Барон двух миров. Общий файл

— Не нужна мне другая! Я хочу быть с Наташей, хочу гулять с ней по городу и смотреть на закат! А ты лишил меня этого!

Боль снова накрыла меня. Но теперь мне было известно, что это всего лишь фантом моей памяти. Бездушная машина просто взяла воспоминание из моей памяти, а потом усилила его. Но теперь я точно знал, что эту муку необходимо вытерпеть, чтобы добиться своей цели. Не знаю, сколько прошло времени, показалось, что целая вечность, но пытка прекратилась.

— Ты силен, человек. Теперь я уверен в своем выборе.

— О чем это ты, железяка?

— Поймешь потом! А теперь прощай.

— Будь ты проклят, бездушный железный чурбан! Чтоб тебе ...

* * *

Определенно у меня дежа-вю. Это скоро войдет в привычку — просыпаться неизвестно где и пялиться в потолок. На этот раз объект моих наблюдений был деревянным, потемневшим от времени и каким-то, не знаю как сказать точнее, несовременным, что ли? Отчего у меня возникло такое ощущение — сам понять не могу. Чувствовался дискомфорт, и причина его определенно была у меня под спиной. Немножко покалывало в районе лопаток и более "мягкого" места. Это покалывание заставило меня пошевелиться, и мой взгляд скользнул по комнате.

Симпатичное местечко. Комнатка метра четыре на три, с небольшим окошком, сквозь мутные стекла которого пробивались солнечные лучи. Странное тут стекло, бутылочное и то кажется гораздо прозрачней и ровнее этой поделки. Или это не стекло? Из мебели в комнате был еще сундук с плоской крышкой, на котором была разложена одежда. Еще здесь была кровать, оценить которую я сразу не смог, ввиду того, что располагался сейчас прямо на ней. Был еще один интересный предмет интерьера, который привлек мой взгляд секундой позднее. Это был горшок необычной формы и немаленького размера, на взгляд литров этак пять или семь, накрытый крышкой. Он скромно прятался за сундуком, и не сразу привлек мое внимание. "Ночная ваза" — эта мысль неожиданно мелькнула у меня в голове, и смысл этого чуда гончарного искусства стал мне понятен.

Так где же я?

"Авербург, столица королевства Гёгтинген". Спасибо за подсказку, черт тебя раздери, только мне это мало что говорит! Неожиданно как будто острая игла пронзила мой мозг, и я узнал, а точнее вспомнил, что это за город и что за королевство. Да и вообще в памяти моей возник целый хоровод названий и имен. Проблема была только в том, что эти знания радости мне не принесли.

Барон Эрих фон Грансвальт, владетель и защитник вольного баронства Грансвальт — вот теперь мое новое имя. Владелец заводов, газет, пароходов — это все не про меня. Скорее уж владелец замка, нескольких деревень и одного маленького городка, ну и довольно обширного участка земли за Поднебесными горами. Феодал. Абсолютный феодал, потому как власть королей заканчивалась по эту сторону горного хребта, а за ним, в вольных баронствах, каждый сам был хозяином своей судьбы. Только здесь, в славном городе Авербург, вся моя гордость и родовая честь немногого стоили. Я прибыл сюда инкогнито, в сопровождении десятка воинов, по одному торговому делу. И дело это не стоило афишировать перед официальными властями королевства, а уж тем более перед неофициальной, но от этого не менее сильной, властью церкви Пресветлого Айриса.

