Отчаяние бессмертных

Некромант, тяжело дыша, прошествовал к своему столу и с легким вскриком сел на столешницу. Кости ломило, кожа горела, глаза стекленели, внутренности сжимались в ком. И это было лишь начало. Дальше ему будет хуже. Намного хуже. Но ему нужно выдержать это. Выдержать и доложить о своей находке собратьям. Если не ради себя, то ради всех остальных.

— Подготовьте для меня семнадцатый круг. Я должен немедленно поговорить с остальными, — Своррен сплюнул кровь, с трудом прохаживаясь по кабинету. — Я не знаю, что нас ждет, но лучше подготовьтесь к худшему. Пусть все крестьяне в округе прибудут во дворец, ворота за ними закройте. Выводите из подземелий все экземпляры, которые мы способны контролировать и которые могут оказать сопротивление врагу.

— Врагу, господин?

— Да, Аннел, врагу.

Слуги, недоумевая, выбежали из кабинета и бросились выполнять полученные поручения. Своррен вернулся к своему столу и вытащил из ящика два кольца, сделанных из крысиных черепов. Надев их на пальцы, некромант склонил голову и плотно зажмурился.

— Иеремих! Собирай нас. Собирай всех некромантов, — Своррен раскрыл глаза и печально оглядел помещение. — Пока я еще жив.

* * *

— Возможно ли такое?

Взгляд каждой пары глаз обратился к Своррену. Туман, из которого он здесь состоял, был довольно блеклым, словно бы растерявшим всю свою белизну, а цепи выглядели еще более ржавыми, чем обычно. Да и голос некроманта утратил всю прежнюю властность. Казалось, будто он смертельно устал и желал лишь немного поспать.

— Я видел это своими глазами, Экраон. Армия, равной которой еще не было в этих землях. Ни охотники на монстров, ни бандиты, ни искатели сокровищ не могут даже близко стоять рядом с тем, что я только узрел. Они не простые воины, которые решили пройти через наши земли, и не сбившаяся с пути армия. Они явились сюда лишь затем, чтобы истребить нас. Всех нас. Я видел их карту. Они решали, как будут атаковать. Я буду их следующей целью. Последним будет Экраон, первым был Лерех. Следующим буду я. А в своем разговоре они называли нас слугами тьмы. Словно бы мы какие-то нелюди, желающие людям зла!

— Слугами тьмы? Ты уверен?

— Абсолютно.

После этого в пещере воцарилась гробовая тишина.

— Сколько их? Назови любую цифру, которая по твоему мнению будет наиболее близка к реальной, — потребовал Иеремих.

— Я не знаю. Тысячи. Минимум восемь-девять тысяч. Но скорее всего, больше. Намного больше. Я видел далеко не всех.

— Восемь тысяч! — Иеремих был ошеломлен.

— И правда, мы никогда не сталкивались с подобным, — произнес Ивирион. Он молчал с того самого момента, как объявился Своррен и поведал им о своей страшной находке. — И что будем делать? Мы не можем позволить им разгуливать по нашей земле и вырезать нас одного за другим! Я не собираюсь дожидаться того момента, когда под моими стенами соберется армия и уничтожит все, что я создавал последние двести лет. Я не позволю им погубить все, чего мы добились!

— Успокойся, Ивирион. Мы что-нибудь придумаем, — пытался увещевать его Иеремих, но даже по его голосу было понятно, что он сам не представляет как найти выход из сложившейся ситуации.

— Своррен, как долго ты сможешь поддерживать с нами контакт? — спросил Экраон.

— О чем ты?

— Не притворяйся, будто с тобой все в порядке. Я вижу это, хоть ты и тщетно пытаешься закрыться от нас ширмой силы. Ты ослаб, и это сильно сказывается даже на твоем образе. Ты напрасно пытаешься сделать вид, будто все в порядке. Что случилось, пока ты был там?

Туман колебался из стороны в сторону, словно обдумывая рассказать ли присутствующим всю неприятную правду.

