molnii

— А, вот и славно, Перси, — сказал он. — Теперь нас как раз четверо, чтобы составить партию в безик.

Он предложил мне кресло справа от мистера Д., который посмотрел на меня налитыми кровью глазами и тяжело вздохнул.

— Ах да, совсем забыл, я ведь должен был сказать: "Добро пожаловать в Лагерь полукровок". Вот. А теперь не жди, что я буду радоваться встрече с тобой.

— Уф, спасибо, — сказал я, отодвинувшись от него чуть подальше, потому что из общения с Гейбом твердо научился определять, кто из взрослых любитель веселящего напитка, а кто нет.

Если мистер Д. был трезвенником, то я, простите, сатир.

— Аннабет! — окликнул мистер Браннер светловолосую девочку. Она подошла к нам, и учитель нас познакомил. — Эта молодая леди выходила тебя, Перси, и поставила на ноги. Аннабет, дорогая, почему бы тебе не пойти и не проверить, приготовили ли койку для Перси? Пока поселим его в домике номер одиннадцать.

— Конечно, Хирон, — ответила Аннабет.

Она была моей ровесницей, может, на пару дюймов повыше и намного более атлетического сложения. С ровным загаром и волнистыми белокурыми волосами — в моем представлении она выглядела как типичная калифорнийская девчонка, если бы этот образ не разрушали ее глаза. Они были поразительные, темно-серые, как грозовые тучи, красивые, но внушающие невольную робость, так, словно эта девчонка обдумывала, как лучше втянуть меня в драку.

Аннабет бросила взгляд на рог Минотавра в моей руке, затем снова посмотрела на меня. Я воображал, что она скажет: "Ты убил Минотавра!", или: "Ух ты, такой бесстрашный!", или что-то в этом роде.

Но девчонка выпалила:

— А ты, когда спишь, пускаешь слюни!

Затем она стремительно бросилась вниз по лужайке, ее белокурые волосы развевались на ветру.

— Так вы, значит, работаете здесь, мистер Браннер? — сказал я, стараясь как можно скорее сменить тему.

— Я не мистер Браннер, — ответил мой бывший учитель. — Скорей, это был мой псевдоним. Можешь называть меня Хирон.

— О'кей. — Окончательно смутившись, я посмотрел на директора. — А мистер Д... это тоже что-то означает?

Мистер Д. перестал тасовать карты. Он посмотрел на меня так, будто я только что громко рыгнул.

— Молодой человек, имена могущественны. Не надо употреблять их всуе.

— О да! Конечно. Простите.

— Должен сказать, Перси, — вмешался Хирон-Браннер, — я рад видеть тебя в живых. Прошло уже много времени, с тех пор как меня уведомили об одном потенциальном обитателе нашего лагеря. Не хотелось бы думать, что я попусту потратил время.

— Вас уведомили?

— Я целый год провел в Йэнси, чтобы подготовить тебя. Конечно, у нас есть сатиры в большинстве школ, они ведут наблюдение. Но Гроувер предупредил меня сразу после встречи с тобой. Он почуял в тебе что-то необычное, поэтому я решил сам приехать и посмотреть на тебя. Я убедил другого латиниста... ну, скажем, взять отпуск.

Я постарался вспомнить начало учебного года. Это казалось очень далеким прошлым, но все равно во мне всплыло смутное воспоминание о том, что первую неделю в Йэнси у нас был другой латинист. Затем, без всяких объяснений, он исчез, и класс принял мистер Браннер.

— Вы приехали в Йэнси только ради того, чтобы учить меня?

Хирон кивнул.

— Если начистоту, сначала я не был в тебе уверен. Мы связались с твоей матерью и объяснили ей, что наблюдаем за тобой на случай, если ты будешь готов для Лагеря полукровок. Но тебе еще так многому нужно было научиться. Тем не менее ты попал сюда живым, а значит, прошел первое испытание.

— Гроувер, — нетерпеливо спросил мистер Д., — так ты играешь или нет?

— Да, сэр!

Гроувер, весь трепеща, сел в четвертое кресло, хотя я никак не мог понять, почему он так боится этого низенького толстяка в тигровой гавайской рубашке.

— Ты знаешь, как играть в безик? — подозрительно покосился на меня мистер Д.

— Боюсь, что нет.

— Боюсь, что нет, сэр, — поправил он.