Религия Единого Творца пришла на эти земли не более пятисот лет тому назад, но за это время успела возвысить свою власть над людскими владыками до немыслимых высот. Церковь этого мира имела власти не меньше, чем Римская Католическая в нашем мире в веке этак тринадцатом. Даже свою Инквизицию имели — Орден Очищения. И тоже охотились на колдунов и ведьм. Правда в мире Айленгарда с этим у них были небольшие проблемы, так как колдовская братия здесь могла пользоваться настоящей магией, а не теми жалкими фокусами, коими промышляли во времена земного средневековья многочисленные шарлатаны. Маги, по крайней мере те из них, что обладал солидным опытом и магической силой, в цепкие ручонки Очищающих давались весьма неохотно, и при охоте на них орден нес серьезные потери. Поэтому, противоборствующие стороны через некоторое время решили прекратить охоту на сильных магов, ловя рыбку менее зубастую. Деревенские знахарки, колдуны-самоучки и простые люди, вся вина которых зачастую сводилась к родинке в неположенном месте, служили топливом для непрекращающейся борьбы церкви с "Силами Тьмы", о чем неустанно повторяли проповедники.

Кроме людей в этом мире имелись и другие разумные расы, с которыми люди общались, торговали, а чаще всего резали в кровопролитных войнах. Эльфы, гномы, орки и прочие забавные и не очень порождения фантазии земных авторов были здесь обычным явлением. Правда, кроме гномов, с которыми приходилось мириться даже церкви, других дружественных и союзных рас люди не имели. Эльфы придерживались вооруженного нейтралитета, укрывшись в своих непреступных лесах, а орки и прочая нечисть любили приходить на земли окраинных королевств с дружескими визитами, организовывая небольшие шоп-туры. Товаром в этих челночных рейсах обычно служило все, что попаделось под руку, точнее лапу, а расплачивались гости острой сталью. Поэтому нелюбовь людей к таким незваным посетителям была вполне обоснованной.

За дверью послышался какой-то шорох, потом непонятное поскребывание. Мыши у них тут обитают наверное.

— Милорд, разрешите войти? — раздался из-за двери чей-то неуверенный голос.

— Входи, — память нарисовала мне лицо довольно симпатичной девушки, которая прислуживала в трактире. — Нечего под дверью шуршать.

Дверь отворилась с легким скрипом, и первым в комнату попал кувшин, за ним руки и прочие впечатляющие детали тела девицы. Теперь понятно, почему она так запомнилась барону. Памелла Андерсон нашла бы в ее бюсте достойную конкуренцию своему силикону, а если учитывать, что в этом мире пластика не в ходу, то Пэм стоило бы удавиться от зависти сразу. Хорошо еще, что я спал в каком-то подобие подштанников, иначе мог бы прореагировать на ее фигуру более явно.

— Вода для умывания, как вы и приказывали теплая, — а мой предшественник был чистюлей, как-то не вяжется с образом доблестного вояки средневековья.

Служанка поставила кувшин на сундук, потом наклонилась к кровати, дав мне возможность полюбоваться двумя другими не менее впечатляющими округлостями. Наконец она выпрямилась, держа в руках небольшой медный тазик, который водрузила рядом с кувшином.

— Вам полить, милорд?

— Давай, — согласился я и наклонился над тазиком.

Теплая вода полилась мне в ладони небольшой струйкой, почти как из старого крана, который постоянно застревает на половине оборота. Я набирал ее в ладони и старательно умывался. При этом приходилось сильно зажмуриваться, так как вырез платья с весьма приятным глазу содержимым находился в опасной близости от моего лица. Похоже, эта красотка специально провоцировала меня!

— Достаточно. Подай полотенце.

Служанка неохотно выпрямилась, сняла полотенце со своего плеча и протянула мне. Этот кусочек ткани еще хранил тепло ее тела и волнующий запах юной кожи. Черт побери, что это со мной? Никогда раньше на таких вещах не зацикливался!

— Завтрак уже готов, и ваши воины ожидают внизу. Может быть господину угодно еще что-нибудь? — нет, ну какой взгляд. Барон внутри меня так и хочет прижать эту девицу. Вот это темперамент!

— Нет. Можешь идти.

Прихватив таз с водой и полупустой кувшин, плавно покачивая бедрами эта красавица удалилась, ничего более мне не сказав. А ведь явно она была бы не против пошалить немножко со знатным рыцарем, и мое скромное поведение определенно сбило ее с толку. А вот фиг тебе, милочка, меня голыми руками (точнее ногами, еще точнее грудью) не возьмешь! Хотя, если очень постараться!

