Восхождение: история мечты.

— Начнем?— Катя освободила свои пальцы и раскатилась. Сделала заход, прыгнула — выезд получился немного кривой, но девушка устояла, стараясь глядеть по сторонам, чтобы не наткнуться ни на кого. Она сделала еще один заход, прыгнула во вращение, ощущая силу ног и уверенность движений. Мысленно похвалила себя.

— Катя, давай выброс,— Андрей подал ей руку. Парень огляделся, выбрал свободный кусок льда, и они покатились. Андрей долго готовился, держа Катю за талию. Выбросил сильно и резко — девушка машинально отсчитывала обороты. На третьем раскрутилась и плавно выехала. Андрей догнал ее и поймал за руки.

— Тут холодно, как в склепе,— Катя поежилась. Они подъехали к бортику, где стоял Петр Иванович. Но он уже был не один.

— Привет,— кивнул Роберт фигуристам. Катя инстинктивно взглянула на руку англичанина — кольцо на его пальце действительно было.

— Здравствуйте,— сдержанно ответила она. Андрей холодно кивнул.

— Как настрой?

— Они у меня вообще бойцы,— с вызовом ответил Петр Иванович.— Две недели природы только пошли им на пользу.

— Я рад,— Роберт мельком посмотрел на Катю и откланялся.

— Он сказал, что вы выступаете в пятой разминке,— ответил тренер на взгляд Андрея.— Давайте каскад, а потом поддержку. Покатайтесь, почувствуйте лед, но не переусердствуйте.

Ребята кивнули — как всегда синхронно.

— Андрей, расслабься,— рыкнула на партнера Катя.

— Что он все вынюхивает?

— Он просто выполнял свои обязанности.

— А в его обязанности входит говорить, какими мы выступаем? С трудом верится.

— Ой, хватит!— рассердилась Катя.— Ты просто его не переносишь.

Андрей смолчал и откатился в сторону, пробуя заход на каскад. Катя покачала головой и последовала за ним. Проделав все элементы, предписанные тренером, Катя вышла со льда и села на скамье. Андрей еще вращался.

— Катя, можно?— рядом остановился Роберт. Девушка кивнула. Мужчина сел, подав ей чехлы.— Рад вас видеть.

— Я тоже,— Катя улыбнулась Роберту. Он был, как обычно, хмур и спокоен.

— Я слышал о том, что у вас были проблемы из-за нашей прогулки...

Девушка вскинула на него глаза:

— Были.

— Я не хотел этого.

— Я знаю,— сказала Катя, неожиданно даже для себя.— Надеюсь, у вас не было проблем из-за этого?

Роберт вопросительно поднял бровь, а потом догадка блеснула в его глазах:

— Не волнуйтесь. Да и не думаю, что та газета могла попасть в руки моей жены. Она живет в Америке.

Катя кивнула, застегивая куртку и не смотря на мужчину. Внутри было какое-то странное чувство разочарования. Вопрос вертелся на языке, но она не посмела его задать.

— Ладно, я пойду. Увидимся,— Роберт поднялся, заметив, что Андрей приближается к ним.— И удачи!

Катя кивнула.

— Что он хотел?

— Просто поговорить. Андрей, перестань.

Они пошли к раздевалке. По дороге в гостиницу они молчали. К вечеру это молчание стало невыносимым, тем более что завтра им выступать.

— Андрей, ну почему ты сердишься?— Катя отложила книгу.

— Я не сержусь,— казалось, парень только и ждал, чтобы она заговорила первой.— Правда.

— Вот и хорошо,— Катя встала.— Я пойду на улицу.

Андрей помахал ей вслед, укладывая костюм в рюкзак. Девушка надела куртку и шапку, намотала шарф и выскользнула из номера. К ее удивлению, у входа в гостиницу стоял Роберт.

— Добрый вечер,— он улыбнулся той широкой улыбкой, что Катя видела на фотографии в газете. И сразу помолодел лет на пять.

— Вы чего тут стоите?

— Вас жду.

— Откуда вы знали, что я выйду?

— Читал ваше интервью, где вы говорили, что вечером предсоревновательного дня совершаете прогулку. Что это вам помогает.

