— Вы не можете, не имеете права! — взорвался профессор. — Вы, полковник, играете жизнями мирных людей! Вон они — убей их сам, своими руками — профессор махнул в сторону торца зала. Там робко маячили несколько фигур — женщины и дети. Профессор выхватил из рук генерала бумаги.

— Я уполномочен гражданским населением метро принять ваши условия. Нас — большинство!

— Профессор, вы не понимаете! — рявкнул Мельников, проклиная профессора за то, что тот, сам того не зная, срывает тщательно продуманный план.

— А ты, убийца, много понимаешь! — взвизгнул Семин.

Стеценко вздохнул.

— Ну, пока вы тут грызетесь... Думаю, мы можем решить вашу проблему, профессор. — Рисуясь, он поднял руки, и, воздев их вверх, трижды хлопнул.

— Нет!!! — завизжал профессор, прямо на коленке подписывая документ.

21.

Эффект от хлопков Стеценко был ошеломляющим, но несколько отличался от ожидаемого. Сначала, проломив своей тяжестью рельефные ромбики на потолке, сверху упали три трупа в черных комбинезонах и кувырнулись по ступенькам перехода, а следом, по сброшенным веревкам, соскользнули вниз трое в похожих черных костюмах, но с белыми платками, повязанными на правой руке, на лету ведя огонь из автоматов с глушителями по изумленному Стеценко, по одному из его сопровождающих и по мелькавшим между пилонами черными фигурам. Звенели гильзы, падающие на гранитный пол, и слышались частые негромкие хлопки. Затем раздался рокот дизелей, и по обоим путям со стороны "Площади Революции" на станцию вползли мотовозы, поливая свинцовым дождем пулеметного огня убегающие и падающие черные силуэты. Мотовозы прошли станцию и ушли дальше, стрельба стихла. Пахло порохом, выхлопами дизелей и кровью.

Перед Мельниковым стоял один из сопровождавших Стеценко полковников, а под упавшим на колени профессором расплывалась лужица... Стеценко, второй сопровождавший его полковник, и генштабист, пришедший с Мельниковым, были мертвы. Подошел улыбающийся Хантер, поднявший на потный лоб свою маску. За ним, опустив автоматы, шли "Стикс" и "Кобра"

— Но почему... — потрясенно Мельникова спросил незнакомый полковник.

— Почему вы живы? Потому что, Кирьянов, генерал Никонов успел мне передать информацию о вас — "Как мне проехать на Коломенскую?" — произнес Мельников условную фразу.

— "С двумя пересадками", — ответил Кирьянов. — Но как...

— Никонов рассчитывал, что именно вы будете со Стеценко...

— А он? — Кирьянов кивнул на распростертого генштабиста.

— Работал на Стеценко. — подтвердил Мельников.

— Серпуховка?

— Думаю, в порядке. "Стикс", соедини меня с "Гоблином".

— "Гоблин" на связи.

— Серега, как там у вас?

— Чисто. Тринадцать двухсотых. Все чужие. Два сотых, один из них наш, тяжелый. Но вытащим... Чужого ребята уже допрашивают.

— Спасибо, ребята! С Серпуховкой порядок — Мельников уже обратился к Кирьянову. — Ну и что делать будем, Виктор Романович? Думаю, договор, подписанный этим, — он кивнул на поднявшегося профессора, — можно считать недействительным?

— Я протестую! От имени...

— Помолчите уж, пожалуйста... Так что думаете, Виктор Романович?

— Конечно, недействителен. Но... де-факто он все равно будет работать. Вы не знаете, Мельников, насколько широко закинута сеть Стеценко. Без головы она не будет эффективна, не будет координации, но его агенты все равно будут сеять хаос — таких уж людей отбирал себе генерал.

— А вы? Вы ведь тоже отбирали — себе?

