Год Вэй. Гильдия Реальности

— "Вот козлина", — это была единственная мысль, промелькнувшая в моем мозгу, прежде чем я взмахнул рукой и метнул ужобраслет, в убегающего террориста.

Я и не ожидал, что попаду, но бросок оказался точен. Оголовье ужобраслета ударило Демьяна прямо в голову, и он свалился точно под колеса выезжающего с парковки кара.

Дело приняло дурной оборот. Задние колеса движущегося кара успели проехать по его телу, прежде чем водитель затормозил.

— Поехали отсюда!

— Стас, куда? Нам надо его спасти!

— Но он террорист, бандит! И это заслужил! — Стас опять был бледен.

— Нет, езжай, если хочешь, — не успел я это сказать, как увидел спину улепетывающего сынка Тони. Парень явно был очень труслив.

Я направился к месту происшествия. Из машины вышел пожилой мужчина, он посмотрев на торчащие из-под машины ноги, обратился ко мне.

— Срочно несем его в процедурную.

Мы кое как извлекли Демьяна из-под машины.

— Пульса нет, — все внутри меня оборвалось, похоже, что я стал убийцей в окончательном смысле этого слова!

— Тащим его быстро, мы можем успеть, он не умрет! Не хочу брать грех на душу, — дедок вслух озвучил мои мысли, и мы, взвалив неподвижное тело, понеслись вприпрыжку к лифту.

— Процедурная, — крикнул я, когда мы оказались внутри, и через пятнадцать секунд тело Демьяна въезжало на кресле в двери восстановительного модуля.

— Кажется успели, — сказал мой новый знакомый, когда за дверьми зажегся красный свет, означавший начавшееся восстановление с первого уровня. Он сел в кресло и продолжил спокойным тоном.

— Надо позвонить в страховую, возместить себе затраты на восстановление этого... попрыгунчика! — Старик засмеялся, видимо нервное напряжение отпустило его.

Понимая, что Демьян может быть опасным я предложил.

— Полицию тоже давайте вызовем, пусть разберутся зачем он по крышам наших каров бегал.

— И то правда, — поддержал меня напарник по несчастью и позвонил на полицейский сервер, после того, как сообщил о происшествии в страховую.

Полицейские инспектора приехали в течении десяти минут, и я с удивлением узнал в одном из них нем сержанта Валентина Зайцева, гомосексуала-полицейского, прикинувшегося девушкой, чтобы выманить меня из дома, во время моего первого ареста, когда я провел целый месяц в КАЗе. Поняв, что наша встреча может быть не случайной и грозит мне снова длительным сроком в камере, я погрустнел.

— Здравствуйте Иван, — "вспомнил" меня Валя, когда прибыл наряд полиции, и он оказался в их числе, — что произошло?

— Да вот, ждем инспектора страховой, как и тогда, — я робко улыбнулся своему "старому" знакомому. Он не изменил своему облику и если не знать, что он мужчина, никогда не догадаешься, что у него есть "бубенцы" в штанах.

— А почему вы ждете страхового инспектора? — не стал Валя отвлекаться на сентиментальные воспоминания

— Сержант, — вступил в разговор дедок, — я выезжал с парковки, и мне под колеса свалился человек, мы с этим молодым человеком, притащили его сюда. Я вызвал инспектора по компенсационным возвращениям затрат от страховых случаев. Ну это...чтобы вернуть деньги, списанные с меня за процедуру реанимации этого, ну прыгуна... ну и вас, заодно.

— Спасибо. А зачем вы вызвали полицию?

— Парень, который свалился мне под машину, ну...перед своим падением ломал имущество членов социума, бегая по крышам электрокарам, ну вот я и вызвал вас, ну на всякий случай, — дедок повторно подчеркнул, что особых причин не было.

— Он сам свалился или его кто-то свалил? — Валя задал вопрос, которого я боялся больше всего.

— Да вроде бы сам, — ответил старик, — ну можно это... все подробно рассмотреть на камере моего кара, ну это, если вас интересует.

