Седрик нерешительно улыбнулся Гарри и Виктору, затем подошел к Олливандеру. "Уэнсдей выбила бы из него эту застенчивость за один день", — с теплом подумал Гарри.

- Двенадцать с четвертью, гибкая, ясень и волос единорога. Мистер Крам?

Виктор вышел вперед. Удивительно, что выглядя невероятным в воздухе, он был неуклюж на земле и обладал на редкость странной переваливающейся походкой. На метле же он был грациозен, словно сокол.

- Грегорович, если я не ошибаюсь. Десять с четвертью, жесткая, граб и сердечная жила дракона. Мистер... Аддамс?

Гарри протянул мастеру свою палочку. Красноватое дерево странно сияло на свету, как нефтяная пленка или скорее как пролитая кровь, полузасохшая на мраморе. Олливандер кинул на палочку один единственный взгляд и тут же замотал головой.

- Нет, нет, никто в здравом уме не тронет палочку Аддамса. Она работает для вас?

- Да.

- Это все, что я должен знать.

Гарри улыбнулся. Мудрый человек.

Позже фотограф, проявлявший их снимки, получил крайне неожиданные и странные результаты. Снимки с Аддамсом были все каким-то образом искажены или деформированы... или же на них были отображены лица там, где их никак не должно было быть.

Ему следовало попросить помощи у Колина Криви. Потому что Колин был единственным во всем мире человеком, который мог сфотографировать Аддамса и не умереть мучительной смертью через три дня.

* * *

Гермиона, склонив голову, наблюдала за Виктором и кузеном Что, сидевшими чуть поодаль за столом рядом с шестикурсниками-гриффиндорцами. Виктор рассказывал всякие забавные случаи, произошедшие с ним во время квиддичных тренировок, а близнецы тем временем нашли себе более веселое развлечение. Они пытались засунуть в волосы кузена Что конфеты, безделушки и другие, на первый взгляд невинные, мелочи, которые, как знала из непосредственного опыта Гермиона, могли измазать человека джемом с ног до головы, покрыть его перьями или же заставить кровоточить уши. Кузен Что сопротивлялся, но больше для виду, иначе как было объяснить его медленные, нарочито ленивые движения? Волосы слегка колебались, словно занавес, отдельные локоны оборачивались вокруг запястий и пальцев, но каждый раз, когда одному из близнецов удавалось прицепить к ним что-то, волосы начинали мерцать, а безделушка объявлялась с другой стороны и отбрасывалась. Гермиона снова наклонила голову. Такое впечатление, что кузен Что состоял полностью из волос, казалось, что вещи проходили сквозь него, и она ни разу не видела ни ноги, ни руки, ни хотя бы крошечного сантиметра голой кожи за все это время.

- Как, думаешь, они занимаются сексом?

Драко подавился тыквенным соком. Гарри едва успел схватить перепачканную в соке Уэнсдей за руку. Он слегка взмахнул ладонью, мгновенно отутюживая ее платье прямо на ней. Уэнсдей снова села, успокаиваясь.

Глава 8

* * *

Седрику выпало первым проходить испытание, Флер — следом за ним. Виктор теребил в руке плетеный браслет, время от времени поглядывая на край завесы, закрывавшей вход в их палатку. Хотя лицо его оставалось бесстрастным, по его сведенным плечам и негнущейся спине Гарри мог судить, насколько тот напряжен. Ему были хорошо знакомы эти признаки. Часто он сам бывал их причиной.

Плетеный браслет светло-русого оттенка, похоже, был сделан из волос кузена Что. Очевидно, его кузен был серьезно влюблен, раз пожертвовал одним из своих бесценных локонов. Возможно, не за горами и погребальный звон колоколов, и даже — писк нового члена Семьи.

Настал черед Виктора.

- Срази их наповал, — Гарри наградил его подбадривающей улыбкой и кивком головы. — Быть может, это твой единственный шанс впечатлить Уэнсдей.