Катя тоже улыбнулась:

— Вы решили погулять со мной?

— Если не возражаете.

Они вдвоем пошли вдоль улицы.

— И давно вы стояли?

— Ну, где-то полчаса,— пожал Роберт плечами.

Катя рассмеялась:

— Вы просто какой-то бесшабашный человек: приехали тогда ко мне не по маршруту, теперь простояли столько времени, ожидая...

— Вы догадались, что я приезжал специально к вам?

— Да, ну, не для того же, чтобы поссорить нас с Андреем или мелькнуть в местной прессе.

Роберт кивнул.

— Но бесшабашным меня не назовешь...

Катя рассмеялась — так легко ей было и хорошо.

— Роберт, сколько вам лет?

— Я вам отвечу, если мы перейдем на "ты".

— Хорошо, сколько тебе лет?

— В октябре исполнилось тридцать три. Но говорят, что выгляжу старше.

— Когда улыбаешься, моложе.

Он взглянул на девушку и улыбнулся.

— Так?

Она кивнула.

— Мне пора возвращаться.

Они повернули в обратную сторону.

— Чем ты сейчас занимаешься?

— Помогаю отцу.

— И долго ты будешь помогать ему?

— Нет, скоро я возвращаюсь в Штаты.

— К жене?— слова сорвались сами собой.

— Да. Пока мы живем в одном доме и у нас общий бизнес.

Они дошли до дверей гостиницы.

— Спасибо за прогулку, Катя,— Роберт подтолкнул ее к входу.— Иди, а то замерзнешь.

— Пока,— прошептала она. Он ответил улыбкой.

Катя поднялась наверх, на ходу снимая верхнюю одежду. Андрей еще не спал, лежа на постели с закинутыми за голову руками.

— Нагулялась?

Катя резко повернулась к нему — его тон был полон холода.

— Вполне.

— Рад за тебя,— он рывком встал, забрал у нее куртку и повесил.— Не хочешь рассказать?

— О чем?

— Ну, не хочешь, не надо. Завтра, может, из газет все узнаю.

— Ты следил за мной?— Катя сузила глаза, не пропустив его намек.

— Нет, просто хотел прогуляться с тобой. Но когда вышел, ты уже была не одна. Свято место пусто не бывает, да?

Катя сверкнула на него глазами:

— Перестань!

Андрей пожал плечами и лег в постель, отвернувшись к стене. Катя постояла так несколько секунд, глядя на его спину, еще несколько мгновений назад такую родную и близкую. Потом выключила свет и легла, подавив желание заплакать. Завтра у них начинаются соревнования, которых они ждали так давно. Но Катя понимала, что они, еще не выступив, проиграли.

Ей долго не удавалось заснуть, но к утру сон сморил ее. Она не слышала, как Андрей поднялся и ушел. Открыла глаза она по звуку будильника — голова раскалывалась. Она заставила себя подняться и встать под душ, чтобы хоть немного взбодриться. Уже вытираясь, слышала, как хлопнула дверь.

Выйдя в комнату, она натолкнулась на ледяной взгляд Андрея, который переодевал футболку.

— Доброе утро,— Катя сделала вид, что не заметила этого, но внутри что-то оборвалось. Она взяла фен и высушила волосы.— Завтракать пойдешь?

— Я уже поел.

— Слушай!— не вытерпела Катя.— Обида обидой, но через несколько часов нам с тобой на лед выходить. Возьми себя в руки!

Опять ледяной взгляд из-под ресниц.

— Не волнуйся, я владею собой, как никогда. Это ты кричишь,— Андрей отвернулся, доставая из сумки бритвенный набор.

Катя сдержалась и молча спустилась на завтрак. Ей нужно было собраться с силами — скоро им кататься. И судьям все равно, что творится в твоей душе. Вышел — катайся. А лед еще беспощаднее судей. Он не прощает измены и слабости.

Катя впихнула в себя завтрак, прокручивая про себя короткую программу, с которой они победили в сентябре. Посмотрела на часы — пора.