— Интересует, интересует, пойдемте посмотрим.

— Идем, — вздохнул водитель, и они с Валентином вышли из приемной, оставив меня нервничать.

Навряд ли камера кругового обзора кара пропустила мой бросок ужобраслета в Демьяна, а доступа у помощника к файлам дедка нет. И даже если не видно, что браслет метнул я, то сам-то браслет они найдут и по оставленному в нем ДНК полиции не составит труда определить, что он принадлежит мне.

— "Зачем я мог это сделать?" — у меня было минут двадцать от силы, чтобы придумать подходящее объяснение.

Я усиленно пытался найти выход из ситуации.

В полицейском материале дела Энтони не было никакой информации по Демьяну или Вольдемару. Полиция не знает, что я знаком с Демьяном, но то, что я метнул генное оружие в незнакомого мне человека, без причин, в это никто не поверит.

— "Если я не дам ответа на этот вопрос, то они придумают объяснение сами и засадят меня, лет на пятнадцать!" — удары тяжелыми летящими предметами по голове не поощрялись социумом.

— "А если рассказать полиции про связь Демьяна и Энтони?" — мой мозг продолжал лихорадочно набрасывать варианты.

— "Паша! Он тогда сядет лет на пятьсот!", — наше общество категорически не приемлет сдирание с живых людей кожи, и этот вариант был мной тоже отброшен.

Похоже, что мой дом — тюрьма, было наиболее вероятным выходом для меня из всего этого.

— "Помощник! Я задействую его, подтасовав результаты в полицейском материале так, как это мне будет нужно. Поэтому надо только получить доступ к сети, и у меня все получится!" — похоже, что решение было найдено, и я приготовился играть в молчанку.

Прошел почти час, как мы сидели вдвоем с полицейским инспектором, а Вали и дедка все еще здесь не было. За это время свет за модульными дверьми авалетотутографа сменился с красного, на оранжевый, затем желтый и стал зеленым, показав прогресс в восстановлении здоровья Демьяна и скорый его выезд в наше общество с того света.

Послышался шум лифта, и тут в комнату вошло сразу четверо полицейских, двое из которых сразу стали у двери. Валя и еще один, у которого в руках был пакет с моим ужобраслетом подошли ко мне.

— Это ваше, Иван Матвеевич? — Валентин показал пальцем на вытащенный из пакета ужобраслет.

Мне ничего не оставалось, как кивнуть ему в ответ.

— Зачем вы это сделали?

Я не успел ничего ответить, как крик, переходящий в визг, заставив сержанта подпрыгнуть, а меня втянуть голову в плечи, раздался из авалетотутографа. Белый свет, загоревшийся в ознаменование окончания процедуры, лился из открытых дверей модуля, откуда выезжало кресло с визжащим и рвущимся из него седаком.

Этот человек не был похож на Демьяна, но его лицо уже не было мертвой маской. Глаза его святились сумасшедшим огнем, он тянул своими пальцами себя за кожу и кричал, кричал не переставая. Выглядел он полностью обезумевшим. Увидев полицейских, он отстегнул ремень и прыгнул на Валентина, оказавшимся к нему ближе всех. Боднув его головой в висок, он сразу же перепрыгнул на другого полицейского, держащего в руках мой ужабраслет и вцепился зубами сержанту в горло. На помощь своему товарищу поспешили остальные блюстители порядка. Но, как мне показалось со стороны, Демьян практически без труда сбил их троих с ног и снова прыгнул на свою жертву, вгрызаясь ему зубами в шею. Я не смог остаться в стороне, дожидаясь появление на полу вырванного куска горла и, подхватив свой ужобраслет, выпавший из рук полицейского, обрушил его на голову террористу.

