Смерть - это только начало!

  Столица для лоттов была центом всего. Все более или менее важные события для этого народа происходили именно там. После объединения они стали жить чуть лучше, однако, как и тогда основной доход шел от войны. И сейчас, когда их практически не выпускали из пустыни и стычки в самой пустыне жестоко караются, лотты нищали. Уровень жизни стремительно падает. Если с водой более или менее вопрос был решен, то с едой нет. Сажать они ни чего не сажали по понятным причинам, выращивали тогов и ездовых ящеров, они называют их мли. Вот и получалось, что рацион их был очень скуден: мясо, молочные продукты в очень ограниченном количестве, немного фруктов и корни кактусов, которые они запекали. По вкусу очень напоминает нашу картошку, но только если запекать, если варить получалось нечто склизкое и вонючее. Чаще всего эту субстанцию использовали, как клей. Фрукты вообще были деликатесом. Вы скажете, а почему они охотой не занимаются? Ну, да водятся тут мелкие ящерки и змеи, однако все мясо с них идет на корм млимбов, а из кожи делают себе одежду. Ткани из растительных волокон тут если и есть, то остались от бабушек и мам, поэтому тоже очень дорогое удовольствие. Короче, нищета и голод — основные показатели.

  Вообще изначально шаман хотел везти меня в местную столицу. Однако из моего состояния решил остановиться у местного племени. Там же он провел ритуал по призыву Великого духа, который успокоил его и сказал, что все нормально, и я вскоре приду в норму. Шаман радовался как ребенок. Прыгал, обнимался с местными. Кстати, тутошний шаман мне не очень понравился. Каждый раз, когда он меня видел, он кричал, что я смущаю своим видом молодые умы племени. В общем, он пытался заставить меня одеться по местной моде, то есть в глухое шерстяное платье с длинными рукавами, так как брюки женщина носить не имеет права. По этому поводу мы часто с ним ругались, до тех пор пока мне не пришло очередное 'воспоминание'. Дело было так.

  Я сидела около шатра, в котором провела последние четыре месяца. Сейчас моё состояние стабилизировалось, воспоминания теперь если и приходят, то не вызывают обмороков, просто на некоторое время могу уйти в себя. Торможу, короче. Особенно тяжело поддерживать разговор, так как может проскользнуть какое-то незнакомое мне понятие или слово и я 'вспоминаю' его значение. С местными я быстро нашла общий язык, вообще лотты оказались очень жизнерадостными и позитивными. Раздражало только, что меня все считали ребенком. Так как по росту я была не выше местного десятилетнего пацана. Но зато, если я о чем либо спрашивала, все обстоятельно объясняли. Практически всё, что я читала о лоттах прежде выдумки. Детей они не ели, кровь убитых не пили и вообще были адекватными разумными. Ну, воевать они любили и считали воинское искусство главным для мужчины, ну и что? Люди не менее агрессивные.

  Ну, так вот, сидела я, пила мгамгм, наслаждалась вечером и в пол уха слушала рассказ Лили о своем сватовстве. Лили была дочерью местного вождя Стола Горячего, она постоянно что-то говорила, рот не закрывался даже во сне. Откуда я это знаю? Так ночевала я с ней и еще тремя младшими дочерьми вождя в одном шатре. В последнее время я даже привыкла к постоянному ее щебетанию. Да и рассказывала она полезные вещи о быте племени и местных нравах. Думаю, меня сюда специально поселили, что бы я получала как можно больше информации и мозг быстрее привык к всплескам 'воспоминаний'. Лили три месяца назад исполнилось шестнадцать, два месяца назад ее сосватал средний сын вождя соседнего племени Тогу. Из рассказа Лили я поняла, что парень ей очень понравился и теперь она ждет не дождется, когда наступит пара свадьб, чтобы соединить с ним свою дальнейшую жизнь. Рассказывает она мне про него уже по третьему кругу и с таким мечтательным выражением на лице, что сразу видно — девчонка влюбилась серьезно. И хорошо.