— Я умер, пока поддерживал контроль. Было больно. Очень.

— Сколько раз?

Своррен снова ненадолго замолчал:

— Три.

— Три смерти сразу?

— Да. Поэтому я и попросил созвать вас всех как можно скорее. Если меня не убьют захватчики, то я точно не переживу следующие три дня. Слишком большая нагрузка для одного раза. Слишком много, для одной души.

Своррен замолчал, дав своим собратьям время осознать сказанное им. Даже одна гибель существа, которое некромант берет под свой полный контроль, наносит сильнейший удар по жизненной силе человека. Две смерти гарантировали нестерпимую боль, что в течение многих недель преследовала бы некроманта. Три смерти — практически стопроцентная смерть через неопределенный срок. И Своррен уже чувствовал ее приближение. Его жизненная сила угасала, дух разрывало на десятки мелких лоскутов, которые растаскивались в стороны. Если повезет, он доживет до того момента, как к его дворцу прибудет вражеская армия и сможет оказать ей хоть какое-то сопротивление.

Однако бывали и исключения. Случалось, что сколько бы смертей не наступило, контролирующий существ некромант не несет существенный урон. Ивирион относился к тем немногим исключениям. Благодаря тому, что он был пиррионом, ему не требовалась полная отдача себя, для контроля над существами, в тела которых он переносился. Если Своррен использовал собственную жизненную силу, то Ивирион заменял ее пламенем. Разум контролировал пламя, а пламя контролировало существ. Если существо умирало, то исчезал лишь огонь, а не часть души. Ивирион никогда не чувствовал того, что сейчас испытывал на себе Своррен, и радовался, что ему не доведется пройти через это. Но он не мог не уважать своего собрата за то, что тот через боль и мучения прибыл на собрание и донес до их сведения такую жизненно важную информацию.

— Что ты сможешь им противопоставить?

— Если честно, то я и сам не знаю. Быть может сотню оживленных. Может быть две. Если повезет они даже смогу держать оружие. Я еще ни разу не пробовал приказать им такое. Конечно, больше пользы будет от возвращенных к не-жизни хищников и монстров, но у меня их слишком мало.

— Твои помощники смогут принять участие в битве? Я имею в виду не физически, а в магическом плане.

— Семеро уже овладели основами. Еще двое только начали учиться, поэтому пользы от них не будет.

— И все они — глоссерианы?

— Да.

— Это плохо. Вы мало что сможете им сделать.

— Я тоже так считаю.

— Своррен, — обратился к страдающему некроманту Экраон. — Мне жаль, что с тобой такое произошло, — костяной гигант качнулся, словно бы отвешивая вежливый поклон. — Я уважаю твою решимость. Ты готов драться даже перед лицом смерти.

— Спасибо, Экраон.

После этих слов туман рассеялся, а ржавые цепи рассыпались.

— И вот одним из нас стало меньше, — произнес Иеремих.

— Ты и правда думаешь, что он будет последним из тех, кто погибнет, Иеремих? Мы не воины, не боевые маги, не генералы. Мы не можем драться как солдаты, мыслить как солдаты, действовать как солдаты, — Ивирион оглядел всех присутствующих. — Мы не можем противостоять им, если будем действовать по одному. Нам нужно измениться и объединить усилия. Всем нам.

Иеремих выглядел так, словно был смущен: его движения стали неуверенными, а сам он поворачивался из стороны в сторону, словно искал поддержки у других некромантов.

— Ивирион прав, — пророкотал Экраон. — Возможно, пиррионы и штейгеры еще смогут оказать какое-то сопротивление врагу, а вот остальным будет намного сложнее. Их магия не подходит для каких-либо битв, только для исследований.

— А можем ли мы точно сказать, что эти люди — наши враги?

Все фигуры некромантов резко развернулись, с недоумением воззрившись на говорившего.

— Что ты хочешь сказать, Силирос?