— Сэр, — повторил я.

Директор нравился мне все меньше и меньше.

— Ладно, — сказал мистер Д., — однако знай, что наряду с гладиаторскими боями это одна из величайших игр, придуманных людьми. Я ожидал, что все цивилизованные молодые люди знакомы с ее правилами.

— Уверен, мальчик скоро научится, — вмешался Хирон.

— Пожалуйста, — попросил я, — скажите мне, что это за место? И что я здесь делаю? Мистер Бр... Хирон, зачем вы поехали в Йэнси? Только ради того, чтобы учить меня?

— Я его тоже об этом спрашивал, — фыркнул мистер Д.

Директор лагеря сдал карты. Гроувер вздрагивал всякий раз, когда карта падала в его кучку.

Хирон ободряюще улыбнулся мне, как обычно делал это на уроках латыни, словно для того, чтобы я понял, что вне зависимости от уровня подготовки я его первый ученик. Он ждал от меня правильного ответа.

— Перси, твоя мать ничего тебе не рассказывала? — спросил он.

— Она сказала... — Я вспомнил ее печальный взгляд, устремленный на море. — Она говорила, что боится отправлять меня сюда, хотя отец и хотел этого. Она сказала, что, как только я попаду сюда, скорей всего, не смогу выбраться. А ей хотелось, чтобы я был рядом с ней.

— Типичный случай, — заключил мистер Д. — Вот почему их обычно убивают. Так вы объявляете масть, молодой человек?

— А как?

Он с раздражением объяснил мне, как объявляют масть в безике, и я так и сделал.

— Боюсь, слишком многое придется рассказывать, — вздохнул Хирон. — Боюсь, нашего обычного ознакомительного фильма не хватит.

— Ознакомительного фильма? — переспросил я.

— Нет. — Хирон принял решение. — Послушай, Перси. Тебе известно, что твой друг Гроувер — сатир. Тебе известно, что ты убил Минотавра. — Он указал на рог в коробке из-под ботинок. — А это дорогого стоит, мой мальчик. А вот что ты вряд ли знаешь — это то, что в твоей жизни действуют могущественные силы. Боги — те силы, которые вы называете греческими богами, — очень даже живы.

Я уставился на остальных участников игры.

Я ожидал, что кто-нибудь из них пронзительно вскрикнет: "Нет!" Но вместо этого мистер Д. завопил:

— У меня королевский марьяж. Взятка! Взятка!

Он забормотал, подсчитывая свои очки.

— Мистер Д., — робко спросил Гроувер, — если вы не собираетесь съесть вашу банку из-под диетической колы, можно я возьму ее?

— Что? Бери, не стесняйся.

Откусив здоровенный кусок от пустой алюминиевой банки, Гроувер принялся скорбно жевать его.

— Постойте, — сказал я Хирону, — вы ведь сами объясняли мне, что такое Бог.

— Что ж, — пожевал губами Хирон, — да, Бог — это заглавная буква. Бог. Но не будем вдаваться в метафизику.

— Метафизику? Но вы говорили о...

— Ах да, о богах во множественном числе. Великие существа, которые контролируют силы природы и человеческие усилия. Бессмертные боги Олимпа. Они рангом поменьше.

— Поменьше?

— Да, именно. Боги, о которых мы беседовали на уроках латыни.

— Зевс, — сказал я, — Гера, Аполлон. Вы про них?

И снова в безоблачном небе где-то вдали раздался удар грома.

— Молодой человек, — произнес мистер Д., — будь я на вашем месте, я бы действительно не стал так легкомысленно разбрасываться этими именами.

— Но это же все вымысел, — возразил я. — Это мифы, которые создавали, чтобы объяснять молнии, смену времен года, ну и прочее. Это то, во что люди верили, пока не появилась наука.

— Наука! — издевательски усмехнулся мистер Д. — А вот скажи мне, Персей Джексон... — Я вздрогнул, потому что он назвал мое настоящее имя, про которое я никогда никому не рассказывал, — что люди будут думать о твоей "науке" через две тысячи лет? А? Назовут ее примитивным "мумбо-юмбо". Вот так. О, как я люблю смертных — у них абсолютно отсутствует чувство перспективы. Они считают, что так далеко-о-о продвинулись во всем... Так ли это, Хирон? Посмотри на этого мальчика и скажи мне.

Мне не особенно нравился мистер Д., но было что-то такое в том, что он назвал меня "смертным", как будто... сам им не был. Этого хватило, чтобы у меня комок застрял в горле, и я начал понимать, почему Гроувер так прилежно следит за своими картами, жует банку из-под колы и держит рот на замке.

— Перси, — сказал Хирон, — хочешь верь, хочешь нет, но бессмертный и означает бессмертный. Ты хоть на мгновение можешь представить себе, что никогда не умрешь? Никогда не исчезнешь? А будешь существовать вечно, таким, какой ты есть?

Я хотел было отделаться отговоркой, сказав, что это славная мысль, но что-то в голосе Хирона заставило меня усомниться, стоит ли это говорить.

— Вы имеете в виду, что это важно: верят люди в них или нет? — спросил я.

— Именно, — согласился Хирон. — Если бы ты был богом, то как бы тебе понравилось, что тебя называют мифом, старой легендой, которая объясняет происхождение молнии? А если я скажу тебе, Персей Джексон, что когда-нибудь люди назовут мифом тебя, мифом, который объясняет, как маленькие мальчики справляются с потерей своих матерей?

Сердце тяжело забилось у меня в груди. Хирон почему-то пытался разозлить меня, но я решил не поддаваться.

— Мне бы понравилось, — ответил я. — Вот только я не верю в богов.

— Ох, уж лучше поверь, — пробормотал мистер Д., — пока один из них не испепелил тебя.

— П-по-жа-луй-ста, сэр, — заикаясь, сказал Гроувер. — Просто он недавно потерял мать и теперь в шоке.

— Этого только не хватало, — проворчал мистер Д., разыгрывая карту. — Мало мне того, что приходится заниматься этой жалкой работой, так еще надо возиться с мальчишками, которые даже не верят!

Он махнул рукой, и на столе появился кубок, словно солнечный свет, опустившись на мгновение, соткал стекло из прядей воздуха. Кубок сам собой наполнился красным вином.

У меня челюсть отвисла, но Хирон как будто бы ничего и не заметил.

— Мистер Д., — предупредил он, — подумайте о диете.

Мистер Д. с притворным удивлением посмотрел на вино.

— Боже. — Он уставился на небеса и возопил. — Старая привычка! Прости!

И снова послышался гром.

Мистер Д. опять взмахнул рукой, и вместо кубка на столе появилась новая банка с диетической колой. Мистер Д. горестно вздохнул, открыл банку и вернулся к игре.

Хирон подмигнул мне.

— Как-то мистер Д. оскорбил своего отца, заведя шуры-муры с лесной нимфой, которая отличалась крайней распущенностью.

— Лесной нимфой, — тупо повторил я, уставясь на банку с колой так, словно она попала сюда из космоса.

— Да, — признался мистер Д. — Отец любит наказывать меня. На первый раз он объявил "сухой закон". Ужасно! Жуткие десять лет! Во второй раз... ну, она действительно была хорошенькая, и я не мог устоять... во второй раз он послал меня сюда. На Холм полукровок. В летний лагерь для таких мальчишек, как ты. "Покажи хороший пример, — сказал он мне. — Поработай с молодежью вместо того, чтобы оказывать на нее пагубное влияние". Ха! Какая несправедливость.

У мистера Д. вдруг сделался обиженный вид, как у шестилетнего ребенка.

— Значит... — запинаясь, произнес я, — ваш отец...

— Di immortales, Хирон, — вздохнул мистер Д., — я думал, ты обучил этого мальчика основам. Разумеется, мой отец — Зевс.

Я пробежал все известные мне имена на "Д" из греческой мифологии. Вино. Тигровая рубашка. Сатиры, которые, казалось, все работают здесь. Раболепие Гроувера, словно мистер Д. был его хозяином.

— Вы Дионис, — выдохнул я. — Бог вина.

Мистер Д. выпучил глаза.

— Что они говорят сегодня, Гроувер? Когда пьют? Неужели даже дети говорят: "Хорошо пошла"?!

— Д-да, мистер Д.

— Тогда "хорошо пошла", Перси Джексон. А может, ты решил, что я Афродита?

— Так вы — бог?

— Да, дитя мое.

— Бог... Вы...

Он в упор посмотрел на меня, и я заметил пурпурный отблеск в его глазах, наводящий на мысль, что этот капризный маленький толстяк показывал мне только крохотную частицу своей подлинной природы. Передо мной предстали видения, в которых винная лоза душила тех, кто не верил в божество винопития, и обезумевшие от вина воины, жаждавшие битв, и матросы, пронзительно вопившие, видя, как их руки превращаются в плавники, а лица удлиняются наподобие дельфиньих морд. Я понял, что, если буду и дальше злить его, мистер Д. учинит надо мной что-нибудь пострашнее. Скажем, заразит мой мозг болезнью, из-за которой остаток жизни мне придется провести в смирительной рубашке в одиночной палате, обитой войлоком.

— Хочешь проверить меня, дитя мое? — спокойно спросил он.

— Нет. Нет, сэр.

Огонь в его глазах погас. Мистер Д. вернулся к картам.

— Полагаю, я выиграл.

— Не совсем, мистер Д., — возразил Хирон. Он выложил перед собой "стрит", подсчитал очки и сказал: — Игра моя.

Я решил, что мистер Д. уничтожит Хирона прямо на месте, в инвалидной коляске, но тот просто засопел, как будто привык проигрывать латинисту. Он встал, Гроувер тоже поднялся.

— Что-то я устал, — объявил мистер Д. — Надо бы вздремнуть перед вечерней спевкой. Но сначала, Гроувер, нам надо потолковать еще разок о твоем, мягко говоря, неудовлетворительном выполнении задания.

— Д-да, сэр. — Лицо Гроувера покрылось капельками пота.

— Домик номер одиннадцать, Перси Джексон, — обернулся ко мне мистер Д. — И следите за своими манерами.

Он проследовал в дом. Гроувер поплелся за ним — на него было жалко смотреть.

— С Гроувером все будет в порядке? — спросил я Хирона.

Хирон кивнул, хотя вид у него был несколько встревоженный.

— Старина Дионис на самом деле не сумасшедший. Просто ему опротивела эта работа. Его "опустили", как, наверное, сказал бы ты, и он не может дожидаться еще век, пока ему будет разрешено вернуться на Олимп.

— Гора Олимп, — пробормотал я. — Вы ведь говорили мне, что такое место есть на самом деле?

— Да, в Греции есть гора Олимп. И там место обитания богов, точка, в которой сходятся их силы, действительно существовавшие на горе Олимп. Гора продолжает называться Олимпом из уважения к старине, но чертог перемещается, Перси, так же как перемещаются и боги.

— Вы имеете в виду, что греческие боги здесь? В... Америке?

— Ну конечно. Боги перемещаются вместе с сердцем западного мира.

— С чем?

— Не тормози, Перси. С тем, что вы называете "западной цивилизацией". Ты думаешь, это абстрактное понятие? Нет, это живая сила. Коллективное сознание, которое ярко пылает на протяжении тысяч лет. Боги — часть этого. Можно даже сказать, что они — его источник или, по крайней мере, так тесно связаны с ним, что не могут стереться из памяти, пока не будет уничтожена вся западная цивилизация. Огонь зажегся в Греции. Затем, как тебе известно, поскольку ты слушал мой курс, сердце огня переместилось в Рим, а вслед за ним и боги. О, возможно, им и давали другие имена — так, Зевса назвали Юпитером, Афродиту Венерой и так далее, — но могущество, как и сами боги, оставалось неизменным.

— А потом они умерли.

— Умерли? Нет. Разве Запад умер? Боги просто на время перемещались в Германию, Францию, Испанию. Там, где пламя пылало ярче всего, — там были и боги. Несколько столетий они провели в Англии. Тебе нужно всего лишь взглянуть на архитектуру. Люди не забывают богов. В каждом месте, где они правили последние три тысячи лет, ты можешь увидеть их на картинах, в мраморе, на порталах главных зданий. И конечно, Перси, сейчас они в Соединенных Штатах. Взгляни на ваш символ — это орел Зевса; взгляни на статую Прометея в Рокфеллеровском центре, на греческие фасады ваших правительственных зданий в Вашингтоне. Назови-ка мне хоть один американский город, где олимпийцы не были бы представлены в самых разнообразных местах. Нравится тебе это или нет — кстати, поверь, многие не были в таком уж восторге от Рима, — сердце огня ныне в Америке. Это великая западная держава. Поэтому и Олимп здесь. И мы тоже.