— Ривен, Ривен... Где-то я слышала что-то подобное. Это не тот остолоп, что весь свой резерв на какие-то глупости истратил, а в конце концов и магии лишился? Здоровый такой, шебутной ужас как.

— Наверное он, только я от него совсем другую историю услышала.

— Если останешься, расскажешь как-нибудь на досуге.

— Так я могу остаться?

— Не так быстро, девонька. Мы еще наш разговор не закончили. Если я кого-то в дом свой приму, то должна знать о нем все до мелочей, даже самую горькую правду. И только попробуй сказать, что это неправильно.

— Я отвечу на любые ваши вопросы.

— А может ты сама признаешься в чем-нибудь эдаком?

— Я думаю, что Леда написала о том, что я полностью потеряла память после болезни?

— Скажем так, упомянула.

— А про то, что из дому я сбежала буквально из-под венца?

— И про это есть пару строк.

— Ну тогда ничего нового я вам рассказать о себе не смогу.

— С парнями у тебя уже было что-то?

— После болезни так точно нет, а вот за остальную жизнь не ручаюсь, но по деревне никаких слухов про это не ходило.

— Болезни какие-то имеешь?

— Кроме потери памяти никаких.

— С хворями я твоими, если что, быстренько разберусь. Парней сюда не приводи. В доме не сорить. Завтрак в семь.

— Это значит — да?

— Это значит — посмотрим. Сейчас подумаю, где же тебя разместить, а потом и поужинаем по нормальному. Это все твои пожитки или под лавочкой что-то забыла? Если все, тогда иди за мной.

Пройдя через небольшой неосвещенный зал (в темноте я его почти не рассмотрела) мы подошли к лестнице, ведущей на второй этаж. Подниматься было достаточно страшно, так как ступеньки высокие скользкие (а может это мне просто с перепугу так показалось), а свет хозяйка почему-то так и не зажгла. Затем, пройдя по небольшому холлу сразу за лестницей, мы оказались у двери. Насколько я могла рассмотреть за крупными габаритами хозяйки дома, ручка на двери отсутствовала. Мара просто легко прикоснулась рукой и дверь тут же распахнулась. Одновременно в комнате зажглись свечи, понятно магические, вряд ли в городе кто-то пользуется восковыми. Помещение, где мне придется жить, оказалось небольшим, но рука человека со вкусом чувствовалась и тут, пусть даже в мелочах вроде маленького прикроватного коврика из овчины, изящного туалетного столика с большим зеркалом возле окна, абсолютно соответствующей ему по стилю прикроватной тумбочки, украшенного резьбой шкафчика для одежды. Мне понравилось все, особенно тон, в котором комната выдержана — орехового цвета мебель, а все остальное нежно голубое, вплоть до постельного белья.

— Красиво-то как у вас. У нас в деревне даже у самых зажиточных односельчан такой роскоши не было. А уютно как — наглядеться просто не могу.

— Ну что ты, лапонька, у меня более чем скромное жилище. Да и обставляла все сама, без приглашенного Мастера. На что хватило денег, то и приобретала в дом.

Не смотря на то, что она сказала, было видно как ей приятны мои похвалы. Она сразу заулыбалась и даже голос ощутимо подобрел. Я решила оставить вещи без присмотра и поставила свой мешок на пол возле кровати, после заверений Мары о безопасности ее дома. Она сказала, что первое, что она сделала, когда у нее появились деньги, так это заказала одному очень известному в определенных кругах магу хорошую охранную сеть на дом. Поэтому то, кстати, и ручек на дверях нет и ключи не нужны. Только хозяйка дома и тот, кого она в эту сеть вплетет (не сама, конечно, а с помощью мага), сможет открывать двери, причем простым прикосновением к ним. Разрушить охрану может только другой маг, но обычно грабежами они не занимаются, а простой нарушитель будет парализован на несколько часов, за которые вполне можно привести хоть целую роту гвардейцев. Заклинания надо периодически обновлять, обычно после очередной попытки проникновения, а, по словам Мары, их было уже две.

