Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
После почти трех дней изнурительной езды по диким горным тропинкам, Иосиф и Мария поздно вечером прибыли к месту своего назначения — захудалый провинциальный городишко Вифлеем, который скорее напоминал большое село, нежели город. Искать родственников Иосифа не было ни времени, ни сил. Да к тому же, вряд ли знатные горожане из рода Давидова были бы рады видеть своего неудачливого родственника. Поэтому Иосиф с Марией зашли на ночлег на небольшой постоялый двор на самой окраине Вифлеема. Они постучали в дверь, на их стук из столовой залы вышел хозяин постоялого двора, где он трапезничал со своими постояльцами. Оглядев запыленных и измученных пришельцев, он сказал им, ковыряя ногтем в зубах и цыкая, что в его гостинице "местов нету", и что лучше им поискать ночлег в другом месте.
Тяготы ли нелегкой дороги или же просто наступившие сроки, — непонятно, что подействовало больше, — но пришло время Марии рожать. Еще только-только проехав Иерусалим, который лежал на их пути, Мария почувствовала приближающиеся схватки, но каким-то чудом удержалась на последних трех-четырех стадиях дороги. И вот, наконец-то, с трудом слезши с осла и отогревшись в тепле сельской гостиницы, она почувствовала, что момент наступил. Она прошептала об этом Иосифу, и тот, достав из кожаного мешочка, который он носил на поясе, пару серебряных сестерциев протянул их хозяину постоялого двора. Деньги сработали лучше всяких уговоров, и хозяин предложил им провести ночь в хлеву, где есть большая куча сена для скотины.
— Да вы не думайте, что там хуже, чем в нумерах. — Сказал он, проводя их в хлев. — Там в каждой комнате вповалку спят по шесть-семь человек на деревянных лавках. Вам-то даже комфортнее будет спать: лежанка мягче да и теплее — эва, как скотина-то тепла понадышала!
Едва хозяин ушел, Мария со стоном завалилась на сено и тут же разрешилась от бремени. Иосиф, как мог, помогал ей: перевязал новорожденному пуповину, обтер его немногими сохранившимися в относительной чистоте тряпочками, запеленал младенца в заранее припасенную простыночку и осторожненько положил в пустые ясли.
Скотина в хлеве взбудоражена была присутствием незнакомцев. Овцы и бараны сбились в кучку в противоположном углу хлева и противно блеяли, нахохлившиеся куры на шесте отряхивались, будто намокшие, и недовольно кудахтали. Одна только корова, меланхолично жуя сено, молча смотрела своими глупыми глазами прямо в люльку на спящее дитя.
Родился младенец поздней ночью в декабрьский день, буквально перед началом нового года: а шел тогда 753 ab urbe condita, то есть 753 год с основания города Рима...
Иосиф и Мария, склонившись над яслями, в которых лежал младенец, разговаривали между собой о том, что раз их мальчик — Божий сын, то и быть ему помазанником Божьим и править всеми еврейскими землями от Иудеи до Галилеи. Вот уж эти гордецы из колена Давидова подергаются тогда, подумал Иосиф, но тут же отогнал эту злорадную мысль, как недостойную праведного человека.
В это время, из трапезной залы вышел по малой нужде один из пастухов, возвращавшихся с пастбища на пересменок. Услышал он странные речи прибывших странников, увидел младенца, почивающего в яслях, и побежал опять к столу, где его собутыльники вели обычный разговор ни о чем, как это всегда ведется у полупьяного мужичья.
Прибежавший со двора пастух громко, но каким-то полушепотом, сказал, вытаращив глаза:
— Мужики!.. Там, ета, как ево... Помните мужик-то приехал с бабой-то брюхатой давеча? Так она, ета,
таво, разродилась в хлеву. И гуторят мужик-то с бабою своей о том, что мол, сын у них от Бога!
— Да иди ты! Пил бы поменьше! Ясное дело, все дети — от Бога! От кого же еще? — сказал кто-то насмешливо.
— Не-е-а, правда! Они там все про род Давидов талдычат, жена мужа своего называет "сыном Давидовым"...
— А што, можа, и правда... — откликнулся другой. — Ведь идет же молва, что скоро народится новый пророк Божий, покрепче прочих. Он, грят, ужо и супостатов римлянских накажет, да и Аароновых приблюдков в узде содержать будет.
— Ну, да! Ведь не зря же уж второй день висит над Вифлеемом звезда хвостатая. Не иначе, как Божье знамение!
— А и впрямь, ждем не дождемся Мессию. Хоть бы уж скорее. Совсем жисти нетути. Как говорят, ни тпру, ни ну...
