Миша-Мишутка Романов

Зовут меня Павел Бурят. Бурят-это фамилия такая — по глупости получил. Вот бы имя рода взять, так нет же — тогда, в 1881 шибко грамотным себя посчитал.

Ну, как же — один из рода был на площади, когда царский указ оглашали.

Потом целый месяц по вечерам события того дня пересказывал — всё отбоя небело от слушателей.

К концу этого месяца многие старейшины к отцу в дом приехали, а после них и шаман прибыл.

Поговорили они, а потом меня к себе позали. Слово отец взял — сын, говорит, царь наш малый что удумал — паспорта всем народам, что в империи живут выдать.

Отец наш хоть и крещённый — по совету прежнего шамана крестился, сам уважал так же веру предков.

Решили мы, что ты во всём роду первым в роду паспорт получишь. По-русски я тогда понимал хорошо — понимал хуже и то отец из меня это усердно выбивал.

Братья мои старшие Кирилл и Мефодий уже вовсю отцу в лавке помогали и клиентам заказы отвозили.

Отец как по малолетству охромел — понял, что плохой из него будет охотник и добытчик для семьи. И сбежал со стойбища в Город.

Прибился к артели бондарей — подёнщиком сначала взяли. Силой и смекалкой его бог не обидел, вот и взяли пацанёнка за еду и ночлег.

А к девятнадцати годам хотели уже полноправным мастером в артель взять — так не пошёл он.

Сам стал пятивёдерные бочки делать, да яблоки и ранетки по лету на Аргунье скупать. В бочонки их складывает и в Ангару до зимы.

А зимой ледок собьёт, за колышек неприметный привязанную верёвку дёрнет, и бочонок с глубины достанет.

И моченые яблоки его в лёт уходили — потому, как свежими пахли. В первую же зиму он не только затраты оправдал но и дом свой поставил и мать мою в него привёл.

Купцы-конкуренты пока на другой товар не перешли дважды лихих людей подсылали, один раз власти натравливали.

Да отец, хоть охотником и не стал, ружьё в сенях всегда прятал, а уж стрелял, дай бог каждому.

Так что поделился он, как мог — с лихими людьми пулей, с начальством четвертью дохода.

Так вот об имени — пошёл я на следующее утро в паспортный стол — его в хоромах бывшего градоначальника организовали.

Девка красивая за столом сидела — спрашивает меня — чего изволите?

Мне тогда шестнадцать тогда ещё не исполнилось — а ко мне как к барину обращаются. Ну, стою я глазами хлопаю.

Хочешь, спрашивает, паспорт получить или в РСС записаться? Я, молча и кивнул — два раза. Мол, паспорт хочу получить.

Ну, она меня по очереди к двум столам и проводила.

Я язык свой проглотил, ни чего не понимаю. Она перо взяла, говорит, как ваше имя? Я из ступора вышел крестик нательный ей показал — говорю Паша.

А в фамилии я напутал — вместо рода — оленей — назвал всех ближних и дальних — так и сказал — из бурятов я.

Теперь, говорит, присвоим тебе индивидуальный имперский номер — цифры мне показала. Говорит, если твой паспорт кто украдёт или подделает — и его с ним арестуют, то по ИИН сделают телеграфный запрос.

Если он на те вопросы неправильно ответит, что в листке ИИН записаны, будут ему каторга.

И она в тот листок прозвища записала детские имена, моё и моих братьев, как нашу корову зовут, в каком году отец дом справил.

Написала еще, во сколько лет я белке в глаз научился попадать.

Расписываться я не умел, так что она за меня расписалась, и палец заставила преложить — весь в чернилах.

Отвела меня с паспортом к другому столу и говорит казаку за ним — принимайте новобранца — с двенадцати лет белке в глаз попасть может.

Казак меня это про род мой спросил, потом спросил строевые части или на завод?