Ладно, надо одеваться, тем более воины ждут. Нехорошо держать солдат голодными, ослабеют и перемрут, как мухи, в первом же бою.

Одежда обнаружилась в сундуке, аккуратно сложенная. Так, белая рубаха, похоже льняная, ткань грубовата. Пуговиц нет, есть только довольно широкий вырез под горлом, на шнуровке. Штаны? Или все-таки колготки? Блин, ну и наряд. Хорошо еще, что секс-меньшинства в этом мире не проявляют открыто своих наклонностей, а то бы непременно стал объектом их повышенного внимания. Резинки нет, только веревочка, пропущенная изнутри. Кожаный жилет, тоже с завязками. Блин, неужели в этом мире пуговиц не изобрели. Опять подсказка памяти. Изобрели, но больше в качестве украшения. Золотые пуговицы с бриллиантами явно не по карману пограничному барону, а с серебряными нельзя — могут принять за купца (которым законом запрещено носить золото, вот ведь нелепый обычай), ущерб дворянской чести. Ладно, и так сойдет. Под одеждой обнаружилась кожаная перевязь с мечом и пояс с кинжалом. Кинжал правда был небольшим, с посеребренной рукоятью, скорее не боевое оружие — а просто столовый прибор. Подпоясавшись и надев перевязь я закончил свое облачение. Жаль зеркала нет, оценить полученный результат.

Дверь скрипнула теперь уже под моей рукой, и я очутился в полутемном коридоре, на втором этаже трактира. Дневной свет пробивался сквозь узкое окошко, с таким же мутным стеклом, что и в комнате. Да ведь это же слюда! Местные умельцы еще не дошли до создания оконных стекол, ограничиваясь небольшими разноцветными витражами во дворцах, церквях и особняках богатых дворян. Весь остальной народ, включая и весьма небедное купеческое сословие, довольствовался слюдяными оконцами, а то и всякой дрянью, вроде бычьего пузыря, натянутого на раму.

С первого этажа доносился нестройный гул голосов, и думается мне, что собравшаяся там компания кого-то явно дожидается. Только где же этот кто-то, и куда он мог залезть? — как поется в одной старой мультяшной песне. Интуиция подсказывает, что этот кто-то где-то рядом.

Мое появление на лестнице вызвало мгновенную тишину, а затем легкий шум отодвигающихся стульев. Надо же, тут оказывается в трактирах даже стулья есть, а я почему-то думал, что лавками обходятся. Одиннадцать пар глаз устремились на меня с немым вопросом "ну когда же дашь пожрать?". Так и тянуло выдать хохму, вроде "всем сесть, суд пришел" или "у кого геморрой, тот может и постоять". Но, думается, моих стараний и чувства юмора никто бы не оценил.

Поэтому я молча спустился по лестнице и сел во главе стола на пустующий стул. Без всякой таблички с именем приглашенного, что так любят расставлять наши пластмассовые младшие братья из неближнего зарубежья, было понятно, чье это место. Кивком головы я показал своим солдатам, что можно садиться и приступать к трапезе.

На завтрак шеф-повар приготовил следующее меню: благородному господину досталась печеная курица, целиком, а простым труженикам щита и меча какая-то каша, вроде пшенной, впрочем, с весьма солидными кусочками мяса. Кроме того, был свежий хлеб, похожий на лаваш. И все, десерт как-то пропустили. Кроме первых блюд подавались так же спиртные напитки, тоже в соответствии с сословием. Передо мной стоял небольшой кувшинчик, где-то на литр, с молодым вином, а солдатам достались большие кружки с пивом. В общем равноправием и гражданскими свободами в этом мире даже не пахло, что лично меня вполне устраивало. Надеюсь, у чертовой железки не возникнет идея затащить в этот мир Валерию Ильиничну Новодворскую, этот девственный бегемот в юбке тут бы развернулся!

