Скс Режим бога. 2-я книга

Сергей и Валентина хотели исполнить по две новых песни, поэтому мне пришлось раскручивать "Selgа" и доставать из нее Айфон. Откровенно говоря, я особо не заморачивался, и выбрал "Карусель", как первое более-менее подходящее. Песенка казалась "так себе", да и Успенская мне никогда не нравилась. Но для санаторских танцев сойдет...

Завадскому и музыкантам "Аэлиты" песня очень понравилась — все в очередной раз восхитились моим "таким взрослым талантом". А довольная Валентина даже расцеловала в обе щеки.

Отнесся спокойно. Тетя была средней привлекательности и средних лет. Но проблему необходимо решать — не помню, чтобы в "первом детстве" спермотоксикоз так на мозги давил. Очевидно, от взрослого восприятия ситуации никуда не денешься. Мдя...

На "премьерный показ" пришло все семейство Завадских и отыскавшиеся "блудные мамонты". Видок у обоих был не сильно отдохнувший, но предельно довольный. "Братцы" устроили радостные братания со мной и Колей — и похоже, оба "гада" чувствовали свою вину за то, что мы с Завадским тут работаем, а они в загуле.

С собой они притащили своего бывшего сослуживца. Парня звали Арсен — высокий, приятный внешне армянин, очень вежливый. Ростом он был ненамного ниже "мамонтов" — правда, в отличие от них, фигурой скорее похож на пловца, а не на "бойца".

Все трое сразу стали объектами повышенного внимание женской половины "отдыхающего контингента". А что? Парни видные, одеты модно и дорого... У Арсена — как я помнил по рассказам Лехи — папа человек очень небедный. А у Лехи с Димоном дизайнером выступал сам "фарцмэн" Шпильман-мл.!

Однако по тому, как парни ровно отнеслись к женскому вниманию, я понял, что этого"добра" у них в последнее время было с избытком. "Гады"!!! Мдя...

Сама танцплощадка санатория была окружена амфитеатром из скамеек, и мы заранее расположились в первом ряду.

"Действо" началось.

Ну что сказать?

Я конечно не специалист и не меломан, но диагноз неутешительный: звук "так себе", свет "так себе", внешне ВИА тоже "так себе". Понятно — а чего я хотел?! Пора уже привыкнуть. Но... глаз и ухо режет. МНЕ есть с чем сравнивать.

Всем остальным нравилось!

Никак не привыкну к закатанным рукавам рубашек у мужчин. Хотя к коротким юбкам и платьям женщин претензий у меня нет. А вот высокие начесанные башни-прически вызывают ассоциации с женой мультяшного Симпсона, как там её...

Первые минут тридцать я с совершенно кислым настроением разглядывал веселящийся "контингент". Дети, весело прыгающие среди старомодно дергающихся ретро-пар, придавали разворачивающейся перед моим взором картине совершенно сюрреалистический оттенок.

Оптимизма не прибавляло и то обстоятельство, что "мамонты" и Арсен не могли пропустить ни одного танца. Даже если бы захотели! Парни были нарасхват, а молодых девиц, приехавших на отдых с родителями в санатории, было хоть отбавляй. И они были весьма настойчивы... Ну, по нынешним меркам.

Момент истины настал, когда солисты "Аэлиты" запели "Листья желтые над городом кружатся". Парни пошли танцевать медленный танец с уже приглянувшимися девицами, Николай с женой, а маму пригласил Михаил Афанасьевич, присоединившийся к нашей компании.

Бог миловал!.. Я лениво водил вокруг взглядом, и заметив отчаянную борьбу на лице Саши Завадской, успел вскочить с лавки и отойти в сторону прежде, чем она решилась пригласить меня на танец.

Ха-ха-хм... Мля... Да уж... Я представил себе картину: я — весь такой жутко модный, в черной фирменной футболке "с иностранными надписями", в американском "Левайсе" и почти несуществующих в СССР черных кроссах "Найк" — танцую медленный танец в обнимку с одиннадцатилетним худеньким ребенком в милом зеленом сарафанчике.

