняясь от ударов монстра.

Вейлиас яростно что-то проговаривал на неизвестном мне языке — предчувствие подсказывало, что это что-то матерное и очень емкое. А я скукожилась сидя на своем месте, не зная чем нам можно помочь.

Через десять минут стало ясно, что нас целенаправленно гонят к огромному столбу пламени, который еще некогда был простой точкой маячащей на горизонте.

— Ты хотела ближе познакомится с отверженными, Селения, — яростное, сочащее ядом, — готовься, ты скоро с ними встретишься!

Я виновато посмотрела на мужчину, не зная, что сказать. Все мое существо просто вопило об опасности. Умоляло сделать хоть что-то, а то утро может и не наступить, но я не знала. В голове роились разные мысли, дерзкие идеи и самоубийственные перспективы. Сила, с которой мы столкнулись, была настолько огромна, что мое тело пронизывала нарастающая боль, подавляя и угнетая разум.

Столб стал выше и ближе. Песчаное чудище замедлило свой шаг, а вскоре и вовсе исчезло, опадая песком на землю.

Мы прошли точку возврата, враждебная сила не позволит нам повернуть назад.

Неужели мы обречены?!

Сердце все медленнее билось в груди, от страха и безысходности. Ведь то, что было дальше — поистине ужасно. Кости, черепа, клоки одежды и какие-то вещи — были разбросаны повсюду, и чем мы ближе подбирались к огненному столбу, пронизывающему небо, тем больше всего этого становилось.

Внутри своеобразного круга, мертвого круга, витала смерть. Холодная и безликая. Смерть, которая звала нас к своему столу.

Время, минуты, часы, я не знаю, сколько мы ехали в безмолвии до центра, обжигающего своим холодом, но когда ящер отказался идти дальше, из неоткуда вынырнули тени, вмиг окружившие нас.

Они стащили меня и Вейла с ящера, и в полной тишине поволокли к алтарю, расположенному около огненного великана. Я пыталась что-то сказать, крикнуть, но это было бесполезно. Ни одного звука не вылетело из моего рта. Полная тишина поглощала все.

Вероятно, смерть не любит громких речей, и о последнем желании не спрашивает.

О, Боги! Жертвенный алтарь. Неужели мы здесь главные гости?

Глаза яростно смотрели по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть, понять, придумать. Но все было тщетно, в безликих отверженных не было жизни, они уже на той стороне откуда не возвращаются.

Нас бросили на холодный черный камень, по которому растекалась все еще свежая кровь. Мертвые тела валялись неподалеку, возвышаясь безобразной кучей над землей. Но там были и живые. Они испуганно жались друг к другу, закованные в цепи рядом с алтарем. Их было немного, семеро, кажется. Мужчины и женщины, а еще...

Черный жнец вырвал из кучи испуганных эльеров, маленькую девочку, с длинными черными волосами и огромными, как омуты, темно-синими глазами.

Пламя яростно горело позади, не давая ни капли тепла. Оно было тоже мертво, тоже находилось за гранью, поглощая жизненные силы и напитываясь кровью невинных, чтобы впоследствии питать своих слуг — тесс, замыкая порочный круг.

Жнец занес ритуальный кинжал над горлом девочки.

Я испугалась и рванула к нему, вырываясь из кольца охранников. Секунды, мышцы окаменели, пространство не пускает и воздух густой как тесто. Борюсь изо всех сил, понимаю, что делаю глупость, знаю, что меня, скорее всего, убьют, но ребенок... она не должна умереть так... здесь.

Жнец будто бы специально медлит, хотя я знаю, что для него в этой реальности действуют совсем другие законы, и он может в любую секунду закончить начатое.

Сердце обливается кровью, вижу испуганные детские глаза. Всего шаг и я... он перерезал ей горло будто в насмешку, быстро, отточенным движением, придерживая маленькое тельце одной рукой.

Кровь растекалась багряным пятном, впиваясь в камень, поглощаясь им.

Время вновь начало свой бег для меня, но ярость уже затмевала разум. Я замерла стоя перед черным жрецом. Замерла, буравя его взглядом, а он кинул маленькое тельце в общую кучу трупов и в насмешку протянул мне руку.

Мол, жертвенный барашек, твое время пришло.

Ага, щас!

Яростно сжала кулаки, пытаясь призвать силу, но я не могла до нее дотянуться. Удивленно распахнула глаза, смотря на свои ладони — неужели все пропало?

У меня ничего не осталось, ничего, ни силы, ни возможностей.

В груди гневно забилось сердце.

Ну, была, не была.

Иронично улыбнулась напоследок и сделала рывок, намериваясь столкнуть жнеца в разгорающееся за его спиной пламя. Но он в последние секунды увернулся, и я влетела в огонь сама.

Мой немой крик застрял в горле. Боль была невыносима, ни с чем несравнима. Пламя высасывала из меня жизнь, неистово, наслаждаясь мной, как заморским деликатесом. Я не могла двигаться, не могла кричать, это было дико и ужасающе. По щекам текли слезы, последними крупинками жизни покидая тело. А потом пришла безысходность. Глаза бессмысленно смотрели на холодный огонь, горящий вокруг, на его языки, касающиеся моего тела, но это все было уже неважно. Смерть протянула руки ко мне, будто нашептывая, что я теперь принадлежу ей.

Ей? Почему? Ты же хотела жить! А как же твой сын и Дениэр? Как они?

В голове пронеслись последние мысли. Последние, но такие живые, что я очнулась.

Правая рука сжалась, а потом и левая.

Я упорная, когда чего-то хочу.

Борясь с пламенем, я боролась и с собой, со своими слабостями и недостатками.

Что такое смерть? Разве это не побег от реальности? Разве я не говорила, что хочу жить и любить. Нет, во мне пока не умерло пламя, и семя мудрости еще не взросло. Я молода, любима (надеюсь) и очень, очень, очень — зла!

— Мяууу! — вырвалось яростное из груди.

Я осознавала, что силы возвращаются, жизнь возвращается в тело. И вместе с этим, я смогла преодолеть барьер, я теперь могу говорить, кричать и материться. Я могу все!

Враждебная сила все еще пыталась меня поглотить, утихомирить взбунтовавшую кошку, не желающую быть десертом. Но я, не довольствуясь первой победой, рвала связи темной энергии, рассеивала ее на другом плане бытия, куда не могла пробиться раньше.

Я была ураганом, тайфуном, хотела сравнять все с землей, превратить в ничто и навсегда забыть.

В ярости кошки бывают похожи на бестий, но в такой ярости, кажется, еще ни одну кошку не видели.

Так, смотри на меня мир, я иду!

Пламя неровно горело, истощаясь и пропадая. Но мне было этого мало, я знала, что скоро все исчезнет, потеряв главную связующую нить, которую я так неосторожно — упс! — оборвала.

На холодный черный камень я вступила под пораженные взгляды жертв и жнецов.

Ага, не ждали!

Энергия пульсировала в руках, растекалась по всему телу, гоня кровь по жилам.

Я была жива и чертовски озлоблена. Черная тень пробежала по моему лицу, когда губы растянулись в злой усмешке.