Шесть скрещенных палочек

— Квартер тебе набивать будем. Или ожидал, что для настоящей магической татуировки заклинание есть?

Гарри смутился — именно так он и думал. Он начал было раздеваться, но потом остановился и снова глянул на парней.

— Загривок оголяй. И говорю сразу — это будет отвратительно. Тебе повезёт, если оклемаешься к концу каникул. Впрочем, мы будем здесь же и частично возьмём боль на себя, но...

Драко не закончил предложение, непроизвольно дёрнув шеей. Поттер поёжился и разделся, порадовавшись, что оставил штаны, а потом лёг на живот. Его опасения были оправданы — маги наносили татуировки самым древним способом — специальными косточками. Блейз добавил напряжения, сообщив, что всю процедуру придётся терпеть, потому что потерять сознание не дадут специальные благовония. Тео порадовал фактом, что вмешаются не только в тело, но и в магию, слегка подправив её потоки, и это будет гораздо хуже нескольких ранок. Последними осмысленными словами Гарри стало:

— А почему не на предплечье?

На что ему ответили:

— Обычно там и бьют, да и участники сами выбирают место, так что судьба наших семей заставила осторожничать.

Гарри кивнул глубокому изречению Грега и ощутил прикосновение ледяной руки к спине.

Потом пришла боль, тьма и полная парализация.

Комментарий к Хеллоуин и Рождество

Я хотела нарисовать квартер для лучшей визуализации, но не вышло — для рисования мои руки явно не из того места.

========== Интроспекция ==========

Пожалуй, это было самое отвратительное Рождество для Гарри Поттера. Тело ломило, а мозги словно выворачивали наизнанку. Более-менее парень пришёл в себя в конце каникул и очень надолго завис, поняв, что диапазон его чувств резко увеличился, и что не все они были его. Ехидный Нотт в его голове только подтвердил — да, постоянная ментальная и эмпатическая связь. Можно прикрыть чужие мысли, но процесс требовал постоянной концентрации, и слизеринцы сами пока не очень справлялись. Так, следовало представить себе остальных под огромным, прозрачным куполом, и голоса в голове затихали, но не исчезали до конца. Поддерживать видение надо было постоянно, но парни уверяли, что скоро процесс станет привычным, и проваливаться в собственную голову Гарри будет гораздо реже. С эмпатией было проще — тут надо было отгораживать себя, а не других, но купол надо было растягивать не до конца, ведь как иначе союзники узнают, что ты в беде? У квартера была куча функций помимо этой, например, прямой портал или передача магии, но Гарри пока что надо было разобраться с самым очевидным. Забини сбегал в Больничное Крыло, и для всех Мальчик-Который-Выжил переиграл в снежки и теперь лежит с воспалением лёгких где-то на мифическом карантинном этаже. Мадам Помфри, похоже, слухов о собственной обители не замечала, посему никто Поттера не искал, и он тихо лежал в спальне пятого курса Слизерина, наблюдая за школьной жизнью лишними пятью парами глаз.

Чуть больше недели ушло у Гарри на то, чтобы понять, где чьи чувства, и дальше дело пошло на лад. Парень даже смог приподняться и посмотреть на тумбочку, где одиноко ютились коробка драже Берти-Боттс и старые носки Дяди Вернона. Поттер усмехнулся — в этот раз праздник оказался самым бедным на подарки за всю его историю появления в Хогвартсе. Малфой в голове тут же усмехнулся и сообщил, что-то, что он видел на тумбочке прошло особые проверки на наличие всяких зелий и приворотов. Остальное отсеялось где-то на пол пути к адресату, превратившись в красивую безвредную пыль. После небольшой паузы Драко решился и добавил — от Уизли ничего не было изначально. Вообще.

Грустно, больно, ожидаемо.

