| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Братец, с Полей у тебя все хорошо, и ты вроде на других и не смотришь, что радует. Но мою лучшую подругу Леилани ты обидел, и я тебе этого простить не могу. Так что, уж извини, я тебя люблю, конечно, ты мой брат, но общаться с тобой у меня желания нет.
Так что, наверное, и к лучшему, что она улетела. А что насчет собственного будущего... Они с Полей решили, что до конца осеннего семестра она будет учиться, а потом уйдет в полугодичный отпуск. Следующей же осенью, точнее, в конце августа 1831 года, продолжит обучение. Ей и останется-то всего лишь полгода в университете и год военным врачом, после чего она сможет остаться в армии или уйти на вольные хлеба. В последнем случае, предстоят еще два года службы в России, но Юра, вероятно, сможет на этот срок устроиться в одну из частей, расквартированных там. А после возвращения, Юра собирался наконец и сам отучиться в университете, что можно было сделать без отрыва от службы.
Но планы планами, а пока полным ходом шла реабилитация, и одновременно месячные сержантские курсы. Обычно курсы продолжались дольше, но выпускникам училищ можно было ходить только на последнюю их часть. Свободное время он проводил в воде — Поля ему сказала, что плаванье ему поможет больше, чем все курсы вместе взятые — и в горах, забравшись наконец на Мауну Кеу, Мауну Лоу и другие местные вершины.
А еще он занимался рукопашным боем у сержанта Камеалоха. Поля сразу тогда настояла на том, чтобы пригласить на свадьбу Леилани и ее родителей. Пришло письмо, что, увы, сама Леилани проходит практику в Новой Зеландии, а мать ее болеет, и, увы, никто прийти не сможет. Но сержант Камеалоха все-таки пришел в собор на венчание, после чего он подошел поздравить молодых и сказал:
— Ладно, ребята, мне пора. Жена не знает, что я здесь, и лучше будет, если я не задержусь. И еще — Юра, когда будет время, дай знать, позанимаемся еще.
Когда Поля уехала, Юра стал ходить к нему три раза в неделю, после чего каждый раз ездил в близлежащие бани. Он даже удивлялся, что, хотя бани и были смешанными, его абсолютно не тянуло к обнаженным красоткам, коих там было так много. Да и вообще, он даже не мог себе представить любую другую женщину в своей постели — и ему было стыдно за все другие связи в его прошлом. Все, кроме Леилани. Но о ней он старался не думать. Даже когда встречался с сержантом — занимались они обычно на поляне за родительским особняком.
Впрочем, как раз там думать на посторонние темы времени не было. И если сначала эти занятия были похожи на избиение младенцев, то потом он постепенно мог уже продержаться какое-то время, а ближе к концу сержант начал смотреть на него с новым уважением.
Дома же все было по старому. Жаль, Сергея не было, но он проводил много времени с Машей, Ниной и маленьким Сашей.
Глава 17. Благословен Калифорнийский край.
— Поля, береги себя! — Юра обнял жену, перегнувшись через барьер, — Буду через месяц, ты же знаешь! Не скучай!
Позавчера, двадцать третьего августа, он прибыл в местную военную санаторную часть на реабилитацию; раны, впрочем, и так почти все зажили, а голова ничем не напоминала о прикладе того неизвестного негра. Впрочем, тому оборотню не посчастливилось — Юре тогда еще, на Майо, рассказали, что его застрелили тогда, когда он заносил ружье, как дубинку, во второй раз.
Он прошел целую батарею медицинских тестов, и сегодня, после аэропорта, у него начнется курс реабилитации. Слава Богу, было сказано, что он, вероятно, будет признан неограниченно годным к военной службе. А тридцатого сентября ему предстоит лететь в Форт-Росс, на дальнейшую службу.
