Тропой мужества. Рубежи бессмертия

— Ты, Ремизов, шустер не в меру, — сурово сказал отделенный. — При старших по званию-то во-перед лезешь. И чего несешь? Отец мой тоже крест на войне получил, и сам знаешь кто он, а маршал Будённый аж четыре креста заслужил, и что, теперь по-твоему?

Боец побледнел, а Самойлов посмотрел на Маргелова-Резеду.

— Все правильно, сержант, — кивнул Вася, довольный результатом.

Насколько он знал, старшее поколение, заставшее первую мировую, уважительно относилось к людям, награжденным георгиевским крестом, а к кавалерам тем более. Резеда подсказал, что кресты носили, хоть это и не одобрялось, а молодежь почти всегда негативно относилась к царским наградам, особенно после выхода фильма 'Чапаев'.

Вася внимательно посмотрел на деда.

— Давайте начнем с знакомства. Я, сержант... — Маргелов чуть сбился, едва не представившись своей фамилией, — Резеда Ярослав Васильевич. Временно исполняю обязанности командира взвода.

— Черных Кондрат Степанович. — И Васе почему-то показалось, что дед собирался щелкнуть каблуками.

— За что кресты получил, Кондрат Степанович? — спросил он.

— Первый за бой под Сольдау. Заменил погибший пулеметный расчет и отразил атаку германцев. После чего пулеметчиком и стал. Второго Георгия уже под Двинском получил, тоже за оборону...

— Слышал, боец, за что кресты получены? — обернулся Маргелов к Ремизову. — Сержант, красноармейцу Ремизову я рекомендую поставить отдельную трудовую задачу. И остальным тоже дела найдутся. Сержант озадачьте и проверьте, как работы идут, а я пока с Кондратом Степановичем побеседую.

Дождавшись, когда все разойдутся, Маргелов предложил деду:

— Присаживайтесь, Кондрат Степанович, посидим на травке, поговорим.

— Не, я постою, а то стар стал, холодно на земле мне.

— Холодно... — улыбнулся Вася, — поэтому и пиджачок подстелили. Крестами на землю...

— А чего им будет? Земля награду не испоганит. А что постелил, так ненадолго, лишь германца дождаться, а там... — и дед махнул рукой.

— Ясно, — кивнул Вася. — Спасибо за самолет, Кондрат Степанович.

— Не за что, чего уж.

— С чего ты воевать-то задумал, отец?

Лицо деда посерело. Он сгорбился, словно на его плечи нагрузили приличную тяжесть.

— Единой бомбой всех порешило, — опустив лицо, ответил он. — Старуху мою, внуков... Всех, за раз. И хоронить нечего. Вместо дома яма...

— А тут, — после небольшой паузы продолжил Чекрных, — военные мимо идут, и все на восток, почему-то. Стрелковый батальон на том берегу на следующий день снялся и вниз по реке ушел. Куда? Почему оставили мост на десяток солдат? Почему ушли не навстречу германцу?

— Схрон тут не далеко, — неожиданно сменил тему Черных. — Нашел я в прошлом году. Банда тут промышляла, думаю их это. Ты, сержант меня спросишь, почему властям ничего не сказал, так отвечу — не смог бы я доказать, что не мое это...

Тихо подошел Самойлов. Маргелов знаками показал — молчи и слушай.

— ... я и решил тогда, пусть лежит, есть-то не просит. А как бомбой этой дом со всеми... — голос деда дрогнул, — так и к схрону я пошел. Достал 'Максима', один короб с патронами и сюда.

— Чего ж один-то всего? — спросил Самойлов.

— А боле пострелять не успел бы. Германец серьезный вояка. Да и одному с пулеметом не совладать. Поэтому один короб и взял.

Маргелов и Самойлов переглянулись.

— А сколько там коробов? Патронов?

— Лента еще одна только, но патронов достаточно. Винтовок полтора десятка. Револьверов столько же. Керосину три бочки, а что, в хозяйстве сгодится. Консервы были...

— А гранаты? — перебил Вася.

— Чего нет, того нет.

— Жаль... — задумался Маргелов. — А керосину сколько осталось?

— Пол бочки, не больше.

