Потом все становится незначительным. Она ввела мне снотворное! "Роксана!"
* * *
Я плыву. Мое тело приятно расслаблено. Меня покачивает на волнах. Так приятно, так успокаивающе. Вокруг все белое. Я в белом тумане. Солнца нет, но источник света где-то там, в вышине... Вода сама держит меня... Я просто плыву, перебирая руками... Вода густая, как... как... Я поднимаю руку. Она в крови. Я вся в крови.
Понимаю, что кричу, только когда меня встряхивают. По моим щекам бегут слезы. В руки впивается железо, причиняя боль. Надо мной склоняется Маркус, обхватив мое лицо ладонями.
— Не трогай меня, не трогай, — сквозь рыдания пытаюсь я на него накричать, вертя головой.
— Это был кошмар, — шепчет он. — Я здесь и никуда не денусь.
Зря он это сказал. Я встречаюсь с ним взглядом. Меня охватывает злость.
— Правда? Никуда? — шиплю я. — Через сто лет решил, что я тебе нужна?!
Он встает с кровати, привычным жестом проводит по волосам. Теперь я понимаю — он нервничает, когда так делает. Он молчит. Я прикрываю глаза, пытаясь не разрыдаться снова. Вдох-выдох. Я хочу, чтобы меня развязали.
— Я..., — начинает он.
— Нет.
Я слышу, как он выдыхает. Мне больно. Сейчас мне больно не физически. Давно я не испытывала подобных чувств. В первый раз, оказавшись брошенной, такого не было. Я просто смирилась с тем, что от меня избавились, как от чего-то ненужного. Я привыкла, что мне причиняют боль, но сама я не хочу ее кому-то даже желать. Пусть лучше молчит. Я не хочу слушать его. Если он начнет, я сорвусь. "Я не хочу. Не хочу. Не хочу". Я чувствую, как слезы предательски катятся по щекам.
От продолжения выяснения отношений меня спасает Роксана.
— Тебе лучше выйти, — произносит она, входя в комнату. Ее слова обращены точно не ко мне. Я открываю глаза, чтобы столкнуться с пристальным взглядом Маркуса. Мне просто не хватает сил его выдержать, и я отвожу глаза.
Маркус, вздохнув, выходит, и мы с Роксаной остаемся в тишине.
— Прости меня, — шепчу я и снова начинаю рыдать.
— Тише, Льдинка. Тише, — шепчет Рокси и гладит меня по волосам.
— Освободи меня.
— Я не могу. Кожа еще не зажила.
— Освободи, — всхлипываю я. — Мне... мне страшно быть привязанной.
Из памяти всплывают воспоминания, как мои похитители крутили мне руки веревкой. Еще чуть-чуть, и я впаду в истерику.
— Пожалуйста, — больше вою, чем говорю я.
Рокси отстегивает ремни на руках, и мне становится спокойнее. Я с облегчением делаю глубокий вдох.
Тело неприятно ноет от лежания. Я приподнимаюсь и сажусь, потирая запястья.
— Льдинка, нет, — шикает на меня Роксана. — До крови раздерешь.
— Марианна, — шепчу я. Рокси удивленно на меня смотрит. — Меня зовут Марианна.
— Хорошо, — отвечает неуверенно она и, будто пробуя на вкус, произносит мое имя. — Мариа-а-анна. Красивое имя.
— Спасибо, — тихо произношу я. "Хоть что-то во мне красивое".
— Тебе лучше лежать.
— Я есть хочу.
Меня бросает в жар. Мне стыдно и так больно за свою слабость. Я подтягиваю колени к груди и начинаю рыдать.
— Ты в безопасности, — шепчет Роксана, присаживаясь на кровать. — Все хорошо. Все закончилось, дорогая.
Но я не могу успокоиться. Все плачу и плачу. Такой боли я никогда не ощущала. Не знаю, сколько продолжается мое нытье. Минуту, две, десять, полчаса или час, но Роксана не уходит, гладит меня по спине и волосам. Мы молчим. Она будто знает, что от слов будет мало толку. Наконец, я ощущаю опустошение, равнодушие ко всему. Рыдания дошли до такой степени, что я начинаю задыхаться.
Рокси подает мне стакан с водой и тихонько произносит:
— Пей, Льдинка.