Дурмстранговец задумчиво кивнул ему в ответ, затем еще раз, уже решительно. Из всех членов Семьи Уэнсдей больше всех жаждала крови, и оба прекрасно понимали, что Виктору придется пролить не один галлон, прежде чем она соизволит хотя бы улыбнуться парню своего кузена.

Гарри, оставшись один, прилег на скамью, положив руки под голову. Он был теперь практически уверен, что это "Грюм" опустил его имя в Кубок. Накануне, когда он подошел, стуча своей деревяшкой, к нему в коридоре и попытался посоветовать способ одоления дракона, от мужчины буквально исходило чувство нетерпеливого предвкушения. С другой стороны, в эти дни перед первым испытанием все были как на иголках, даже Людо Бэгмен фонтанировал идеями и подсказками.

Он вернулся мыслями к друзьям. Троица сидела на трибунах рядом с сестрой и кузеном, будем надеяться, это сдержит слизеринцев и они не натворят каких-нибудь глупостей. В очередной раз.

Когда он рассказал им о драконах, Гермиона, похоже, готова была упасть в обморок. Драко уронил себе на ногу том "Самых страшных зелий". Блейз ничего не сказал, но Гарри заметил, как побелели костяшки крепко сжатых пальцев. Гарвесте улыбнулся им всем тепло. Это так мило, что они до сих пор, после всего, что было, беспокоятся о нем.

- Гарвесте Адамс!

Пойдем, поиграем.

Он неспеша прошел в загон, оставаясь в тени ограды. Площадка была превращена в огромный стадион, переполненные трибуны шумели, выражая свою поддержку или, наоборот, неодобрение. Красно-золотой сектор, в основном, сохранял нейтралитет, за исключением близнецов, растянувших здоровый баннер, кричавший "ХЛОП! ХЛОП! ХЛОП!". Гарри невольно улыбнулся. На турнире чемпионам не разрешалось использовать ничего, кроме палочек, но это было дурацкое правило, которое, к тому же, было несложно обойти. Но первым делом...

Он протянул руку за границу тени и щелкнул пальцами. Черные клубы дыма сконцентрировались из воздуха, складываясь в знакомые очертания.

Блейз со стоном хлопнул себя ладонью по лбу:

- Ему просто непременно надо быть настолько чувствительным к солнечному свету?

Уэнсдей взглянула на него из-под купола собственного зонта и закатила глаза.

Гарри прошел немного вперед, не обращая внимания на выкрики из толпы и насмешки, какое-то время просто изучая дракона. Существо было впечатляющим, как он слышал, самым большим и опасным из четверых — громадный черный монстр с матовой чешуей, острыми шипами и ядовитыми клыками. Здоровенные желтые глаза сверкали яростно и злобно, и Гарри приподнял край зонта, чтобы заглянуть в них.

Драконы не относились ни к Темной, ни к Светлой магии, ни к магии Крови. У них была своя магия, магия природных сил, берущая начало в земле, и в воздухе, и в воде, и пытаться это уничтожить — то же, что уничтожить саму землю. Перед ним была мать, Гарри мог разглядеть очертания яичной кладки в глубине каменистого гнезда под защитой чешуйчатых лап. Среди серо-зеленой скорлупы мелькало что-то золотое, но достать это будет нелегко. Самка была зла из-за того, что ее увезли с просторов родных гор, оглушили и накачали транквилизаторами; взбешена, что ее поместили в окружение тысяч не спешивших разбегаться во все стороны обедов; и вне себя, обнаружив перед собой кусок мяса, от которого разило магией Крови. Она взревела, и этот рев, как рык миллиона диких львов, как громогласный воинственный вопль, был наполнен бездумным, ненасытным желанием убивать.

Гарри улыбнулся. Хорошо.

