F20.Балансировать на грани

* * *

ГЛАВА 8. Олег

   — Неужели ты что-то понимаешь в компьютерах? — спрашивает меня отец, когда мы всей нашей дружной семьей уселись за большим столом в гостиной Кати. Родители редко приезжают, буквально раз в два-три месяца, и это хорошо. Мы всегда встречаемся у Кати дома, что тоже хорошо, так как в квартире, которую я снимаю, не хотелось бы принимать гостей. Особенно родителей.

   — Вроде справляюсь, — отвечаю, елозя вилкой кусок огурца по тарелке.

   Когда тебя привязывают к кровати, ты вырываешься. Всегда вырываешься, потому что обездвиживание — это очень страшно. Ты пытаешься объяснить, что в порядке, будешь везти себя смирно и делать все, что скажут. Но сначала ты пытаешься вырваться. Ну, для того, чтобы все это им рассказать.

   — И много платят?

   Пожимаю плечами.

   И чем сильнее ты вырываешься, тем крепче тебя вяжут, а чем крепче вяжут, тем сильнее вырываешься. Замкнутый круг.

   Я давно уже понял, что нужно расслабиться и... получать удовольствие. Потому что некоторые вещи неизбежны.

   Если ты не можешь изменить обстоятельства, нужно изменить отношения к ним, не так ли?

   — Как так получилось, что тебя взяли на столь ответственную должность с высокой заработной платой и полным рабочим днем?

   Пожимаю плечами. Чем сильнее барахтаешься, тем туже вяжут.

   — Я, надеюсь, эта работа действительно существует, и ты не занимаешься чем-нибудь незаконным?

   — Директор фирмы — близкая подруга Кати — Алла Константиновна, — смотрю на Катю в ожидании кивка — дожидаюсь.

   — Я попросила ее взять Олега на работу. Дать парню шанс и, — произносит с гордостью и улыбкой, — кажется, все прошло успешно. Аля часто хвалит его.

   — Катерина, ты отдаешь себе отчет, что так нельзя поступать? Ты бессовестно играешь на чувствах друзей.

   Понимаю, что уже не хочу огурец. "Чем сильнее барахтаешься, тем крепче привязывают. Расслабиться и плыть по течению", — повторяю про себя как мантру. Кажется, я слегка покачиваюсь вперед-назад.

   — Вот ей было неудобно тебе отказать и... — отец вдруг замолкает, подбирая слова.

   — ...И пришлось взять на работу душевнобольного, — заканчиваю я за него.

   На самом деле, в нашей стране, как и в любой другой стране, дискриминация таких шизиков, как я, весьма развита. В мире, в котором я живу, не принято слушать шизиков, не принято разговаривать с ними, не принято брать их на работу и отстаивать их права в суде. Не принято смиряться, что один из них — твой сын.

   Смотрю перед собой, фокусируясь на скором возвращении к своим испанским друзьям, которые ждут в моей квартире, на Алиной тонкой шейке, на ее восхитительном и безумно возбуждающем запахе. В последнее время я остро воспринимаю запахи, наверное, это компенсация за ухудшившиеся зрение и вкусовые качества. А пахнет она действительно умопомрачительно, очень женственно. Вообще-то, я теперь каждый день мастурбирую на свои воспоминания. В том, чтобы быть психом есть свои плюсы — можно признаваться себе и окружающим в низких вещах и не чувствовать при этом вины или смущения.

   Я бы сказал о своих мыслях вслух, но за столом сидит мать, а при ней я всегда буду смущаться, насколько сумасшедшим бы ни был.

   Я редко слышу, как мама разговаривает, еще реже — когда обращается ко мне. Просто, в некоторых случаях дети не достойны материнской любви. Это нормально.

   — А почему бы нам всем не сходить, например, в кино сегодня вечером? Позовем Алю с собой. Заодно я расспрошу ее про нашего Олега.

   Идея отца кажется восхитительной, поддерживают ее все, особенно дети. Разумеется, фильм выбирается мультипликационный. К слову сказать, та самая едва не утонувшая девочка выжила, мне очень повезло, что на моей совести в глазах окружающих осталась по-прежнему только одна смерть.

