Эликсир Любви

Мужчине нелегко признать в женщине умницу, спокойнее считать ее хорошей собеседницей. Соня не лезла с расспросами, позволяя Скворцову выговориться, лишь изредка уточняя отдельные моменты. Оказалось, что она не чужая в медицине, даже помнит кое-что из латыни. Алексей, постеснялся спросить, какой ВУЗ она заканчивала. По кое-каким признакам догадался, что терапия ей хорошо знакома. Возможно, это было ее специализацией.

Стереотип: красавица — обязательно пустышка, настолько силен, что Алексей не сразу сообразил, что к помощнице Вениамина Алексеевича это не относится. Он внимательнее пригляделся к Соне, распознал в ней легкую толику иудейской крови. Все ясно — законы Менделя изучали. Древняя нация несла ген мудрости, а что касается внешности, то полукровки частенько оказывались писаными красавицами. По крайней мере, будучи юными.

Алексей выговорился. С души прямо камень свалился. Посланница Вениамина Алексеевича успокоила его, заявив, что история с соседями не будет иметь продолжения. Возможно, Аркадий Львович и хохотал за глаза над страхами Скворцова, что якобы обнаружат фермент в Генкиной крови. Соня же не стала издеваться над Алексеем, передав, слова Аркадия Львовича о перегруженности милиции бытовыми делами, о стереотипе мышления и слабом техническом оснащении. С ее слов выходило, что Любка заявление на мужа писать не будет, а Генка отсидит всего пятнадцать суток.

— Хорошо бы его вытащить...

— Если его сразу выпустить, то возникнут ненужные разговоры. Он же избил жену.

— Нехорошо как-то. Мне думается, он не совсем виноват. Похоже это реакция на фермент.

— Абстинентный процесс? Вроде похмелья? — высказала предположение Соня.

— У Кромбаха на этот счет ничего нет. Может буйство Генки — это и есть признак абстинентности от фермента? Неловко как-то за Генку, может выпустить? ... — с надеждой протянул он, словно от Сони зависела судьба непутевого соседа.

Прежде тактичная Соня, неожиданно холодно заявила:

— Пусть посидит. Полезно в воспитательных целях. А то возьмет за привычку руки распускать. И хватит об этом. Затеяв эксперимент с соседями, вы сами сделали из них подопытных кроликов.

— Но я не хотел ничего такого ...

— Конечно, но не всякий эксперимент бывает удачным. Вы не просчитали последствий. Но они случились, и с этим придется жить. Соседей жальче, потому что они знакомы. А если бы испытания провели на незнакомых людях, студентах, например. Было б легче?

— Ну, как сказать, — смешался Скворцов, — Мне кажется, реакция на препарат зависит от уровня культуры испытуемых. Надо еще много проверять, просчитывать побочные эффекты...

— Их надо просто снизить. И все. Сама идея эликсира любви преступна и такие мелочи как небольшой стресс или аллергический насморк не принимаются в расчет. А вообще, Вы молодец, Алексей — неожиданно сказала она, но Скворцов не заметил в похвале одобрения, — Вы смогли дать хоть какой-то результат. Еще пара-тройка таких историй, убедят шефа. Только не затягивайте с этим. Вы не на академической работе, где чудеса творят не спеша.

— Извините, — раздалось сбоку.

Они обернулись на голос. Щеки Алексея охватил румянец. Их разговор прервал Миша, тот, что съездил по носу Скворцову, утверждая свое право на заведующую из гастронома. Того самого гастронома, где он недавно отоваривался дефицитом. Стоял Миша как-то кособоко, от прежней наглости не осталось и следа.

— Слушай, друг, — он попытался уцепиться за руку Алексея. При этом лицо его смяла болезненная судорога, — Извини, что так вышло тогда. Ну, хочешь, ударь меня. Ударь.

— Не надо, — отшатнулся от него Алексей, но Миша не отставал:

— Прости, пожалуйста. Сглупил я. Ну, зачем тебе Тамарка? У тебя и так такая краля.

— Ладно, ладно. Забыто. — Смутился Алексей, подхватив под руку Соню, потащил ее в сторону от неожиданного знакомца.

— А Вы, батенька, ходок, — бросила Соня, — Надо учесть и держаться подальше.

Она высвободила локоть из руки Алексея и, ускорив шаг, направилась к выходу из скверика. Краска еще больше залила лицо Скворцова. Он не видел, но чувствовал, что девушка кривила губки. Иначе и быть не могло. "Смотрите, какие Мы, — в сердцах сплюнул Алексей, — И красавица, и умница, и мораль Нам не чужда. Сама, небось, другим местом у шефа зарабатывает. И не ломается. А передо мной рисуется, боже ты мой! Чтоб не скучала цыпочка, сунул Вениамин Алексеевич ее на контроль. А та и рада. Перед своими надоело выпендриваться — подайте свеженьких. Секретарша липовая"

Алексей не ошибался — Соня на самом деле была секретаршей. Она тоже злилась. На себя. Сорвалась в безобидной ситуации. Наговорила лишнее этому горе-гению с птичьей фамилией. Она где-то читала, что в фашистской Германии, в летних лагерях гитлерюгенда, подросткам предлагалось собственноручно, ножом, убить кролика, которого каждый выращивал все лето. Такая процедура воспитания характера практиковалась у нацистов. Этот недопырок напомнил ей подростка из гитлерюгенда. Плачет над кроликом, которого вынужден прикончить. О чем думал, когда делал из соседей подопытных кроликов. А теперь убивается. У самого судьба гладенькая. Большего горя, чем обида за отнятый старшеклассниками рубль, и не знал. А как самому в жертвах походить? Чтоб попользовали на всю катушку и бросили под забором.

Ей ли не знать? Несколько лет назад, в потоке сверстников, Сонечка Воротова приехала поступать в институт. Юная провинциалка, напуганная рассказами о взятках и блате на вступительных экзаменах, не рискнула подать документы в престижный ВУЗ. Старушка, классная руководительница считала, что Соня достойна учится в университете, но Воротова действовала наверняка и легко сдала экзамены в медицинский. Работа врача казалась ей стабильной и почетной. Дома, соседка этажом выше, заведующая местной поликлиникой, выглядела ухоженной, на работу ездила на служебной машине. Чем не признак благополучия для юной Воротовой.

Как и положено, первого сентября ей вручили новенький студенческий билет. Началась новая жизнь! О, сумасшедший мир большого города! Другой ритм, другие ценности. Тихо дремлющий периферийный городок Сониного детства казался теперь безнадежно далеким. Какая прелесть — обязательная студенческая картошка, с дружной работой и песнями, вечером у костра. А новые друзья! А институт, с его академическими часами, с семинарами и лекциями. Как это разнилось с суетливой средней школой, с обязательными домашними заданиями и ответами у доски. Да и старшекурсники, не чета безусым школярам — солидные, большинство в "фирме". От них уже не дождешься диких воплей и катания друг на друге на переменах. Они не таясь, курят рядом с преподавателями и степенно рассуждают.

Первые курсы Соня снимала квартиру. И не потому, что комнат в студенческом общежитии не хватало — так хотела мама. Она ужас как боялась общаги, её вольности. Маме всюду мерещились страхи. Родившая в тридцать четыре, без мужа, она дрожала над единственной дочкой. О подлости мужчин мама не твердила. Вообще, проблемы отношения полов старательно избегала в разговорах с дочкой. На все вопросы о папе неизменно отвечала: "Он умер". Сейчас Соня понимала, что биологический отец не умирал. Просто маме, если она хотела ребенка, больше нельзя было медлить. Зная маму, она верила, папа был хороший и красивый. Не потому ли Соня выросла похожей на него. Маминого в ней оказалось мало. Мама всегда была и родной, и милой, и для Сони самой красивой, но в толпе не выделялась, ни ростом, ни внешностью.

В старших классах Воротова-младшая еще не числилась в красавицах. Взгляды пацанов тогда больше цеплялись за налитые формы других одноклассниц. По-детски угловатая, голенастая Соня, подобно благородному бутону, не спешила раскрываться. К тому же у подружек имелось преимущество перед ней в виде косметики. Мама была категорически против косметики на молодой коже, и дочка старалась ее не огорчать. Больше занятая учебой, Соня не очень-то переживала от недостатка внимания мальчиков, словно чувствовала, что юным красоткам оставалось еще год-другой будоражить умы одноклассников. За порогом школы прелестниц ждало поспешное замужество, бабий замотанный вид и грузность телес. Что ж, и в природе век первоцвета недолог.

Первые институтские годы дались трудно. Знать бы раньше, что медицина — это сплошная зубрёжка. Грустная школьная геометрия, с её формулами, была проще, поскольку логична от "А" до "Я". А тут, Ubi pus, ebi evacua — вот и вся логика. На старших курсах стало полегче: появилось больше свободного времени. Уцелевшие после жесткого отсева, будущие Эскулапы преобразились из "синюшного вида" в нормальный. Ребята приободрились, девчонки расцвели. На потоке появились парочки. Соня тоже позволила поухаживать за собой однокурснику. Но дальше посиделок в кафе, за мороженым, дело не заходило. Однокурсник казался простоватым, и Соня серьёзно его не воспринимала. И лучше бы оставался он...

За какие такие грехи судьба свела её с Игорем, или Гариком, как его все называли. Познакомились они на одной из редких институтских дискотек. Факультетская профоргиня, с задатками свахи, время от времени организовывала смешанные вечеринки для студентов. На них медики чаще всего приглашали физиков. Каким ветром занесло Гарика на ту вечеринку? Он не был студентом ни того, ни другого ВУЗа. На дискотеку Гарик прошел, пользуясь всеобщей неразберихой. Как только он появился в зале, среди Сониных подружек пробежал шепоток. Факультетские модницы приняли "стойки". Высокий, широкоплечий, с цыганскими волосами до плеч, зеленоглазый, он резко выделялся среди студентов.

Как он разглядел Соню в такой толпе? Когда Гарик пригласил ее на танец, то Соне показалось, что весь зал смотрит на них. Она даже разрумянилась. Желание ощутить превосходство перед факультетскими красавицами сыграло злую шутку — она позволила незнакомцу поухаживать за собой. Соня упустила из виду, что хорошие книжки "про любовь" частенько коверкают людям жизнь.

Дальше по стандартам женского романа: он — красивый, не женатый, состоятельный, благородный; она — умница, красавица, скромница. Между ними просто не могла не полыхнуть любовь (знакомая каждому читателю), единственная в жизни, в мареве страстей которой не замечаешь козлячих наклонностей любимого (ой). Новые чувства переполняли Соню. Обычно рассудительная, она прислушивалась к себе, но слышала только хрустальный звон башмачков Золушки. Какая тут учеба, когда у нее есть свой принц, ее Гарик. Соня остро ощутила, какими длинными бывают лекции, когда за окнами опадает багряная листва и не терпится улизнуть из надоевшей аудитории, походить по согретой последними лучами аллее, потрогать шершавую кору кленов, отходящих ко сну на долгую зиму. Словно радуясь ее любви, мир дарил Соне свое очарование. Гарик же подарил ей первый поцелуй властных и жадных губ, так не похожий на слюнявые лобзанья школьного ухажера. Его нежные, сильные руки заставляли трепетать тело и дурманили мысли. Именно с ним она испытала первый стыд обнаженного тела и боль любви внизу живота.

Она еще не читала Библию и не знала о заклятии Богом женщины: "... и [будет] к твоему мужу влечение твое, и он будет господствовать над тобой". К какому мужу? Родной Гарик. Молодой человек сам заговорил о свадьбе. Скоро в отпуск из-за границы приедут его родители. Гарик представит им свою невесту и затем, все вместе, они отправятся к Сониной маме. А пока Гарик познакомил ее со своей тетей — Виолеттой Борисовной. Тетка понравилась Соне. В свои пятьдесят Виолетта не растеряла привлекательности, оставалась энергичной, стремительной. Тетя была ужасно занятой, руководила курсами секретарей-машинисток, но ради невесты племянника отложила все дела и целых полдня провела с Соней. Она обстоятельно, но не обидно расспросила Соню о семье, учебе, о взаимоотношениях с племянником. Внезапно ей захотелось сделать Соне подарок, и она потащила девушку по магазинам и в салон красоты. Оказалось, что многие директрисы ее хорошо знают и, вскоре, несмотря на протесты Сони, Виолетта одела будущую невестку с ног до головы. "Это тебе мой подарок на будущее", — приговаривала она. Ее напору просто невозможно было противиться. Благо еще вкусы у них совпадали, так что подарками Соня осталась довольна. Разность возрастов между ними с момента похода по магазинам уже не ощущалась. Тетка оказалась на удивление простой в общении. Заставляя Соню примерять изумительное французское белье, Виолетта, не тушуясь, прошлась по физиологии мужчин и дала несколько практичных советов будущей невестке.