Остерия "Старый конь"

— Докладывай, — вздохнул барон, дождавшись пока дознаватель усядется и осушит кубок.

Вино ударило в голову после вчерашнего, но сняло тошноту и слегка растворило гудение в голове. И доклад вышел четким и ясным.

Да Гора выслушал рассказ Мерино молча, никоим образом не проявляя эмоций. И когда дознаватель принялся озвучивать выводы, он не шевельнулся. Сидел, как вырубленная из камня статуя.

— Все допрошенные нами координаторы Гильдии воров говорили про богатого и информированного покровителя. Более того, полученные от них сведения, которые мы, разумеется, проверили, указывают на то, что все наводки, новое оружие, включая пистоли с колесцовыми замками, проработка схем нападения на объекты, путей отхода, в общем абсолютно все! поступало координаторам из Февер Фесте. Мы проследили источник и вышли на торговый дом «Товары Ниальской мануфактуры» с резиденцией и складами в столице. Изъятые книги учета и допросы клерков вполне убедительно указали на то, что учредителями торгового дома является одна влиятельная семья из Карфенака. Которая очень близка к Отцу-Доминатору31. Что убедительно доказывает, что это не самодеятельность отдельной семьи. К тому же, по приезду у меня была встреча с неким кавальером ди Одетарэ, предложившего мне за пять империалов исказить доклад вам.

Барон кивнул:

— Известная личность. Любимец Рабе32… Вексель взял?

— Конечно, ваша светлость! — даже немного обиженно проговорил Мерино. Мол, если противник кидается деньгами, каким надо быть дураком, чтобы их не подобрать! Затем Мерино замолчал. Все сказано. Дальше говорить было бессмысленно.

Барон продолжал сидеть так же недвижимо, его лицо никак не отражало мыслей. В молчании прошло несколько минут, во время которых, Мерино налил себе еще вина и так же залпом выпил его, не чувствуя вкуса.

— Ты разворошил такое гнездо, Мерино… — наконец нарушил молчание шеф Тайной стражи. — Карфенак, помилуй Единый! Это не бандиты, драть их!

— А не надо было? Вроде за этим вы меня и посылали, ваша светлость. Докопаться до первых лиц Гильдии, — вино развязало дознавателю язык, но он не боялся. Сколь не был страшен старый барон, он не карал за правду.

Тот недовольно скривился, но признал правоту подчиненного.

— За этим… Демоны всех преисподних, ну почему бы лидеру Гильдии не быть каким-нибудь Алсо Ивиса33? Просто удачливым и умным бандитом? Да нет, я прекрасно понимаю… И, драть, нельзя сказать, что у меня не было подозрений! Вот только святош нам не хватало для полного счастья!

Голос борона стих, хотя он еще шевелил губами, видимо продолжая разговор с самим собой. Мерино молчал, он уже сказал все, что можно было сказать.

По прошествии довольно длительного времени барон резко поднялся. Мерино тут же вскочил на ноги, изобразил предельное внимание и готовность исполнять.

— Значит так, голубь, — все внутри себя решивший Сантьяга да Гора не говорил, а отдавал приказ: — Сегодня же отбываешь во Фрейвелинг, в мое поместье в Капо. Там принимаешь на себя обязательства наставника моего сына Беннедикта. Гувернера, учителя фехтования, телохранителя. Сам придумай, что-нибудь. Парню надо многому научится, если он собирается выжить в нашем гадюшнике под названием Империя Рэя. И ты сделаешь так, чтобы он мог и умел делать все, что умеешь делать ты. Без скидок на его происхождение, Мерино! Ты меня понял?

— Да… Ваша светлость? Но ведь я не…

— Ты выживешь, и этого вполне достаточно! Неужели ты думаешь, что заговорщики оставят в живых того, кто раскопал про них все? Свой отряд распустишь, я позабочусь, что бы они не нуждались, пристрою на какую-нибудь спокойную службу с хорошим жалованием. Если все пройдет хорошо, и Император проявит жесткость, уже через несколько месяцев вернешься на службу в Стражу. С повышением до первого ранга. Его ты уже получил, приказ заберешь на выходе. А пока нужно просто выжить, Мерино.

Умом дознаватель понимал правоту своего начальника, но зубы сжались от обиды и злости. Значит, он все это провернул, потерял хороших ребят в Оутембри, только для того, чтобы спрятаться под камень, пока сильные мира сего будут выяснять отношения. Которые, тут опыт подсказывал, закончатся не устранением с доски главной или просто крупной фигуры, а разменом фигур помельче.

— Я благодарен вам, ваша светлость…

— Оставь. — барон не смотрел на Мерино, а потому не видел его побелевшего лица и сжатых челюстей. — Ты хороший солдат, а я не самый дрянной командир, чтобы разбрасываться такими людьми. Без крайней на то необходимости. Вопросы есть?

Конечно, у Мерино были вопросы. Но барон был прав. Он был хорошим солдатом и понимал, когда надо говорить, а когда молча исполнять приказ. Поэтому Мерино лишь отрицательно покрутил головой и добавил:

— Нет, господин барон!