Часы мерно отсчитывали секунды, превращаясь в минуты и улетая прочь. В комнату закрался сначала сумрак, а потом тьма, нарушаемая только дальним светом фонарей, что стояли вдоль трассы. Откуда-то доносились голоса — как сквозь вату, издалека, с другой планеты. Было тихо и тоскливо, будто весь мир сжался до этого мгновения, до унылого вечера в маленькой комнате гостиницы.

Катя сидела на кровати, сжавшись в комок, почти три часа — с тех самых пор, как они вернулись. Вернулись, чтобы завтра уехать домой. Вернулись после хорошо, на приличном уровне откатанной произвольной программы. В итоге, по сумме двух дней, они заняли восьмое место. Для тех, кто лишь третий сезон выступал в парном катании, это было прогнозируемым результатом. Но для них — для Кати и Андрея — это был провал, крах надежд, возвращение к началу. И это начало казалось концом — такая пропасть была теперь между партнерами, еще недавно бывшими самыми близкими друг другу людьми и на льду, и за его пределами. Катя знала, где-то в глубине души знала, что они три месяца скользили на одном ребре конька, стараясь не сбиться. Но так не бывает — когда-то ребро нужно менять. Но они не просто его поменяли — они упали, сорвались с той высоты, на которую с таким трудом карабкались два года.

Об откатанной короткой программе Катя даже думать не хотела: при воспоминаниях в душе снова всплывали безнадежная тоска и ужас, что сжимали все внутри в тот день. Она смотрела на Андрея и видела другого человека, хотя он и уверял, что все в порядке. Девушка понимала, что в порядке уже не будет. Как раньше — не будет. Не нужно было им переступать черту, за которой каждый из них мог считать другого своим. Они переступили, не рассчитав силы. Переступили, не подумав о том, что ставят на кон их совместную мечту. И эта мечта сорвалась в ту пропасть, что зияла теперь между ними. Ступив на лед, разделенные непониманием и ревностью, они рискнули не просто шансами на победу — своим здоровьем. Слава богу, обошлось: Катя не упала после выброса, приземлившись на две ноги, а Андрей не травмировался, в первом же прыжке каскада опустившись на зубцы конька и упав на колено. Обошлось на льду, но за его пределами все стало еще сложнее.

Катя положила голову на руки, не желая снова видеть эту маленькую комнату. Сюда ее переселили после первого дня выступлений — Петр Иванович правильно оценил ситуацию, решив ненадолго разделить партнеров. Они поостыли, почти не видя друг друга двое суток, лишь встретившись на тренировке. Остыли, собрались и показали то, на что были способны. Их баллы за произвольную программу были в сумме третьими...

Катя глубоко вздохнула — этот вздох откликнулся эхом в пустоте. Она боялась думать о том, что будет дальше. Видеть Андрея она не хотела ближайшие лет сто — но ведь они должны двигаться дальше, жить дальше, тренироваться, готовиться к другим, менее значимым, но важным соревнованиям. Но не сейчас... Еще хоть минуту, хоть секунду тишины.

Она вздрогнула, когда за дверью раздались громкие, уверенные шаги — кто-то остановился прямо возле ее комнаты. Тихий стук в дверь, а потом луч света из коридора побежал по полу, скользнул на кровать и осветил девушку. Она подняла глаза — силуэт застыл в проеме. Вошедший лишь на мгновение замер на пороге, потом уверенно шагнул в комнату. Луч света исчез, словно отрезанный.

Катя вскочила и бросилась в объятия вошедшего.

— Роберт,— прошептала она, ощущая его сильные руки на своих плечах. Мужчина крепко обнял ее, чувствуя, как сотрясают девушку неслышные рыдания. Он сел на кровать и посадил Катю на колени. Она плакала — он вытирал ее слезы.

— Ну, милая моя, девочка моя,— шептал Роберт, целуя ее мокрые соленые глаза.— Все пройдет, ты же такая молоденькая. У тебя все впереди.

Катя кивала, сжимая его сильную руку холодными пальцами. Роберт включил свет и посмотрел на девушку лучистыми глазами. Он слегка улыбался и гладил Катю по плечу.

— Ты что-нибудь ела сегодня?

Она покачала головой.