Записал род — Оленевы — раз ты из них первый, говорит, иди в казаки — не пожалеешь.

Вот так оно и началось.

То, что я пишу всё это на бумаге — приказ Императора.

Он меня в Москве поймал. Я в головное здание Первого Столичного Банка за очередным кредитом приехал.

Вот оттуда двое из глаголя меня и попросили. Посетители на меня смотрели, когда под руки те двое вели — чисто как на покойника.

Да и я честно признать все свои грехи вспомнил.

Но они меня в Авто успокоили — просто личный приказ императора — повидаться хочет.

А я что приказ Императора — значит надо. Привезли меня в Кремль. Провели к самому.

Поговорили о житье бытье. Царь меня и спрашивает — значит, мол, кредит хочешь взять?

А что спрашивают в обеспечение ироды этакие. Так говорю как всегда в пятый раз личную мою долю акций *Сибирских яблок*.

Я, говорит Царь, тебе сто тысяч за так дам как награду за кисть твою отрубленную.

И полмиллиона беспроцентный кредит на два года ежели захочешь.

А в обеспечение — напиши-ка мне мемуары свои — для личного чтения.

Подумал я три секунды и головой закивал,500 тыщь за пару недель писанины — дело нехитрое.

Да и описывать всего шесть лет, до 87го, когда мне этот самурай чуть голову не оттяпал.

Слава Будде и Христу ребята мои его из АМ завалили. А шесть пуль из АМ и слона завалят не то, что самурая.

Кучно с сотни метров стреляли, а то бы он мне вторым ударом не только кисть, но и голову снёс.

Ну, еще буду описывать, как Санкт-Петербург брали, как мы тогда тем девкам из неприсоединившихся семей перед смертью правила хорошего тона объясняли — диву даюсь.

Ну и после ранения отцовское дело принимать пришлось — братья в 86ом после свадьбы пьяные через ангару в октябре на лодке поперлись, перевернулись.

А отец после их смерти плох, стал — как я пришёл он меня сразу в дело взял, и натаскивать начал, а через полгода и его настало.

Всё напишу, ни зря меня все в роду Хитрым Оленем зовут. Делать везенье из невезенья — большая редкость, так наш шаман говорит — вот он и дал мне

это прозвище, а оно в нашем роду раз в сто лет даётся.

Глава 15

Территория Российской Империи

Земля. Иркутск-Бодайбо.

10.06.1881-01.07.1881

Стать смертью легко. Я должен был в ближайший год обильно посеять её всходы на земле сибирской.

Власть в окрестностях Иркутска захвачена. Теперь надо брать власть по всей губернии, наращивать здесь тяжёлую промышленность, создавать свою армию.

Необходимо так же засеять агентами влияния Енисейскую губернию и Владивосток.

И всё же первоочередной задачей является оружие. Больше тысячи человек на нас в этот год бросить не должны, но есть некоторые сложности в производстве динамита.

Одним из важных дел так же является раздувание слухов о здешнем народном благоденствии и экспорт этих слухов вовне.

Ну, теперь о практических шагах. Начал я свои наезды как всегда мирно.

Вместе с остальным имуществом врагов народа мне досталось около трети акций Лензолота — местной золотой монополии. Следующие действия понятны — треть акций принадлежала питерцам и москвичам — их пока заморозили — тобишь о них забыли.

Другую треть в качестве безвозмездного дара я принял от местных купцов.

Сжечь пришлось только три семьи. Остальные быстро притихли — особенно когда я пообещал, что в меха лезть не буду.

Правда, пароходы я реквизировал все до одного, обещав заплатить за них полуторную цену в течение года. Причина заварухи — прииски Бодайбо.

Максимум золота при минимуме времени можно было получить только там.

Собрал совет директоров Лензолота, предоставил им акции — всех дружно переизбрал — оказались хапугами, двоих из них — местных банкиров, мои тихо взяли на улице и спустили в подвал — вежливо поспрашивали.