— Схрон далеко?

— Рядом почти. Я далеко пулемет не осилил бы тащить.

*ДП 1927-го года не имел неавтоматического предохранителя, был только автоматический предохранитель, который блокировал спусковой крючок. Удержание его требовало усилий, что увеличивало утомляемость стрелка и снижало кучность стрельбы.

Глава-4

— К бою!

Команду подал кто-то из отделенных, застав Маргелова в процессе наполнения очередной бутылки горючей жидкостью.

— Куд-да?! — зашипел он на дернувшегося бойца, державшего стеклотару. — Не мельтеши, успеем залить.

Аккуратно заткнув самодельной пробкой бутылку, и поставив её к товаркам, Вася направился к передней линии окопов. Бойцы уже заняли свои места и теперь тревожно вглядывались в даль. Дорога просматривалась хорошо и никого пока на ней никого не видно, вплоть до поворота, а до него километра три.

— Что случилось? — спросил Вася.

— Стреляли, — ответил Самойлов, первым добравшись до окопа. — Вот опять, слышите?

Да, стрельба уже стала отчетливо слышна, и по усиливающемуся звуку и типу очередей можно определить, что стреляют пулеметы и бой быстро приближается.

— Это не наши пулеметы, — пробормотал боец рядом, — звук не тот...

— Тридцать четвертые эмгачи, — пояснил Самойлов.

— И не меньше четырех работает, — прислушиваясь сказал Черных.

— Хороший слух, Кондрат Степанович, — удивился Маргелов. — Точно четыре?

— Точно, — ответил дед. — Но странно — куда это германцы на ходу так часто лупят?

— Думаю, кто-то из наших, отстреливаясь из трофея, пытается уйти, — предположил Маргелов, — а его преследуют немцы на мотоциклах.

— Очень даже возможно, — кивнул Черных. — Мотоциклы я тоже слышу. О, смотрите!

На далеком повороте появилась черная точка в облаке пыли. Звуки очередей стали еще громче, даже несколько пуль просвистело поверху. Затем еще...

Не хватало еще схлопотать случайную на излете — подумал Маргелов и распорядился:

— Укрыться в окопах. Не высовываться. Себя не демаскировывать.

Команды тут же передали по цепочке. Кондрат Степанович быстро удалился к замаскированному 'Максиму', а Вася подал несколько условных знаков Уварову на той стороне дороги. Тот кивнул, мол понял, и скрылся в зарослях. В принципе ничего изменять не нужно. Уже было оговорено как нейтрализовать немецкий дозор, а тут задачи совпадают — уничтожить мобильную разведку, и заодно отбить своих. Отделению Уварова это сделать сподручнее, а подстрахует его Кондрат Степанович, который наотрез отказался уходить, твердо заявив, что бывших не бывает, а у него, кроме того очень большой счет к германцу имеется, дополнительно мотивировав, что лучшего пулеметчика нам не найти. Спорить с этим было трудно.

Тем временем уже ясно видно, что первым по дороге во всю прыть своих сорока лошадей несется бортовой ГАЗ-АА, почти перелетая частые ямы, а за ним в пылевом облаке мелькают немецкие мотоциклисты, пытаясь на ухабах стрелять в полуторку.

'Или эти байкогансы крутые профи, — подумал Вася, — и уверены в точности очередей или водила газона им всем подряд так что-то отдавил, что им теперь плевать на товарищей раз по машине лупят одновременно несколько пулеметов'.

'Мазилы они, — ответил Резеда. — Минимум пять километров они наш ГАЗ преследуют...'.

'Или водила страшно везучий'.

На счастье везучего водилы мотоциклы кидало на русских горках дай Бог, и попасть по машине страшно трудно, но везение порой кончается.

'Почему наши не стреляют в ответ? — подумал Резеда'.

От первого мотоцикла прогрохотала очередь, полуторка вдруг запарила, мотор, и без того нагруженный, взвыл громче и заглох. Машина еще катилась, и не доехала до укрывшихся бойцов Уварова совсем немного, но медлить больше нельзя.

Первым отработал 'Дегтярь', очередью на пять патронов срезав первого мотоциклиста. Тот обвис, а цундап вылетел на обочину и опрокинулся. Тяжелая коляска придавила пулеметчика.