На стол тяжело лег туго набитый монетами кожаный кошель.

— Тогда свободен. Не затягивай с отъездом. И возьми с собой того смурного скафильца… как его?

— Бельк, господин барон!

— Вот его и возьми.

— Слушаюсь, господин барон. Пристрою людей и сразу в Капо.

— Да, молодец. Ступай.

Шеф Тайной стражи дождался ухода своего подчиненного и сразу как-то обмяк.

— Ну если наш просвещенный монарх опять проявит слабость, Империи конец. — пробормотал он. — Единый, дай мне слова донести до него эту простую истину. Дай мне слова, у меня ведь нет таланта говорить! Прошу Тебя!..

СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ

В которой Мерино удаляется по своим делам, а основным действующим лицом становится Бельк. Так же мы узнаем о Пыльной улице и ее нравах, наблюдаем за множеством разговоров, сталкиваемся с попыткой убийства и знакомимся с нравами димаутрианских гикотов

3 октября 783 года от п.п

Бельк, вышибала. Город Сольфик Хун

Было уже близко к четвертому колоколу, когда Мерино вышел на улицу из остерии. Бельк по-прежнему сидел на скамейке у входа. Пожилой сухощавый мужчина с короткими русыми волосами, обильно тронутыми сединой. Совершенно обычный горожанин, служащий или даже может быть мастер-ремесленник. Если не смотреть в глаза. Уж Мерино то, знакомый с Бельком больше пятнадцати лет, предпочитал в глаза ему не заглядывать. Нехорошие у него были глаза: светло-серые, до полной прозрачности. Будто две льдинки кто-то вставил в череп и торчат они там, и не тают. И демоны разбери, что в этих глазах сейчас.

Бельк был родом с островов морского народа, которые в зависимости от политической ситуации то входили в состав Скафила, то считались свободными и независимыми. Никто не пытался вникать в дебри скафильской политики, где демоны всех преисподних могли ноги переломать, и предпочитали считать морской народ скафильским. Так что, вероятно, Бельк был скафильцем. А еще он был один из лучших бойцов, которых Мерино за свою жизнь повидал немало. И то, что Бельк постарел, и большую часть времени предпочитал заниматься созерцанием на пару со своим гикотом, не сделало его менее опасным.

«Наверное, это многое обо мне говорит», — вдруг подумал глядя на Белька Мерино. — «Мой круг общения — преступники всех мастей, мой воспитанник этих самых преступников ловит, а мой лучший друг — убийца, играющий в трактирного вышибалу».

Бельк, прищурившись, посмотрел на Мерино. В узкой щелочке уже морщинистых век его глаза не выглядели так пугающе.

— Похоже у нас появилась работу, которую старая и безмозглая гончая сама себе придумала! — буркнул Мерино усаживаясь рядом с ним на скамье. Гикот недовольно оскалился, когда он скинул мешавший ему хвост зверя. Бельк кивнул. Да, мол, я не понимаю, что старому и безмозглому ищейке не сиделось на скамье. Посмотри, какая теплая осень!

Мерино рассказал, чего ему не сиделось и что он намеревается теперь делать. Бельк выслушал без особого интереса, затем кивнул еще раз. Принимая или соглашаясь. Или просто в очередной раз утверждаясь в мысли, что уход вслед за Мерино из Тайной стражи был не самым лучшим решением в его жизни.

В прошлом они много работали вместе. И если Мерино был мозгами их группы, то Бельк выполнял функцию острого кинжала. Это было так давно, когда герцогство Фрейвелинг еще не обзавелось приставкой «Великое», а входило, как и большинство нынешних свободных государств, в Империю. Хотя пара из них, это все признавали, вышла не только эффективная, но и странная. Фрей и скафилец. Куда там кошке с собакой.

— Я погуляю с Дэнизом по Пыльной, — Бельк посчитал нужным добавить к кивку слова. — Мы давно там не гуляли. Может кто-то что-то слышал.

— Хорошо, — откликнулся Мерино. — Я завтра попробую поговорить с менялой с Виноградной.

— Разговоры — это по твоей части, — усмехнулся Бельк, поднимаясь. — Всегда так было. Идем, Дэниз, погуляем.

Бельк говорил так мало и так редко, что каждое его слово просто не имело морального права расходится с делом. Он аккуратно согнал гикота с колен, покряхтывая поднялся и неспешно зашагал прочь от остерии. Бельк любил маску старого человека. Совершенно упуская из виду, что большая часть головорезов Сольфик Хуна была прекрасно осведомлена о его мнимой старческой немощи.

«А может мы так привыкли к маскам, что снимать их уже больно? Маски стали нами или мы ими?» — Мерино ссутулился и наклонил голову, провожая глазами удаляющиеся фигуры Белька и Дэниза.

Пыльная улица была таким местом в Сольфик Хуне, куда людям приличным стоит заходить только с хорошей охраной. Бельк в охране не нуждался, но давно сюда не заходил, и ностальгии не испытывал. Это было гнилое место, — так он его сам характеризовал еще состоя на службе в Тайной страже, — гнилым оно и осталось по сих пор. Не трущобы, конечно, как в северной части города, в которых ютились преимущественно крестьяне, приехавшие в город в надежде начать жизнь более сытую, легкую, чем пахота земли и уход за скотом. Не трущобы, но все же.