Достойная замена Вере! Ай да я, молодец... От осознания собственного уровня, настроение резко пошло вниз. От огорчения я даже ушел с танцплощадки.

Недалеко, конечно. Все-таки послушать песни и увидеть реакцию публики на них, мне было по-прежнему крайне интересно. Поэтому какое-то время пришлось "медленно и печально" прогуливаться в темноте за "живой оградой" из кустов, ограждающих танцплощадку.

Когда зазвучали первые аккорды "Городских цветов", я решил перестать предаваться черной меланхолии, и потопал обратно к людям.

Все четыре песни прозвучали одна за другой — Сергей и Валентина поочередно сменяли друг друга у микрофона. После каждой песни им хлопали, а самых продолжительных аплодисментов удостоилась, как ни странно, "Карусель".

Ближе к окончанию танцевального мероприятия Валентина исполнила "Карусель" еще раз. И опять успешно.

А в целом, никакого фурора. Никто не кинулся искать автора, и не устраивал "бурных и продолжительных". Да и хлопали, в общем-то, после каждой песни. Больше или меньше — но после каждой...

С ребятами из "Аэлиты" и с главврачом я сразу договорился, что мое авторство держим в тайне. Популярность в санатории мне не нужна. Фигли размениваться?!

Впрочем, как выяснилось, мой скептицизм и мизантропию никто из знакомых не разделял.

После "окончания танцев" наша компания, во главе с Михаилом Афанасьевичем, подошла к музыкантам. Аэлитовцы были довольны! Песни им самим нравились. К тому же, я оказался неправ: пара женщин подошли к музыкантам и поинтересовались авторством незнакомых песен. Те честно ответили: "музыка и слова Селезнева — это начинающий ленинградский автор".

"Мамонты" гордо поглядывали на Арсена — понятно, понатрепали... Арсен был в полном восторге, и уважительно тряс мне руку. Михаил Афанасьевич самодовольно щурился. Завадский улыбался и был задумчив. Валентина и Светлана почмокали. Саша Завадская смотрела в сторону. Мама была героиней вечера!

На два дня, свободных от работы в санатории, Алик сумел договориться о "халтурке" в одном из ресторанов Сочи. Главный врач об этом знал, и не возражал. Поэтому Алик совершенно открыто, при Михаиле Афанасьевиче, пригласил нас всех через два дня в ресторан.

— Настоящая популярность песни проверяется тем, готовы ли люди за ее исполнение платить! — заявил Алик, — А за эти платить будут! Я уверен!

Все засмеялись, и тут же дружно друг другу пообещали через два дня встретиться в ресторане "Кавказ".

...А ночью мне приснился сон: я в каком-то красивом мраморном зале танцую с Верой медленный танец, а на сцене Михаил Афанасьевич играет на саксофоне что-то из Джо Дассена. Потом Вера исчезает — и я уже танцую с Сашей Завадской, а потом мы с ней начинаем целоваться.

Проснулся я посреди ночи в ужасе и холодном поту, с лихорадочно стучащим сердцем...

* * *

...Утром встал совершенно разбитым. "По-взрослому" решил, что нужна смена обстановки и эмоций, и поэтому на стадион не побежал. Порастягивался на балконе, минут десять попрыгал, отправляя в нокаут то Тайсона, то Холифилда. Поочередно и не сильно напрягаясь! Потом минут десять стоял под холодным душем, и хоть немного, но придал себе необходимый заряд бодрости.

После завтрака отпросился у мамы в гости к "мамонтам". Причем будут они дома или нет, меня волновало мало. Ну не сегодня, так завтра увидимся. Прогуляюсь зато! Поглазею на людей...

На променад по городу вырядился в белые шорты и белую футболку с красной надписью "The Beatles", на нос напялил солнцезащитные очки, а на голову белую бейсболку с красной эмблемой какого-то яхт-клуба... Белый "adidas" на ногах дополнял образ понтующегося идиота. Ногам скорее всего будет жарко, но "красота требовала жертв". К тому же, откровенно говоря, шлепки и сандалии к моему "крутому" образу ну никак не подходили...