Одновременно с 'Дегтяревым' открыл огонь 'Максим'. Дед тоже уложился в пять патронов, но срезал за раз и водителя и пулеметчика. Последний цундап кувыркнулся, теряя убитых, встал на колеса и съехал в обочину, а Кондрат Степанович перенес огонь на следующий, предпоследний мотоцикл и повторил очередь, начав с пулеметчика...

Вместе с пулеметами начали стрелять и бойцы, но бой кончился быстро — не прошло и трети минуты, как живых врагов не осталось. Стало тихо, лишь съехавший в обочину и ткнувшись в кусты цундап еще тарахтел, вращая задним колесом.

Бойцы начали недоуменно переглядываться.

— Все что ль? — удивленно спросил Ремизов. — Даже стрельнуть не успел.

— Успеешь еще. Отделенные ко мне!

Подошедшим сержантам Маргелов приказал:

— Собрать трофейное оружие и боеприпасы, осмотреть мотоциклы. Трупы убрать, и вообще, навести порядок на дороге. Маскировку поправить. Самойлов возьми пару бойцов и со мной к машине.

Полуторка остановилась десяти метрах позади линии окопов. Из неё так никто не вышел.

'Неужели все погибли? -заволновался Резеда'

'Сейчас увидим'.

На всякий случай взяли грузовик на прицел. Вася знаками показал Самойлову, чтобы с бойцами осмотрел кузов, а сам подошел к двери водителя. Чудом уцелевшее стекло двери было мутно-красным.

Маргелов потянул за ручку и открыл дверцу.

'Ох, ты ж! Да как же так!'

'Везучий... — подумал Вася с горечью, смотря в кабину. — Как же он еще машину вел?'.

Тело водителя было изрешечено. Крови натекло...

А на пассажирском сидении, привалившись к двери, сидел лейтенант НКВД, если судить по петлицам и околышу фуражки. На летехе тоже живого места не было.

— Командир! — позвал Васю мрачный Самойлов.

Маргелов заглянул в кузов. Среди вспоротых пулями бумажных коробок, связок с папками и документами, в луже крови лежал боец с MG и пустой лентой. И девушка в гимнастерке, юбке и сапогах. Наган крепко сжат в мертвой руке. Сержант попытался вынуть револьвер, но не смог. Лишь в барабан заглянул.

— Пуст...

— Простите нас, мужики. — И Вася стянул с головы каску.

Наступившую тишину нарушил вскрик. Это из кабины вывалился неожиданно оживший лейтенант.

— Санитара! — крикнул Маргелов, кидаясь к раненому.

Первым делом Вася избавил лейтенанта от оружия. Во-первых, не разобравшись, тот может открыть огонь, во-вторых подозрительно — как лейтенант мог уцелеть при такой плотности огня? Нет, чудеса на войне случаются, но бдительности терять нельзя, мало ли, а еще — почему он один в форме НКВД?

— Успокойся, свои. Да свои мы! — крикнул Вася.

Тот перестал размахивать руками и попытался утереть залитое кровью лицо.

— Не суетись, сейчас поможем.

Медпомощь пришлось оказывать лично, так как выяснилось, что санитар погиб при налете 'Мессера'. Осмотрев лейтенанта нашел только одну рану и то легкую — пуля пропахала борозду над левым ухом. Кровь залила лицо, вот и приняли сначала лейтенанта за убитого.

Вася смыл кровь с лица и начал бинтовать рану, одновременно наблюдая за поведением лейтенанта. Тот успел осмотреться, и, не обнаружив никого старше себя званием, вздохнул. Вася даже отметил, что это был вздох облегчения, видно есть чего бояться лейтенанту.

— Назовите себя! — потребовал лейтенант, не дожидаясь окончания процедуры.

"Какой резвый! — изумился про себя Маргелов. — Никак контузило болезного тевтонским свинцом.

Резеда ничего не подумал. После увиденного в кузове он странно затих, вообще никаких мыслей.

— Сержант Резеда, — представился Вася, закрепляя повязку, — командир взвода.

