Продолжение следует

— Можно коротко — Кеа — вставляет племянница — Я рада видеть тебя, живая легенда будущего. Вообще-то я специально напросилась, чтобы пообщаться с живым биоморфом, вот.

Нахальная, похоже, девица. Нет особого почтения к старшим...

— А чего не так? Ах, да... — девушка ловко опускается на одно колено, встаёт — Теперь нормально?

"Вообще-то она старше меня на двадцать три наших года. По земному счёту как раз на четверть века" — глаза Ирочки смеются.

Я поперхнулся, закашлялся. Нет, никак не могу привыкнуть. Трёхсотлетние прабабушки, выглядящие чуть ли не моложе своих правнучек. Племянницы, старше тётки на четверть века...

Обе дамы смеются, весело и беззлобно, и я смеюсь вместе с ними. Ангелы — народ лёгкий...

— Ого, вы завели летучую соню — Кеа мягко и неуловимо-профессионально берёт Нечаянную радость в руки. Зверёк сопит, но от активного сопротивления решает пока воздержаться — Ух ты милашка... У кого взяли?

— Мы нашли его в лесу, представляешь? — Ирочка расставляет посуду на столе — Потерялся. Его зовут Нечаянная радость.

— Красивое имя. А почему его?

— Не поняла...

— Ну это же девочка.

Ирочка секунду переваривает сообщение.

— Ты уверена?

Кеа звонко хохочет.

— Ну, тётя, ты даёшь! Абсолютно уверена, как и в том, что твой муж — мальчик. Видишь ли, у мужчин имеются некоторые отличительные признаки...

— Не продолжай — Ирочка смеётся — Действительно, я не сообразила взглянуть.

Нечаянная радость, которого... нет, теперь уже которую внезапная перемена пола нимало не трогала, возобновила процесс питания, прерванный неожиданным появлением гостьи.

— Садись, будем пить чай.

Я усмехаюсь. Да, у ангелов тоже существует такой обычай. Вот только чай здешний сплошь зелёный, и притом чуть горчит. Его варят из листьев одного местного дерева. А впрочем, тутошние плодовые джунгли столь богаты и разнообразны, что я не удивлюсь, если здесь найдётся и кофе с какао...

— Да я... Слушай, тётя Иолла, я же за вами. Полетели? И ты, дядя Ди. Папа с мамой ждут.

"Ну вот и тебя укоротили" — в глазах Ирочки пляшет смех. Хм... Дядя Ди... И не похоже вовсе.

— Как это ждут? Погоди... А почему я об этом не знаю?

— Ну вот уже знаешь. Полетели?

Она вдруг смотрит на меня.

— Тебе неприятно, что я назвала тебя дядей Ди?

— Нет, почему же. Не ты, так другие. Не всю же жизнь вставать передо мной на колени. Но ты можешь звать меня Рома. Если тебе нетрудно, конечно.

— Да пожалуйста. Ро-ма... — она словно пробует слово на вкус — Слушай, это же ещё лучше! Ну, дядя Ро-ма, полетели?..

...

— А я работаю во-он в том секторе — Кеа тычет пальцами в куда-то сторону циклона, спиралью свернувшегося слева — Такой запущенный сектор — ужас! Садовников одних не хватает голов пятьсот, не меньше...

Я уже успел усвоить, что Ирочкина племянница работает садоводом-смотрителем в одном из бесчисленных секторов, на которые поделены все четыреста пятьдесят миллионов квадратных километров здешней суши. Сельская труженица, если использовать земные термины эпохи разлагающегося социализма. Работой своей очень довольна, потому что любит лес и зверей.

— Они у меня работают, как звери — смеётся Кеа — Вы же все по ночам дрыхнете напропалую, и не знаете, что тут творится. Вы оба как-нибудь ночуйте в лесу! Только и слышно — шур-шур-шур... хрум-хрум-хрум... Это мои зверюшки безжалостно отгрызают всё лишнее — она снова смеётся, Ирочка помогает ей, и я смеюсь за компанию.