...Сочи я никогда особенно не любил. Слишком большой для курортного города, слишком грязный, слишком многолюдный летом... Да и погулять особо негде. Морская набережная, парк "Ривьера" — вот почти и все. Конечно, есть тусовочная "Жемчужина" — но туда мне, как и подавляющему большинству рядовых советских отдыхающих, доступ закрыт. Да и тусовка меня не знает. Пока...

По улицам южного города я шествовал, никуда не торопясь. В отличие, кстати, от большинства своих сограждан. Народу было много, при этом местных легко было опознать по более официальному виду — некоторые мужчины даже были в костюмах и при галстуке, правда, пиджаки все несли в руках. Местных женщин тоже легко отличить по строгим платьям и туфлям на каблуке.

Отдыхающие с одеждой практически не заморачивались. Хотя, зная ассортимент магазинов, я понимал, что "заморачиваться" было сложно. При желании, купить светлые футболки, летние платья и шорты, проблем не было. Качество и дизайн... это да... как говорится — оставляли желать лучшего, но например моя мама летние вещи себе шила. Это я уже тут, в "новой жизни", заново вспомнил.

Некоторые из этих вещей она взяла с собой и в это раз. Хотя наш "разорительный набег" к Шпильману сделал маму первой модницей санатория!

Собственно, я уже сейчас удостаивался постоянных взглядов от окружающих — вид "импортный", походка "шляющаяся". Все-таки советских людей в своем большинстве отличает... хм... целеустремленность и собранность, что ли...

Опять вернулось подзабытое ощущение "нереальности этой жизни". Стоя среди пальм, я рассматривал огромный плакат "Решения 25 съезда КПСС в жизнь!", размещённый на доме через дорогу. Чувствовал себя при этом странно... Как ИНОСТРАНЕЦ в Стране Советов. Экскурсант... едренть...

Встряхнул головой, и решил слопать мороженое! Правда, около всех лотков с эскимо были очереди — но ведь я никуда не спешил. Спокойно отстоял очередь, и купил пломбир в вафельном стаканчике за девятнадцать копеек. Странно — всегда казалось, что мороженое стоило в СССР двадцать копеек. Ну, может, разница в так называемых "поясах". Хотя не пофиг ли мне на одну копейку?

Мороженое было фантастически вкусное!!! Я, конечно, ел его уже много раз во "втором детстве", но до сих пор ощущал разницу с тем, что называлось мороженым в мое "взрослое время". Причем за границей оно тоже было не лучше! По крайней мере, мне лучше не встречалось...

Откусывая пломбир небольшими кусочками и смакуя его вкус, я медленно шел по теневой стороне улицы, рассматривал людей, прислушивался к их разговорам, глазел на витрины.

Так я наткнулся взглядом на витрину комиссионного магазина. Постоял у входа, доедая мороженое. С вафельным стаканчиком в этот раз сильно повезло — он достался мне сухим и хрустящим. Когда в пальцах осталась только его основа, мороженое было уже почти жидким, и поэтому последний "кусочек" получился самым вкусным! Довольно щурясь, я облизал сладкие губы и направился полюбопытствовать в "комиссионку".

В продаже в основном была представлена одежда и аппаратура. Среди техники стояли различные радиоприемники, а также катушечные и кассетные магнитофоны разных размеров и фирм. Встречалась аппаратура и отечественного производства, но произведенная "на экспорт". Целый отдел был отведен под цветные телевизоры.

Народу было немного, и товар можно было рассмотреть не толкаясь. Ничего из имеющегося ассортимента меня, естественно, не прельщало, и шлялся я из отдела в отдел по двум причинам. Во-первых — просто изучал цены, во-вторых — остывал под потоками воздуха, гоняемого несколькими потолочными вентиляторами. Дом, в котором располагалась "комиссионка", был старым и кирпичным, поэтому в зале было не жарко.

Что касается цен, то они впечатляли... Импортный цветной телевизор — тысяча четыреста рублей! Охренеть... Маме год работать, чтобы такой купить.