Демьян обмяк. К нему ринулся коп, с которым мы вместе просидели в этой комнате, последние пятьдесят минут, ожидая Валю и мою группу захвата и помог выползти из-под него своему товарищу. Который выползнув, тут же упал на пол, без сознания. Остальные полицейские тяжело дыша поднимались на ноги и загипнотизированными истуканами смотрели на меня. Наконец один из них, вышел из оцепенения, схватил истекающего кровью, пострадавшего и, посадив его на кресло авалетотутографа, нажал кнопку запуска процедуры. Кресло въехало в авалетотутограф, модульные двери сомкнулись, пропустив в приемную потоки света, мерцающие алым, процедуры нулевого уровня, по сути воскрешения.

— Спасибо, Иван! — придерживая место ушиба, произнес один из сержантов.

Вдруг снова раздался визжащий крик. Оставшиеся в комнате полицейские навалились на пытающееся встать из чужой и своей крови тело Демьяна, не давая ему подняться. Демьян кричал и кричал, крик становился все сильнее и вдруг резко прекратился, тело террориста застыло и перестало извиваться.

— Похоже он совсем отключился, — мой инспектор приложил два пальца к шее Демьяна.

— У нас труп, срочно нужен мобильный авалетотутограф — сказал в свой коммуникатор Валя, после того, как безуспешно попытался обнаружить пульс у Демьяна.

— А наш авалетотутограф уже занят, — подвел я итог сегодняшнему утру.

В комнате снова повисла тишина.

— Ты его, там, за это же самое? — Валентин посмотрел на меня, подсказав мне ответ на мучающий меня вопрос.

— Да. За это же самое. — быстро ответил я, — он бросался на всех подряд.

И вот я снова в КАЗПП! Полицейские, несмотря ни на что, увезли меня с места трагедии, не дав уйти домой. Утром кровать подказника закатилась в стенку, и в моём распоряжении остался только стол, стул и пол комнаты активации записи полицейского протокола. Я не хочу здесь оставаться! Прошёл всего один день, как я покинул КАЗ, после месячной отсидки! И вот я снова в опостылевшей мне камере!

Я не хочу здесь оставаться!

— "Думай, Иван! Думай! Как передать худу задачу на освобождение?!"

— Не бывает безвыходных ситуаций! — я повторял эти слова снова и снова, чтобы не сойти с ума от злости и отчаяния. Попросить помочь отца? Маму? Или Настю? Всего-то надо связаться с худом и выпустить меня на свободу!

Но общество делает все, чтобы оградить себя от убийц максимально быстро. И вот, на визарде, я вижу лицо своего адвоката, который сообщает мне, что через час состоится ВКС заседание суда по моему делу и необходимо согласовать со мной не ясные ему вопросы для моей защиты, заодно оговорив сумму его гонорара.

У меня хороший адвокат, его наняла мне мама два дня тому назад. Он быстро разобрался с моим первым случаем помещения под стражу.

— "Он и сейчас меня выручит!" — Сказал я себе, мне нужно верить хоть во что-то!

— Аристарх Исмаилович, я хочу утроить гонорар, если вы вытащите меня отсюда.

— Иван Матвеевич, спасибо за ваше желание, но я должен сразу огорчить, дело очень серьёзное, и выйти на свободу вам удастся не скоро.

— Но это же была самооборона!

— Иван Матвеевич, — пальцы Аристарха чуть ослабили узел его галстука. — Давайте рассмотрим, что мы имеем. Полицейских было пятеро, и это их работа справляться с преступниками. Вы же вмешались, когда полицейские применяли силу к преступнику... и что из этого выходит?

— Что?

— А то, что вы помешали им справиться с их профессиональными обязанностями, что почти привело к смерти одного из них и смерти подозреваемого, не считая тяжелых травм еще двоих.

— Дурдом! — я не понял, — еще и выставляют виноватым? Лучше бы им перегрызли глотки?

Аристарх посмотрел на меня с укоризной и продолжил.

— В полицейском протоколе записаны свидетельские показания, заверенные биополями полицейских, что вы, в их присутствии, убили неизвестного, нанеся ему удар нигде не зарегистрированным генным оружием. Это могло бы быть самообороной, если бы напали именно на вас, хотя это и не так. Но даже в этом случае, юридически, самооборона может быть осуществлена только предметом произведённого и приобретённого по действующим в обществе правилам. Вы же ударили неизвестного ужобраслетом, продажа которого не зарегистрирована компьютером соцсети. Вы можете объяснить происхождение этого предмета у вас?

