Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
-Ну, попробуй.
Он вспомнил, что Ирица видит в темноте.
Лесовица присела возле валуна. От Береста она слышала, что базальт — черный. Она перебрала каждую травинку, но осколка черного камня не нашла.
-Может, Хассем не заметил, что я сдвинул валун? — начал размышлять Берест. — Проворонил твой Вороненок... Как быть-то? — он в недоумении охватил пальцами свою короткую светлую бородку.
Ирица подумала немного:
— Подожди здесь, я сейчас, — и исчезла в лесу.
Появилась она с пучком белой ирицы и робко протянула его Бересту.
— Моя трава... Она все лето цветет.
-Диво ты лесное! — обрадовался Берест. — Да ведь это ирица!
Лесовица быстро убрала руку, когда он бережно взял на ладонь крохотные белые цветки. Берест ничего больше не сказал, положил лесную траву на проплешину от валуна.
Утром Хассем уже не сомневался, что его друг вернулся за ним на каменоломни, и в тот же день ответил условным знаком.
Каменоломни под Анварденом существовали уже лет сто. Большого размаха добыча базальта никогда не достигала, но несколько поколений каменотесов глубоко вгрызлись в предгорья, в скальные породы по берегу Эанвандайна.
Широкая река стремила за спиной Береста волны. Была ночь. Ирица светила факелом, а Берест работал киркой. Кирку он купил еще в селе, где взял верх на празднике в кулачном бою. Он заранее знал, что она пригодится.
Ирица, высоко держа факел, пыталась представить себе ходы под землей. У Береста от работы взмокла рубашка, а Ирица закуталась в плащ. Ночь была свежей, с реки дул ветер.
— Давай веревку, — сказал Берест. — Попробую спуститься в штольню.
Старые, отработанные штольни не охранялись. Многие из них осыпались, а сами работы передвинулись далеко, в другое место. В глубине души Берест не был уверен, сумеет ли он добраться до новых галерей, где сейчас работали невольники.
Ирица нашла веревку и протянула Бересту.
— Там темно, — вздохнула она. — Как ты найдешь путь?
— Не знаю, как, Ирица, — сказал Берест, обвязывая веревку вокруг огромного валуна. — Наугад. Буду искать понемножку, разбирать завалы... Может, даже месяц провозимся или больше.
Ирица по-прежнему боялась его и не подпускала близко, а веревку передала, далеко вытянув руку, точно готова была при всяком неосторожном движении Береста отскочить. Но она не покинула его и не позабыла человеческую речь.
Старые штольни не охранялись, но уйти через них до сих пор не удавалось никому. Галереи под землей обвалились во множестве мест, перекрытия сгнили, выходы на поверхность были нарочно завалены уже давно. На каменоломнях изредка находились сорвиголовы, готовые бежать наудачу, вслепую. Но этих скоро ловили. Среди рабов, которые под землей надзирали за работой, несколько человек давно научились выслеживать беглецов. Они были на хорошем счету у начальства и пользовались многими поблажками в остроге. В случае надобности ловцов расковывали и выдавали оружие, а они и рады бывали охоте в подземных ходах — мрачной потехе в бессмысленной каторжной жизни.
Ирица протянула Бересту факел. Чувство беспомощности перед чужим ей миром камня и гор, перед темными подземными путями не оставляло лесовицу с тех пор, как Берест начал разрывать осыпь. А когда он спустился по веревке и, светя себе факелом, исчез в черном проеме, у Ирицы совсем упало сердце. Она села неподалеку, поплотнее закуталась в плащ и приготовилась ждать.
Хассем видел, что камень у обочины вернулся на прежнее место. Это означало: жди. С тех пор Хассем с тревогой, которая просто разъедала ему сердце, каждый раз отмечал положение валуна.
"На месте. Все еще на месте..." Побег представлялся Хассему бродом через темную реку. Ему нужно шагнуть в воду, и неизвестно — достигнет он другого берега или нет? Может быть, вода сомкнется выше его головы, и он исчезнет, а может, выйдет на другой берег. Если Творец сохранит ему жизнь, значит, у него есть предназначение к свободе.