Транспортный кокон летит в северную полярную зону. Приполярную, если быть точным. Собственно полярной является зона диаметром около шестисот километров вокруг полюса, где солнце никогда не заходит. Да, ведь ось планеты практически не имеет наклона, и благодаря рефракции плотной атмосферы солнышко имеет возможность освещать обе макушки Рая — и северную, и южную — постоянно. Так и ходит светило над горизонтом кругами. Климат на полюсах прохладнее, чем в более низких широтах, хотя благодаря могучим тёплым течениям температура и тут не опускается ниже восемнадцати-двадцати градусов, если считать по Цельсию. Это курортные зоны, и жильё там стоит очень дорого. А чуть подальше от полюса находятся приполярные зоны, где солнце уже ныряет за горизонт, но заря не угасает от заката до рассвета. Сейчас я увижу это чудо.

— ...А недавно вообще — вместо заказанных садовников из генной лаборатории прислали партию диких плодожоров, приготовленных для заповедника. Перепутали, олухи! Сто голов, представляете? Ох и намучилась я с ними. Жрут всё подряд, вместо того, что надо, да ещё визжат ночами, как ошпаренные. И главное, днём их не отличишь от садовников — тихонькие, смирные, свернутся себе и дрыхнут. А как стемнеет — опять за своё... Ну не робота-охотника же вызывать! Он бы, железяка бездушная, привёл мой сектор в полное запустение. И зверюшки невинные пострадали бы. Ну, я к друзьям-подружкам — выручайте, пропадаю как профессионал! И мы ночью, с фонариками, с мешками... Всё же хорошо, что они так орут. Если бы ещё молчали — сроду бы их не выловить...

Я уже достаточно продвинулся в чтении мыслей и чувств, и всё понимаю. Кеа развлекает главным образом меня. Конечно, ей страшно хочется меня расспрашивать, но она терпит. Во-первых, даёт мне время освоиться. И во-вторых, чтобы не заставлять меня повторяться — всё равно сейчас, за столом, из меня вытянут массу интересного. Нет, деликатная девушка...

— Замуж тебе надо, Кеа — вдруг ляпаю я. И откуда что берётся?

Девушка разом погрустнела.

— Надо... Но не за кого.

— Не обращай на меня внимание, Кеа — я опять полон раскаяния — Это я сдуру.

"Это на Земле слабоумие освобождает от ответственности. У нас нет" — глаза Ирочки совершенно серьёзны.

Вот как... Выходит, даже самая высокоразвитая цивилизация не гарантирует своим гражданам счастья?

"Гарантирует. Но как трудно бывает ждать свою судьбу!"

— Послушай, племяшка — моя жена ласково берёт девушку за руку, гладит — А может, ты придираешься, а? Небольшие зазоры на диаграмме ещё не говорят...

— Во-от такие зазоры! — Кеа показывает руками — Нет, тётя Иолла, моя судьба, видать, ещё впереди. Кстати, уж тебе-то вообще следует молчать. Ты за своей судьбой на чужую планету забралась!

Она вновь развеселилась.

— Нет, точно, пойду-ка я в миссионеры! Дядя Рома, у вас там как насчёт женихов? Много ещё желающих стать биоморфами?

...

— Ага, наконец-то!

Проём в жилище Ирочкиного брата зачем-то затянут почти по грудь необычными перилами из густой сетки. Правда, при нашем приближении перила слегка опустились, позволяя без помех влететь в комнату, но тут же поднялись снова.

Ирочкин брат, которого я уже помимо своей воли зову Федей, обнимает сестру и одновременно хлопает меня по спине развёрнутым крылом, так что от неожиданности я чуть не падаю.

— Проходите, гости желанные, чай кипит, варенье сохнет...

— Не заговаривай мне зубы — смеётся Ирочка — Показывай.

Жена братца Феди, Полуночная заря, а коротко — Лоа, уже несёт на руках младенца. Впервые в жизни я вижу ангельского младенца.

— Познакомьтесь. Смотрящий из поднебесья, но пока что можно просто Уэф. Он не обижается.

Ирочка берёт младенца на руки, и становится видно, что на спине у малыша уже вздулись изрядные бугорки. Зачатки крыльев. А хвостик?

— А хвостика уже нету — смеётся мать, уловив мою мысль — мы уже большие! Мы уже и титьку бросили, вот — она естественно и бесстыдно щёлкает себя по соску, уже почти принявшему прежний размер.

— У него уже зубки — улыбается Кеа — Так что будьте начеку.

Все смеются, и я тоже. Легко мне с ними, вот что.