Процесс приема пищи происходил под дружный аккомпонимент чавканья, бульканья и урчания оголодавших желудков. Правда десятник Гуго, которого чаще называли просто Одноухий (в одной из пограничных стычек с него слетел шлем, а как к нему ухо прицепилось, до сих пор никто понять не может), пару раз поднимал тосты за здоровье господина барона, которые его подчиненные тут же дружно подхватывали.

В общем, встреча прошла в теплой и дружественной обстановке, чему немало способствовало совместное распитие легких спиртных напитков. Однако тарелку с костями в сторону, пора заниматься делами. А дел этих, как подсказала мне моя вдруг проснувшаяся память, у Эриха в столице хватало.

— Гуго, отбери троих парней, будете сопровождать меня в городе, — отдал я приказ. — Остальным сидеть в трактире тихо, никого не трогать и никуда не соваться. Если хоть одна свинья посмеет напиться — повешу прямо на воротах этого клоповника!

Моя угроза особого впечатления на солдат явно не произвела, и дело было скорее не в том, что они мне не поверили, а в том, что подобная выходка была вполне в стиле моего предшественника, который любил наводить дисциплину радикальными методами. Интересно, как при таких способах поддержания авторитета власти у него солдаты еще остались?

Дело, которое потребовало моего (точнее не совсем моего, но надо же когда-нибудь привыкать чувствовать себя средневековым бароном) присутствия в Авербурге было тайным, и не совсем законным. Если сказать точнее, то совсем незаконным. Контрабанду мне может быть и простили бы, как дворянину, тем более не являющемуся подданным короля Бодуэн VI. А вот торговля творениями фармацевтической промышленности "грязных тварей лесных, богомерзких ельфов" (как любил говорить в проповедях один старый монах, неизвестно каким ветром занесенный в мое баронство, и накрепко там обосновавшийся) могла привести меня прямиком в жаркие объятия матери нашей, святой церкви. Причем всю теплоту объятий мне предстояло бы ощутить на собственной шкуре, в полном соответствии с догматом о "непролитии крови".

— Рихард, принеси мне камзол и плащ. И не забудь кольчугу, может пригодиться, — паренек шустро выскочил из-за стола и побежал в сторону конюшни за моими вещами. Вообще-то мне по статусу был положен оруженосец, и даже не один, но молодой Тибо де Блуа, которому выпало счастье (а может и совсем наоборот) стать моим оруженосцем, валялся в замке со сломанной ногой, и был не способен участвовать в этой поездке. И кой черт этот молодой идиот решил показать свою удаль и направить коня наперерез подраненному кабану? Жить надоело? Лошадке определенно жизнь была дорога, и рисковать ею, подставляя бок разъяренному кабану, она не собиралась. В результате мой оруженосец оказался на земле со сломанной ногой, и его удача, что кабану в тот момент было не до добивания раненых. В итоге всю дорогу до столицы Гёгтинген мне приходилось пользоваться помощью молодого солдата, немного несообразительного, но хотя бы расторопного.

Минут через десять Рихард вернулся, неся кольчугу, темно-зеленый камзол и плащ того же оттенка. Вот черт, совсем не подумал о том, что на рубашку и жилет кольчугу одевать не стоит, ни одна прачка их потом от масла не отстирает. Но показывать свою ошибку перед подчиненными — значит уронить свой образ непогрешимого командира.

— Кретин! Когда брал кольчугу, почему не подумал о том, что нужен еще и акетон. Неси немедленно! — ничего не поделаешь, придется быть хамом. Не стоит резко менять характер барона, а то еще у солдат могут возникнуть ненужные сомнения в его умственном здоровье.

Когда наконец запыхавшийся парень вернулся, я начал переодеваться прямо в зале, ничуть не смущаясь горячих взглядов служанки, которыми она щедро одаривала меня, пробегая мимо. Аскетон оказался чем-то вроде матерчатой куртки, причем даже трехслойной с плотной прошивкой. Конечно, это был не гамбезон, в который для лучшей амортизации вражеских ударов зашивали вату, но носить поддоспешник по жаре — удовольствие только для законченного мазохиста.