Темная материя, в центре которой сияли миниатюрные звезды, дернулась:

— Мог ли Своррен неправильно истолковать слова этих людей? Быть может, их цель находится где-то в другом месте, а мы просто оказались на их пути, и они приняли нас за своих врагов? Своррен сказал, что они назвали нас слугами тьмы, но ведь это определение не относится к нам! Мы служим людям, а не неведомым силам зла. Просто я хочу сказать: почему бы нам не выслать к ним кого-то из наших слуг? В качестве парламентера. Быть может, у нас получится с ними договориться?

— Силирос, — Ивирион покачал головой. — Ты жалок. Ты даже не представляешь, как глупо сейчас звучал. Эти люди пришли на нашу землю. Они убили Лереха и еще десяток наших братьев. Они обрекли на смерть Своррена, собственноручно подписав ему смертный приговор. А теперь ты говоришь, что они не хотят причинить нам вреда. Ты что совсем идиот?

Фигура Силироса резко развернулась к Ивириону, звезды в глубине темной материи засияли кроваво-красным светом, выражая всю ту смесь эмоций, что испытывал молодой некромант.

— Побольше уважения, Ивирион! Я также силен, как и ты. И дворец у меня немногим меньше. И...

— И ты жалок, — холодно заметил Ивирион. Зеленые языки пламени закружились, придавая его лицу большую четкость. — Я — могущественнейший пиррион, шавка. Не тебе, ничтожество, перечить мне. Не тебе сравнивать свою силу с моей.

— Да кто ты такой, чтобы указывать мне?!

— Силирос!

Сгусток темной материи дернулся и пошел рябью, когда некромант едва не утратил контроль. Экраон поднял руку, прерывая поток слов, готовый вырваться в его сторону:

— Помолчи, мальчик. Ты еще слишком молод, чтобы так разговаривать с Ивирионом. Возможно, его слова были излишне резки, но он сказал правду. Ты жалок. Я понимаю, что ты боишься, ведь вслед за Сворреном, очередь вскоре дойдет и до тебя. Однако оглянись. Тебя окружают твои братья. Геххес, Кассиус, Лосорен. Ни один из них не боится. Ни один из них не заходится в истерике, пытаясь убедить себя и нас, будто эти люди пришли с миром. Они не боятся! А ведь они намного ближе к границе, чем ты. Сохрани хоть какие-то остатки гордости и заткнись, тогда я не буду разочарован в тебе сильнее, чем сейчас.

Фигура Силироса замерла, красный свет потух. Некромант пару секунд молчал, а затем с неприязнью бросил:

— Экраон. Ты сильнейший и мудрейший из нас, но это не означает, что ты всегда прав. Я верю, что с этими людьми можно договориться. Если необходимо, я один пойду к ним в лагерь и постараюсь понять их. Быть может, я и идиот, но я также знаю, что свою точку зрения нужно отстаивать до конца. Мы всегда должны идти до конца, чего бы это ни стоило.

Ивирион громко фыркнул, уже не в силах сдерживаться:

— Ущербная логика. Ты молод, наивен и глуп. Делай, как знаешь, но если тебя растерзают на куски, когда ты протянешь им руку в качестве жеста дружбы, ко мне можешь не обращаться.

— Уж поверь мне, не обращусь.

Молодой некромант взмахнул призрачно-черными руками и исчез. Ивирион еще некоторое время глядел на возвышение, стараясь понять, куда заведет Силироса его наивность.

Не стоило провоцировать его, Ивирион. Силирос еще молод и глуп, ему недостает гибкости и силы, но не занимать упрямства.

Он слишком зарвался, Экраон. Молод, глуп? Это его проблемы. Нам нужно пытаться спасти положение, а не искать оправдания.

Ты прав. Нам нужно спасать положение...

4

Умирать не страшно, но больно. Очень больно. Это ощущение вытесняет любые эмоции. Умирающие не боятся смерти, им не до того. Бояться стоит живым — их это еще ждет впереди.