Спустя почти три недели камень на обочине снова сдвинулся со старой проплешины! Смуглое лицо Хассема побледнело. Завтра... Нет, уже с этой минуты он был беглецом. Хассему казалось, другие невольники оглядываются на него, а надсмотрщики вот-вот закричат: "Не уйдешь!". Юноша опустил голову. Ему стало холодно, как будто он в самом деле переходил вброд реку. В штольне Хассем подобрал осколок базальта и незаметно кинул его в траву возле валуна.
Ночью он долго прислушивался к храпу соседей по бараку и ждал рассвета. Под утро провалился в сон. Хассему снилось, он идет по узкому ходу в каменоломнях. Он знал, что это и есть путь на свободу.
Хассема догоняет, останавливает угрюмый мужик из его барака. С ним Хассем наяву едва ли перемолвился и тремя словами. А во сне он говорит:
— Не ходи туда. Ты же видишь, что туда никто не ходит! Если бы все было так просто, мы бы давно ушли через этот ход.
— А что там? — спрашивает Хассем.
— Там Демон. Демона вовсе не убили, он теперь живет в глубине каменоломен. Никто не ходит этим путем — все боятся.
Хассем понимает, что ему говорят о сторожевом псе, полуволке, которым раньше травили неудачливых беглецов.
Тени факелов пляшут на стенах. Хассем идет вперед. Почему-то он оказывается в подвале старого господского дома, где жил до продажи на каменоломни, и проходит мимо чуланов, куда в детстве бегал за крупой для кухни...
Снова и снова Хассем блуждает по переходам, спрашивает себя: откуда я знаю, куда идти? Он различает: дорогу указывает проросшая сквозь базальт трава. Та самая, с белыми цветами...
И вдруг впереди, во тьме коридора — два огня. Это Демон — огромный пес, во сне — черный, а не серый, каким был при жизни. Пес устремляет на беглеца взгляд желтых горящих глаз без зрачков. Его взгляд приковывает Хассема к месту, лишает воли. Юноша знает: пес теперь убивает взглядом, он стал только сильнее с тех пор, как Берест сломал ему шею.
Но Хассем тоже смотрит Демону в глаза. В душе поднимается боевая ярость. Два взгляда встречаются в поединке.
"Тебя нет!" — думает Хассем. — "Берест убил тебя! Ты никогда больше не будешь стоять на пути живых". Под взглядом Хассема Демона охватывает огонь, пес ярко вспыхивает и становится оранжево-красным, как пламя. Переливающийся призрак прыгает, оскалив клыки. Во сне полет собаки в прыжке длится дольше, чем это было бы наяву. Но Хассем не отводит взгляда.
Уже просыпаясь от колокольного боя побудки, ворчания и ругани в бараке, Хассем вспомнил последнее, что было во сне. Пес не долетел до него — сожженный, рассыпался пеплом. И первая мысль Хассема была: "Выход свободен!".
В полумраке чадили факелы, голова гудела от грохота молотов и кирок, треска выламываемой породы и шелеста осыпающегося щебня. Воздуха не хватало. Хассем уже не первый раз оглядывался в сторону перехода, который вел к отработанной штольне. Наконец юноша сказал себе: "Ну, все, он уже ждет", и, оставив работу, прикинулся, что у него схватило живот. Старая штольня служила каменотесам за отхожее место. Выходы из нее тоже были завалены.
Хассем добрел до штольни, настороженно прислушиваясь: не принесло бы еще кого-то. Никого нет... Подобрав с пола камень, Хассем стал стучать в стену: трижды быстро, трижды медленно. В ответ за одним из завалов метнулось пламя. Завал был почти разобран, через миг в нем возник проход. Высокая фигура, факел в руке...
-Ух ты! — зазвенев цепью, Хассем неуклюже кинулся на свет. — Берест?!
-Ну, пошли! — торопил его Берест, таща за собой за руку.
Хассем перелез через завал.
