Уже стемнело, я закончил свои дела на этот вечер и возвращался к корпусу, в котором находилась моя комната. Когда проходил между двумя казармами, мне преградили дорогу вышедшие из тени три фигуры. Одна была впереди меня, а двое по бокам. Они стояли у стен, и я пока с ними не поравнялся, их не заметил. Тот, что был впереди, задал вопрос.
— Ты Баст?
Я их до этого на территории полка ни разу не видел, поэтому у меня вырвался вопрос.
— Кто вы?
— Это он. Утвердительно произнес задавший мне вопрос.
И стоящие по бокам от меня шагнули ко мне, от них потянуло такой опасностью, что я, не задумываясь, создал два плетения паралича и спустил на них, как только они приблизились ко мне на расстояние руки. Когда они начали оседать, тот, что был впереди, что-то выхватил и замахнулся на меня. Из-за окружающей нас темноты, что у него в руках я не видел, но от испуга швырнул в него еще одно мгновенно созданное плетение паралича. Он также упал. Где-то на задворках мелькнуло понимание, что у меня получилось запустить плетение на расстоянии, но как я это сделал так и не понял. Я дотронулся до шеи тех, что были по бокам от меня. У них не чувствовалось пульса. Я от неожиданности нападения переборщил с вложенной в плетения силой, о возможности такого эффекта, в памяти Хорста имелось предупреждение. Подойдя к третьему, я увидел, что он жив, в плетение которое бросил в него я вложил по всей видимости меньше энергии или на расстоянии сила его воздействия уменьшилась. Протянув к нему щуп, я стал задавать ему вопросы. От него я узнал не много. Это была тройка профессиональных убийц, их направили найти именно меня и убить. Кто направил, он не знал, это знал только его руководитель. Он только знал, что они не единственная тройка. Кроме этой было направлено еще две с аналогичным заданием. При выдаче задания им было указано, что необходимо найти молодого парня с именем Баст, который находится в полку и убить. Придя к выводу, что я больше с него ничего не добьюсь, также понял, что надо с ним что-то делать. К покойникам и крови я относился спокойно, но никогда до этого человека не убивал, хотя сейчас это было единственным выходом, так как оставлять его живым, это означало подвергнуть себя новой опасности. Направленные на мое устранение тройки не знали меня в лицо, а если оставить живым этого, то они получат мое описание. То, что они будут расспрашивать мой словесный портрет в полку, я сомневался. Придя к таким выводам, я вызвал плетение паралича, влив в него силы по максимуму и наложил на допытываемого. Он после этого просто замер и тихо умер. А я направился в свою комнату, собрал то небольшое количество вещей, которые у меня появились за время проживания в полку, в том числе полученные за работу деньги, написал записку, в которой просил прощение о внезапном уходе и покинул его территорию. Так как я не числился новобранцем и не относился к гвардейцам, меня на выходе с территории никто не задержал. Утро я встретил далеко от места дислокации полка. Я бежал все ночь, а когда начало светать свернул в пролесок и лег спать.
— Хорст, ты определил, от чего умерли неизвестные, проникшие на территорию полка?
— Да сенар, на них было наложено плетение паралича.
— Кто они, выяснить удалось?
— В этом нет необходимости, у них у всех на предплечье татуировка стрелы и кинжала.
— Значит они убийцы по найму. За кем они сюда явились интересно?
— Наверное, за Бастом. Он утром не явился на занятие. Я сходил к нему, чтоб выяснить причину его отсутствия, но его в комнате не было. Валгал его никуда не посылал. Мы осмотрели его комнату, и нашли записку от него, вот она. И он протянул полковнику записку. Тот, прочитав ее, произнес.
— Значит, он маг и скрывал это.
— Да я тоже пришел к этому выводу. Но он на самом деле ничего не помнил, мы с ним о многом беседовали, и он расспрашивал о мелочах, которые знает каждый. Что предпримите в его отношении?
— Ничего. Он присягу не давал, перед нами долгов у него нет. За убийство членов клана убийц, к ответственности не привлекают. Конечно, интересно к какому роду он относится, но это, может быть, мы еще и узнаем. Его поведение у нас показывает, что он сообразительный малый, он себя еще проявит. А гоняться за ним, это наживать себе неприятности, которых нам не надо. Как пришел, так и ушел. Может он вспомнил, кто он и направился к семье.
Куда идти мне было все равно, окрестности я не знал, карты местности ни разу не видел, и вообще был вопрос, существовали ли в этом мире карты как таковые. Главное сейчас было затеряться. Поэтому первые трое суток я двигался по ночам, просто удаляясь от расположения полка. Покинув часть, шел до самого рассвета, после активации зрения, при котором я видел ауры, это давало возможность двигаться по ночам. Но от такого длительного нахождения в таком измененном состоянии начинала болеть голова. Приходилось вызывать и направлять субстанцию на клетки мозга, для снятия боли. Все эти действия выматывали. Когда стало светлеть, нашел укромный уголок и схоронился. Лег спать. С наступлением темноты последовал дальше. Решил, хоть такое движение по ночам и представляет трудности, но буду так двигаться, пока есть продукты.