— Госпожа Мара, а откуда в Зеленом круге воры? Там на воротах такой солидный маг стоял, он же их не должен был пропустить.

— Во-первых, он там сидит не круглые сутки и договорившись с охранниками, можно узнать, когда можно спокойно пройти, а во-вторых, при хороших деньгах на каждого мага найдется хороший амулет, а Привратника даже хорошим магом не назовешь. Ты знаешь, на что он проверяет?

— Нет, конечно. Может на нехорошие мысли?

— Ох, насмешила, на нехорошие мысли... Лапочка, он маг низшей ступени, другие туда и не пойдут, проверка идет только на лояльность монарху, агрессивность и наличие спрятанного оружия. И это, заметь, все! Он на большее и не способен. А что мы о всяких глупостях разговариваем? Пошли-ка вниз в столовую, поедим, наконец-то, по-человечески. Готовить умеешь?

— Если простые деревенские блюда, то конечно, а если вы спрашиваете о чем-то сложном, так мне и научиться-то было не у кого.

— А для меня кулинария является не просто банальной готовкой, а целым искусством. Это мое хобби, так сказать. Как увижу новую книжку от какого-нибудь именитого повара, так удержаться не могу, что бы ее не купить. А потом вечерком начинаю экспериментировать на кухне.

Пока мы разговаривали, то успели дойти до залы на первом этаже. Весь дом уже был полностью освещен, хотя и приглушенным светом. У нас в деревне магические свечи были только у богачей, так что так близко я еще с ними не сталкивалась. Мне они понравились — не чадят, горят, сколько нужно, еще и яркость света можно регулировать. И вообще магия — это сила. Жаль, что это не мое.

Во время сытного и очень вкусного ужина (теперь я уже жалела, что так переела бубликов) мы с Марой уже практически стали друзьями. Мое восхищение ее кулинарными способностями, да и вообще домом, даром не прошло. За столом она рассказывала мне рецептуры различных блюд, вспоминала, где и за сколько она покупала различные безделушки, покрывала, магические вещички. Ощущение было такое, что я ее знаю всю свою жизнь. Даже не верилось, что еще пару часов назад я робела от ее громкого голоса. Теперь я чувствую себя почти родной племянницей, приехавшей погостить к любимой тетушке.

Да, наелась я сегодня знатно, больше ни кусочка не влезет, даже того вкуснющего пирога с малиной. Аж в сон клонить начало. Мара, заметив мое состояние, велела мне идти в постель, сказав, что мытье посуды с завтрашнего дня будет на моей совести. Она так и не поняла, что для меня означает ее согласие принять меня в дом. А ведь это ни много, ни мало — начало новой жизни, потому что жизнь, удовлетворявшая прежнюю, незнакомую Лирану, не подходит для меня теперешней.

Как я взобралась по лестнице, даже не помню, дверь была приветливо открыта и кровать так и манила прилечь и заснуть. Что я и сделала, долго не раздумывая. Все, спать...