Святой Игнаст на смертном одре

Своррен рухнул на пол. Холодный камень был расчерчен десятками извивающихся линий, заключенных в один большой круг. Силы некроманта почти иссякли, на большее сейчас он не был способен. Оставалось лишь надеяться, что враг не доберется сюда раньше времени. И что он доживет до того момента, когда дворец будет атакован.

С трудом ухватившись за отполированную столешницу, мужчина подтянул себя наверх и принял некое подобие стоячего положения. Даже такое простое действие, как общение со своими собратьями, отняло у него все силы. А ведь ему еще предстояло руководить своими людьми в предстоящей подготовке к битве!

Некромант на нетвердых ногах покинул свой кабинет и направился на улицу. Коридоры были пусты: слуги и помощники Своррена были слишком заняты, чтобы без дела слоняться по дворцу. Выбравшись во двор, освещаемый бледным светом восходящего солнца, Своррен огляделся.

Люди работали. Никто не отлынивал. Одни выводили все новые и новые экземпляры, запертые в его лабораториях и подземельях, другие подкармливали лошадей, которые могли понадобиться людям в любую минуту, а кто-то готовил массивный дубовый засов, который должен был окончательно затворить ворота.

Возвращенные к не-жизни существа шли, объединенные между собой единой волей помощников Своррена. Первыми были выведены те, кто уже давно стал предметом исследований некроманта и был больше всего подвержен контролю. Эти люди уже давно лишились любых отличительных признаков: от них остались лишь голые гладкие кости, удерживаемые между собой с помощью магии. За ними шли более молодые экземпляры, у которых кое-где еще сохранились мышцы, сухожилия, а у некоторых была даже одежда. Последними вывели тех, кто не являлся человеческим существом ни сейчас, ни при жизни. Не было ни одного существа, похожего на другого: двуногие, шестиногие, монстры, похожие на костяных рыб с многосуставными конечностями, и еще более невообразимые твари.

Все это многообразие возвращенных к не-жизни существ пересекло двор и разделилось на две группы. Те, что не являлись людьми остались внизу, под контролем двоих помощников Своррена. Остальные же поднялись на стену, где им вручали то немногое оружие, что смогло отыскаться во дворце. Ржавые мечи, тупые топоры, трескающиеся молоты, поломанные косы, массивные дубины. В ход шло все, что только могли держать оживленные. Большая часть из них осталась безоружна, но даже в таком состоянии они могли принести хоть какую-то пользу, если их правильно использовать.

Своррен прошел между людьми и спустился в одно из опустевших подземелий. Миновав довольно крутую лестницу, некромант направился в самый дальний угол помещения. Туда, где стоял его рабочий стол.

Темное дерево столешницы уже давно покрылось трещинами, а золотистая роспись на ножках стерлась. Он перестал приковывать к себе восхищенные взгляды людей и поэтому казался подходящим для душного, заполненного заплесневелыми клетками помещения.

Своррен вынул несколько длинных ящиков и вытряхнул их содержимое на стол, нисколько не заботясь о тех бесценных записях, что лежали там. Больше они ему не понадобятся. А если он каким-то чудом выживет, то он легко сможет их восстановить. Множество свитков затопили собой всю поверхность стола. За ними последовали вываленные из второго, а затем и третьего ящика. Некромант продолжал эту процедуру до тех пор, пока не опустошил все восемь.

Своррен был глоссерианом. Он постиг это искусство довольно давно, а затем взялся обучать ему своих помощников. Глоссерианы не были предназначены для битв, но в крайнем случае могли постоять за себя. Проблема была лишь в том, что у Своррена, даже если он вовремя успеет подготовить дворец к битве, не хватит сил на использование могущественнейших свитков. Он просто не успеет восстановиться после трех смертей до того момента, как под его стенами окажется армия врага. Если конечно он сам не умрет раньше. А его помощники еще слишком слабы и не смогут использовать даже половины из того, что имеется в его распоряжении.