Еще в первую ночь, двигаясь, стал подводить итоги по приобретенным в этом мире навыкам. Научился оказывать влияние на свое тело, устранять повреждения, чего не мог делать дома. И это было замечательно. Стал видеть ауры и энергетические образования, создавать плетения, и воровать знания у других. Хотя это было и трудно. Скопировать всю память я даже не пытался, потому, что даже при снятии поверхностной, иногда наступали последствия. Если снимаемый объем был большим, то получалось снять, лишь частично, из-за появляющейся "качки". И при этом если был снят не весь пакет определенных знаний, то в большинстве случаев это было бессмысленно, потому, что они были разорванные, и составить из них целое было не возможно. Я пришел к выводам, что я могу снимать, так сказать "оперативную" память, а долгую нет. Для того чтобы получить требуемые сведения было необходимо вопросом спровоцировать необходимые воспоминания, что вроде бы у меня получалось неплохо делать с Хорстом. Но для этого нужно было знать, что именно спрашивать. Поэтому расширение объема знаний шло медленно. Я мог сформулировать вопрос только по тем моментам, которые хоть частично уже узнал. Но все равно эта способность давала возможность приобретать новые знания и понятия. Но и у этой способности были свои подводные камни. Из слов Хорста я узнал, что опытные маги закрывают свою ментальную область, и у них ничего выведать, так не получится. А попробовав брать знания, у не магов, столкнулся с тем, что их мысли были хаотичные до такой степени, что "качка" начиналась почти сразу. Если у Хорста знания были упорядоченные, то у гвардейцев, у которых я пробовал их смотреть, они были разобщены, кроме знаний о проходящем обучении. Но такие знания мне не требовались, так как к ним были необходимы еще и навыки. Я пробовал узнать об этом мире наводящими вопросами, но практически ничего так и узнал. Хорст начинал вспоминать университет, а гвардейцы вообще черт знает, что. А напрямую спрашивать, я не рисковал. Получил знания фехтования и частично их перевел в навыки. Знаний по фехтованию было достаточно, а умений не очень. Хотя это если сравнивать с Вероном, я был неучем, но по сравнению с гвардейцами уже что-то мог. Мысли о фехтовании подтолкнули к размышлению над проблемой, как изменить нервные ткани для ускорения реакции и увеличения скорости. Но, ни к какому решению прийти так и не смог. Когда я воздействовал на мышцы, то это влияло и на нейроны, каких-либо изменений в них не наблюдалось, может быть, только миелиновые оболочки уплотнились. Но это на функционирование нервных тканей никак не повлияло. Процесс передачи импульса в аксонах химической природы. Менять натрий-калиевые ионы на что-то другое я не только не знал, как, но и не видел смысла. При этом даже теоретическое ускорение передачи импульса порождало вопросы, ответы на которые у меня отсутствовали. Самым главным был вопрос, если увеличить скорость прохождения импульса, выдержит ли мой мозг такую нагрузку. Ведь импульсы идут не только от мозга к периферии, но и от нее, от рецепторов к мозгу. А при увеличении скорости импульса увеличится, и частота передачи данных с нервных окончаний и как следствие объем поступающей информации. Кроме этого при этом увеличивался объем вырабатываемого тепла, от чего мог наступить перегрев организма. Обнадеживающим был лишь тот факт, что маги такое делают, значит, решение есть. Его надо только найти.
Может я бы шел, таким образом, и дальше, но закончились продукты, которые я захватил, когда покидал часть. Пришлось выходить на люди и искать возможность разжиться едой.
Последний кусок сыра с лепешкой я съел еще вечером. После того как я вышел на дорогу с наступлением рассвета, уже прошло четыре часа, а я никого не встретил, и никаких поселений впереди видно не было. Поэтому, когда позади меня послышался скрип колес и топот копыт я обрадовался, но на всякий случай спрятался в прилегающих к дороге кустах. Беспокоиться из-за чего было, ведь я с собой захватил с полка только нож, который мне достался еще месяца два назад. Никакого оружия у меня с собой не было, а то которым я тренировался, было именно тренировочное, и я его с площадки никогда не выносил. Увидев, что приближающейся транспорт, это телеги и фургоны, судя по внешнему виду, принадлежащие торговому каравану, который сопровождает несколько вооруженных всадников, я вышел на дорогу. Сначала сопровождающие транспорт охранники напряглись, но осмотревшись по сторонам и никого кроме меня не заметив, расслабились. Когда первый транспорт поравнялся со мной, я спросил у всадников.
— А кто старший?
— Третий фургон, последовал ответ от одного из них. Я, дождавшись приближения третьего фургона, увидел сидящего рядом с возчиком хорошо одетого мужика.
— Вы старший? Спросил я.
— Чего тебе парень? Поинтересовался он у меня.
— Можно присоединиться к вам?
Посмотрев на меня, на мою котомку за плечами, он ответил.
— Садись рядом. С дому сбежал?
— Почему сразу сбежал, разыгрывая возмущение, спросил я.
Мужик рассмеялся, и через смех произнес.
— Может, скажешь, выгнали?
— Нет, померли родные, во время бунта, ответил я заранее приготовленную легенду.
— Извини, перестав смеяться, сказал он, а потом спросил, — как звать тебя?
— Васт, ответил я. Такое имя было у одного из новобранцев. Настоящим своим именем и Бастом, под которым меня знали в полку, я решил не называться. Баста должны были разыскивать, а Земное имя, могло вызвать вопросы.
— А я Провор, торговец, это мой караван. Куда путь держишь?
— Пока не определился. Иду, куда глаза глядят.
— И так можно жизнь начинать. Где-то остановишься, когда поймешь, что уже нашел, то, что искал. Что делать умеешь?
— Всего понемножку. Ответил я и в это время мой живот пропел серенаду.
— Голодный? Есть хочешь?
— Угу, ответил я.
Он откинул полог фургона и наклонился вовнутрь, а выпрямившись, протянул мне лепешку.
— Благодарю, ответил я и впился зубами в хлеб. Продуктов я захватил немного, столько, сколько смог добыть ночью, три дня их растягивал, на сколько было возможно. После регулярного и обильного питания в полку, три дня недоедания дались трудно. Так, что сейчас я был рад и тому, что получил. Подождав пока я поем, Провор стал меня расспрашивать о гибели родных, о бунте. О родных сочинил, а о бунте ему стал рассказывать случаи, которые видел, когда находился с гвардейцами. Так за разговорами пролетело часа три, а потом караван остановился на обед. Во время остановки меня накормили. Среди семи охранников каравана было две молодые женщины, я до этого момента их не видел, потому, что они следовали где-то за последними телегами. Перекусив, охранники затеяли между собой спарринги. Я стал наблюдать за ними.
— Они так на каждой стоянке. Гвард, он старший у них, говорит, что негоже воину без постоянного поддержания мастерства быть. По перву, как мы стали с ними ходить, интересно было, а теперь уже никто за ними не наблюдает. Тебе тоже быстро надоест. Произнес Провор и ушел к своему фургону. А я остался наблюдать и сравнивать их движения с теми, которыми преподавали мне. Одна из женщин охраны, увидев мой интерес к ним, предложила мне.
— Выходи, меч дадим, попробуешь, на что способен.
Я не хотел демонстрировать своих умений, слишком мало я отдалился от расположения полка и мало времени прошло. Поэтому отказался, помахав отрицательно головой. Вторая, увидев мою реакцию на предложение первой, произнесла.
— Оставь его Эжен, видишь, он оружия боится. Он же не лар и не сенар, а таров не брать оружие в руки, с детства приучают.
И они продолжили свои тренировки, больше не обращая на меня внимание. Вечером мы остановились в небольшом поселении, всего на десяток домов, так, что спали под телегами, как и при остановке в пути. Уже засыпая, я услышал разговор Провора с кем-то.
— Так говоришь, лихие люди? Задал вопрос Провор.
— Да, видели чужих. Они при нашем приближении, крылись в зарослях.
— Если скрылись, почему решили, что лихие?
— Они одоспешенные были. А после подавления мятежа не всех переловили. Мы на своих клячах для них не интересны, а вот на обоз могут и напасть.
— Благодарю за предупреждение, мы будем внимательны.
Утром, когда мы выехали в путь, вся охрана ехала в доспехах и шлемах. Среди обозников практически не слышалось разговоров. А на сиденье рядом с Провором я увидел лежащий, взведенный арбалет. Во время обеда, первый раз охрана не стала тренироваться, все были напряженные. Вечером, мы остановились на берегу небольшой речушки на ночевку, обоз поставили полукругом, а двое из охраны ушли проверить окрестности.
— Никого нет, за нами никто не следовал, все спокойно, сообщили они вернувшись. После этого все успокоились, а я подошел к Провору и попросил отлучиться на реку.
— Зачем тебе, поинтересовался он.
— Простирнуть вещи, а то уже грязные стали. Я на самом деле уже стал чувствовать появившийся запах. Поэтому уже требовалось помыться самому и постирать носимые вещи, переодеться в чистое, которое у меня было.
— К чистоте приучен, со смешком констатировал Провор, — иди, только далеко не отходи, а то потеряешься.
Я, подхватив свою котомку, спустился к реке, но здесь от света костров все просматривалось. Мыться под любопытными взглядами мне не хотелось, поэтому я отошел в сторону метров на пятьдесят, нашел небольшую заводь и, раздевшись, сначала постирал свои вещи, отжал их и, повесив на кусты, вошел в реку мыться. Река была не глубокой, но с ощутимым течением. Я сначала намочился весь, потом намылился тем мылом, которое захватил с полка и пошел на глубину, чтобы ополоснуться. Нырнув с головой чтобы смыть пену, вынырнув и повернувшись к берегу, увидел стоящую по колени в воде, полностью обнаженную Эжен.
— Надеюсь, что делать с женщиной ты уже знаешь, и бежать от меня не будешь, с издевкой спросила она.
