"В седьмой час седьмого дня седьмой седмицы седьмого месяца семицвет...". Издевается. Пролистнув несколько страниц "древней летописи" я утвердился в мысли, что автор данного "шедевра" прямо страдает влечением к некоей цифре. Так и хочется добавить "после седьмой бутылки коньяку семилетней выдержки....". Гномы, собравшие печатный станок, совсем уже рехнулись, раз подобную бурду печатают. Да еще и с таким громким названием. Безошибочно ткнув просмотренную книгу в самую маленькую стопку на столе, я взял следующую. Ух ты! "Некрономикон"! Быстро открыл, кинул взгляд на первую строку: "В темную-темную ночь опустилась на землю тьма, и предрассветный час, устав бороться с окружающею тьмою..." Тьфу!

Пожалуй, это и есть самая лучшая часть работы в маленькой книжной лавке ан Горна.

Поутру прикатил груженый фургон и два хмурых гнома-грузчика занесли четыре большие коробки в подсобку. Три, как обычно, "по заказу" и одну с новым.

Встав рано утром, я умылся, быстро слетал во дворик (месяц туманов в этом году хотелось назвать "месяцем мелкого противного дождика"), и пожаловал на ранний завтрак в нашу трапезную, выступающую часто в роли зала заседаний, перерастающего в небольшой ринг столкновения разных политических интересов. Хотя, в жизни, их звать по-другому: уважаемый ан Горн, старший продавец, владелец лавки и всего уютного дворика по улице Булочной, тринадцать; госпожа ан Горн, кухарка, хозяйка, прекрасный знаток обычаев высшего общества и всех городских слухов; вечно небритый, битый жизнью и выпивкой, Лени — садовник, уборщик и вообще всех дел мастер. И, наконец, я — свободный ученик Академии Сантея Кирилл. А пару мелких оболтусов, вечно ошивающихся в лавке, столовой, во дворе и беспокоящих покупателей, я иначе как "Пшел отсюда, паршивец" не называю.

Завтрак прошел на удивление спокойно: кислая физиономия ан Горна, явно с перепою бледный и дерганный Лени за всю трапезу не издали и звука. Только хозяйка пару раз оторвалась на гомонящих детей.

— Кирилл, — важно проговорил Фридрих ан Горн, зависший на решении сложной задачи: наколоть на вилку кусок истекающей жиром домашней колбаски или попытаться поймать маленький скользкий грибочек, — разберись с привезенными книгами.

— Конечно, Фридрих, — промычал я, пытаясь прожевать вкуснейшую колбаску.

— Списки не забудь! — грибочек с легкостью избежал очередной атаки и ан Горн, устав от неравной битвы, направил на меня свое оружие.

Я кивнул.

Фридрих, удовлетворенный ответом, перевел свой строгий взгляд на бледного Лени. Но, рассмотрев признаки полной несостоятельности как работника на лице последнего, тяжко вздохнул и закончил утреннюю раздачу приказов подчиненным привычным напутствием:

— Работнички... — будто плюнул.

На самом деле господин ан Горн всегда один и тот же — обожравшийся лимонов высокий и худющий скелет. И, несмотря на, казалось бы, такое отношение к подчиненным, выдает в конце месяца неплохую надбавку к плате. Маленькая книжная лавка приносит стабильно хороший доход...

В этот раз ящик с новыми книгами оказался богатым. Всего пяток из большой стопки я откинул в рубрику с условным названием "растопка для камина", в миру зовущуюся не иначе как "шедевры дальних стран". Все остальное займет почетные места на полках в лавке, вот только вносить все это в списки...

Выглянув из подсобки, я затаился. Буквально через минуту по ступенькам со второго этажа дробно застучало, и мимо меня со свистом прошмыгнул отпрысок владельца лавки. Я еле успел зацепить за ухо маленького обормота.

— Не хочу!.. — начал поднимать рев.

— Три медяка, — безразлично буркнул я, цепко держа за ухо чадо.

Обормот, резко перестав поднимать вой, таким же тоном отозвался:

— Плюнь и разотри.

Почему два сорванца так привязались к этой фразе Лени — не понять. Но вот что имеется в виду — легко догадаться.

— Четыре.

Пацан, осторожно освободив ухо, подбоченился и, уперев в бока руки, заявил:

— Пять! Торг не уместен!

Да, настоящий сын. Те же нотки, та же поза. Только взгляд совсем еще детский.

— Заходи, — открыв пошире дверь, впустил в подсобку пацана.

Малолетний обормот не растерялся, а, усевшись за стол, порылся в одном из ящиков, достал письменные принадлежности, вытащил из полки за спиной чистый лист бумаги и вопросительно уставился на меня.

— Как обычно, только эти пять в "шедевры", — дождавшись кивка, двинулся к двери. Малец нетерпеливо постучал по столу.

Я обернулся и положил ему в ладошку серебрушку:

— И за следующий раз!

* * *

У всех есть любимые места... Но чаще необъяснимое притяжение сводится к самому банальному пункту. Расстояние... В такую дождливую и неприветливую погоду, а так же в летнюю жару, зимний холод и весеннюю распутицу, вся Южно-третья управа столовается, заседает, празднует и просто хорошо проводит время в ближайшем заведении — "Приют". Очень даже удобно: соседний дом.

Вот и сегодня, посадив мальца составлять список поступивших книг, я пришел не в управу (выходной все-таки), а в "Приют", заняв любимый столик у окна с видом в сторону моря. Если снести дом через улицу, потом следующий, и так до самого моря... то все равно ни порт, ни водную гладь не рассмотреть. Далеко.

Не успел я прикончить первую чашку горячего и вкусного отвара с румяным пирожком, как в заведении объявились собственными персонами напарники: орк и гоблин. Шумно поздоровавшись, захватив у стойки литровую кружку холодного пива и маленькую чашечку прокисшего молока, сладкая парочка бухнулась на обреченно скрипнувшую лавку.

— Рассказывай, — ухнул Галл и махом вдул полкружки пива.

— Сначала о делах, — покачав головой, ответил я, заметив холщевую папку для документов в лапках гоблина.

Турни быстро убрал папку под стол и заинтересованно уставился на меня.

Я вздохнул. Пока не расскажешь зеленокожим об истории с Павшими, будут увиливать. И приказать нельзя — выходной все-таки.

Хлебнув отвару, принялся подробно описывать недавние события, опустив только упоминание о смотрителе и магической книге. Слушатели попались отменные: не забывая бегать за выпивкой, не перебивая, только вставляли замечания "так их" и гордое "знай наших!". Даже хозяин, скучающий практически в пустом заведении, облокотившись на стойку, внимательно прислушался к рассказу, изредка отвлекаясь на наполнение опустевшей тары.

Наконец, я закончил и облегченно допил остатки отвара, успевшие напрочь остыть.

— Как ты их! — довольно пропищал гоблин. — Еще можно было...

— Молодец, — похвалил Галл, когда Турни сделал паузу промочить горло, — отличный обманный маневр придумал.

Заметив мой непонимающий взгляд, орк охотно пояснил:

— Рывок к заставе. Они, небось, струхнули, что упустят, и созвали всех перекрывать дорогу, а ты свернул к Храму.

Я кивнул, а гоблин, допив третью чашку прокисшего молока, заметил:

— Боевых дев-фамилисток Гильдия боится.

Орк, кивком подтвердив слова маленького Турни, добавил:

— Стражу они привечают. А всем остальным — сразу в лоб...

Я сглотнул. А как же кротость раскаявшихся жен аристократов? Что ж это за Храм-то такой?

Гоблин смачно бухнул тоненькую папку на стол. Осторожно открыл и разложил на столе карту всего Южного округа Сантея. Достав из неприметного кармана стило, привстав, принялся рассказывать и показывать:

— Вот кладбище, чуть правее дом надоедливой Крон, а Храм Светлого Лейнуса здесь.