— Можно?

Я осторожно беру малыша на руки. Да не такой уж маленький...

— Так ведь ему скоро год — смеётся Ирочка — Ну молодцы. Папа был вне себя от восторга. Внук, не шутка!

— А внучка, значит, так себе? — возмущённо фыркает Кеа.

— Внучка — пройденный этап. Наверное, в своё время тобой восторгались не меньше, племяшка.

Крохотный ангелочек между тем, тараща глазёнки ярко-синего цвета, тянет мой палец в рот.

— Осторожно!

Я завертел головой. Что? Где? Откуда этой крохе угрожает опасность?

Резкая боль пронзает палец. Ай!

Мать мягко, но решительно отнимает мой палец у маленького Уэфа и маленького Уэфа у большого глупого дяди. Я смотрю на указательный палец — кровь.

Вот никому бы не поверил, что маленькие ангелочки так больно кусаются...

...

-... Нет, погоди, я не поняла. Зачем бетоном-то заливают? Да, и этим... асфальтом, да. Зачем это надо? Почему все эти ваши машины не могут передвигаться прямо по грунту?

Лоа, невысокая женщина с мягким, каким-то уютным (у нас бы на Земле сказали — домашним) обликом, странным образом сочетающем в себе хрупкость и округлость, никак не может уяснить принципы организации автомобильного транспорта. Она работает в управлении грузопассажирских перевозок, заведует вот теми самыми транспортными коконами. Это вообще довольно редко встречается — муж, жена и дочь имеют совершенно разные профессии.

— Вообще-то могут — я солидно отвечаю на поставленный вопрос — Но видишь, какое дело: при передвижении по мягкому грунту автомобили нарушают почвенный покров...

— Да почему нарушают-то?

— Высокое удельное давление на грунт... — уже беспомощно лепечу я.

— А что мешает сделать его низким?

Я набираю в грудь воздуха... и выпускаю. Действительно, что мешает? Есть гусеницы, сколь угодно широкие. Есть колёса-пневматики. Есть воздушная подушка... Что мешает? Да человеческая косность мешает. Больше ничего.

— Ты ещё не знаешь, Лоа, что такое железная дорога — встревает моя жена — Только представь: длинная-предлинная насыпь, от горизонта до горизонта, поверх неё почти сплошь настланы поперечные деревянные брусья, а поверх этих брусьев положены в два ряда стальные продольные брусья сложного профиля. Да что там... — она щёлкает пальцами, вспыхивает виртуальный дисплей — Смотрите!

На объёмном экране движется поезд во всей красе — рычащий тепловоз, окутанный сизым дымом выхлопа, тянет длинный состав, гружёный углём. Лязг, грохот, выгибаются под тяжестью рельсы...

— Ужас — Лоа потрясённо смотрит на чудовищное порождение извращённого человеческого ума. — Так возят у вас все грузы? Вот в этих корытах?

— Да если бы только грузы... — окончательно наводит ужас моя супруга — Они и сами так путешествуют. Залазят внутрь вот таких корыт и едут. Причём не туда, куда им надо, а туда, куда едет связка корыт.

— Это не совсем так. Корыта для людей закрытые, и с окошками, и едут они приблизительно в нужную сторону — заступаюсь я за родную цивилизацию, и мне самому смешно.

— Да ну вас, в самом деле — смеётся и Лоа — Давайте лучше пить чай...

Маленький Уэф уже давно спит у себя в детской. Мы сидим на краю полукруглой выступающей веранды. Над нами — зеркальная поверхность громадного "блина" висячего жилого комплекса. Сама жилая секция висит под днищем "блина" на длинном тросе, и весь комплекс напоминает люстру с висюльками. Солнце уже скрылось, и огненное зарево медленно перемещается по горизонту, бледная радуга отмечает положение светила. Красиво!

...

-... Нет, ты не понимаешь. Нет у тебя достаточной теоретической подготовки, ты уж не обижайся.

— Я и не обижаюсь. Но всё-таки — что это даёт в практическом смысле?

Фью пытливо смотрит на меня, чуть наклонив голову на бок — не придуриваюсь ли я? Нет, это я серьёзно...

— Федя, ну я же тёмный абориген с отсталой планеты. Ну откуда мне могут быть известны свойства этой самой сингулярности, сам посуди? Мы там в железных корытах ездим...