Новость об Уизли помогла Гарри окончательно принять произошедшее. Словно очередная страничка книги перевернулась, открывая новую главу. Теперь Поттер начал делать огромные успехи и к концу февраля контролировал квартер так же, как и все остальные. В ночь перед выходом наружу он лежал на своей кровати — союзники притащили одну, из пустующих комнат — и вслушивался в беседу Кребба и Гойла. Парни оказались умными и начитанными, они любили спорить на тему того или иного свойства или формулы, и после школы собирались идти в науку. Репутацию тупиц же они приобрели, постоянно обсуждая что-то между собой через квартер. Как Гарри объяснили, при погружении в собственный разум теряешь контроль над телом, и оно стремится принять какую-то статичную позу. Иногда везло, и к этой паузе добавлялось движение, как у Нотта — он где-то раздобыл плебейскую маггловскую пилку для ногтей, и каждый раз, погружаясь в себя, начинал их подпиливать. Аристократы воспринимали такое поведение спокойно, банально не понимая, что именно Тео делает и догадываясь о причине, а остальные либо вообще не думали о Нотте, либо считали снобом. Дабы замаскироваться, иногда Тео имитировал транс, доставая пилку просто так. Остальным не так везло на погружение — Винса и Грега перекашивало, превращая в даунов, Блейз выглядел задремавшим, а Драко корчил самую надменную рожу из всех возможных. Как потом оказалось, Гарри не далеко от них ушёл — он резко наклонялся вперёд и буквально впивался в лицо ближайшего человека пустым взглядом чёрных глаз — радужка исчезала почти полностью. Как сказал проводящий эксперимент Блейз: "Ты словно разрезал меня на кусочки и теперь смотришь, где стоит подравнять". В общем, в людных местах лучше не демонстрировать. Частичное погружение позволяло относительно контролировать себя, но всё равно кое-что сохранялось, так что, когда Поттер выбрался из подземелий, школьники бросились врассыпную, стремясь скрыться от немигающего взгляда пустых глаз. Гарри похудел, черты лица его заострились, синяки под глазами походили на причудливую тушь. Внутри парень сгорал от стыда, радовался долгожданной свободе, дружелюбно улыбался — маска из сведённых мышц не пропускала ничего, даже слишком тяжёлого дыхания. В общем, худший праздник повёл за собой худший первый день, и только твёрдые плечи рядом и успокаивающие глупости в голове помогли продержаться на людях, ответить на однотипные вопросы профессоров — голос после столь продолжительного молчания был хриплым, словно перетёртым в маггловской мясорубке — выполнить задания и поесть в Большом Зале. Вернувшись, он тяжело рухнул на свою кровать и завыл, как когда-то выл профессор Люпин — низко, хрипло, срываясь на тяфкающий кашель. Гнетущее одиночество исчезло, когда слизеринцы направили ему свою поддержку и спокойствие. Скоро Поттер замолк и просто вспоминал свою жизнь, медленно, шаг за шагом. Каждая минута у Дурслей, каждый день в Хогвартсе... Летние занятия, воспоминания, отречение. Собственный "Гарри Поттер" и лёгкость освобождения, а потом тихая радость от дружбы и предложения союза. Он снова нужен. Нужен. Нужен!

Хоть кому-нибудь нужен.

Вынырнул из своей головы Гарри в тот момент, когда на него рухнул и крепко обнял Драко Малфой. Тихо попало в кровать Блейзово заклинание, и она разрослась, давая место остальным. Они лежали кучей, все вместе. Мыслей ни у кого не было, они словно растворились в эмоциях. Гарри баюкали в колыбели веры и поддержки, но Поттер ощущал нотки смущения и растерянности. Он отвечал доверием и благодарностью, буквально погружая тех, кто стал ближе собственной кожи, в океан своих эмоций — там, где жил он сам. Уже позже, когда они почти заснули, кто-то сказал:"Мы оправдаем". Гарри улыбнулся, даже не пытаясь понять, кто же из них сказал это — всё равно, его горлом управляли все пятеро.

Зато теперь их шесть. Шесть волшебников, шесть мужчин, шесть союзников. Шесть боевых палочек, если угодно.