Турни практически лег на стол и указал стилом местоположение Храма. Ткнув куда-то в сторону окна. Вздохнув, маленький гоблин продолжил:

— До высокого карта всего... — сделав длинную паузу, долженствующую объяснить недалеким напарникам сколько трудов стоило спереть карту из архива управы, пусть и неполную, гоблин продолжил:

— Жилые дома, благородные, с двориками и садиками, да пару лавок.

Я задумчиво изучил карту в указанном до Храма направлении. Действительно, ничего нет интересного: ни заброшенных домов, ни церквушек и минаретов, ни даже одной колеи стального монстра гномов. Спальные кварталы тянутся до самого высокого города.

Я перевел взгляд на орка.

— Были мы там вчера, натоптались, — забухтел Галл, делая после каждого слова паузу на глоток из кружки, — улочки, заборы, тишь да гладь. Ничего.

Вздохнув, я подвел итог предварительным поискам:

— Результатов нет. Значит, сегодня ночью прогуляемся в те места, покружим, может и услышим что...

Орк никак не отреагировал, а маленький Турни сложил осторожно карту и грустно выдохнул:

— И никому не интересно как я карту из архива умыкнул...

Я улыбнулся, хлопнул по хрупкому плечу обиженно вздыхающего следопыта, и, бросив на стол пару медяков, выбрался из-за стола. День короткий, а еще столько забот до бессонной ночи...

* * *

Южно-третья управа не центр Сантея, но всегда на небольшой площадке перед входом умудряется разместиться пару извозчиков. Несмотря на нерадостную погодку можно и пройтись, но, глянув на часы, я решил поспешить и воспользоваться транспортом, ибо, как известно, ровно через пять минут после начала занятий в Академии проход во все корпуса завешивается простенькой "Стена воздуха", кою, к сожалению, в силах преодолеть адепты только старших курсов.

Извозчик высадил меня у входа в парк, и, облегчив свой кошель на две серебрушки, я двинулся по присыпанной песком дорожке. Еще эдак пару деньков такой погоды, и все адепты будут смачно чавкать по парку.

А оживление-то какое... будто центральная улица в день ярмарки! И адепты, придерживая полы развевающихся "великолепных одежек", вприпрыжку носятся, норовя затоптать собратьев, оскальзываются, оглушительно изливая недовольство в "ярких животрепещущих красках истинной речи" и ведут себя не как приличные учащиеся Академии, а как стадо мэкающих и бэкающих...

Оминая застывшие на террасе группы адептов, завзято переругивающихся и угрожающих друг другу смертными карами, я в очередной раз подивился привычке выяснять отношения прямо у порога, чтобы, видимо, успеть забежать в корпус, как только запоют сидящие на фонарях нахохлившиеся синие птицы. Нет, ну скажите, кому пришла идея заменить обычный звонок на целую стаю общипанных попугаев, завывающих: "Адепт не спи, адепт на пару спеши, иначе злой учитель, засадит за самоучитель..."?

Только я прошел в огромный холл, как попугаи подняли вой и толпа адептов ринулась внутрь. Избежав столкновения с толстопузым гномом и удачно проскочив между замершим орком и теряющейся в вышине метровой колонной, я попал в коридор, который, по идее, ведет к нужной аудитории. Странно, но этот путь избрало всего несколько адептов из всей толпы в холле...

Парк Академии Сантея раскинулся почти на треть Южной части высокого города. А корпуса, упрятанные в глубине под сенью мощных вековых деревьев, поражают воображение стороннего наблюдателя своими размерами. Как облезлый трехэтажный дом, больше подходящий для средней паршивости лавки обычного купца, может осквернять великолепный парк? Но это только внешне... Пройдя же через широкие двустворчатые двери, попадаешь в поистине исполинский холл (если вспомнить размеры корпуса снаружи) с теряющимся в темноте потолком, потому как свет фонарей, развешенных на стенах и колоннах, не в силах туда дотянуться... А самое поразительное то, что войдя в двери любого корпуса, попадаешь в одно и то же место...