Он откатился вправо, как только первый поток пламени вырвался из пасти дракона, и тут же помчался вперед, в одной руке зажата палочка, в другой — возникшая прямо из воздуха секира. Самка попыталась достать его лапой, но он успел увернуться, и массивная конечность, вооруженная длинными и острыми когтями, со свистом пронеслась над его головой. Он передвигался перебежками, петляя и умело избегая языков пламени, когтей и крыльев разъяренного существа. Все это время, будто позабыв о яйце, он не отводил взгляда от драконьих глаз, губы растянулись в безумной улыбке маньяка. Он отпрянул назад, едва завидев очередной огненный всплеск, но и самка к этому времени сделала свои выводы. Она выдохнула пламя широкой дугой, и на одно остановившееся мгновение Гарри исчез в потоке магического огня.

Гермиона в ужасе вскричала, Блейз изо всех сил вцепился в Драко, удерживая его на месте и не давая броситься вниз, на арену.

Сощуренный взгляд Уэнсдей прочесывал поляну. Вокруг ее руки обвился локон золотистых волос.

- Бзз-бзззз-бзбз.

- Что, что такое? — в панике воскликнула Гермиона. Уэнсдей повернулась к ней, встречая взгляд девушки — дикий и совершенно сумасшедший — такие же точно взгляды кидали на нее Драко с Блейзом. Забавные друзья у ее брата.

Уэнсдей показала рукой вниз, и все вновь обратили внимание на арену. Темная фигурка легко взбиралась по спине дракона, который недовольно топал и отряхивался, как собака, пытаясь избавиться от особенно надоедливой и кусачей вши.

Затем самка снова взревела, на этот раз намного более угрожающе. Ее Магия, теперь физически ощутимая, рвала в клочья одежду на Гарри, но он только смеялся и продолжал лезть дальше.

- Ты моя маленькая красавица, — прошептал он, и ветер подхватил и отнес его шепот к трибунам. Он был уже у нее на шее, и когда она повернула голову, чтобы его сцапать, одним молниеносным движением он просунул руку ей в пасть, бросил что-то и тут же отскочил назад.

К тому моменту, как дракон, сотрясая землю, рухнул вниз с широко раскрытыми, застывшими глазами, Гарри был уже на полпути к трибунам, зажав в руках золотое яйцо.

- Гарри!

Он перебросил яйцо сестре за секунду до того, как в него врезалась Гермиона.

- Ты в порядке?

- Почему ты спрашиваешь?

- Ты был в огне! Я видела!

Гарри безмятежно улыбался, потом вдруг, не отпуская Гермиону, резко пригнулся, и нож просвистел мимо них. В воздухе сверкнуло лезвие секиры, полетевшей обратно в ответ.

- Ты не убил ее, — Уэнсдей перехватила секиру и с кровожадной ухмылкой стала приближаться к нему. — Похоже, ты сдал, братишка.

Раздался оглушительный взрыв, затем еще один и еще один, каждый следующий громче и "сырее" предыдущего. Кусочки мелко покрошенной плоти летели дождем во все стороны, скатываясь с его раскрытого зонта. Драко и Блейзу, к сожалению, досталось в полной мере, и когда они, покрытые и пропитанные кровью и плотью, с непередаваемыми гримасами на лице, подошли к нему, в их ботинках хлюпало.

- Ты так думаешь?

* * *

Уэнсдей с секирой определенно производила сильное впечатление. Возможно, не последнюю роль сыграло то, как на их глазах Гарвесте собственноручно превратил взрослого дракона в горшочек мясного рагу. А может, и тот факт, что мадам Помфри до сих пор не нашла подходящего способа лечения для использованной им специфической формы гонореи.

Так или иначе, одна улыбка Гарри в момент освободила гостиную Слизерина для него и его друзей. Кузен Что тоже присоединился к ним. Виктор пока вернулся на корабль, но его маленький зачарованный дракончик сладко посапывал, устроившись в гнезде из светлых волос. Уэнсдей несколько раз пробовала стащить его, но, как ни старалась, в итоге оказывалась то в озере, то в воздухе, подвешенной за ноги. Не важно, кем он, она или оно было, кузен Что все же оставался Аддамсом.

С достоинством расположившись на диване, Гарри устроил на коленях добытое яйцо. В руке его возник нож, и, как только родные и друзья расположились вокруг него, Гарри вскрыл яйцо.