Я перешел в отдел дорогой мелочевки: запонки, портмоне, зонты, какие-то украшения и часы.

О! Часы мне нужны! Неуютно левой руке без браслета и привычной тяжести. Надо же... Носил "там" и в другом теле, а "привычной" тяжесть кажется здесь. Парадокс... Я почти уткнулся носом в стекло прилавка, и начал изучать представленный ассортимент. Позолоченные "Ракеты", "Лучи и "Славы"... Из "условно-импортных" часов был только ГДРовский хронограф под совершенно неизвестным мне названием "Ruhla". Вид у хронографа был солидный: серебристый, почти квадратный корпус — но циферблат круглый, благородного темно-синего цвета. К "немцу" прилагался тяжелый стальной браслет и черная красивая коробка. Цена меня не впечатлила — сто пятьдесят шесть рублей, хотя это были самые дорогие из имеющихся часов. Попросил скучающего продавца дать посмотреть. Мужчина лет тридцати с явной неохотой достал хронограф, и молча простоял рядом, пока я их крутил и прикладывал к уху.

С учетом того, что по карманам моих английских шорт предусмотрительно было распихано пятьсот рублей с мелочью, такую покупку я вполне мог себе позволить.

Продавец не смог скрыть своего удивления, когда я спросил, куда платить деньги...

На Морскую набережную я вышел в уже окончательно завершенном образе: на левой руке свисал тяжелый хронограф — браслеты я всегда любил носить свободно. Правда, золотые... "Ролекс"... Ну, не вечер. А вообще-то — скромнее надо быть, дорогой товарищ... Скромнее. Вроде о чем-то великом как-то размышлять изволили...

Морская набережная в Сочи во все времена — и в до, и в послеолимпийские — никогда не конкурировала со своими богатыми и успешными сестрами в Каннах и Ницце.

Набережная же Сочи в советское время... Короче — я сильно все подзабыл, оказывается... Сейчас это была средней ширины улица, на которой справа располагалось море с битком забитыми пляжами, а слева... подпорная стена горы. В гору были "встроены" редкие небольшие здания — то ли какие-то турбазы, то ли пляжные корпуса санаториев — и пара-тройка столовых. И все!

По "улице" двигались два плотных встречных потока из полуголых отдыхающих, было очень шумно и очень суетно.

Для чего некий дебил наряжался, и где собирался устроить ТУТ "променад" — одному дьяволу известно. Главное, ведь часы купил! Конечно — ведь без часов на этой "сочинской Круазетт" было бы просто "не комильфо"...

Я стоял у пляжной "переодевалки" чуть в стороне от людского потока, и уныло размышлял на тему "Чё делать дальше?".

Вообще-то уже хотелось есть. Мороженое проблему не решило. В санатории сейчас по расписанию наступило время обеда, да и здесь запахи, доносящиеся из столовых, пробуждали аппетит. Только вот в сами столовые попасть было практически нереально. То есть, так-то — пожалуйста, но вначале нужно было отстоять километровую "толстую" очередь. Как раз к ужину моя очередь и подошла бы! Ну ладно, минимум час...

Никаких многочисленных ресторанчиков и кафе, прочно засевших в моей памяти "из будущего", сейчас на набережной не было и в помине.

Правда, в начале набережной был один ресторан — "Лазурный", кажется — но очередь туда была хоть и меньше, чем в столовые — но намного длиннее, чем в общественный туалет. А в туалет очередь была даже в мужскую половину метров на десять.

А жрать хотелось все сильнее... Я решил выбраться с набережной в город, и уже там поискать ресторан или кафе. Надеюсь, пустят...

Ближайшая лестница наверх просматривалась около корпуса "Жемчужины". Вот к ней я и направился...

Играючи преодолев подъем ступеней в пятьдесят (даже не сбив дыхания!), я поднялся к центральному входу "местного Цезарь Паласа". На площадке перед гостиницей стояли припаркованными с десяток красных автобусов с надписью "Inturist" на борту, и еще пара десятков такси без зеленых огоньков.