Все звонко хохочут, и я смеюсь.

— Тогда так. Тебе известно, что наша Вселенная создана Создателем из первичной сингулярности путём изменения её параметров?

Я вспоминаю. Да, всё верно...

— Мне Ирочка говорила об этом, а я всегда верю своей жене.

Снова смех.

— Так вот. Если удастся разгадать, как он это сделал... Мы сами сможем создавать новые Вселенные. Не сразу, конечно.

Я потрясённо смотрю на Фью. Придуривается? Да нет, он это всерьёз.

— Вот уже сотни тысяч лет мы идём по пути от мохнатого крылана до Хозяина Вселенной. И мы уже видим конец этого пути.

Ирочка протягивает руку и закрывает мою отвисшую челюсть. Все снова смеются.

Ну ни хрена себе братец у моей жены! В хозяева Вселенной метит... А как же я?

На этот раз все валятся от хохота.

— 5 —

— Ну как, справился с домашним заданием? — спрашивает меня Биан.

— Да... вроде да — я немного робею перед начальством.

— Вопросы есть?

— Да вроде нет пока.

— Значит, не справился ты с заданием. Эти материалы тебе давали как раз для того, чтобы ты начал думать. А когда думаешь, всегда возникают вопросы.

— Я понял. Только вопросов у меня всё равно нету. Всё и так ясно.

— Что именно ясно?

— Что люди все дураки.

Все смеются.

— Сказал, что думал, извините. А как ещё назвать хроническую умственную недостаточность? Тысячи лет гнобить друг друга, пырять копьями и заставлять пленных копать канавы и громоздить глыбы камня, вместо того, чтобы развиваться — дураки и есть.

— Понятно. Но неверно. Вот взять, к примеру, тебя самого — разве ты дурак?

Я в растерянности. Вот так вот взять и признаться? Говорят, чистосердечное признание облегчает...

Хохот. Смеётся вся группа.

— Самокритика тоже в норме, это хорошо. Но речь не об этом. Представь — ты оказался в Древнем Египте времён фараонов. Ну и что бы ты делал? Да то же, что и все кругом — либо сам копал бы канавы, либо палкой заставлял бы других. Бытие определяет сознание, и только очень немногие могут разорвать это кольцо, как это сделал древний принц Сиддхартха Гаутама. Так что ты несправедлив — люди вовсе не дураки. Да, среди людей имеется немало особей с генетическими дефектами, затрудняющими усвоение и переработку информации, но в целом люди не менее разумны, чем ангелы, или сэнсэи, или твои горячо любимые "зелёные". Неразвиты, это другое дело.

Биан поворачивается к моему наставнику.

— Уот, так не пойдёт. Ты не очень загружен сейчас, потрать один день на коллегу.

— Будет исполнено, мой повелитель!

— Приятно слышать. Всё, работайте!

...

Горячее солнце уже раскалило джунгли, но здесь, на берегу лесного озера с тремя островками посередине от воды веет прохладой. Я и мой наставник лежим на бережку, в тени, рядом на расстеленной белой скатёрке навалена горка фруктов и орехов. Уот вполне разумно решил совместить полезное с приятным. Какой смысл сидеть в сумраке огромных холлов? Спецоборудования нам сейчас не требуется, а виртуальный дисплей прекрасно работает и здесь.

Уот вертит в пальцах тонкий серебряный стержень, здешний вроде бы карандаш. Я уже заметил за ним такую привычку. Даже сюда взял с собой. А вот у папы Уэфа для размышления были чётки...

-... Мы с ними — абсолютные антиподы. Ангелы не могут жить в таком мире. А "зелёные"... Нет, рядовые "зелёные" не прочь бы жить среди роскошных садов, где всё кругом бесплатно. Да если бы при этом ещё иметь кучу безропотных рабов... Вот в этом и есть корень зла. Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Плох тот подчинённый, что не мечтает стать начальником. И нет такого раба, который не мечтал бы стать господином. Именно на этом и зиждется вся их гигантская пирамида рабов — на жажде власти. Тех, кто отказывается играть по установленным правилам, участвовать в непрерывной конкурентной гонке, ждёт участь раба или гибель. Таким образом у них и идёт непрерывная селекция карьеристов и негодяев.