— А вдруг и взаправдашний сын Божий во хлеве? Ай, нам бы не сплошать! Надо бы младенца-то умаслить!
— А что как он вовсе и не Божий сын?
— А у тебя что, убудет что ли, дурень, если подарочек сделаешь? Если зря, так потеряешь немного, а если не зря — о-го-го!
— И то верно, — добавил кто-то, — убытка на два асса, а прибытку может быть на шекель серебра!
— Ладно, пойдем, поприветствуем родителей да подарочки какие никакие сделаем мальцу новорожденному. Ясное дело, что ничего не прогадаем...
И пошли пастухи во двор, и постучали в ворота хлева. Отворил им Иосиф, видит быдло какое-то полупьяное, стоят, с ноги на ногу переминаются. Тут один из них — тот, что во дворе мочился — и говорит:
— Примите дары наши скромные для сыночка вашего. Поздравляем с новорожденным! Дай Бог здоровьица сыну Божию да и Вам также.
И тут стали все класть на полочку около яслей, кто чем был богат: кто свиристелку, кто горсть фиг сушенных, кто кус брынзы овечьей... Изумился Иосиф: знать и этим людям Ангел Небесный вещал о сыне Божьем! Окончательно уверовал он в великое предназначение сына Марии. И вспомнил, что говорил ему самому Ангел Небесный: Прими сына Божьего, да снизойдет на тебя тогда благодать Отца Небесного!
* * *
* * *
Записавшись у римского писаря в счетном списке и пробыв в Вифлееме около недели, чтобы дать хоть немного окрепнуть мальцу, Иосиф с Марией направились обратно в Назарет. По пути они сделали остановку в Иерусалимском Храме Божьем, чтобы по закону Господнему, данному народу Моисеем, по происшествии восьми дней совершить над младенцем законный обряд обрезания и принести в жертву две горлицы. Как сказал Ангел Небесный Иосифу, так он и сделал: был младенец наречен Иисусом.
* * *
* * *
Будучи еще во Храме, услышал Иосиф, как в народе говорили, что царь Иудейский, Ирод Великий, услышал что какие-то пастухи видели некоего младенца, который есть Мессия и который лишит Ирода царства. И еще услышал он, что якобы какие-то тайные Иродовы ищейки уже на пути в Вифлеем, где намереваются найти следы того младенца, захватить его и убить.
Услышавши это, Иосиф, не мешкая, посадил Марию с младенцем на осла и незначительными, убогими тропинками повез семью свою в Египет для спасения от Ирода. Шел Иосиф, поглядывая на Марию, сидящую на осле и мерно покачивающуюся в такт ленивым шагам животного, и подумал:
— Странно, однако же, устроена жизнь... Вот когда-то Иосиф Прекрасный, сын Иакова, который был сыном Исаака, который был сыном Авраама, был продан братьями-завистниками в рабство в Египет... А вот теперь и я — второй Иосиф — ищу спасения в том же самом Египте, из которого Моисей увел евреев сюда, на эту негостеприимную Землю Обетованную... Да, странно устроена жизнь! Так и мотает нас туда-сюда, как неприкаянных!
* * *
* * *
Удалось Иосифу и Марии избежать преследования Иродовых приспешников. Спасли они будущего Спасителя от неминуемой гибели: ведь по приказу Ирода, в Иудее убивали всех младенцев мужеского пола младше двух лет... Как сказано было, "убивать всех отроков, не мочащихся к стене".
И вернулся Иосиф со своим семейством в землю Израилеву только после смерти Ирода Великого, когда на троне царском в Иудее уже воцарился царь Архелай.
Вот такой долгий был путь святого семейства из Вифлеема в Назарет! И невдомек было Иосифу, почему же всесильный Боже не смог спасти сына своего более простым способом, например, убив Ирода. Ведь нагнал же он когда-то на целый Египет мор и мух песьих?
Ведь помог же он когда-то народу своему перейти Черемное море, расступившееся перед евреями? Ведь утопил же он многочисленное египетское воинство, когда воды того же моря вновь сомкнулись за благополучно прошедшими по его дну евреями? Ведь вывел же он толпу одичавших от сорокалетнего странствия людей в Палестину? Ведь все может Всевышний, ежели только захочет! Вот захочет ли...
Иосифу это было невдомек, а бывшая Дева Мария знала все, а потому была рада, что не проснулась в Иосифе гордыня, и не стал он надеяться на то, что Бог всяко спасет сына своего. Она-то понимала глубину поговорки: "На бога надейся, но сам не плошай!"
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |