** Фраза оборвана на полуслове, однако нет пометки 'к удалению'. Видимо, М.О. хотела вернуться к этой мысли позднее, но забыла или не сочла нужным продолжать. Во всех известных нам публикациях эти слова отсутствуют. — Мр.В.

VII. Генрих Малер: штрихи к биографии

Берясь за эту тему, я ожидала, что основные трудности возникнут с поиском информации о Малере и Зарифуллине. Отчасти мои опасения оправдались: построить сколько-нибудь внятные биографии героев мне не удалось. Но, как ни странно, оба оставили более заметный след в истории своего времени, чем можно ожидать.

Мне удалось найти упоминания о Генрихе Малере в архиве Лютеранской Церкви Санкт-Петербурга. Этот электронный архив хранился за пределами РФ в центре данных, находившемся в Гренландии, который во время и после Полудня практически не пострадал. В архиве наличествовала карточка с данными, позволяющими с высокой степенью вероятности отождествить описываемого ими человека с нашим героем.

Генрих Германович Малер родился 14 января -34 Ʉ[43] в г. Москве, в семье потомственных фармацевтов. Он был единственным ребёнком в семье. Как и отец, он был приписан в лютеранской общине и имел национальность 'немец'. Община была небольшой, но пользовалась значительными привилегиями — разумеется, в рамках положенного немусульманину. В частности, он получил хорошее — для немусульманина — среднее образование. Нет точных сведений, обладал ли глава семьи фирманом на продолжение фамильной деятельности[44], но вряд ли с этим могли быть существенные сложности. В личных файлах не содержится упоминаний о каких-либо проблемах, нарушениях или столкновениях с законом, которые требовали бы вмешательства общины. О значимости и смысле этого факта мы ещё скажем ниже.

Тем не менее, Генрих Малер своим положением тяготился. Во всяком случае, он предпринимал усилия, чтобы его изменить.

В возрасте 17 лет Малер получает от общины справку о благонадёжности, нужную для начала процесса перехода в мусульманство. Тогда же его семья делает значительные благотворительные взносы, что фиксируется в документах. Однако это кончается ничем: Генрих Малер остаётся приписанным к лютеранской общине, о чём свидетельствуют отметки об уплате церковной десятины и общинного налога.

В возрасте 20 лет Малер подал документы на признание себя евреем. Неизвестно, каковы были основания для подобных притязаний, но в признании ему было отказано: отметки продолжаются.

Однако через год энергичный юноша получает разрешение на обучение на 'китайской' части 'российской' территории. При этом он отправляется не в филиал Гуаньджоусского медицинского института, что было бы понятно и логично, а в Дальневосточный университет, где не было даже медицинского факультета. Странно и то, что Малер не был женат: мусульманские власти при выдаче разрешений для поездки на Восток отдавали предпочтение женатым и детным (дети и супруга рассматривались как заложники). И тем не менее, от момента подачи прошения до положительного решения проходит всего два месяца — срок, свидетельствующий о наличии у юноши каких-то высокопоставленных покровителей.

В -14 Ʉ Малер отбывает из Москвы, но направляется не в Дальневосточный университет, а в Лу Бань Колледж в Иркутске. При этом он формально остаётся членом лютеранской общины. Его статус — 'временно отсутствующий'. Соответствующие пометки продолжают ставиться в течении следующих четырёх лет. Однако сразу же после смерти Германа Арнольдовича Малера, отца Генриха (умер 14 февраля -10 Ʉ), статус сына сразу же меняется на 'отсутствующий'.

Я благодарна за решение этой загадки Х. Дж. Грекову*, который посоветовал мне поинтересоваться местом работы Г.А. Малера. Как выяснилось, последний заведовал аптечным киоском при Басманном Шариатском Суде г. Москвы и считался госслужащим. На последних распространялось правило о проживании всей семьи в пределах контроля московского правительства, дозволялись лишь кратковременные отлучки. На это могли посмотреть сквозь пальцы, если семья считалась достаточно лояльной (и платила за послабления), но пристойное оформление факта всё равно было желательно. Видимо, оно здесь и имело место.

К сожалению, документация Лу Бань Колледжа не пережила Полдень. Мы даже не знаем, учился ли в нём Малер на самом деле. Однако нам доступна сохранившаяся часть документации т.н. Службы Актуальной Информации — одной из пятнадцати китайских спецслужб, действующих на территории Иркутска. Там, в частности, содержатся агентурные сведения о кружке, в основном из студентов Лу Бань Колледжа, руководимом несколькими людьми, в т.ч. неким 'молодым Инь Юэ'. Кружок назывался 'Благородный яшмовый путь самосовершенствования Фу Си', входящие в него занимались 'дыхательными упражнениями' и вводили себе 'неизвестные вещества'. Целью существования кружка было 'взращивание изначального яшмового сознания ради повышения успеваемости', что для молодых студентов звучало привлекательно. Что касается 'молодого Инь Юэ', то информатору о нём было известно, что он 'родился на Востоке', но не является мусульманином. Оснований для такого вывода не приведено — скорее всего, информатор судил по внешности и каким-то косвенным признакам. Упоминалось также, что 'молодой Инь Юэ' называет как-то связан с Колледжем, знает имена преподавателей и служителей и много внутренней информации, однако не является студентом, так как не имеет венозного порта[45]. Учитывая, что 'инь юэ' означало 'музыка', а фамилия 'Малер' наводит на мысль о дополуденном композиторе с той же фамилией, есть известные основания предполагать, что мы напали на след Генриха Малера.

В -12Ʉ в Лу Бань Колледже произошло то, что местные власти назвали 'прискорбным происшествием'. На самом деле речь шла о масштабных студенческих волнениях, приведших к гибели не менее тридцати человек, в том числе ректора Колледжа господина И Бу. Странность ситуации состояла в несвоевременности волнений и хорошей подготовке их участников. Попытки нападения на преподавателей время от времени происходили на всех китайских 'фабриках голов', обычно перед сессиями или аттестацией. В такие моменты усиливали охрану. После сессии, напротив, шла волна самоубийств — которым обычно не препятствовали[46]. В данном же случае всё произошло в середине второго семестра, действия студентов были скоординированы и явно спланированы. Во всяком случае, так выглядит картина в изображении местных и китайских газет: документация САИ не содержит ничего. Скорее всего, все документы были изъяты более значимой инстанцией. Однако в 'жёлтой' иркутской прессе[47] мне удалось найти сообщение о некоей 'подпольной группе извратителей, употреблявших наркотики и совершавших другие нарушения', которая якобы и подняла бунт.

Стоит обратить внимание на то, что в результате гибели господина И Бу и ряда других персон произошёл передел влияния в городе. В частности, Лу Бань Колледж перешёл под покровительство группировки некоего 'товарища Лу', влиятельного бизнесмена с обширными связями, в том числе на западе РФ.

В -10Ʉ некий Генрих Малер выступает в Шанхае на ежегодной Выставке Достижений Ресурсной Федерации, представляя ресурсно-китайское предприятие 'Бонус Трек Халяль Анлимитед'. Упоминание об этом содержится в уцелевших материалах Выставки. Никаких сведений о предприятии, его продукции и т.п. обнаружить не удалось, кого представлял Малер — неясно. Неясно и то, является ли этот Малер нашим героем, или это случайный однофамилец.

В -4 Ʉ во Владивостоке имел место коррупционный скандал с китайско-американской компанией 'Интел Хауз', специализирующейся по обустройству противоатомных убежищ высокой стоимости[48]. В числе соучредителей фирмы упоминается некий Генрих Г. Малер, указывается и на его 'восточное' происхождение. 'Жёлтая' владивостокская пресса обвиняет его, в числе прочего, в связях с мусульманскими организациями, включая запрещённые в Китае.

Следует иметь в виду, что коррупционные скандалы в Китае и на сателлитных территориях обычно кончались казнью или многолетним тюремным заключением для виновных. Однако же в -3 Ʉ в хабаровской электронной газете 'Облачный край' публикуется интервью с рядом специалистов по противоатомным убежищам, среди которых есть реплика 'инженера Генриха Малера', аттестованного как 'специалиста по коммуникационным системам'.

И наконец, 24 июня -1 Ʉ Генрих Германович Малер поступает на работу во ФГУП 'ВНИИФТРИ', но не на техническую должность, а на позицию ассистента инспектора отдела кадров.

Прежде чем мы продолжим эту тему, обратимся к биографии другого нашего героя — Аркадия Зарифуллина.

[примечания публикаторов]

*Без сомнений, имеется в виду Христофор Джеймс Греков, доктор исторических наук, заведующий кафедрой Истории нового времени на факультете общей и сравнительной истории Милуокского Университета. Упоминание мелкого вопроса в обзорной статье, да ещё и со словом 'загадка', выглядит как грубая и неуклюжая лесть. Однако, вероятнее всего, причина была иной.

Согласно уже упомянутым мемуарам Ю. Жевотохина, Греков был научным руководителем М.О. Однако других свидетельств об этом не сохранилось. Сам Греков в своих воспоминаниях (Х.-Д. Греков, 'Записки преподавателя', — Депонировано в БВИ.) вообще не упоминает Мариэтту Отаровну, хотя очень подробно пишет практически о всех своих студентах, в том числе и не самых блестящих. При этом Греков был знаком с поздними работами М.О., в том числе выходящими за пределы его круга интересов. Одна из последних рецензий Грекова была посвящена 'Другому познанию'. Это сухой и короткий текст, сконцентрированный на недостатках и слабых местах книги. В котором, однако, дважды упоминается 'категоричность' Мариэтты Отаровны. В этом чувствуется нечто личное.

С другой стороны, сама М.О. на протяжении всей своей жизни никогда не ссылалась на работы Грекова и нигде не упоминает его имени — даже там, где это было бы уместно. В том же самом 'Другом познании' в главе о дифференциации когниций она использует ход мысли Грекова из его статьи 'Схематизм и рационализация в американской публицистике конца XX — начала XXI веков', но ссылается не на неё, а на критическую статью О. Вайсмана, в которой эта аргументация воспроизводится. Для щепетильнейшей в вопросах приоритета Хан-Балык подобное обращение с текстом является, мягко говоря, нехарактерным.

Я практически уверена (хотя не могу этого доказать), что у Х. Дж. Грекова и Мариэтты Отаровны был роман, закончившийся разрывом, причём его инициатором была М.О. — М.Г.

VII. Что известно об Аркадии Зарифуллине

О месте и времени рождения Аркадия Зарифуллина нам неизвестно ничего. С некоторой долей вероятности мы можем предположить, что он был рождён около -30 Ʉ в Казани. Также ничего не удалось выяснить о его семье и родственниках. Неизвестно даже имя отца Зарифуллина.

Напротив, его этноконфессиональная принадлежность известна. Он происходил из семьи крещённых татар ('кряшенов')*. Формально таковые имели право на принятие мусульманства, но на практике реализация этого права была сопряжена с саботажем мусульманских служителей культа и вымогательством денег и услуг, которое могло продолжаться очень долго.

Определённые проблемы связаны и с именем 'Аркадий'. Это имя, как и ряд других, было популярно среди православных, пытающихся мимикрировать под более высокие этнические касты. Поскольку принятие мусульманских имён для православных было запрещено[49], распространились 'еврейские' имена. Разумеется, это никого не обманывало и обмануть не могло. Однако у кряшенов была особая привилегия — давать детям имена в традиционном произношении. Странно, что родители Зарифуллина назвали его именно Аркадием, а не Жэгуром или Бэщлием. Можно предположить, что у семьи Зарифуллина были какие-то проблемы с происхождением.

Тем удивительнее дальнейшая карьера Аркадия. В сохранившихся документах указано, что двадцатилетнем возрасте Аркадий получил разрешение на принятие мусульманства — с минимальным (пятилетним) сроком, отводимым на изучение религии и подготовки к экзамену. Это само по себе исключительное событие. Ещё удивительнее то, что он добровольно попросил увеличить ему срок подготовки до десяти лет, якобы с целью 'более глубокого погружения в традицию'. Видимо, его чем-то устраивал промежуточный статус.

К сожалению, у нас нет никаких сведений о том, где учился и работал Зарифуллин.

Что касается общественной активности, то мы обнаружили единственное, но очень характерное упоминание имени Зарифуллина. В -5Ʉ в г. Джохар он был арестован за участие в собрании запрещённой организации "Мусульманско-Исламский Диалог".

Здесь необходимы некоторые пояснения. Около -10Ʉ слова "мусульманство" и "ислам", до того считавшиеся (с оговорками) синонимами, стали использоваться в разных значениях. "Мусульманством" стали называть религию, исповедуемую в Ресурсной Федерации, "исламом" — веру, принятую в Халифате. Разница состояла в признании аль-Махди "скрытым имамом" и необходимость следования его мнению во всех вопросах, в том числе в вопросах веры. Ранее использовался термин "шиизм", но по каким-то причинам от него было решено отказаться.

"Мусульманско-Исламский Диалог" был формально запрещённой организацией, ратовавшей за присоединение Ресурсной Федерации к Халифату. Термин "формально запрещённая организация" в данном случае означает сложный промежуточный статус, который имела организация. Формально членство в ней считалось уголовным преступлением. Фактически же для определённых энтоконфессиональных страт оно поощрялось. Речь шла о близких к мусульманским кругам общинам, большинство членов которых желало бы легально стать мусульманами и получить права. При этом участие настоящих мусульман в организации разрешалось только сотрудникам спецслужб.

Это было связано с особым статусом РФ, которая служила не только источником ресурсов, но и чем-то вроде помойки или мусорного контейнера — как для Запада, так и для Халифата. Проще говоря, в Ресурсную Федерацию отправлялось или вытеснялось всё нежелательное с обеих сторон, начиная с радиоактивных отходов и кончая опасными идеологиями**. В частности, именно здесь находили приют варианты ислама (или околоисламских ересей), отвергнутые в Халифате. Это и привело к возникновению ресурсного "мусульманства" — второсортного по сравнению с халифатским исламом.

"Помоечный" статус РФ не подлежал изменению и даже обсуждению

* * *

. Однако правящие круги РФ до самого Полудня не теряли надежды вписаться в один из блоков на легальных основаниях. Естественно, основные надежды связывались именно с Халифатом, но и членство (в любом, сколь угодно низком статусе, но членство) в западном блоке их устроило бы тоже. В этих направлениях велась определённая политика — и, соответственно, поддерживалось существование лиц и организаций, которые могли бы быть полезны в этом качестве, если какое-то движение в эту сторону всё же началось бы.

Интересно, однако, что Зарифуллин, будучи кандидатом в мусульмане, не только присутствовал на собрании, но и произносил речь. Текст не сохранился, но в полицейских документах было указано, что текст был отправлен на лингво-психологическую проверку на предмет наличия "экстремизма". Прошёл ли он проверку, в известных нам источниках не указывается.