  — Оле, ты совсем меня не слушаешь, — отвлек меня от мыслей возмущенный голос.

  — Прости, Лили. Задумалась.

  — И о чем ты интересно?

  — Думаю, что это замечательно, что ты выйдешь замуж по любви, — честно ответила я.

  Лили смущенно покраснела и потупила взгляд.

  — Да ладно тебе. Не чего я не влюбилась, — попыталась она отбрыкаться.

  — Да ладно, это видно каждому. Ты только и говоришь, что о нем. Все разговоры заканчиваются: 'А вот мой Литик..., — я с улыбкой наблюдала, как девчонка краснеет еще сильнее.

  Разговор заглох. Она еще немного посидела рядом со мной, а потом ушла к матери, показывать сделанную работу. В племени работают все. Не работаешь? Значит, не будешь есть. Исключение только для тяжелобольных и грудных детей. Даже трехлетним и старикам находят работу. Типа собирать кизяк. Иногда бывает так, что лотт не может больше работать, такие лишают себя жизни сами, чтобы не обременять семью. Чаще всего просят у шамана специальное зелье, в малых количествах его используют как снотворное. Вот меня почему-то считают тяжело больной, даже как-то обидно. И ситуацию пока изменить не получается. Неудобно сидеть у них на шее, но они сами не дают мне проявить себя.

  К палатке, около которой я сидела, подошел местный шаман. Хмуро оглядев меня с ног до головы, выдал

  — Бездельничаешь?

  — Угу, — согласилась я.

  Он еще больше нахмурился.

  — Почему не переодеваешься?

  — Мне в этом удобно.

  — Женщина не должна так одеваться, — завел он старую пластинку. Он говорил что-то еще, но я была уже далеко. Почему то именно сегодня его нотации разбудили во мне воспоминание одной женщины шаманки-воина.

  — Слушай, старик. В год Древесной совы, когда племя Дуж разругалось с восточным племенем Ливи из-за ясноокой дочери вождя Вишми Головореза племени Изму, совет старейшин разрешил шаманкам-воительницам одеваться так, как они этого хотят. Или ты забыл? — и, оглядев его с ног до головы, прищурившись, уточнила, — Или ты захотел забыть? А?

  Шаман сильно испугался и убежал, даже не ответив на вопрос. Через некоторое время пришел 'мой' шаман. Осмотрев меня с ног до головы, как я только что местного, заговорил.

  — Это хорошо, что воспоминания больше не заставляют тебя терять сознание, это говорит о том, что твоя голова привыкает. Хотя и плохо, что ты отключаешься, — подумал, постоял и продолжил, — С завтрашнего дня начнем занятия. Я буду тебе говорить название ритуала, а ты должна будешь рассказать, как его проводить. Понятно? Вот и отлично. С утра ты занимаешься с Джерсом, после обеда со мной, — и собрался уже уходить, но мой вопрос заставил его обернуться.

  — Как тебя зовут то, шаман.

  — Хм, меня зовут Речик Белая Голова. Но ты зови меня учитель, — развернулся и ушел.

  На следующий день меня разбудили с рассветом. Умывшись и перекусив, мы с Джерсом отправились на место, где воины этого племени проводят свои тренировки. Не буду рассказывать, как он меня гонял, могу только сказать, что тренировки с аде Виртом, моим бывшим учителем, показались мне легким разогревом. А раньше я считала, что надо мной издеваются. Кошмар. Верните меня в замок. Пожалуйста. Джерс был мной недоволен. Сказал, что местные пятилетние пацаны и то более выносливые. Отпустил он меня в обед. Из-за сильной усталости мне кусок в горло не лез, однако я запихивала еду, понимая, что с шаманом легче не будет и неизвестно, когда занятия с ним закончатся. Может, и поужинать не удастся. Так и случилось. Учитель так загрузил меня, что к вечеру к нывшим мышцам прибавилась сильнейшая головная боль и распухший язык. Про ужин я просто забыла.