Так я и думал, стучат в Питер и тихо вывозят капиталы банков, решил, пусть вывозят, всё равно скоро заработает моя денежная типография — местные деньги — бумажки — ни какой защиты. Золото же дадут прииски.

Короче отпустил я их с внушением — мол, ваша экономическая деятельность мне сильного вреда не предоставляет — но если ещё раз поймаю на стуке — зажарю семьи и заставлю съесть.

На следующий день вновь избранный глава Лензолота, в моём лице поднялся на пароходах с дружиной из сотни сабель до Верхнебайкальска. В верхнюю Ангару мы сильно не углублялись.

Сгрузили лошадей и за два дня неспешно достигли Бодайбо.

Местным управляющим был некто Грауман, его решил, оставит в живых, очень уж нелестные эпитеты давали ему старые маразматики перед своим разгоном.

Решил на месте разобраться за что — оказалось шибко технически грамотный.

И немного даже о рабочих заботится. Местный капитал этого не понимал и считал лишней тратой денег.

Грауман даже рабочих некоторых учил за границей. Быстро решил проблему главенства — посадил на кол несколько местных авторитетов — вместе семьями — нахапали по слухам слишком много.

Организал разделение труда — т.е. если ты старатель — на другие работы тебя не дёргают.

Оплату приказал один раз в две недели давать, сделал пару торговых точек РСС с твёрдыми ценами.

Издал указ о минимальной оплате труда и максимальном рабочем дне -9 часов + один день в неделю полностью выходной один рабочие и служащие обязаны обучаться умению стрелять, резать и рыть окопы.

Потом рудники бунтовали только один раз — пришлось расстаться с очередной партией хороших спецов — а жаль.

В целом приисками я был удовлетворён — Грауман доверие оправдывал, высказывал неплохие идеи — я все одобрил.

Дал ему путейца и приказал — как можно быстрее проложить рельсы от Верхнебайкальска до Бодайбо.

Всплыло в памяти название из меморандума брата — Сухой Лог.

Собрали местных старателей, оказалось, есть место с таким названием — ключ сухой лог.

Объявил это место своей личной собственостью. Приказал оставить людей только на трёх самых рентабельных рудниках.

А остальных бросить сюда. При таком раскладе Грауман пообещал начать разработку через две недели — если там есть золото.

На обратном пути двигались медленнее — я реквизировал половину взрывчатки.

Произошёл интересный случай — лагерь разбили возле озера, на берегу стояла не большая избушка.

Хотели там переночевать — я, Усач и пара командиров попросили местных хозяина с хозяйкой о постое.

Местные какими-то нервными оказались — всё кланялись и дрожали. Я уже хотел списать это на моих молодцев, как вдруг один из местных новобранцев, Пашка, в избу ворвался.

Говорит, смерть вокруг почуял, начал следы искать нашёл — дня три назад от избушки к озеру волокли тело.

Повязали мы хозяев, обыскал я качественно избушку и нашли золота с полпуда.

Поспрашивали мы качественно хозяев — местными Чикатилами оказались. Приисковиков поили допьяна и убивали. С местными шайками корешились.

Половину отряда, разбавив их местными проводниками, отправил в гости, приказав ни кого из трёх местных шаек живыми не брать — кроме атаманов. Их ко мне в Иркутск.

Хозяев прикончили грязно, золото поделил среди своих — боевая премия. Речь толкнул — мол, кто будет

на территории РСС людям мешать жить — со всеми так будет.

Дальше, как можно быстрее к Иркутску. Некоторые проекты двигались без меня медленнее.

Прибыл в Иркутск — всё двигалось — но медленно. Мне привыкшему к другим темпам все вокруг казались черепахами.

Разобрался, ускорил, повесил для порядка пару воров.

Послал Усача приводить к добровольно — принудительной присяге РСС все местные гарнизоны. Уничтожить пришлось только два.