Я подчиняюсь и выпиваю прохладную воду. Она немного сладкая. Я начинаю подозревать, что в ней какое-то лекарство.
— Немного сахара, — будто отвечает на мои мысли она. — Тебе сейчас не помешает.
— Спасибо... за все.
— Я не обижаюсь, — улыбается она. — В обмен я получила прекрасные рисунки с автографом от... как ты там написала?
Это воспоминание вызывает у меня улыбку.
— Виктория Мария Луиза XVI.
Роксана расплывается в улыбке.
— Видела бы ты лицо Маркуса, когда он это прочел, — прыскает она. Я не могу ей не ответить. Мы хихикаем. Мне легче. Я должна держаться за эти воспоминания. Не за те, что остались во мраке, а за такие... светлые, жизнеутверждающие.
— Я принесу тебе поесть. Я быстро вернусь, — она указывает на меня пальцем и строго добавляет, — а ты лежи и не три кожу.
Роксана открывает дверь. Напротив нее стоит Маркус. Видимо, он все время там стоял. Я сдала себя с потрохами. Дверь закрывается, и я облегченно вздыхаю. Сначала наберусь сил, а уж потом... потом я устрою ему сладкую жизнь.
* * *
Видимо, я немного задремала, потому что резко открываю глаза, когда хлопает дверь. В руках Роксана держит поднос, на котором сиротливо стоят кашка и сок. "И это все??? Они решили меня голодом заморить? Или боятся, что я сбегу?"
— Тебе нельзя сразу есть много еды, — улыбается Роксана.
— Мой желудок с тобой не согласен.
Странно, но чувство юмора меня не покидает никогда, а вот подруга... она куда-то исчезла.
— Эй, что-то не так? — обеспокоенно спрашивает Роксана. Я мотаю головой.
Кашка вкусненькая. Желудок доволен. Я запиваю все соком и понимаю, что сил не осталось.
— Спасибо, — шепчу я. Роксана присаживается на краешек кровати. Она хочет поговорить, я это ощущаю.
— Послушай, я не специалист в таких вещах, но, если ты захочешь рассказать, я выслушаю. Думаю, тебе станет легче.
Я молчу, перевариваю ее слова.
— Спасибо, — наконец-то выдавливаю из себя. — Можно только не сейчас? Я устала.
— Конечно.
Роксана садится на диванчик около кровати. Видимо, она останется со мной. Я взвешиваю все за и против. Понимаю, что лучше она, чем Маркус.
Мне тоскливо. Понимаю, что без подруги я потеряла частичку себя. Внутри пустота. На ней я и сосредотачиваюсь. Она подобно черному водовороту затягивает меня внутрь. Гигантский черный глаз смыкается вокруг меня, унося в сплошную тьму.
* * *
Мне жарко. Ужасно жарко. Боль лижет мои ноги, резко забираясь все выше и выше. Я всхлипываю. Я не хочу снова это ощущать. Я сгораю снова и снова. Руки и ноги налиты свинцом. Я не могу пошевелиться. Я хочу открыть глаза, но не могу. Они зашиты! Рот зашит! Я умираю, умираю!!!
— Льдинка, тише, — откуда-то доносится голос. — Она бредит.
Я пытаюсь держаться за этот голос, но он замолкает. Мне жарко.
— Я ничего не знаю. Я не знаю, — всхлипываю я. Зачем я это говорю? Да, они снова меня мучают. Снова ужасные веревки стягивают мои запястья. Что-то горячее прижимается к животу. Они ставят на мне клеймо раскаленным железом. Я кричу. Жарко!
Я раскрываю глаза. Вокруг нет темноты. Все белое. Зрение плохое. Комната расплывается и кружится. Это все неправда. Я в безопасности. Я здесь. Здесь. Все закончилось. Но тело помнит каждый удар, каждую боль от ран.
— Нет! Пожалуйста, не надо! Я ничего не знаю!
Мне так больно. Я слышу, как хрустят мои кости. Как сломанные ребра впиваются во внутренние органы. Боль неимоверная. И, кажется, я наконец-то теряю сознание.