После этого единения произошёл ещё один прорыв, и Гарри получил контроль над своим лицом и телом назад. Он снова улыбался, краснел, болтал с Невиллом — именно он прислал те самые, прошедшие цензор слизеринской гостиной конфеты — учился и делал домашние задания. Только вот иногда, когда контроль ослабевал, зелёная радужка снова начинала исчезать, а лицо вытягивалось. Внутри Гарри навсегда поселилось сторожевое чудовище, сильное, опасное, верное. Или, может, оно всегда там жило?

Как оказалось, даже будучи единым целым, волшебники всё равно делились на пары. Гениальные фантазёры-теоретики Винс и Грег, которые на полном серьёзе пытались создать новую науку — ритуалистику, понимали друг друга с полумысли. Тео и Блейза объединила Госпожа Смерть, и Драко по секрету сказал, что если бы у Забини родилась девочка, они бы поженились. Чем именно занимаются Нотты и новые в Британии Забини Гарри пока не понял, но понимал, что кости и глаза просто так на квартер не наносят. Эти двое были близки и горели желанием объединить оба рода. И ни среди гениев, ни среди повязанных Смертью не прижился одинокий Драко Малфой. Он обладал нечеловеческим хладнокровием и стремлением распланировать и держать под контролем всё на свете. Казалось, нет ситуации, когда он потерял бы самообладание...и он сам позвал Гарри Поттера — человека, который живёт импульсом и эмоцией. Они, действительно, идеально дополняли друг друга.

Как-то вечером друзья сидели в своей спальне, и Гарри снова подумал, как же ему повезло. Мысли щедро лились на хихикающего Драко — гении и любимчики Смерти пропадали где-то в замке, так что основной удар пришёлся именно на блондина. "И мы никогда не расстанемся". Драко захихикал громче и ответил вслух, что делал только в моменты искреннего веселья.

— Тогда женись на Дафне Гринграсс.

— Ха?

Удивление от Гарри заставило Драко хохотать в голос.

— Ну, я женюсь на её младшей сестре, Астории. Понимаешь?

Поттер пару секунд думал, а потом расхохотался следом за Малфоем. На периферии хихикали остальные, и всю неделю они добродушно подшучивали над Мальчиком-Который-Выжил. Парень смеялся вместе со всеми, даже сам придумывал смешные фразы и ситуации.

А к Дафне Гарри подошёл. Сразу, утром, аккуратно прощупывая почву и намекая так тонко, как только мог, изо всех сил сдерживаясь. И письмо от родителей возможной невесты положил в зачарованный ящик для особо важных документов, ответ отправив с собственной совой.

Драко, видимо, упустил из виду, что с пониманием шуток у Поттера всегда были проблемы.

========== Тайное общество ==========

Об Отряде Дамблдора Гарри узнал от своего последнего красно-золотого друга, Невилла Лонгботтома. Вообще, это детище Рона и Гермионы слабо трепыхалось с самого начала года, как только в Хогвартсе появилась Долорес Амбридж. То есть, сначала кружок ЗОТИ — а, несмотря на громкое название, Отряд этим самым кружком и был. Изначально всё было проектом Грейнджер, но чуть позже разругавшийся с Гарри Уизли присоединился к ней. Задумка была не самой плохой — фактически, дети хотели собраться вместе и попробовать применить заклинания, до этого изученные только в теории, и то очень слабо. Увы, группа никак не набиралась. Заговорщикам хотелось сплочённости, дисциплины и тайны, но им самим банально не хватало сил удержать около себя людей. С задачей легко справился бы Гарри, благодаря бегущей впереди славе и природной харизме, но Гермиона ещё была в изоляции, а Рон и слышать о бывшем друге не хотел.