-Иди прямо по галерее, вот напильник, а я сейчас! — велел Берест, отрывая от земли тяжелый обломок. Он поспешно закладывал проход.
Хассем отошел немного и, присев, начал спиливать кандалы. Рядом с ним опять возник с факелом Берест:
-Давай я.
Он сунул Хассему факел, а сам обхватил ручку напильника подолом рубашки, чтобы не скользила, стиснув зубы, стал быстро водить по железу.
Хассем сидел у стены и светил Бересту факелом. Когда кандалы были спилены, он вскочил. Вслед за ним вскочил на ноги Берест и без лишних слов обнял его.
Хассем глубоко вздохнул, обхватил Береста за плечи:
— Все-таки пришел! А я думал — утонул!
-Я обещание давал, — подтвердил Берест. — Стало быть, выполняю... Ну, пошли скорей! — он показал туда, куда уводил узкий ход.
Берест освещал дорогу, Хассем шел позади.
-Там, дальше, перекрытия едва держатся, — сквозь зубы обронил Берест. — Одни завалы. Ты думаешь, что я так долго? Дорогу сюда искал. Постой...
Впереди была развилка. Получше осветив факелом столбы перекрытия, Берест скоро отыскал глубокую крестообразную зарубку, сделанную ножом:
-Это моя метка. Нам туда, — он махнул рукой. — Погоди-ка, подержи факел.
Передав факел Хассему, Берест сделал зарубку и на столбе напротив:
-А вот это для погони. Тебя ведь, брат, скоро хватятся.
Хассем глянул на новую, только что сделанную метку, понял и усмехнулся.
Берест еще несколько раз останавливался, чтобы поставить ложный значок. Они шли долго, снова и снова перебираясь через завалы, на каждой развилке выбирая путь по берестовским крестикам.
В нескольких местах пришлось ползти.
-Это я ход расчистил, — объяснил Берест. — Совсем было глухо. Ну, если я пролез — ты тем более пролезешь.
Хассем потерял счет коридорам и развилкам. Он боялся погони, оглядывался назад, прислушиваясь к звукам и эху. В полумраке были слышны только их собственные шаги и прерывистое дыхание. Вконец измучившись, оба присели отдохнуть у стены. Впереди был еще порядочный кусок дороги.
-Тебя, верно, уже хватились, — сказал Берест. — Слышь, Хассем? Может быть, выслали уже ловцов!
Хассем начал подниматься, держась за стену:
— Пойдем скорее... Еще тебе не хватало попасться из-за меня. Сам знаешь, они со следа не собьются. Пойдем!
-А у меня собьются, — упрямо отвечал Берест. — Зря я, что ли, почти месяц по этим каменоломням рыскал, дорогу разведывал?
Хассем стоял, прислонившись к стене:
— Знаешь же, кто у ловцов за главного. От Крота еще никто не уходил. Говорят, сквозь камень беглых видит. Вцепится в след — все, смерть. И сильный, как тот Демон. Нагонит — мало не покажется. Пошли, а, Берест?
Берест, хмурясь, поднялся:
-Демона я голыми руками задушил — и Кроту то же будет.
Свое прозвище Крот получил за то, что не раз ловил беглецов под землей, всегда безошибочно отыскивая дорогу в каменоломнях. Рабы боялись его, за глаза ненавидели, в глаза заискивали, и не только из-за его дружбы с начальством, но и из-за нечеловеческой силы, с которой тот казался неуязвимым. Крот, как Берест, был пленником, взятым на войне, но почти двадцать лет провел в рабстве и не помнил уже другой жизни. Хассем посмотрел на Береста и мрачно покачал головой.
— Может, он сильней тебя...
-Не каркай, — отмахнулся Берест и добавил. — Конечно, не с руки нам с этими ловцами встречаться. Без них веселее.
Снова начался путь через переходы и завалы, по-прежнему у развилок Берест высвечивал факелом крестики на столбах, ставил ложные и уверенно сворачивал во тьму переходов. Хассем шел за ним, уже давно ни о чем не думая. Ему казалось, что они идут целый год. Радовало одно: чем дольше идут, тем ближе выход.