— Конечно. Моих людей меньшинство, но мы сможем взять верх — в "лабиринте", и сможем держать его под контролем. Мы перекроем на вход с центрального пункта большинство дверей, так что "система ниппель" сама вытолкнет из "лабиринта" стеценковцев. Но большего мы не сделаем. И порядок в метро мы поддержать не сможем — разве что, отстреливая иногда втихую слишком зарвавшихся бандитов.

— Спасибо и на том... Что ж, Виктор Романович, рад был с вами познакомиться...Даст Бог, свидимся...

— Возможно. Удачи!

Кирьянов подошел у одному из пилонов, особым образом нажал на известную ему одному плиту и исчез в темном провале. Плита с негромким звуком встала на свое место.

22.

— Я, полковник Мельников, начальник Объединенного штаба, объявляю о роспуске Объединенного штаба и сложении с себя полномочий начальника штаба. Вся полнота гражданской и военной власти передается Комитету управления метрополитена, в который входят на паритетной основе представители граждан и силовых структур. Состав Комитета — ...

Закончив перечислять список членов комитета, Мельников выключил микрофон системы громкоговорящей связи и отложил его в сторону.

— Вот и все, — произнес он. — Я выполнил свое последнее обещание, данное генералу Никонову. Пора заниматься своим делом...

Глава 6. Непруха

23.

Над плоскими крышами медленно плывут розовые облака. Желтоватые пыльные домики с балконами, темные провалы окон, резные узоры дверей... редкие прохожие... протяжный крик муэдзина с минарета... ветер ворошит мусор на мостовой... под тяжелыми башмаками поскрипывает битое стекло. Бронежилет с двойным боекомплектом в разгрузке оттягивает плечи, пот катится по спине... ремешок каски трет мокрый подбородок... Второй час патрулирования...

— Пшшш...Гладиэйтор-2, Гладиэйтор-2, я Альфа, прием! Пшшш...

— Альфа, я Гладиэйтор-2, на связи!

— Пшшш... Гладиэйтор-2, Кило-1 передал — в секторе семь накапливается противник. Отмечено присутствие вооруженных пикапов. Пшшш...Вам и Гладиэйтор-1 занять позиции в секторе шесть, обеспечить безопасность конвоя с ранеными. Доступна минометная поддержка. Пшшш...

— Альфа, я Гладиэйтор-2, понял вас, выдвигаемся. Пошли, парни!

Прижимаясь к стенкам домов, разбившись на пары, четыре бойца двинулись вниз по улице, настороженно скользя взглядами по окнам и дверям, готовые огрызнуться огнем на любое подозрительное движение с любой стороны. Местные понимали это и старались не попадаться на глаза патрулю.

Подойдя к перекрестку узких улочек, бойцы, привычно прикрывая друг друга, прошли опасное место.

— Альфа, я Гладиэйтор-2, подходим к месту. Будем через 2 минуты. Все чисто.

— Пшшш... Гладиэйтор-2, вас понял. Пшшш... Конвой подойдет через 5 минут. Пшшш...

— Альфа, понял.

Четверка заняла позицию на очередном перекрестке, на соседнем мелькнул знакомый песчаный камуфляж ребят из Гладиэйтор-1.

— Гладиэйтор-1, я Гладиэйтор-2, я на три часа от вас, как поняли?

— Пшшш... Гладиэйтор-2, я Гладиэйтор-1, понял. Тоже вас вижу. У нас все чисто. Пшшш...

— Гладиэйтор-1, я Гладиэйтор-2, у нас чисто.

Вниз по улице раздался басовитый рев моторов "Хамви", и первый "Хаммер" появился из-за поворота. Пулеметчик, торчащий из люка на крыше, приветственно махнул рукой... Колонна втянулась на прямой участок улицы, головная машина поравнялась с ребятами из Гладиэйтор-1, выполз замыкающий "Хамви"... И тут распахнулись, казалось бы, наглухо заколоченные ставни, полыхнул огонь из ДШК, застучали "калашниковы" и взвыли гранатометы...