* * *

ГЛАВА 9. Аля

   Вероятно, лишь я одна в нашем городе не имела никакого понятия о фамилии Баль. Николай Николаевич Баль — известный хирург и профессор на какой-то там кафедре, его жена — Инна Викторовна — гинеколог и тоже преподаватель.

   Катя, которая с детства падала в обморок от вида крови, ни в какую не захотела идти в медицинский, зато вышла замуж за стоматолога. Думаю, это тоже считается. Поискав кое-какую информацию, я выяснила, что Олег Баль сдал вступительные в числе лучших, всегда учился на отлично и подавал огромные надежды. Но потом, по какой-то непонятной причине, совершенно неожиданно для семьи, выбрал специализацией психиатрию. Разумеется, это был удар ниже пояса. Родители в панике всеми силами пытались вернуть сына на путь истинный, но он сказал, как мне объяснила Катя, "кто-то должен выполнять эту работу. Пусть это буду я, раз никого лучше на курсе не нашлось". Женился в двадцать лет на одногруппнице, украинке Алине Иванчук, и уехал с ней в Киев, где продолжал доучиваться, пока не настал "роковой день", как было написано в одной из газет того времени.

   Погода не особо радовала, но хотя бы не бил тот самый порывистый ледяной ветер, заставляющий людей бегом передвигаться по улицам всю прошлую неделю. Накрапывал дождик, в грязных лужах уже начинали отражаться весенние лучики. Жители города с нетерпением ждали весну, щеголяя без шапок и перчаток, тем самым показывая, что к массовому оголению давно готовы.

   Приглашение Балей сходить вместе в кино поначалу сильно удивило, но, в конце концов, почему бы и нет? Заодно будет возможность пообщаться с Олегом в неформальной обстановке. В последнее время мы крайне редко сталкивались в офисе. Он успевал поработать с моим компьютером до того, как я приходила, уходить так же старался до меня или после. Кроме того, на мои плечи навалилось так много работы, что не хватало сил даже вникнуть в гуляющие по офису сплетни, вероятно, эпицентром которых были мы с Балем. Пересуды меня не беспокоили, а вот то, что я стала слишком мало спать — весьма. Видимо, недосып и постоянные стрессы отразились на внешнем виде, так как один раз кто-то, а я догадываюсь, кто у нас в компании самый главный врач, оставил на моем столе упаковку "Магний В6".

   Засос прошел полностью, уже через неделю он превратился в бледное пятно, а через две и вовсе не осталось ни следа. Впрочем, как и от ощущения, что мы сделали что-то мерзкое или неприемлемое.

   При родителях Олег упорно молчит, стараясь делать вид, что его с нами нет. Он не захотел ни колу, ни попкорн, ни конфет. Ему безразлично, на какой фильм идти и с кем рядом сидеть. По странному стечению обстоятельств, я оказалась единственной, кто рад был сидеть рядом с ним, это стало заметно, когда Катя распределяла купленные билеты.

   Профессор со своей женой ведут себя совершенно не так, как должны вести себя ... профессор со своей женой. По крайней мере, в моем представлении. Высокий седовласый мужчина с прямой осанкой и квадратными очками, изысканно одетая слегка полноватая пожилая женщина, на которую, кстати, очень похож Олег, вместе со мной и Катькой гонялись за детками, кидались попкорном, смеялись, соревновались в игровых автоматах и охотно фотографировались. Развлечения захватили, даже мне удалось отвлечься и расслабиться, отпустить вечные проблемы на работе, но Олег упорно не принимал участия ни в чем подобном. Весь вечер он простоял поодаль и рассматривал проходящих мимо людей, словно стеснялся показать, что с нами. Одет был в свои неизменные бледно-голубые джинсы, но, правда, в новую темно-синюю рубашку с длинным рукавом. Дети с ним совсем не общались, как будто у них не было дядюшки.

   — Могу я поговорить с Эм? — украдкой спрашиваю я, подходя.