Кстати, это только начало. Далее, зная номер аудитории, естественно, надеешься попасть в нужное место, ибо у каждого коридора прибиты медные таблички с трехзначным кодовым именем. Но, двинувшись, уже через десяток шагов начинаешь растерянно вертеть головой. На первом же перекрестке теряется понимание системы местного обозначения. И, сделав еще пару шагов, окончательно понимаешь: искать придется долго, нудно, и, возможно, безрезультатно. Поэтому, я "сел на хвост" небольшой группе адептов, следующих шагах в десяти передо мной, и, оглянувшись, ничуть не удивился аналогичной картине позади. Ибо, как известно, чем больше адептов идет одной дорогой, тем выше шанс в конечном итоге найти верный путь...

Верные приметы не подвели: после очередного правого поворота на каждом перекресте наша змейка выбралась в правильном направлении. Издав вздох облегчения (минут на пять всего опоздали) небольшая группа адептов таки добралась до нужной аудитории.

Внутри оказалось пустынно: занято от силы четверть мест в привычной аудитории на десять дюжин адептов. Я забрался повыше, удобно разместился, приготовив маленький блокнотик и простенький писчий прибор.

За большой кафедрой, в удобном мягком кресле, расселся внешне молодой маг, одетый, в противоречие всем статутам, в обычный дорожный костюм неброской расцветки. Да и сам маг неброский: человек, обычная невыразительная внешность, никаких бородок и усов, чисто выбритый, с только одной заметной сразу деталью — длинные волосы свободно лежат на плечах. Ему бы косуху, да годков с десяток накинуть — типичный байкер получится. Только откуда здесь байки?

Очередная жиденькая змейка адептов влилась в аудиторию, тихонько расселась, и маг, встав и обойдя кафедру, спокойно усевшись на нее, заговорил:

— Мое имя Реалено код ди Миагон. В этом семестре вы прослушаете курс "История магических веяний", который, для большинства из вас, завершится зачетом и допуском на следующую ступень обучения. Сразу отмечу для особо одаренных: мне чихать на то, будете вы посещать мои лекции и практические занятия. Скажу больше — тем, кто прослушает весь курс, получить зачет будет сложнее. Поэтому, во избежание эксцессов, прошу покинуть аудиторию всех тех, кто сомневается в надобности изучения курса "История магических веяний".

Маг отвернулся и уставился в окно. Я задумчиво перевел взгляд туда же. Вот странно — снаружи буквально пару окон на каждом корпусе, а тут в одной аудитории их целых шесть.

Я нисколько не удивился тому, что почти половина присутствующих адептов встала, сложила свои пожитки и, тихо переговариваясь, двинула на выход. Еще будучи на первом курсе, я часто слышал об этом незаурядном учителе, который выгоняет студентов со своих лекций, совершенно наобум ставит всем подряд зачеты и ничегошеньки не требует. Трудно сказать, что меня подвигло на присутствие на этих занятиях, но я решил посетить хотя бы один раз лекцию молодого представителя кафедры "Общая магия", дабы выработать свое личное мнение о самом легком предмете Академии.

Окинув взглядом зал, я сильно удивился, рассмотрев оставшихся адептов. И если на фоне большой толпы второго курса эти личности как-то могли затеряться, то теперь каждая из них отчетливо заметна. Взять хотя бы сына помощника Главы Гильдии Магов Сантея, графа Эрнесто Арни Ломберто. А сидящая на первом ряду принцесса Империи Рно в окружении охраны что здесь делает? Продолжая рассматривать оставшихся, я с удивлением заметил одну знакомую неразговорчивую личность — в балахоне адепта на третьем ряду, прямо за компанией яркого графа-блондина устроилась Анни-Лея!