— Контакт!

В первые же секунды оказались выведены из строя первая и последняя машины, пулеметы остальных стали сердито рявкать, ведя ответный огонь... По поперечной улице сразу с двух сторон появились пикапы с тяжелыми пулеметами в кузове... солдаты рассыпались по улице, ведя беспорядочный огонь по нападающим... истошные крики арабов... взрывы гранат...

— Сержа-а-а-нт!

— Лейтер ранен!

— Док, сюда! Перкинса зацепило!

— Сми-и-и-т!

— Мой бог, да откуда их столько?!?!

— Док, сюда, скорей!

— Гонзалес, прикрой!

— Альфа, Альфа, у нас засада! Конвой блокирован! Находимся под огнем, есть потери!

— Пшшш... Гладиэйтор-1, Гладиэйтор-2, я Альфа. Поднял Кило-2, время подлета "ганшипов" — 7 минут. Пшшш... Держитесь!

— Альфа, мы в заднице! Перекрестный огонь... — меткая пуля вывела из строя рацию и пробила бок Хантера...

Хантер проснулся в холодном поту, огляделся в темноте... опять этот сон...

— Сколько времени прошло, а все снится эта мясорубка...

Тогда они потеряли убитыми семнадцать человек, многих ранило. На этой чертовой улице они держались сорок минут, пока в паутину улиц не пробились "Абрамсы" под прикрытием вертолетов. Но этого Хантер уже не помнил, он отрубился минут через десять. С тех пор он иногда видел этот сон, причем считал его вещим — к неприятностям.

24.

Хантер вышел на платформу "Серпуховской". Все как и прежде — палатки, выгороженные между пилонами "дома", костры... У одного из костров, несмотря на поздний час, сидели Мельников, Маша, "Гоблин" и "Стикс". Остальные ребята, наверное, спали в своих палатках. Мельников негромко наигрывал на гитаре и что-то пел. Хантер прислушался.

...Дымит забитый караван,

Ствол остывает перегретый.

Вокруг лежит страна Афган,

Которой мы даем ответы...

А за холмом, гудит "броня",

Забрать на базу "результаты",

Жизнь прекрасна у меня,

И живы все мои ребята...

Вот история, в общем, несложная,

Есть "идея" и есть "результат",

В жизни нет ничего невозможного,

Если правильно все просчитать...

В жизни нет ничего невозможного,

Если правильно все просчитать...

Сюжет был грустным у кино -

Играть не хочется, а надо...

Зеленка возле Ведено,

Колонна наша — и засада...

Афган, да, блин, наоборот -

Их пули на моем металле...

Да спас дороги поворот,

И "результатом" мы не стали...

Вот история, тоже, несложная,

Их "идея", да мой — "результат",

Пусть у них будет грусть невозможная,

Что сумели не все просчитать...

Пусть у них будет грусть невозможная,

Что сумели не все просчитать...

Мельников отложил гитару и поднялся.

— Ладно, ребятки, на горшок — и спать... Завтра рано выходим...

— Командир, а что это за песня была? — спросил Хантер.

— Песню эту мой друг Миша Калинкин написал... Настоящий полковник... Ладно, все — разбежались...

— Командир, насчет завтра... у меня предчувствие плохое — сон видел... может, отложим?

— Эд, не заводись. Все ок будет. Машины готовы, карты — хоть и до удара — есть...

— Именно, что ДО...

— Все, Эд, решено. Подъем в 5.00. Отдохни еще.

25.

К шести группа была в гараже на "Чертановской". "Давление" чувствовалось по полной, но бойцы держали себя в руках уверенно — за время подготовки к рейду они научились с "этим" справляться. В группе было трое новых ребят, которые только-только закончили подготовку в качестве сталкеров и получили позывные. Вообще-то Комитет не хотел отпускать лучших сталкеров в рискованную экспедицию, но Мельников убедил их, что риск минимален, а результаты могут быть значительными.