А Поле пришлось лететь уже сейчас, ведь университет никто не отменял. Вместе с ней улетела Лиза, которая тоже теперь училась в Форт-Россе, только на филолога. Она все еще избегала его компании. И когда он попробовал с ней поговорить, сказала ему:
— Братец, с Полей у тебя все хорошо, и ты вроде на других и не смотришь, что радует. Но мою лучшую подругу Леилани ты обидел, и я тебе этого простить не могу. Так что, уж извини, я тебя люблю, конечно, ты мой брат, но общаться с тобой у меня желания нет.
Так что, наверное, и к лучшему, что она улетела. А что насчет собственного будущего... Они с Полей решили, что до конца осеннего семестра она будет учиться, а потом уйдет в полугодичный отпуск. Следующей же осенью, точнее, в конце августа 1831 года, продолжит обучение. Ей и останется-то всего лишь полгода в университете и год военным врачом, после чего она сможет остаться в армии или уйти на вольные хлеба. В последнем случае, предстоят еще два года службы в России, но Юра, вероятно, сможет на этот срок устроиться в одну из частей, расквартированных там. А после возвращения, Юра собирался наконец и сам отучиться в университете, что можно было сделать без отрыва от службы.
Но планы планами, а пока полным ходом шла реабилитация, и одновременно месячные сержантские курсы. Обычно курсы продолжались дольше, но выпускникам училищ можно было ходить только на последнюю их часть. Свободное время он проводил в воде — Поля ему сказала, что плаванье ему поможет больше, чем все курсы вместе взятые — и в горах, забравшись наконец на Мауну Кеу, Мауну Лоу и другие местные вершины.
А еще он занимался рукопашным боем у сержанта Камеалоха. Поля сразу тогда настояла на том, чтобы пригласить на свадьбу Леилани и ее родителей. Пришло письмо, что, увы, сама Леилани проходит практику в Новой Зеландии, а мать ее болеет, и, увы, никто прийти не сможет. Но сержант Камеалоха все-таки пришел в собор на венчание, после чего он подошел поздравить молодых и сказал:
— Ладно, ребята, мне пора. Жена не знает, что я здесь, и лучше будет, если я не задержусь. И еще — Юра, когда будет время, дай знать, позанимаемся еще.
Когда Поля уехала, Юра стал ходить к нему три раза в неделю, после чего каждый раз ездил в близлежащие бани. Он даже удивлялся, что, хотя бани и были смешанными, его абсолютно не тянуло к обнаженным красоткам, коих там было так много. Да и вообще, он даже не мог себе представить любую другую женщину в своей постели — и ему было стыдно за все другие связи в его прошлом. Все, кроме Леилани. Но о ней он старался не думать. Даже когда встречался с сержантом — занимались они обычно на поляне за родительским особняком.
Впрочем, как раз там думать на посторонние темы времени не было. И если сначала эти занятия были похожи на избиение младенцев, то потом он постепенно мог уже продержаться какое-то время, а ближе к концу сержант начал смотреть на него с новым уважением.
Дома же все было по старому. Жаль, Сергея не было, но он проводил много времени с Машей, Ниной и маленьким Сашей.
Но вот настало тридцатое сентября. Сначала бурные проводы дома. Потом шесть часов в самолете. И вот наконец аэропорт Форт-Росса. И, самое главное, Поля. Да, на Гаваях хорошо, но благословен Калифорнийский край...
Глава 18. Тучи сгущаются.
— Майор, проходите! Вот ваша фамилия в списках — майор Сэмюэл Хьюстон. Добро пожаловать на выборы. Вы принесли бюллетень?
— Конечно! Вот он.
И Сэм отдал синий бюллетень, полученный им чуть раньше в штаб-квартире местного отделения Джексонианской партии. Он подумал мельком, что теперь все будут знать, что он проголосовал за Франклина Пламмера — ну и пусть, за него, скорее всего, будут почти все. Тем более, это всего лишь Палата Представителей, до выборов президента еще два года.
— С вас пятьдесят центов, майор. Налог за голосование.
Он отдал пару монет клерку, раскланялся, и пошел домой, где его ждали его ненаглядная Дженни с маленьким Джорджем. Еще каких-нибудь пару месяцев, и второй ребенок будет на подходе.