Проснулась я поздно, солнце уже взошло. Разбудили меня доносящиеся с улицы через приоткрытое окно крики молочника. Лучше встать как можно быстрее, а то Мара может подумать, что я лежебока и заберет свои слова о том, что я могу остаться, назад. Постель так красиво, как было, заправить не получилось. Ничего, еще научусь. Что же мне надеть? В дорожной одежде, грязной и пыльной, ходить просто неприлично (надо будет спросить, где тут стирают вещи), придется одевать что-то другое. Выбор, конечно, небольшой: простое серое и простое сине-серое. Назначаю последнее праздничным и одеваю просто серое. Как я уже успела заметить в Нарре люди, а особенно молодые девушки одеваются очень ярко и красочно, а денег на приобретение нового гардероба пока нет, как, впрочем, и работы для зарабатывания на нее денег, да и документов, что бы на эту работу устроиться. Замкнутый круг получается. Но, надеюсь, я все это быстро поправлю. На сегодня главная цель оформиться в Ратуше. Мара вчера после долгих просьб согласилась таки стать моим Поручителем. Хоть бы за ночь она не передумала. Сейчас спущусь и узнаю все точно. При солнечном свете, наконец-то, рассмотрела лестницу. Оказалось, что она каменная, белая (кстати, единственная белая вещь в доме), широкие поручни с завитушками и темно-красный ковер только дополняли общий эффект основательности и тонкого вкуса. Зал возле лестницы был оформлен в коричневом и красном цвете, особенно в нем бросались в глаза высокие, на две трети высоты комнаты растения по ее углам. Их названия я не знаю, запаха они почти не издавали и приковывали взгляд какими-то абсолютно неземными цветами, темно-бордовыми, крупными и необычайно красивыми. Я даже остановилась на пару минут, что бы ими полюбоваться, но время не ждет и мне пришлось идти дальше. Маара уже встала и, весело напевая какую-то песенку, хлопотала на кухне.

— Лапочка, ты уже встала? А я думала, что ты до обеда проспишь, такая ты вчера уставшая с дороги была, вот с завтраком и не торопилась. Умыться хочешь? Так возле твоей комнаты слева находится уборная, я там тебе и полотенце уже положила и мыло. Ванна там не такая уж и большая, но это по моим меркам, ты в ней наверняка поместишься. Окон там нет, а дверь открыта и не вздумай ее закрыть, а то будешь там сидеть, покуда я тебя не освобожу. Ты пока с охранной сеткой не рискуй, к магу сходим сразу после завтрака. Помню, помню про поручительство. Не забыла. Красивой девочке вроде тебя нельзя без присмотра оставаться в этом городе, так что я беру тебя под свое крыло. Раз тебя Леда приняла, ради нее и я приму, как родную. А ты беги в ванную, чего стоишь? Грязнули мне в доме не нужны, за стол тебя я не посажу в таком виде.

Я стремглав кинулась на второй этаж. Дверь слева от моей комнаты и вправду была приоткрыта. Заглянув в нее, я не смогла не улыбнуться. Маленькой эту ванну могла назвать только Мара с ее габаритами. Уборная была размером с мою комнату, половину ее занимала ванная (какая же она тогда у самой хозяйки?), остальную часть занимали умывальник и отхожее место. Все выложено голубой плиткой с почти незаметной золотистой вязью. Тон в тон были и полотенца (целых три штуки и к тому же разного размера). Да я согласна в эту комнату переехать, я в нее просто влюбилась. И как же тут вода набирается? Пришлось возвращаться и, сильно извиняясь, спрашивать об этом у лекарки. Оказалось, все неимоверно просто — к ванной подходит труба с очищенной водой, включалось все небольшим рычажком на стене, двойное нажатие на него приводит к сливу воды. А нагрев осуществлялся тепловым кулоном (вчера с помощью такого же Маара воду кипятила), главное опустить только на один миг, чтобы потом не ждать, пока остынет... Ура, все получилось с первого раза. Искупавшись, помыв голову и вообще приведя себя в порядок, я надела голубой халатик, найденный здесь же и спустилась вниз. Аппетит у меня разыгрался к тому времени уже не на шутку.

Завтрак был просто королевский, как бы мне тут не растолстеть при такой кормежке. Мамочки, сколько же я теперь же должна Маре только за стол? Страшно даже подумать, кушать придется впредь то, что куплю, пока не смогу зарабатывать достаточно хотя бы для оплаты проживания. На оставшуюся на столе еду я теперь смотрела совсем другими глазами, как на то, что я смогу себе позволить не скоро.

Маара заметила мое замешательство и начала громко смеяться.