Шестерых ловцов расковали и выдали им ножи. Приземистый, широкоплечий Крот без суеты осмотрелся в отработанной штольне и заметил, что завал здесь был недавно разобран.
У поворотов он догадался осветить стены и перекрытия и почти сразу обнаружил метки. Но Бересту впрямь удалось запутать ловцов: из-за ложных знаков им пришлось часто делиться, направляясь по разным коридорам, расходиться и сходиться снова, чтобы не потерять след.
К последней развилке вышли трое, внимательно осмотрели столбы с двумя похожими крестиками, и Крот велел, кивком указывая на темный проход:
— Вы двое туда, я — сюда.
Он не сомневался, что догонит Хассема — и что Хассем ему не соперник: юноша, почти подросток, без оружия и в цепях. Торопясь с преследованием, Крот не нашел спиленных кандалов, которые были присыпаны щебнем.
Метки на столбах перекрытий насторожили Крота: он догадался, что у Хассема есть помощник с ножом. Но ловца это не остановило. Он был уверен, что справится и с двумя.
Крот знал каменоломни. Переход, выбранный им, оказался короче, чем у других ловцов. Посветив факелом по столбам и увидев только одну метку, он на миг остановился, соображая. Крот понял: ему повезло, сюда беглецы еще не дошли и не успели вырезать ложную. Но они обязательно пройдут здесь. Крот развернулся и уверенно направился по коридору навстречу.
Про него недаром говорили, что он чует беглых сквозь камень. Хассем и Берест остановились у очередной развилки, когда перед ними бесшумно, как призрак, появился человек. Факел ярко освещал лицо ловца, которое казалось коричнево-красным. Хассем сразу узнал его, отшатнулся к стене, а потом одним прыжком догнал Береста и оказался за его плечом: проход был слишком узким, чтобы встать рядом.
-Гляди! — первым воскликнул Берест. — Кажись, встреча у нас!
-Встреча так встреча, — подтвердил Крот. — Шел я за одним беглым рабом, а поймал двоих.
-Точно как в сказке, — оскалил зубы Берест. — Мужик кричит: "Я медведя поймал!" — "Так тащи его сюда!" — "А он меня не пускает!".
Крот, слегка нагнув голову на бычьей шее, обронил:
-Шутник! — и в его руке блеснул нож.
-Отойди, Хассем! — велел Берест, доставая свой.
Хассем отступил во мрак перехода. Стиснув зубы, он смотрел, как два почти равных по силе врага схватились в нескольких шагах от него. В темноте ему было видно только, как пляшут и резко дергаются вверх-вниз их факелы, которыми они дрались, как оружием, да иногда — блеск лезвий. Хассем держался руками за стену, чувствуя, что в нем медленно, но неотвратимо поднимается уже знакомая ярость.
Берест теснил своего врага, и поэтому казалось, что побеждает он. Хассем не поверил собственным глазам, когда Берест, тихо вскрикнув, оступился. Он выронил нож, потом — факел и схватился за грудь, силясь вытащить нож Крота, вонзившийся между ребер.
-Ты хвастун, северянин, — произнес Крот.
Берест со стоном осел на землю.
Хассем, смотревший из темноты, дернулся. Только что Берест побеждал — и вот он убит? Переход от надежды к полному краху был таким резким, что нахлынувшее отчаяние сделало Хассема спокойным. Ни горя, ни страха он не почувствовал.
Крот огляделся, светя факелом. Хассем вжался в стену возле столба перекрытия, и ловец не увидел его. Решив, что мальчишка улизнул во время драки, Крот оставил поиски на потом — никуда не денется! — а сам наклонился над Берестом. Вот это была настоящая добыча: раб, бежавший пару месяцев назад, считавшийся опасным!
Хассем оторвался от стены и поднял нож Береста. Крот не слышал, не обернулся. Тогда Хассем прыгнул на Крота сзади и изо всех сил полоснул по толстой бычьей шее. Ловец захрипел, а Хассем отскочил, пока тот с валился набок, роняя факел.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |