| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Оставшийся на поляне мародер, взяв себя в руки, попытался метнуть дротик. Тяжелая джарида столь любимая степными орками наравне с коротким композитным луком была просто страшной вещью. Правда в умелых и не трясущихся руках. Трехгранный, с зазубринами, наконечник вместо всадника впился в грудь коня. Воин успел вынуть ноги из стремян и, перекатившись кувырком, молниеносно вскочил. Бросив мимолетный взгляд на своего коня, он диким пронзительным криком, полным неистовой злобы бросился на мародера. Тот как будто бы оцепенел от этого крика, или же не понимал, как он мог промазать с трех метров, просто закрыл глаза. Через миг его голова отлетела за плетень в аккомпанемент жуткому вою неизвестного воина в одной кольчуге и шлеме. В голове Виго мелькнуло молнией мысль о главаре, который как раз выбегал из хаты с заряженным арбалетом в руках. Аркур с криком 'Сзади дурень!' выскочил на поляну. 'Дурень' успел развернуться только для того чтобы получить арбалетную стрелу в плечо, а не в сердце куда целился главарь. Когда незнакомец рухнул на утоптанный грунт перед домом последний оставшийся в живых мародер смачно харкнул перед собой и осклабился, накладывая второю стрелу при этом смотря на побелевшего Виго принимая его за сообщника на нападавшего. Маг на самом деле побелел от злости и жалости — раненый 'герой' оставляя кровавый след, тянулся к своему коню, который еще хрипел лежа с тяжелым дротиком в груди.. У мага перехватило горло, поэтому мародер, натягивая дугу арбалета, не услышал отчетливо, что говорил этот жалкий, безоружный доходяга в порванной хламиде. Виго медленно приближался и при этом разговаривая сам собой как будто бы взвешивал каждое слово — Арбалеты. Суть вредоносное и смертельное оружие. Исчадие Павших. Запрещено на І-м и ІІ-м церковными соборами. Ибо убивать на расстоянии могут только маги — выдохнул он и разрядил молнию. Шарообразная молния восьмого порядка не могла разорвать или испепелить врага. Сильный разряд магической электрики лишь слегка обуглил кожу, мгновенно остановил сердце и вызвал паралич лицевых мышц, отпечатав огромное удивление главаря. Из дверного проема показался старик, и хромая спустился с крыльца. Виго молча, подошел и склонился над незнакомцем, который лежал, не шевелясь, обняв за шею своего, без сомнения уже мертвого коня. Маг с помощью старика развернул лежащего воина и с удивлением посмотрев, воскликнул — Ты ба! Смотри деда! Он живой!
Глава 7.
Благородному Даниелю де Арвилэ, кем, несомненно, был доблестный защитник хутора, несомненно повезло. Трехгранная аnbsp;рбалеnbsp;тная стрела была стандартным армейским изделием — без яда, гарпунных зазубрин и слава всем Богам и Падшим без распадающегося на три части при ударе наконечника. Поэтому, прошив, навылет кольчугу как хадраматский пергамент она наделала в плечевом суставе много большого, но не смертельного вреда. Дан после ранения приходил в себя через какими-то урывками. Последнее что он помнил были слова на счет того что кто-то живой. Потом его несли а вернее волокли куда-то, кто-то ругался что мол тяжелый демон и надо бы снять кольчугу... Было нестерпимо больно — горело не только плечо, а все тело. Дан, стиснул зубы и тихонько завыл. Из-за его дурости и лихачества погиб Чекан. Своего коня он любил как товарища, опекая и обучая его с рождения...
* * *
*
В очередной раз, ненадолго придя в себя, Дан, увидел только стену сруба. Он ничего, не соображал от настырной, пульсирующей боли. В воспаленном сознании переплелись события последних нескольких дней...
После успешной ликвидации мага на дороге, он убил еще двух одиноких имперских гонцов. Но потом, увидев усиленные патрули на тракте — понял, что надо уходить. Находясь примерно в трех днях пути от отцовского замка Дан сперва решил добраться до ветеранского хутора Тавра, что стоял в лесном отшибе.
Тавр жил бобылем, несмотря на то, что вернулся еще нестарым лет пятнадцать назад и с деньжатами. Отсутствие ноги не отпугивало молодок и крепких телом вдовушек — ведь не эта часть мужчины главнее для семейной жизни. Но старый наемник видать, что такое повидал на своих войнах, и очень жутко выл ночами распугивая своих сожительниц. Ни одна не выдерживала с ним более одной недели. Поэтому Тавр поселился на хуторе, а не в селе и занимался бортничеством, поставляя мед только к графскому столу. С этого и жил в лесной глуши один как перст, хотя частенько бывал в соседних селах и сиживал в придорожных тавернах, травя байки. Про себя и свои приключения, правда, никогда не рассказывал, а на все расспросы отмалчивался. Поэтому Дан, рассчитывал на осведомленность старика и его помощь, буде таковая потребуется.
Но выйдя к хутору и заметив только троих бандитов Даниель де Арвилэ пришел в благороднейшее бешенство и атаковал бандитов не раздумывая, за что и поплатился дырищей в плече и смертью своего верного коня. А стоило ведь подождать, подумать... Тоже мне Арракан-вояка*— корил себя Дан, в очередной раз вываливаясь из бреда. Внезапно он увидел перед собой склонившегося молодого человека, который показался смутно ему знакомым. Лицо незнакомца расплывалось перед воином но раненый отметил что он смугляв и темноволос. А еще.. А еще носит Кристалл Силы!
— Маг! Имперская собака!— вскрикнул Дан и попытавшись рвануть вперед схватить здоровой рукой за горло противника. Но от резкой боли в левом плече воин снова потерял сознание.
— М-да, тяжелый случай — прокомментировал Виго после того как раненый вояка попытался цапнуть его за горло. Громко стукая деревяшкой, вошел Тавр, неся перед собою тазик с горячей водой и сверток с относительно чистыми тряпками. После того как Виго невозмутимо упокоил последнего мародера (и несмотря на первое убийство в своей жизни маг и не переживал вовсе) он с помощью Тавра втащил раненого 'героя' в дом попутно узнав что тот не абы кто, а молодой господин Арвилэ! И что батюшка его осерчает шибко, но только тогда когда разберется с имперцами обложившими его замок. Маг сразу смекнул, что если он спасет этого дворянина, то и денег может получить и проход до границы. Или получит вооруженного и бесплатного спутника и охранника видать помешанного на чести и поэтому, вдвойне ценного.
Потому что — таких дураков стает все меньше и меньше — решил Виго и поинтересовался у стоявшего Тавра — А что почтеннейший Таврус — меня накормят? Я как ученик самого Фарида аль Тикри не могу проводить сложнейшую хирургическую операцию на пустой желудок — задрал нос де Аркур. В этот момент Виголан де Аркур ни капельки не лукавил. Он был на самом деле учеником Фарида аль Тикри. При чем лучшим.
Когда в Академии начал работать Фарид уже мало кто помнил. Казалось, что высокородный орукхай с седой завитой бородой и многочисленными шрамами на лице был при университете всегда. Сплетничали, что он был бастардом самого Шамаша I Объединителя*. Поговаривали, что виной его изгнания из Хадрамата была любовь к молодой жене мальдума*. И скорее всего врали про разбитое серце и страшную месть, оставленную на родине. И уж откровенной брехней были, вероятно, басни о том, что Фарид часто приходил к посольству каганата и плакал гладя статуи крылатых хадраматских львов.
Как бы то ни было, но с его уходом Хадрамат утратил, а Маурен приобрел, лучшего военного мага-хирурга современности. Орк участвовал во всех кампаниях империи; написал несколько обучающих трактатов по медицине — 'О надлежащим лечении больных' 'Кодекс лекаря обязующий'; составил свод негласных правил проведения диагностики больных — но все равно был чужим для людей хотя и лечил их бесплатно принимая всех, независимо от сословия.
Виго внимал знаниям по военной магической медицине и полевой хирургии очень усердно. Кроме него на занятия ходил только десяток студиозов государственного заказа. Кто хочет стать магом хирургом и штопать солдат, тратя свои силы в основном за благодарность и мизерное казенное жалование? Лучше стать боевым магом и сеять ужас в купе со смертью на поле боя! Но Виго было плевать на предрассудки 'золотой молодежи' так как лекции и практикум занятий на кафедре военно-полевой хирургии были интересными, познавательными, а главное бесплатными.
Но столичные лекари озлобленные 'бессовестной' конкуренцией все таки достали наставника Фарида. В урочную ночь орк, возвращаясь от пациента в свою каморку при Академии, был убит, при этом оставив по себе тризну в виде двух ассасинов со скальпелями в глазницах.
На скромные похороны, кроме Виго и чиновника из секретариата Академии, никто больше не пришел. Маг неожиданно для себя, оказался душеприказчиком усопшего и получил в наследство от учителя несколько его книг с дарственными надписями, изогнутый красивый кинжал без украшений и набор прекрасных хирургических инструментов из гномьей стали которые он неспешно раскладывал сейчас на столе.
Неторопливость и благодушное настроение Виго объяснялись сытным обедом аж из целой курицы или же куры как говаривали в Аркуре, и предстоявшей хирургической практикой, ведь раньше он мог практиковать только трупы и то за деньги. Маг аккуратно протер инструменты остатками самогона, который не успели вылакать до конца мародеры и снова с интересом рассмотрел пациента. На столе лежал высокий, метра под два ростом белобрысый детина, вернее молодой парень лет двадцати двух или трех. Мягкие линии лица искажались приступами боли — но Виго не мог ничего поделать, ибо уняв заклинанием из заряженного жемчуга, обильное кровотечение он мог предложить теперь в качестве анестезии только полстакана самогона. Раненый периодически терял сознание или же орал благим матом особенно тогда когда они с Тавром стягивали пробитую кольчугу, не имея инструмента чтоб ее разрезать. Попутно воин обзывал их имперскими палачами и прихвостнями, а деда корил за предательство, мол, из отцовских рук ел сволочь, а имперцам продался! Так что пришлось, на всякий случай, привязывать его руки и ноги к столу и выслушивать обвинение в пытках и крики о том что он ничего не скажет. На увещевания Тавра раненый не реагировал или не верил, продолжая хрипеть ругательства. Виго же не слушал оскорблений, он уже полностью погрузился в себя вспоминая уроки и наставления Фарида — 'Если лекарь сделает надрез ненадлежащим образом и больной умер, то должно отрубить ему кисть руки. Если умерший был высокородным, то должно умертвить лекаря и его семью' — Виго усмехнувшись, разложил инструменты и взял деревянный макогон для затирки в ступе. Раненый в очередной раз открыл глаза и вдруг отчетливо произнес: — что ты будешь делать со мною маг?
— немножечко резать — ответил честно Виго, выливая остатки самогона прямо на рану. От дикого воя у Аркура заложило уши. Дан, так звали раненого, кричал от боли и жутко богохульствовал, но дергаться не мог, ибо был крепко привязан.
— 'Если же больной твой, спорит с тобою и хулит тебя как лекаря, богохульствует и возводит напраслину — это есть нехорошо' — сказал свежеиспеченный лекарь, поднимая деревянную колотушку над головой Дана. И добавил опуская колотушку — 'А это есть нехорошо ибо лекарь всегда прав'!
Глава 8
Бессвязная пустота обволакивала Дана, даря мириады рваных картин, что всплывали из глубин памяти или показывали неизвестное будущее. Дан проживал сотни своих жизней не запоминая деталей — лишь легкую грусть как прекрасный или страшный сон, что пытаешься вспомнить утром едва проснувшись. Но иногда он отчетливо воспринимал окружающее, как реальность не зная, где он настоящий — привязан на столе и весь в крови или же? ...
...Толпа бесновалась и ликовала, пока Дан медленно выходил из полутьмы роскошных покоев на широкий балкон, что возвышался над людским морем на площади Сонтена Великого. Он вскинул руку с мечом, отбрасывая тяжеленную горностаевую мантию, и что-то проговорил. Люди моментально утихли. Он нес какую-то белиберду про Ересиарха и Павших, и что огнем и мечом, и что долг зовет! Люди, замолкая на период реплики, в конце каждой взрывались гулом и ревом восторженного одобрения перераставшего в оглушительный шквал...Дан! Дан! Дан! Шум гулом бил набатом в голову, и он закрыл от боли глаза...
...Ваша Святость! (Святость?! Не святейшество, а именно Святость?) Вам плохо? — осторожно просят сбоку. Дан открывает глаза — толпы нет, но взор слепят солнечные блики на доспехах тысяч воинов перед ним. — Наши войска построены. Прикажете атаковать? Ведь Враг уже близко! — просит неизвестный епископ в лиловой мантии.
Легкий кивок— и в ответ отрывистые команды, грохот ударов по щитам и дикий рев — Даниель! Даниель! Вновь больно, он вновь жмурится...
...Солнечный свет в тысячный раз больно режет открывшийся глаза. Зато нет страшного шума, разрывающего голову, и спиной чувствуя утреннюю прохладу камня Дан отступает в спасительную полутень арки. Арки входных ворот знакомого до боли двора родного замка. На площадке для тренировки орденских мечников стоят двое. Вернее стоит один — Мастер Оружия Илар. Второй же, десятилетний мальчик, усердно машет тяжелым деревянным мечом для тренировок, под присмотром наставника. Который недоволен. "М-да Мастер Илар всегда был недоволен", грустно хмыкнул в про себя Дан. Мне всегда не хватало силы им вертеть — зато сноровки было в избытке...
— Выпад! Защита! Назад! — прекращает тренировку Илар. Молодой господин очень медленно. Плохо! Сколько раз говорить — не руби в полную силу. Динамическая сила удара возвращается тебе в кисть, в руку и ты быстрее устаешь. А чем больше ты устаешь, тем меньше шансов дожить до золотых шпор.
— Вот именно! Золотых шпор! — чуть не плача говорит мальчуган — но зачем мне эти сабли, кистени, метательные ножи? Мастер ведь нельзя научится всему? А Вы гоняете меня каждый день и целый день...
— Таково веление твоего отца, он хочет, чтобы ты стал воином. Не просто рыцарем Ордена, а воином приграничья этого Ордена. Да и после смерти Амьена и вашей матушки у него никого дороже нет...
— Жаль, что я об этом не догадываюсь — буркает малыш и опять принимается за побитый манекен. Дурак. Какой я был дурак — констатирует про себя, Дан и тут же подняв голову с немалым удивлением видит своего отца, еще молодого, стоящего над анфиладой лестницы. И просыпается...
* * *
**
Наша честь чиста и остра как меч" — таков девиз семьи де Арвилэ. И, несмотря на многие "пятна", к девизу всегда добавляли "А меч у тебя либо есть, либо его нет". Честь отца, Ербера де Арвилэ, осталась чистой и видать стала острее, когда в урочное лето во двор замка въехала телега с телом старшего сына — Амьена. Двадцатилетний парень, получив шпоры, решил, что ухватил Богов за тоги и повел свой патруль в атаку на полусотню орков. Измотав десяток Амьена в степи, орки не спеша завели их в балку и там со спокойной душою расстреляли. Правда, Амьена взяли живым для того чтоб смягчить сердце "грозы степняков". Но отец отказался менять пленных или идти на уступки в закрытии глаз на бесчинства степных бандитов. Поэтому и получил сына мертвым.
Нет, степные орки чтили законы почетного плена и не пытали старшего сына графа. Кенут упаси! Грустный переговорщик орочьего клана вернувшись из Арвилэ что-то на словах передал Амьену от отца, да — так видно убедительно что утром того нашли висящим в петле. Скорбящий граф на людях не проронил ни слезинки. Хотя кто знал, какие демоны скребли на дне сундука, под названием душа графа Ербера. Еще более замкнутым и отстраненным он стал после смерти жены, что, разрешившись от бремени Даном тут же отдала Богам душу. Отец и младший сын, разделенные разницей в два десятка лет, общались официально, отчужденно и только на "вы". Поэтому, став пажом в одиннадцать лет Дан, прыгал на радостях, уезжая из родного замка. И только тогда когда отец с сыном обнялись стоя у ворот на прощанье, что то ледяное разрушилось в их душах и они оба не стесняясь замковой челяди просто заплакали...
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