Для первого рейда он выбрал восточное направление — Мельников хорошо знал дороги в тех краях. Для рейда машины были дооборудованы — на тяжелые машины поставили подобие бульдозерных ножей, а в кузова — спаренные пулеметные установки.

— Так, маршут ясен? Сигналы уяснили? Еще вопросы?

— Все ясно, командир!

— Тогда по машинам!

Мельник вскарабкался в кабину "Урала", с ним сел "Крот", "Стикс" встал к пулемету в кузове. Тим и "Мессер" уселись в "ЗиЛ" ("Кобра" у пулемета), Хантер и "Кит" — в "Тойоту", а "Миха" и "Гоблин" — в милицейский "уазик".

— Пошли!

Натужно рыча, машины поползли в сторону Варашвки, потом мимо покореженных гаражей и заборов метродепо — через железную дорогу в сторону Каширского шоссе, и дальше — мимо "Коломенской". Как ни странно, автомобильный мост был цел — хотя метромост и завод "ЗиЛ" были порушены весьма основательно. Колонна прошла мимо обвалившейся эстакады и пошла направо — на Третье кольцо. После поворота на Рязанское шоссе дело пошло лучше — разрушения тут были минимальными и машины прибавили газу. Временами пулеметчики замечали между домами движущиеся фигуры и гадали — кто это? Сталкеры? Выжившие? Переставшие быть людьми?

26.

— МКАД... — голос Мельникова в наушниках заставил всех встряхнуться. Разведка становилась действительно "дальней" — психологический барьер деления мира на "Москву" и "не-Москву" сохранялся в головах по привычке. Мимо промелькнули Томилино, Красково... Машины шли по Егорьевскому шоссе, оставляя за собой пустые деревни, перелески и поля. Ни звука, кроме шума моторов и свиста ветра... Пустота.

Солнце висело над шоссе, слепя глаза водителям и оттого Мельников не успел вовремя заметить метнувшуюся через дорогу фигуру. Звук удара... машина качнулась... скрип тормозов...

"Стикс" направил на распростертое на дороге тело пулемет — до того странным оказалось сбитое машиной существо.

— Черт, что это?

Мельников вышел из кабины.

— Всем оставаться на местах! — произнес он в микрофон. Не спеша, полковник подошел к непонятному существу. Создание было похоже на увеличенную до размеров десятилетнего ребенка норку, с торчащими здоровенными клыками и длинными когтями. Мельников осторожно ткнул тварюшку стволом автомата — как будто она могла выжить после удара и наезда многотонной махины.

— Тощая какая — кожа да кости... Жрать-то тут нечего, поди... Ладно, поехали! — скомандовал он и пошел к "Уралу". Не успел он сделать и несколько шагов, как тварь резко приподнялась, сгруппировалась и кинулась ему на спину. Это заняло доли секунды — но, к счастью, реакция "Стикса" оказалась еще более острой и он срезал мутанта меткой пулеметной очередью. Из лесополосы раздался многоголосый вой и на опушке появилось еще множество таких же зверей.

Мельников резко прыгнул в кабину, застрочили пулеметы...

— Ходу! — машины рванулись с места, плюясь свинцом в ответ на разочарованный вой тварей.

— Блин, да ведь эти твари, поди, из местного зверосовхоза... Я тут где-то указатель видел... Поди ж ты, чего наплодилось... — прокомментировал ситуацию "Гоблин". — То ли еще будет...

Хантер, услышав в наушниках эти слова, помрачнел — похоже, сон начинал сбываться...

27.

Машины продолжали идти на восток. После деревни с ласковым названием Шмелёнки дорога была разворочена следами танковых траков, а в придорожном прудике торчали четыре "семьдесят вторых" без видимых повреждений. Стволы пушек были развернуты в разные стороны, что наводило на мысль, что танки шли ромбом, держа как бы подвижную круговую оборону. Но почему же они так глупо застряли в этом пруду?