* * *
Солнце светит на меня. Вокруг спертый теплый воздух. Я вдыхаю его, и легкие будто сжимаются, иссушиваются. Я приоткрываю глаза, чтобы увидеть уставшее лицо Маркуса. Я брежу. Его здесь нет. Что-то прохладное ложится мне на шею. Это как глоток воды из родника. Я тянусь к этой прохладе, к этому источнику живительной влаги. Кто-то стонет. "Это я?"
— Малыш, ты здесь... со мной, — шепчет Маркус. В его голосе слышна боль, будто он чувствует ее за меня. — Все закончилось. Тебя больше никто не тронет. Я не позволю. Слышишь?
Я хочу послать его очень далеко. Так далеко, чтобы оттуда он не возвращался еще лет сто. Но что-то екает в груди. Мне не хватало его. Я понимаю, что он спас меня трижды. Я обязана ему жизнью. Пусть и одинокую, но он подарил мне ее. Трижды.
Не было бы снега, не было бы морозных ночей, не было бы одиноких вечеров у камина, не было бы картин. Я никогда бы не узнала этот мир. Я бы никогда не испытала свободы. Каждый миг, каждую минуту... они все мои. Это мое. Он дал мне это.
Прохладные пальцы скользят по моей щеке. Приятное ощущение. Мне представляется заснеженная поляна, но там я уже не одна. Там кто-то есть.
"Почему я не могу тебя ненавидеть..."
— Ты самое светлое, что я видел в своей жизни, — доносится до меня. Меня уносит течением... дальше, дальше, дальше.
Глава 5
Я открываю глаза и часто моргаю, привыкая к яркому свету. Зрение восстановилось, что не может не радовать.
Я лежу на боку в комнате. Кроме меня сейчас здесь никого нет. Это хорошо. Я медленно сажусь и обвожу глазами помещение. Оно небольшое. Максимум три на четыре метра. Все белое. "Как в психушке". Рядом с кроватью стоит небольшой диванчик и столик. Напротив, на стене, картины с морем.
Все прекрасно, только мне ужасно хочется в туалет. Слева от меня в дальнем углу дверь. Я осторожно спускаю ноги с кровати. Комната стоит на месте. "Вот и чудненько". Обматываюсь простынкой, которая меня покрывает. Она тащится за мной, словно шельф свадебного платья или... саван. Я добираюсь до ванной, кажется, через несколько часов.
Справив все свои нужны, я подхожу к раковине. Прохладная вода приятно освежает лицо. В зеркало смотреться страшно. Я колеблюсь, но все-таки поднимаю голову.
Такого я не ожидала. Кожа белая, ровная, даже немного румяная. "Учитывая, что меня недавно поджарили, это неудивительно". Я провожу пальцами по щекам, по губам. Я будто заново изучаю себя. Только глаза у меня чужие, будто смотрят в душу. Они шепчут: боль, боль, боль... Мне становится холодно, но я продолжаю смотреть на себя. Это его кровь вернула мне вид столетней давности. Что еще изменилось? Я поднимаю руки и рассматриваю себя. Кости больше не выпирают, кожа красивого оттенка. Я выгляжу живой, если можно так меня назвать. Даже под этой полупрозрачной простынкой я вижу свое тело. "И, видимо, не только я могла его видеть". Мое тело подтянуто, красиво, маняще. "Скромности мне не занимать".
Внезапно осознаю, что моя подруга вернулась. Она стоит в дверном проеме, в пеньюаре и потягивает коктейль. Она подмигивает мне. Я расплываюсь в улыбке, потом начинаю смеяться. Мне становится так легко, но это все нервы. Я схожу с ума. Я сейчас по-настоящему схожу с ума. Опираюсь руками на раковину и опускаю голову. Вдох-выдох. Нельзя рыдать. "Сколько можно, Марианна?" Но я себя не слышу. Слезы просто капают. Кап-кап. Я дышу, а слезы текут по щекам, щекоча кожу.
Мое прекрасное время самоуничтожения подходит к концу, когда хлопает входная дверь и мгновенно распахивается дверь в ванную. В зеркале я вижу Маркуса. На его лице мелькает чувство облегчения. "М-м-м... он думал, я сбежала". Это льстит мне.
Дальше я вижу злость в его взгляде.
— Ты должна лежать, — рыкает он.
— Я себя выписала, — шепчу я. Получается хрипло и неуверенно. Отвожу взгляд, чтобы не видеть, как он злится. Хочу розовых пони и радугу, а не его кислую рожу. Я выпрямляюсь и двигаюсь ему навстречу.