— Что вы тут делаете? — довольно резко спросил лейтенант, поднимаясь.

— А вы, товарищ лейтенант, с какой целью интересуетесь?

— Да ты... — от нахлынувшей злости у лейтенанта даже бледность спала, и он начал шарить рукой, ища кобуру. А она пуста, видать не заметил, как пистолет забрали.

Маргелов проследил за потугами летехи и усмехнулся — ищет кобуру именно там, где она должна быть — на боку.

— Не суетись, лейтенант, твой тете вот, — и Вася продемонстрировал пистолет, — а теперь остынь, назови свою фамилию и представь своё удостоверение. Вот как выясним вашу личность, так и на все вопросы отвечу.

— Ответишь... — процедил летеха. — Эй, сержант, арестуйте его.

Стоящие рядом бойцы просто переглянулись. А Самойлов усмехнулся и, подняв винтовку, направил её на лейтенанта.

— Документики-то предъявите, товарищ лейтенант.

Лейтенант растерянно оглянулся. Бойцы смотрели настороженно, явно помня о словах сержанта о немецких диверсантах в форме НКВД. Подошел Черных. Внимательно посмотрел на лейтенанта.

На лице у того отразился явный испуг. Затравленно озираясь он расстегнул карман гимнастерки и, вынув удостоверение, протянул документ Маргелову.

— Вот и славно. — Вася сделал шаг в сторону и принялся изучать документ.

Итак — выдано 19 января 1941 года Денисову Андрею Михайловичу, оперуполномоченному Могилевского отдела... хм, далековато забрался уполномоченный, хотя...

Само удостоверение чуть помято и есть затертости, а скобки... внимательно изучив их со всех сторон, поржавелости все же нашел — с внешней стороны.

Вася взглянул на лейтенанта. Тот смотрел тревожно. Самойлов заинтересованно поглядывал на Маргелова, как и Черных. Бойцы тоже ждали развязки.

Что ж, поведение лейтенанта вполне объяснимо. Во-первых — адреналин, во-вторых... тоже понятно — в первый раз попал под обстрел, и даже пистолет не достал. Вася успел проверить — все патроны на месте. Вот и объяснение его ершистости — собрался командами сбить с толку окружающих, чтобы скрыть свою трусость. Всякое бывает. Вася тоже в первый свой бой растерялся и если бы не командир...

— Все в порядке, товарищ лейтенант, — сказал Маргелов, протягивая удостоверение.

Лейтенант выдохнул и чуть улыбнулся. Показалось, что вздох облегчения прозвучал со всех сторон. Для большинства присутствующих эта ситуация выглядела дико. Ведь на вид понятно — наш это. Окончательно разрядил ситуацию подбежавший боец.

— Товарищ сержант, сигнал! — доложил он. — Немцы!

— К бою! — скомандовал Маргелов. — Репин, пакет принеси. Цундап подгоните, что на ходу. Самойлов, ты знаешь, что делать, давай, двигай и... особо не геройствуй Саша, ударил-отошел.

— Сделаем, — улыбнулся сержант.

Обняв напоследок отделенного, Вася повернулся к лейтенанту:

— Лейтенант, вы умеете мотоциклом управлять?

— Да, умею, а зачем?

— Надо пакет командованию доставить.

— Вы забываетесь, сержант! — вновь начал злиться Денисов. — Я что, посыльный? И я не трус, чтоб от боя бежать.

— О трусости речи нет. Тут другое, объяснять времени нет. Вот... — в этот момент Репин принес требуемое и Вася поставил перед лейтенантом бутылку с огнесмесью, вокруг которой была обернута тетрадь, а сверху проволокой прикручена РГД-33 без осколочной рубашки.

— Что это? — удивленно спросил Денисов.

— Важные разведданные. Очень важные. Их нужно как можно быстрее доставить командованию. А это, — Вася показал на бутылку с гранатой, — гарантия, чтоб к врагу не попало. Еще на словах передай — немцы для диверсий форму НКВД используют. Заметили, как я удостоверение внимательно смотрел? Во-от! Документы, сработанные немцами, ничем не отличаются от наших, за единственным исключением — на подделке используются нержавеющие скобки. Понятно?