— И будешь утверждать, что не хочешь?

Катя кивнула. Роберт рассмеялся:

— Ладно. Ты собираешься здесь всю жизнь просидеть, или у тебя есть другие планы на ближайшие дни?

Катя пожала плечами. Роберт поцеловал ее в кончик носа и поднялся, усадив девушку на край постели. Снял пальто, достал из сумки, что лежала у порога, какой-то сверток и развернул на столе. Комнату наполнил аромат кофе и свежей выпечки.

— Осмелюсь предположить, что сегодня ты не откажешься,— Роберт развернул прикрытые салфеткой пирожки, взял один и подошел к Кате, протягивая.— Попробуй.

Она осторожно взяла еще теплую булочку.

Роберт чуть улыбнулся, опускаясь на стул возле стола:

— Слушай, как у тебя тут тесно.

Катя окинула взглядом свой номер и откусила от пирога, что грел пальцы. Тепло мерно распространялось по ее телу.

— Я привыкла: моя комната дома не больше этого.

Роберт подал Кате стаканчик с кофе и налил себе.

— А я с детства привык к большим пространствам. Вкусно?

Она кивнула, не отрывая глаз от его лица. Он улыбался.

— Ты уже собралась?— мужчина остановил взгляд на сумке в углу.

Катя помотала головой:

— Это еще с соревнований.

— Когда поезд?

Девушка посмотрела на стол, где тикал будильник, что она всегда возила с собой:

— Через три часа.

— Не уезжай. Останься со мной.— Она вскинула на него глаза, но ничего не сказала.— Хотя бы на пару дней.

— Ты будешь в Москве?

— До утра.

— А потом?

— Еду в Санкт-Петербург. Едем со мной.

— Ты уверен?

Роберт кивнул.

— Хорошо. Только на несколько дней.

— Я закажу тебе билет на тот день, когда ты решишь уехать.

Катя внимательно смотрела в его глубокие, такие родные карие глаза. Встала, подошла к нему, запустив пальцы в его черные волосы. Он положил руки ей на талию и поднял голову.

— У тебя седая прядь,— тихо сказала Катя, пропуская сквозь пальцы жесткие волосы. Ей почему-то было все равно, что где-то у него есть жена. Она чувствовала, что сейчас он принадлежит ей, и что влечение их друг к другу сильнее всех возражений. И если им суждено оказаться счастливыми лишь на несколько дней, она согласна.

Роберт отстранился, оглянувшись на дверь.

— Я пойду. Утром я заеду за тобой, жди меня.

Она кивнула.

— Я буду ждать,— шепнула Катя, когда он выходил за дверь.

Большое окно выходило в тихий двор, заставленный машинами, с маленькой детской площадкой, освещенной одним тусклым фонарем. Несколько молодых людей стояли возле горки, светясь крошечными огоньками сигарет. Снег блестел — наверное, на улице мороз. Но в квартире было тепло, витал еле уловимый запах мужской туалетной воды и чего-то домашнего, связанного с детством.

Катя поправила занавеску, тряхнула влажными еще после ванной волосами и вошла в маленькую, озаренную мягким светом лампы, кухню. Роберт, в спортивным брюках и футболке, поверх которых был повязан фартук, колдовал над сковородой.

— Что ты готовишь?— девушка заглянула через его плечо на плиту. Золотой корочкой мелькнула курица, в нос ударил запах чеснока и еще какой-то приправы.

— Решил побаловать тебя моим фирменным блюдом.

— Где ты научился готовить?— Катя села за стол, подобрав ноги, и взялась резать хлеб.— Ну, я имею в виду, что большинство мужчин обычно не подходит к плите.

Он повернулся к Кате, поставив на стол тарелки:

— Я, кстати, тоже обычно к плите не подхожу. Некогда. Но для почетных гостей могу вспомнить молодость,— Роберт снова вернулся к плите.— Я с девятнадцати лет жил один, поэтому вынужден был научиться готовить.

Катя отломала кусочек хлеба, но рука ее застыла на полпути ко рту.

— Ты стал намного лучше говорить по-русски.

Роберт выключил плиту и стал выкладывать курицу на большое блюдо.