   Олег кивает и качает головой влево, видимо, воображаемая девушка стоит там.

   — А ты бы не мог переводить? Помнишь, я не говорю по-испански?

   — Если честно, я тоже уже плохо говорю, многое забылось. Но, думаю, общий смысл передать смогу. О чем ты хотела поговорить с Эм?

   — Ты же ей рассказал о том, что случилось на вечеринке?

   Олег кивает.

   — Я хотела узнать, что она об этом думает.

   — Она, — продолжает говорить после того, как прочистил горло, — она понимает русский. Но говорит только по-испански. Я не буду переводить твой вопрос.

   — Хорошо, мне все равно.

   — Эм говорит, что не помнит, когда я в последний раз так хорошо спал и был так счастлив, — стискивает губы и раздраженно смотрит в сторону, где якобы стоит Эм, словно, действительно не хочет делиться этой информацией. Боже, у него в голове полный бардак, раз он смущается собственных слов, говорит то, что не хотел бы.

   — Кажется, Эм сдала тебя с потрохами, — качаю головой.

   В ответ он пожимает плечами.

   В кинотеатре я сижу от него слева, далее Катя, ее муж, потом дети и их бабушка с дедушкой. Наверное, мультфильм веселый, но я не особо слежу за сюжетом. За пять минут до начала мне позвонил Дима и ледяным официальным тоном попросил, чтобы мы подготовили версию для передачи к четвергу. Он еще ни разу не связывался со мной первый после разрыва, и... лучше бы и вовсе не связывался. Голос был исключительно деловым, никакого намека, что мы пять лет были вместе, ни остатка от былых теплых чувств. Разболелась голова. Я сижу в темноте зала и думаю, что если сейчас пойдет кровь, то мне придется быстро бежать, чтобы не запачкать никого. На всякий случай сжимаю пачку салфеток.

   Его руки, скорее всего холодные, лежат на его коленях. Безумно заманчивые, большие руки. Несколько минут неотрывно смотрю на них, потом, не в силах сдерживаться, кончиками пальцев глажу тыльную сторону его ладони. Я права, рука ледяная.

   — Можно? — спрашиваю шепотом.

   Олег кивает и кладет ладони мне на лоб и щеки. От удовольствия я прикрываю глаза, еле сдерживаясь, чтобы не застонать. Через какое-то время он принимается за массаж. Начинает с висков, и снова это восхитительно. Чувствуя себя наркоманкой, получающей запретную, но безумно желанную дозу, я убираю перегородку между креслами и облокачиваюсь ему на грудь. Олег чуток подвинулся, чтобы нам было удобнее, и продолжает расслаблять меня. Его руки массируют мою голову, стягивая волосы почти до боли, но от этого становится только легче. Потом он переходит на плечи, предплечья. По очереди разминает ладони. Внезапно посещает совершенно ненормальное желание залезть к нему на колени. Почему-то кажется, он не удивился бы и не подумал обо мне плохо.

   — Тебе нравится прижиматься ко мне, да? — спрашивает шепотом. В этот момент главный персонаж, зайчик с большой морковкой в лапах, убегает от волка под громкие аплодисменты деток.

   Я молчу.

   — Мне кажется, тебе очень нравится, — отвечает за меня. — Правда, я пока не понял почему.

   — А тебе нравится? Когда я прижимаюсь.

   — А ты как думаешь? — он кладет мою ладонь на свою ширинку.

   — Ты сейчас опять...? — растерянно шепчу, ощупывая его желание.

   — Надеюсь, что нет. Я бы не хотел выглядеть гадко перед матерью.

   — Значит, на свете все-таки есть человек, которого ты стесняешься?

   — Значит, есть. Только, если ты не прекратишь, меня и это не остановит.

   Замираю, понимая, что все еще глажу его, убираю руку.

   Я лежу у Олега на груди, а он обнимает меня. Со стороны мы, должно быть, похожи на влюбленную парочку. Смотрим глупый мультфильм, думая друг о друге. Хочется, чтобы он продолжал меня трогать, не ограничиваясь плечами и ключицами. В зале темно, я очень надеюсь, что никто не обращает на нас внимания, хотя, Катя, сидящая рядом, часто поглядывает расширенными в ужасе глазами, перешептывается с мужем.