Я понял, что попал под тяжелую руку правосудия. Полиция решила подставить меня, чтобы выгородить собственную некомпетентность!

— "Ну и что мне остаётся делать? Назвать имя Паши — это гарантированно раскрыть то, что он был со мной в МКД сегодня ночью. Потянув за эту ниточку, полиция вытащит и Стаса, и Катю, и терроризм. Обвинение в убийстве первой степени будет бледным подобием того решения суда, которое за этим последует. По паре тысяч лет, по совокупности, всем нам, точно впаяют, хоть столько и не живут! Нет, говорить откуда у меня ужобраслет никак нельзя!".

— Молчите Иван Матвеевич? — Аристарх Исмаилович окончательно решил, что этот браслет приобретён мной не законно.

— Молчу, — повторяю я за ним и пожимаю плечами.

— А неизвестный? Кто это? И почему вы метнули в него оружие в гараже? — Адвокат заглянул в свой сканер и продолжил, — и почему это видно было только на записи с камеры видообзора машины свидетеля, а аналогичной записи нет на камерах серверов МКД?

Я пожал плечами во второй раз.

— Иван Матвеевич, без ответов на эти вопросы вам грозит наказание порядка восьмидесяти лет лишения свободы.

— Аристарх Исмаилович, я был пьян и ничего не помню! — сказал я первое, что пришло в голову. Аристарх поморщился, да я и сам уже понял, что нашёл себе ещё одно отягчающее и признался в нём сидя в КАЗПП!

Остался мой последний аргумент, для адвоката-то его хватит, но достаточно ли будет этого для правильного решения суда?

Я назвал Аристарху сумму, выплаченных мне компенсационных от полиции и отпускных от работодателя.

— Я выплачу её вам Аристарх, если приговор будет не более сорока лет.

Аристарх замер, пару годовых окладов программера моего уровня были хорошим поводом применить все свои способности. Я затаил дыхание, ожидая его решения.

— Не более пятидесяти пяти лет тюрьмы, с возможностью досрочного освобождения по установлению факта закрепления коррекции поведения — это лучшее, что я могу для вас, Иван, сделать, в данном случае.

— Годится, — согласился я, подписывая себе приговор.

Рассчитывать, при имеющихся фактах обвинения в убийстве, на более мягкое наказание — не позволительная роскошь, а деньги в тюрьме мне не очень будут и нужны.

Подписав заботливо выведенный передо мной на визард контракт с данным условием, Аристарх попрощался.

И вот я стою прямо в камере КАЗПП, откуда ведётся запись для ЗАГСА с ВКС судебного заседания со мной в роли подсудимого. Судей мне не видно, судейские вопросы и решения ложатся сухими строчками букв поверх экрана. В левом углу визарда светится обвинение "Убийство человека первой степени", а по диагонали, в правом верхнем углу показывается полоска бар, отражающая статус решения по грозящему мне сроку тюремного заключения.

Сейчас полоска находилась в красной зоне, соответствующей совершению преступления при отягчающих обстоятельствах. Компьютер социума не обнаружил никаких аварийных сообщений по серверу, обслуживающему МКД той квартиры, откуда мы вызволили Катю и Стаса, поэтому, с учётом моей специализации программиста, это трактовалось судом, как укрывание фактов от правосудия! Девяносто лет тюрьмы, судя по полоске бару, будет моим сроком наказания. Но все могло быть еще хуже. Десять делений-лет бара отделяли меня от отметки "выселение". Одна ошибка моего защитника, одно дополнительное обвинение от КС, любое отягчающее обстоятельство, и я полечу на Луну с билетом в один конец! Смертная казнь давно уже была заменена, на это якобы гуманное выселение. На самом деле колония на Луне занималась выработкой Гелия-3, но никто и никогда не получал оттуда новостей, все только знали, что приговор о "выселении" равносилен смертной казни.