Почему этот когда-то не самый благополучный район, но и не самые задворки города, облюбовало бандитское братство, Бельк не понимал. С его точки зрения, преступникам больше подошли бы портовые районы или те же трущобы. Но во Фрейвелинге вообще все было не так, как везде. Мерино как-то рассказывал об истории возникновении Пыльной улицы, приводил какие-то доводы, но северянин счел их надуманными.

Когда, дескать, Сольфик Хун был еще не таким крупным городом и его окружала кольцом всего одна крепостная стена, а не три, как сейчас, Пыльный тракт, был одной из двух торговых дорог, связывающие город с большим миром. И вился он не между разновеликими домишками разной степени кособокости, а посреди леса. Прячась в котором, было очень удобно нападать на купеческие обозы. Владельцам города, герцогам Фрейвелинга, такой порядок не совсем нравился, да только и содержать за счет казны стражу возле каждой купеческой повозки, они считали слишком накладным. Сколько так длилось, Мерино не сказал, рассказал лишь о Родерикэ Фрейвелинге, очередном герцоге этих земель, который решил проблему радикально. Он просто приказал вырубить лес на всем протяжении дороги. Разбойникам стало прятаться негде, купеческой охране — легче отбивать становящиеся все более редкими нападения, торговля процветала. Вдоль дороги стали селиться люди, открывать кабаки и таверны, а спустя пару веков довольно большой кусок Пыльного тракта попал во второе кольцо крепостных стен и стал называться уже улицей Пыльной.

«А как так оказалось, что разбойники стали селиться именно тут?» — как-то спросил Бельк у Мерино.

«Видимо кто-то из них хорошо знает историю!» — усмехнулся тогда Мерино. — «И решил, что традиции хороши не только для благородных, но и для лихих людей».

Бельк принял историю к сведению без большой в нее веры, но спорить не стал. В конце концов, не так уж это и важно, просто любопытно.

Какой бы не была причина, но свои дела городские преступники предпочитали обделывать именно здесь. Тут жили практически все скупщики краденного, фальшивомонетчики, мошенники. В каждом трактире можно было нанят парочку, если не больше, головорезов, готовых к любой работе — хоть дом обнести, хоть кровь пустить. Здешние стражники обладали поразительной невнимательностью к происходящему и куда более серьезным доходом, чем их коллеги с других районов города. А еще тут можно было узнать практически любую информацию, нужно только было правильно слушать и правильно спрашивать. В общем, гнилое место.

За три часа блужданий по Пыльной, Бельк посетил несколько кабаков, стал свидетелем одной поножовщины, правда без смертельного исхода, но так ничего и не услышал об ограблении дома корабела. Он поговорил с парой домушников, которых хорошо знал, и что более важно, которые хорошо знали его. Они готовностью похвастались, что третьего дня обчистили особняк барона да Альва и вытащили оттуда гору серебра в украшениях и монетах, но ничего не знали о том, что мог вломится в дом Беппе Трехпалого. Северянин уже почти смирился с тем, что ничего он тут узнать не сможет, когда в очередной таверне не столкнулся с Рыжим Хеганом.

Рыжий не был домушником, он занимал редкую для преступников нишу — торговца информацией. Кроме того, он так же, как и Бельк, был родом с островов морского народа. С совсем другого острова, если быть точным, но на чужбине это все равно почти родственник. Может не самый любимый. Соотечественник Белька знал почти всё почти обо всех, но по понятным причинам говорил далеко не все. Это был шанс что-то узнать и Бельк решил этот шанс использовать.

— Рыжий. — Бельк опустился на стул напротив Хегана и посмотрел ему в глаза. — Доброго ветра.

— Гладкой воды, — пробурчал тот тоже на языке морского народа. — Какого тебе тут надо, Бельк?

Вид у него был недовольный. Он знал Белька и понимал, что тот умеет выжимать из человека то, о чем человек не хотел говорить. И не всегда деньгами.

— У тебя пропала талия, Рыжий. Что ты такое ешь?

— Тут вопрос в количестве. И в жадности после голодной юности.

— У тебя было голодная юность? Никогда бы не подумал.

— Просто ты редко это делаешь. Думаешь. Может поэтому не всегда и получается.

— А ты стал дерзить, Рыжий. —задумчиво произнес Бельк. — Думаешь те две оглобли за соседним столиком сильно тебе помогут?

— Не против тебя.

— Хорошо, что ты это понимаешь. Значит, мы еще можем решить вопрос деньгами.

— Только так и стоит.

Почувствовавший напряженность трактирщик материализовался перед столиком и спросил, будут ли господа есть и пить. Бельк заказал воду с медом, вина он не выносил, Хеган пиво. Дождавшись пока хозяин принесет заказ мужчины молча выпили и некоторое время молчали, соблюдая ритуал деловых переговоров островов — мужчина не должен спешить и показывать свой интерес. Первым сдался Рыжий.