  Следующие шесть месяцев слились в одно целое. Я сильно похудела, если и раньше я не отличалась толщиной, то теперь от меня вообще остались одни кости. Загорела так, что не отличалась по цвету от местных мужчин. При этом у моей кожи появилась странная особенность, присущая обычно только темным эльфам. Какая бы часть тела у меня не загорала, загар равномерно распределялся по всему телу. Поэтому, хотя я и прятала лицо и тело от солнечного света, кожа моя была темная везде, потому что руки не спрячешь, перчаток тут не было. А еще я подросла почти сантиметров на двадцать. Раньше я была маленькой и хлипкой. Теперь я была высокой и худой. Шпала короче. Кошмар какой-то. Думаю, даже земные фотомодели ужаснулись бы, а уж про лоттов и говорить нечего. Собирали даже совет и решали, как меня спасать. Рацион мне увеличили, нагрузки уменьшили, но я все равно продолжала худеть. Шаманы поочередно проверили меня на болезни, ни чего не нашли. Потом все-таки решили, что нужно разнообразить мой рацион, но как это сделать? Учитель предложил продать что-нибудь и купить еду в империи. Вглубь пустыни полетели магические вестники с просьбами предоставить что-либо на продажу. Мне было стыдно, что целый народ отдает последнее, чтобы меня прокормить, и если честно я не понимала, зачем им это делать, однако каждое племя привезло что-то. Кто золотые украшения, кто оружие, кто ткань. Но как продать? Лоттов в империю не пускали, меня не отпустишь. Да и привезли не так уж и много. Опять собрали совет и стали думать.

  Я тоже не сидела без дела и пыталась придумать, как заработать. Не только для того, чтобы было, что есть, но и чтобы хоть как-то отплатить за заботу, проявленную ко мне. Учитывая особенности территории, в голову пришли пока только две умные мысли: стекло и кружево. Как делать стекло и кружево я вспомнила, когда вдруг вся моя прошлая жизнь — земная, перестала быть для меня как в тумане. Плести кружево меня учила еще прабабушка, когда мне было пять лет, а производство стекла изучала в школе. Стекло, по крайней мере в империи Рокс, очень дорогое удовольствие, так как песок необходимый для его производства почти не встречается. А вот в пустыне лоттов он валялся прямо под ногами. Кружево я предложила делать из шерсти тогов. Старейшины посовещались и решили, что все равно ни чего не теряют и дали добро. Под мое начало поступили десять юношей, у которых не было особых успехов в воинском искусстве, и пятнадцать девушек с десяти до двенадцати лет.

  С кружевом получилось более или менее просто. Нитки они умели плести, нужно было делать их только намного тоньше, а плести девчонки научились быстро, а некоторые стали это делать в сто раз круче, чем я. Плели мы с помощью коклюшек, которые я поручила сделать местным старичкам, умеющим обращаться с деревом. Дело двигалось споро, так что через месяц к нам присоединились десять старушек. Из-за того, что нитка из шерсти тога была немного пушистой, получались у нас платки и шали. Тонкие, легкие, красивые и безумно теплые. За три месяца мы сделали много платков, поэтому решили, что пора продавать. Но как? Тогда я вспомнила о своей фирме. Я, конечно, сбежала, но фирма-то осталась.

  Под присмотром шамана сделала многоразового вестника, затратив на него почти весь свой резерв. Не бывает двух одинаковых вестников, как не бывает двух одинаковых аур. Мой вестник выглядел как разноцветный попугай. Причем цвет его постоянно менялся, что очень озадачило учителя. Но вестник нормально работал и поэтому решили, что на цвет можно внимания и не обращать. Надиктовав письмо своему заместителю, господину Луи Дортну, я отправила птичку. Еще одного вестника я отправила домой с сообщением, что со мной все хорошо и искать меня не нужно, обещала присылать письма.