Домик был маленький, не сравнить с особняком, в котором выросла Дженни. Но он был своим; Сэм собирался купить дом, когда Джон, его тесть, пришел к нему и сказал, что у них есть небольшой домик недалеко от форта, и что он и будет частью приданого Дженни. Еще Дженни получила Лорену — которую они с Сэмом сразу хотели освободить, но та отказалась, еще и обидевшись. Но когда пошли дети, Лорена расцвела; Джордж был первым мальчиком, которого ей довелось нянчить, и она была ему, наверное, даже более, чем второй матерью. Вот только что потакала ему во всем...
Дженни сидела в кресле-качалке на веранде, и, увидев мужа, радостно замахала руками. Он настоял, чтобы она не вставала — уже конец седьмого месяца, и живот у нее огромный. В прошлую беременность, она почти не набрала веса, а сейчас все-таки поправилась, но она ему была люба и в таком виде.
Когда он вошел, на него прыгнул двухлетний Джордж — и он долго целовал сына, слушая добродушное ворчание Лорены о том, что папа устал, ему тяжело, пусть лучше Джордж пойдет поиграет с тетей Лореной. Сынок стал ему рассказывать про все, что было — про красную птичку, которая сидела на окне, про то, чем Лорена кормила его на завтрак и обед, про маму, которая очень устает и проводит много времени в кресле... Тем временем, Лорена пошла готовить ужин. Вторая невольница, Айрис, которую он купил, как обещал, убежала к своему молодому человеку — по договоренности с хозяевами. Обычно она работала местной швеей, самой лучшей в городе, и заказов у нее было масса; по договоренности с Сэм и Дженнифер, она оставляла себе треть от стоимости заказа (Сэм предложил ей больше, но она отказалась), и все деньги, вложенные в нее, она давно отработала. Кроме того, она очень много делала по дому. Она также отказалась от свободы, сказав, что сначала соберет денег, чтобы выкупить своего жениха, на что не хватало всего около двухсот долларов. Да и потом, по ее словам, она лучше уж останется у них, если Сэм возьмет ее Амоса на работу. На предложение Сэма ссудить ей недостающие деньги она сказала, что масса и так много для нее сделал и что она их сама заработает.
Все-таки как хорошо, что он остался в Натчезе. Замечательные жена и сын, неплохой дом, хорошие друзья, тесть с тещей, принявшие его как сына... Но одно не давало ему покоя. Он так и не смог добиться ареста Стивенсона — более того, тот стал звездой и героем на Севере. Он уже давно хотел отправиться на Север и вызвать его на дуэль — он не сомневался в исходе дуэли — но тот, скорее всего, не примет вызова, так что придется его просто застрелить. Но жена ему строго-настрого запретила, присовокупив, что ей нужен муж, а деткам — отец.
Тем не менее, он один раз поехал послушать выступление Стивенсона в Кейро. Там, хоть это и Иллинойс, большинство населения — южане, и если его жену-немку слушали со смехом, то его попросту забросали тухлыми яйцами, которые народ принес специально для этой забавы. Ибо то, что он рассказывал, было плодом больного воображения — к действительности это никакого отношения не имело, о чем знало практически все население Кейро. Да, там убить Стивенсона не составило бы труда, а преследовать его убийцу никто бы не стал. Но он не мог нарушить обещания, данного жене.
Через два дня, он купил местную газету, Натчезский Курьер. Из нее он узнал, что практически все, кого выбрали на Севере — представители и треть сенаторов — аболиционисты. И если в Сенате, где сенаторы сидят по шесть лет, а выбирают местные легислатуры по двоих от каждого штата, все еще было большинство антиаболиционистов, то в Палате из двухсот тридцати шести членов сто шесть были аболиционистами, а еще шестнадцать им симпатизировали. Только в Южном Огайо, Южной Индиане и Иллинойсе не выбрали ни единого аболициониста.