Пронзительно-высокий вопль беспощадно разорвал тишину гостиной. Звук был непередаваемый: как тысяча кошек, которым наступили на хвост, тысяча ногтей, которыми поскребли по стеклу, тысяча самоучек, терзающих скрипичные струны, тысяча голодных младенцев и тысяча взбесившихся баньши — все это обратилось в один долгий, нескончаемый вой, что бил по барабанным перепонкам и заставлял зубы болезненно вибрировать.

Гарри тихонько подпевал. Кузен Что кивал в такт и покачивался из стороны в сторону.

- Гарвесте, — процедил Блейз умоляюще сквозь плотно сжатые зубы, — закрой его.

Яйцо захлопнулось, снова становясь целым на вид, и вопль затих.

Драко сунул палец в ухо и покрутил немного, одновременно пытаясь зевнуть.

- Ни фига себе, что это было?

Гарвесте и Уэнсдей переглянулись в ответ и вместе произнесли одно лишь слово. В глазах сестры Гарри прочитал предвкушение — им давненько не доводилось пробовать подобный деликатес.

- Русалки.

* * *

Гарри, позабыв о собственной тарелке, с улыбкой наблюдал, как завтракают его товарищи по факультету. Рядом с ним Блейз, Гермиона и Уэнсдей сражались за последнюю порцию яичницы. Он попросил сестру — весьма убедительно — не использовать наиболее летальную часть ее арсенала, поэтому непосредственная смертельная опасность им не грозила. Тем не менее, звон металла был громок, и все трое настолько увлеклись этим делом, что не заметили, как Драко стащил тарелку прямо у них из-под носа.

Зеленые глаза внимательно следили за тем, как Дафна Гринграсс добавила немного сахара себе в кашу. Он усмехнулся про себя, вставая, чтобы идти на занятие по Уходу за магическими существами.

К этому времени в живых оставалось около дюжины соплохвостов, каждый размером с хорошего дикобраза. Вся ватага при виде его радостно защелкала клешнями, и Гарри похлопал одного по панцирю, когда тот вцепился ему в руку.

- Э... может, эт", надо пластырю, мистер Аддамс?

Гарри взглянул на Хагрида, посасывая укушенное место на руке. Яд был уже весьма неплох, довольно терпкий, но еще пока не достаточно сильный, чтобы убивать мгновенно. Нужно будет дать им еще немного своей крови.

- Не нужно, профессор, благодарю вас.

Полувеликан задумчиво кивнул, потом повернулся к остальным ученикам:

- Седня мы будем устраивать их на зиму, на случай, коли они впадают в спячку. Пожалста, по трое на каждого соплохвоста.

У создания не было глаз, но Гарри чувствовал на себе его умоляющий взгляд. Он положил на землю перед ним губку, пропитанную свежей кровью. Дракон пригодился и после своей смерти. Губка быстро исчезла, и существо заурчало от удовольствия.

Мимо него пробежал Драко, крича во весь голос, за ним гнался соплохвост, пулявший ему вслед заряды синеватого пламени через каждые несколько метров. Блейз хохотал до слез.

Как бы он ни пытался отрицать очевидное, Блейз был настоящим садистом и получал от происходящего явное удовольствие.

Через полчаса после начала урока Маркус Флинт был вынужден отпроситься. Еще через пятнадцать минут его примеру последовали Бодро Деррик и Уильям Харпер.

Гарри улыбнулся и погладил темный чешуйчатый панцирь "своего" соплохвоста. Тот заурчал еще громче. Гарри стал раздумывать, как бы его назвать.

Пять минут спустя Дафну Гринграсс вырвало, рядом с ней в приступе колик скорчилась Миллисент Булстроуд.

Мадам Помфри пришлось работать не покладая рук до самого вечера, устраняя последствия сильнейшего пищевого отравления, с каким ей приходилось сталкиваться. Вдобавок к тому, что она до сих пор не имела особого успеха в лечении гонореи.