  Через три часа прилетел попугай от моего заместителя. Он сообщал о делах в фирме, о том, как меня все эти месяцы искали, как сдал дед и многое другое. В следующий раз я привязала к ноге 'птички' один платок в упаковке и попросила Луи найти покупателя на данный товар. Когда птичка прилетела с ответом, я очень долго смеялась, так как Луи слезно просил меня разрешить ему самому продажу такого товара. Он объяснял, что на днях к нему приехал в гости брат с севера империи и, когда этот брат увидел платки, выпал в прострацию и теперь согласен купить эти платки за любую цену, так как сделает на них он намного больше. Я разрешила Луи заключить договор на поставку, назначила день и место, куда нужно приехать за товаром, и вновь отправила вестника.

  Глава 9.

  Ехать было не далеко. Когда мы въехали на территорию оазиса заметила, что вместе с заместителем был мой друг Амри, дед, магистр афе Тарп и лейт Смарш аде Вирт и еще десять воинов. Но зная предусмотрительность Смарша, могу точно сказать, что воинов раз в пять больше. Все были очень хмуры, внимательно осматривая меня, что-то ища. Дед, когда меня увидел, вообще побелел, ну да видок у меня тот еще.

  — Приветствую тебя дедушка, — подойдя поближе, церемониально поклонилась, — приветствую Вас учитель, — поклон магистру, — приветствую Вас наставник, — поклон Смаршу, — здравствуй друг мой, — кивок Амри, — Приветствую, Луи, — очередной кивок.

  В ответ мне все кивнули, а Амри сделав шаг вперед, упал передо мной на колени и взмолился.

  — Прости, Оле. Я виноват, — и опустил голову в знак покаяния. Глаза у всех стали круглые, все явно не понимали, за что Амри просил у меня прощение, причем таким способом.

  — Встань, Амри. Я слишком хорошо знаю тебя, а ты слишком хорошо знаешь меня, что бы решиться на обман со свадьбой, — я перевела взгляд на деда, — в отличие от некоторых.

  Амри вскочил, порывисто обнял меня и встал на место. Дед же опустил глаза в землю и спросил.

  — Как ты узнала?

  — Услышала.

  — Я действовал тебе во благо, — с жаром начал он, — я же люблю тебя.

  — Я тоже очень сильно люблю себя и тоже желаю себе блага, однако наши мнения об этом благе не совпадают, — я посмотрела на немного обескураженного дедушку и спросила, — Зачем вы здесь?

  — Как же? Мы пришли спасать тебя, — удивленно ответил Амри.

  — От кого? — уточнила я.

  — От этих ужасных и коварных лоттов, — ответил наивно Амри.

  — Понятно, — протянула я, — однако меня не нужно спасать. У меня все отлично, — меня перебил хмык Смарша, — Не надо. Я, конечно, похудела и выгляжу ужасно, но это издержки обучения.

  — И чему же они тебя учат? Как убивать беззащитных? — возмущенно спросил магистр.

  — Куда это Вы ведете, магистр? — поинтересовалась я.

  — Все знают, что лотты кровожадны, делать молодой незамужней девушке в такой компании нечего. И чему, спрашивается, они могут Вас научить? — с иронией спросил магистр.

  — Совсем они не кровожадные, а если они и нападали, то только от безысходности. Уж поверьте. А учат меня шаманизму. Как оказалось у меня дар к этому делу, — ответила я.

  — Чушь, — резко ответил магистр, — ты маг. А быть магом и шаманом одновременно нельзя. Тебя обманули.

  — К, сожалению, нет, — я встряхнула волосами, от чего в воздухе разлился мелодичный перезвон колокольчиков, вплетенных в голову, — Я действительно шаман. Причем сильная и если я не буду учиться, дар убьет меня, хотя учитель и не говорит мне этого, — я тяжело вздохнула, — Но я 'помню'.