Только теперь, во втором полугодии, Грейнджер решилась на крайние меры и назвала кружок в честь Директора, надеясь, что громкая фамилия привлечёт людей. Собственно, так и получилось — на предварительное собрание записалось около десятка студентов и было решено встретиться где-нибудь в Кабаньей голове, дабы обсудить условия "тайного общества" и договориться о первой встрече. Всё это Невилл с тихой улыбкой пересказал Поттеру, а потом позвал посмотреть. "Конечно, у тебя не будет никаких проблем с ЗОТИ, Гарри, но сходить посмотреть стоит, верно?". Посоветовавшись с голосами в голове — Драко негодующе ворчал, но добро на посещение столь знаменательного собрания дал — Поттер согласился.

Собственно, собрание было назначено на первые выходные с посещением Хогсмита, то бишь, через три дня после того, как об этом вообще стало известно. Тихонько расспросив Слизерин и немного попрятавшись от профессора Снейпа Гарри удостоверился, что его бывшие друзья неизменны — здесь никто и краем уха не слышал ни о каких гипотетических дополнительных занятиях по ЗОТИ. Дафна, впрочем, пообещала до выходных спросить у подружек с Когтеврана, за что Поттер тут же пообещал ей помощь во всех домашних заданиях на ближайший месяц. Девушка начала торговаться, и в результате они сошлись на том, что Поттер просто будет проводить с ней не меньше получаса каждый вечер. Что и говорить, Дафна Гринграсс явно не собиралась упускать свой шанс. Над её напором хихикали все пятеро слизеринцев-пятикурсников, но Гарри ничего такого не замечал. После длительного общения с Джинни Уизли, Гермионой Грейнджер, Лавандой Браун и прочими девчонками Гриффиндора Дафна совершенно не казалась ему напористой, назойливой или охотницей за женихом. Скорее, Гринграсс просто была спокойной, уверенной в себе и даже несколько флегматичной. А ещё умной, красивой и знающей, когда стоит промолчать — в общем, Гарри уже начал более откровенную переписку с её родителями, и с каждой минутой, проведённой в её обществе, убеждался в правильности её решения. Вот и сейчас, после тихой и спокойной беседы, Дафна только слегка улыбнулась и пошла к себе, напоследок напомнив о работах для профессора Снейпа.

С деканом Слизерина отношения вдруг стали очень тёплыми. Словно он был давным-давно потерянным чудаковатым дядей, который наконец-то нашёлся и проявляет заботу о выросшем племяннике так, чтобы недовольная семья этого не заметила. Так, он ставил Гарри справедливые оценки по своему предмету и приветливо кивал в коридорах. Особенно эта теплота стала заметна после каникул, когда декан снова стал заглядывать к своим змейкам в гостиную. Собственно, всё дело было в том, что посторонним находиться в факультетских помещениях было строжайше запрещено. Гарри, даже при наличии квартера на загривке, собственной кровати и полного признания Слизерина, всё же был посторонним. Поначалу он и нос боялся высунуть из-за двери, но после того разговора с Дафной стал больше времени проводить в общей гостиной, активно общаясь со змейками и подвергаясь опасности быть застуканным деканом. Доходило до смешного — Гарри приходилось прятаться в куче мантий на диване, под ковриком у входа на женскую половину, за вынесенным специально для этого фикусом и даже за Винса, делающего трансфигурацию. Северус Снейп всегда кхекал и упорно отворачивался от подозрительно топорщащегося места. Апогея ситуация достигла, когда времени на маскировку уже не было, и Поттер не нашёл ничего умнее, чем просто встать посередине комнаты в пафосной позе. Мужчина вошёл, на пару секунд замер... А потом похвалил Малфоя за трансфигурацию и повесил собственную мантию на вытянутую вперёд руку! Гарри пришлось два часа стоять в одной позе и ждать, пока профессор не перестанет издеваться. С тех пор ребята всегда держали в гостиной плед, которым можно было накрыть Поттера на манер попугайчика, а сам профессор свалил на него письменные работы первокурсников, заявив, что "Три пары мозгов справятся с этим лучше, чем со статуей, мистер Поттер". Гарри и не возражал — от мужчины, если можно так выразиться, буквально пахло весельем в тот момент. В общем, лучше и не придумать.