— Прекрати на меня пялиться, — шепчу недовольно я, замечая, как его взгляд скользит по моему телу.
— Нет ничего, что бы я не видел, — хмыкает он. Ах, он...
— Раздевайся, — произношу я.
— Ты еще слаба, — неуверенно отвечает он.
Хах! Вот, значит, как! Моя подруга тихо хихикает в сторонке.
— Ты такой самовлюбленный, — я вскидываю брови от удивления. — Думаешь, я брошусь к тебе в объятья?
— Тогда зачем раздеваться? — шутливым тоном спрашивает он.
— Чтобы мне не было обидно.
Он начинает смеяться. Я шумно втягиваю воздух. Преодолеваю то расстояние, что разделяет нас, но король даже не думает отойти в сторону. Его взгляд меняется за секунду. Движения неуловимы. Я уже в кольце его рук, а его губы на моей шее. Я так ошарашена, что просто застываю на месте.
— Не смей даже думать о побеге, малыш, — шепчет он мне на ушко. — Теперь ты будешь со мной на веки вечные.
Мое тело мне не подчиняется. Я прижимаюсь к нему. Льну, как маленький ребенок. Мои руки скользят по его спине. Мне нравится стоять вот так в его объятьях. Чувствовать его сильные руки вокруг моей талии, чувствовать тепло его тела. Я ощущаю себя маленькой, беззащитной, хрупкой, но впервые за сотню лет я могу себе это позволить. Я слишком долго была сильной...
* * *
Мы стоим так максимум тридцать секунд. Моя подруга делает рожицу как у младенца, выпячивая губки, и пускает слюни.
— Будешь мне братом, — шепчу я и чувствую, как Маркус напрягается. "Ему не хочется быть моим братом?" Я отстраняюсь. — Хватит с меня этих телячьих нежностей.
Краем глаз замечаю, что он улыбается. Я выхожу в комнату. Он не прикасается ко мне и не пытается помочь. Наверное, понял, что это мне не понравится.
— Я хочу одеться. Мне дадут одежду? Ты мне принесешь одежду? — сыплю я вопросами, направляясь к кровати.
— Я здесь король, — смеется он.
— А я сама себе королева, — бормочу я. Слышу за спиной смешок. "Ему все смешно!" Моя подруга сдувает с короны пыль и с самодовольным видом надевает ее себе на голову.
Я дохожу до кровати, и внезапная мысль приходит мне в голову.
— Мне нужно попасть к себе домой, — уверенно говорю я. Разум прояснился, как только я увидела цель. — Мне нужно кое-что забрать оттуда. Потом я смогу уехать.
Смотрю на Маркуса и вижу короля. "Вот же черт!" Я даже успеваю на пару секунд раньше прокрутить его слова в своей прекрасной головке. Подруга сидит за столом в платке. Перед ней хрустальный шар.
— Ты будешь жить здесь, — как можно спокойней произносит Маркус, но я-то вижу, как его губы сжимаются в полоску, а глаза мерцают холодом. — Не заставляй запирать тебя.
Ладно. Попробую по-другому... И тут он произносит то, во что я не верю:
— Они сожгли твой дом. Ты была там, когда начался пожар.
Я медленно отворачиваюсь от него. Его слова снова и снова пробегают в моей голове как на экране перед диктором. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. Вся моя жизнь уничтожена. Все мои картины. Каждый момент моей жизни стерт, поглощён пожаром. Они разом убили всех моих детей. Все мои творения. Они меня уничтожили. Моя подруга оседает на пол. Я просто стою и ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Пустота.
— Мы нашли твой дом после того, как они тебя забрали. Потребовалось время, чтобы выйти на тебя по чеку, так любезно оставленному тобой на парковке. Мы опоздали всего лишь на сутки, — говорит Маркус. Его слова звучат как гром в ясном небе. — Мы забрали из дома твои вещи.
Я вскидываю голову. Вмиг оказываясь около него, хватаю его за свитер.
— Картины, — выдыхаю я, не в силах сказать что-то еще.
— Они здесь. Мы все перевезли, — тихо произносит он. В его глазах я вижу себя. Безумная, психованная девчонка. Это меня не волнует. Они здесь!!! Они живы. Я жива.