Другой проблемой было продовольствие — точнее проблемы небыло, но я хотел иметь десятикратный запас прочности.

В том числе и риса. Издал пару указов от имени РСС.

1)О безвозмездной передаче сельхозугодий к роду или семье, которая их раскорчует, и будет обрабатывать.

2)Строительство мельниц рядом с такими угодьями все детали в кредит на три

года и детали будут делать унифицыроваными.

3)У тех, кто ещё не вернул кредит скупка не менее половины урожая по твёрдым ценам.

4)О создании в системе РСС расчётной системы — мол, всё в соответствии с подписанными Императором бумагами.

Я могу штамповать монеты с профилем деда т печатать банкноты.

В Иркутске их можно будет обменивать на золото.

Первую железку решил тянуть с севера на юг — в Китай — с дальнейшими планами на дешевую рабсилу и продукты.

Приступил к строительству трёх паротурбинных электростанций — благо явилась для отчёта группа Лавааля с чертежами.

Справились хорошо — взяли документы — самому Лаваалю организовали почётную переправу через Харон. Копии чертежей я отправил Грауману — приказал начать строить такую же.

Со второй целью хуже — пришлось сжечь вместе с заводом.

Были накладки — но главное что люди ушли благополучно — и не оставили прямых свидетелей.

Мосин пообещал сделать первую сотню автоматов к сентябрю.

Была делегация от местных предпринимателей недовольных пятидневкой и 9ти часовым днём.

Троих повесил, предприятия реквизировал, остальным объяснил — так надо.

Не хотите, по-моему, валите — но заводики ваши будут мои.

Пропалывал ссыльных, всех политических уничтожал или превращал в расходный материал РСС.

Кто рыпался — казнил вместе с семьями.

Местные стали болтать, что Ангара стала красной от крови, врут, сам проверял.

Местные санитары-бормаши работают быстро.

Глава 16

Территория Российской Империи

Земля. Иркутск-Сухой Лог.

10.06.1881-01.01.1882

Зовут меня Филимон. Филимон Долгопятов. Сейчас фамилия в Империи известная, а раньше...

Пишу эти строки по приказу царя. Здоровье моё не очень, всегда был им слаб.

Проживаю сейчас в Крыму, близ Севастополя, в своём имении. Отсюда по радио руковожу делами.

Сегодня прибыл фельдъегерь от императора с приказом писать биографию. Вот и отодвинул остальное в сторону, уселся за мемуары.

Начну описание с Иркутска. Солнечный день на дворе, мне четырнадцать. Отец мой — известный в городе купец.

Занимался всем понемногу, ничем не брезговал, закон по возможности старался не нарушать, но основной доход приносили мельницы.

Так вот о том дне — мы с приятелями душевно отмутузили заречного — приставал к моей сестре.

И тут послышалась стрельба. Мы спрятались на подворье отца — оно было ближе, и носа не казали. Дальше на подворье влетели казаки — схватили всех, кто был — потом появился казак из местных, показал на моих приятелей.

Когда их уводили, я бросился за помощью к отцу, но он приказал сидеть и не рыпаться. Больше я их не увидел — как оказалось, их расстреляли вместе с семьями.

Это хорошо, что мы не рыпались тогда, многие не были настолько мудры.

В течение трёх месяцев из старых купцов осталась половина. Многие сбежали, не приняв правил игры, многие попытались отстоять старые правила.

Мой отец остался. Однажды мы очень испугались — отца увезли дня на два, но как оказалось на приём к царю. Вернулся он с пятьюдесятью тысяч кредита, приказом и чертежами завода по производству мельниц — на основе нашего.

Их следовало производить и продавать по определённой цене тем, кому укажет РСС, которая даёт этим людям кредит.

Как получать прибыль в такой ситуации отец ещё не понял, но тех, кто медлил с выполнением приказов царя, каждый день семьями спускали в Ангару.