— Испугалась, что питание в моем доме тебе обойдется в целое состояние? Напрасно, лапонька. Мне приятно сделать одолжение приятельнице моей старой подруги — это первое, а второе — знаешь, как приятно кушать не в одиночестве, а в приятной компании? А я уже почти и забыла, каково это. Так что непонятно кому это больше в радость тебе или мне. Подруги у меня есть, но у всех семьи, они по домам своим сидят, а по гостям я ходить не люблю. Да, ты только не обижайся, но есть у меня тут парочка вариантов, как устроить твою личную жизнь.

— Только не это.

Плату за что-либо Мара сначала отказывалась принять наотрез, но путем долгих уговоров (первый аргумент — я сильно обижусь, второй — не менее сильно избалуюсь и пущусь во все тяжкие) в конце концов я убедила хозяйку, что мой небольшой вклад, а разве можно как-то по другому назвать два серебряных в месяц, в ее бюджет не испортит наши отношения.

К Ратуше мы шли по каким-то переулкам и задним дворам до Северной дороги, которая оказалась гораздо многолюднее Восточной, а перейдя через нее оказались в так называемом Казенном секторе Голубого круга. Здания тут были скорее даже не голубые, а светло-серые, но все добротные и очень представительные. Сразу видно, что здесь работают, а не живут. Люди, толпящиеся перед входом в самое высокое и длинное строение (видимо это и есть Ратуша), с несчастными, а иногда и злыми выражениями лиц, одеты все были просто и стояли абсолютно хаотично, маленькими группками, переговаривающимися только между собой. Почему нет очереди? Мне, что ходить от одной кучки людей к другой? Но Мара, не обращая ни на кого внимания, крепко взяв меня за руку, молча начала проталкиваться к входу. Тут же появился раздраженный ропот, все дружно начали возмущаться, громко ругаться, но как-то отвлеченно, к самой лекарке никто конкретно не обращался. Даже я не посмела бы с ней спорить, одного взгляда на Мару достаточно, что бы понять, что связываться с такой, выйдет себе гораздо дороже. Была у нас в деревне одна баба, ее еще за глаза все называли Гроза, так для нее ругань была любимым делом, можно сказать она в это всю душу вкладывала. Как-то раз гостивший в деревне у родственников соборник пытался ее усовестить, вот это было представление, уши закладывало даже у тех, кто в то время был на речке. Она себе даже голос сорвала, а бедный мужчина слег на нервной почве на несколько дней и зарекся вообще с женщинами спорить.

Добравшись, наконец, до дверей Ратуши (а я раньше думала, что к ней обязательно должен прилагаться шпиль и флаг, но оказалось, что нет), мы остановились. Стоящий на входе охранник, оглядев с ног до головы в начале Мару, а потом и меня, сказал, что прием просителей начнется только через полчаса. На что женщина ответила ему, что мы отнюдь не просители, а друзья симика Галту и идем как раз к нему. Гвардеец аж в лице изменился, подобрался весь, приосанился и без дальнейших расспросов тут же открыл нам дверь, тоже, кстати, без ручки и с магическим замком.

Внутри здание было оформлено в тех же тонах, что и снаружи — светло-серые стены, серые широкие лестницы. Лишь для мебели и ковров было сделано исключение, вот они-то были голубые. Все компактно, сухо, официально и настроено на работу. Хорошие тут Мастера-декораторы поработали. В таких коридорах не посплетничаешь, не посмеешься, не поругаешься. Давит даже немного. Скорее эффект рассчитан даже не на чиновников, а на их посетителей, пока дождешься своей очереди, не впасть в унынье практически невозможно. Служащие Ратуши постоянно сновали, но было видно, что это самое низшее звено, одинаковая унылая одежда и напускная важность на лице сразу выдавали их социальное положение. Хотя, если хорошенько подумать, оно у них гораздо выше, чем теперешнее мое.