И в этом году проходила перепись населения. Результаты не были готовы до этих выборов, но к следующим будут. И в следующем Конгрессе баланс сил сместится еще раз, да и Джон Квинси Адамс больше не будет баллотироваться в президенты. И вот что будет тогда...
А ниже была статья про то, что и Пенсильвания отказалась от торговли с Югом. Теперь торговля велась через Бермудские острова, Русскую Америку, а также западные штаты — Огайо, Индиану, Иллинойс. А из северных университетов уехали все тамошние студенты-южане; только один Колледж Нью-Джерси организовал собственный транспорт в Вилмингтон, штат Делавер, для своих южан, чтобы побудить их остаться; но новых студентов с Юга и они больше не набирали; ведь неизвестно, когда и этот путь будет закрыт. Все чаще раздавались призывы вернуть столицу в Филадельфию, хотя южане пока что беспрепятственно пропускали северян в Вашингтон, в центре которого, хоть город и находился в окружении южных штатов, преобладали северяне..
Хьюстон, перешедший в католичество в Мексике и оставшийся католиком ради жены, мысленно еще раз помолился Мадонне о том, чтобы она не оставила его семью, да и весь Юг. Он молился и за то, чтобы не было раскола страны, но, увы, боялся, что эта молитва не будет услышана.
Глава 19. У реки Огайо.
— Майор, это, увы, все, что мы знаем.
Сэм посмотрел на главу полиции графства МакКракен, сидевшего напротив. Неделю назад, 28 февраля, полковник Александер пригласил Хьюстона к себе в кабинет и рассказал ему о том, что штат Кентукки, неспособный самостоятельно справиться с участившимися нападениями на фермы на севере штата, попросил помощи у армии, и было принято решение откомандировать Хьюстона с двумя ротами в город Падуку, в районе которого и происходило большинство рейдов неизвестных сил. В Падуке располагался Форт Андерсон, в котором после изгнания местных индейцев оставалось всего лишь одна рота, главной задачей которой была охрана тамошнего арсенала.
Хьюстон и его люди заселились в пустующие жилые корпуса, которые его люди и выделенные городом рабы как раз приводили в порядок. А он приехал к начальнику полиции местного графства.
А известно было очень мало. С середины августа были уничтожены двенадцать ферм, семь из них в графстве МакКракен. Каждый раз, семьи фермеров были вырезаны полностью, причем женщин перед смертью насиловали. Негров — рабов и свободных — тоже находили мертвыми, и женщин почти всегда тоже изнасилованными, но некоторых молодых мужчин в числе трупов не было. Также обычно убивали всех собак. После первых двух рейдов, большинство владельцев ферм начали организовывать ночные дежурства, и, судя по всему, им удалось убить или ранить кое-кого из нападавших, но раненых и убитых нападавшие уносили с собой, вероятно, для того, чтобы не было ясно, кто именно виновен в преступлениях.
Доказательств, конечно, нет, но личности убийц — секрет Полишинеля. Ведь
северные газеты трубят про рейды Освободительной Армии Джона Брауна. Причем статьи публикуются через два-три дня после рейдов.
Было известно, что эта так называемая армия базировалась в крепости под названием Форт Либерти, построенной на земле к востоку от Маунд Сити, на реке Огайо. Но командующий войсками в Иллинойсе и Индиане, полковник Карни, назвал это выдумкой и отказался что-либо предпринимать. Более того, он сказал, что не потерпит вмешательства армии из других округов, а Падука, как часть Кентукки, относилась к Юго-Западному округу наряду с Теннесси и Миссисипи.
Хьюстон склонялся к идее немедленного рейда в Форт Либерти, но инструкции полковника Александера исключали подобный рейд до выяснения всех обстоятельств. Ферм вдоль Огайо было более ста, из них около десяти в графстве МакКракен; а были еще и другие графства, и кто знает, где именно будет следущее бандитское нападение. Кроме того, два раза из семи целью нападения были фермы в пяти-десяти милях от реки — поэтому предсказать, где бандиты нападут в следующий раз, было весьма сложно.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