   Мои соски ноют от необходимости, чтобы он к ним прикоснулся. Я мечтаю о поцелуе в шею, таком влажном, чувственном, о касании его горячего языка. Почему в тот момент мне показалось, что в его ласках было что-то детское? Олег — взрослый мужчина, который, к тому же, был когда-то женат. Да, он сейчас адаптируется к нормальной жизни, но у него получается, не так ли?

   Перекидываю волосы на левую сторону, приспускаю кофту, оголяя правое плечо. Он тут же наклоняется.

   — Только поцелуи, ладно? — шепчу. Он кивает и начинает ласкать, слегка посасывая. Нежно и очень чувственно, широко открывая рот, облизывает мою кожу, впиваясь в нее, но тут же отпуская. И снова. Приходится поежиться на стуле от внезапного острого дискомфорта.

   Кладет ладонь на мою ногу, проводит пальцами по бедру, слегка надавливая.

   — Видите себя прилично! Тут полный зал детей! — шипит мужчина справа от Олега. Тот вздрагивает, дикими глазами смотрит на соседа, потом на меня. Вытирает ладонью свою слюну с моей кожи, подтягивает кофту, но руку кладет обратно на мои стиснутые колени.

   — Кажется, это не лучшее место, — шепчет он.

   — Почему мне так приятны твои ласки? — отвечаю я вопросом, тяжело дыша, понимая, что безумно хочу этого мужчину.

   — Все мы слегка извращенцы, — шепчет в ответ, доставая из кармана вибрирующий телефон. — Мне пора принимать лекарства. Не скучай.

   Поднимается и аккуратно протискивается к выходу, уходит. Катя тут же протягивает мне мобильный, на экране которого написано: "Так это правда? Вы с ним спите?" Я отрицательно качаю головой и растерянно пожимаю плечами, думая о том, что мы пока с ним не спим. А если быть до конца честной, то о том, каково это спать с ним?

   Фильм закончился минут через десять, и мы всей гурьбой забились в небольшой ресторанчик развлекательного центра. Профессор с женой, кажется, не заметили нашего милого петтинга с их сыном, они весело обсуждают с детишками меню, выпытывая у официантки подробности составов блюд, Катя с мужем спорят насчет салатов, а я единственная не могу понять, почему никто не спрашивает, где Олег? Наконец, озвучиваю этот вопрос.

   — Он принимает лекарства, — отвечает Николай Николаевич. — Скорее всего, приходит в себя в туалете.

   — Приходит в себя? — переспрашиваю я.

   — Да, в течение первых тридцати минут наступает сильная вялость и апатия, потом проходит.

   — Так нужно пойти помочь ему! — подскакиваю со стула, думая о том, в каком из мужских туалетов может приходить в себя Олег.

   — Да сиди ты, он в порядке. Он каждый день несколько раз через это проходит, — включается в разговор Катя.

   — А ему обязательно принимать эти таблетки?

   — Обязательно, — вздыхает профессор, — иначе болезнь начинает прогрессировать. И вообще, раз уж мы коснулись этой темы, — кладет руку поверх ладони своей жены. Инна Викторовна, видимо, хотела его перебить или одернуть. Женщина покорно закрывает рот, опускает глаза. — Очень удивлен, что ты доверяешь ему столь ответственную работу. Я люблю своего сына, но не могу не признавать очевидного. Он мыслит намного медленнее обычного среднестатистического человека.

   — Я знаю его способности, скоро год, как он работает под моим руководством. И я бы не сказала, чтобы у меня накопилось много претензий. Конечно, ему еще учиться и учиться, но ребята помогают. Думаю, вы зря списываете его.

   — Мне просто не хотелось бы, чтобы твой бизнес пострадал из-за его ошибки, в которой его нельзя будет обвинить. Ты понимаешь, о чем я? Работа Олега — целиком и полностью твоя ответственность, никто не может за него поручиться, да и он сам не может.